— Ты нашел кота?

— Нет. Я напал на его след, но потом случилась катастрофа. Боюсь, он погиб.

— Он жив. Ищи.

— Где?

— Ничтожество! Ты не можешь выполнить самого простого приказа.

— Я делаю все, что ты мне велишь!

— Не кричи. Или ты возмущен? Тебе кажется, что я тебя недооцениваю? Трижды ничтожество! Я только и делаю, что указываю тебе путь, разжевываю и кладу в рот твою пищу. А ты давишься, не в состоянии проглотить. Где ты потерял следы кота?

— В среднем приграничье.

— Твои егеря не могли пропустить его на внутреннем рубеже?

— Нет. Там усилена стража - птица не пролетит, мышь не проскочит.

— Если он ушел в направлении Рахны, это сильно упростит нашу задачу. Безумная баба выдаст нам кота. В ее владениях аллари нет. Там легче проследить путь арлекинов.

— Он умеет прикидываться человеком.

— Зато его друзья - нет. Он же настолько глуп, что никогда их не бросит. Так или иначе, они попадут в руки Рахны. Жди голубя. Из крепости Пелинора, к стати, ничего больше не сообщали?

— Нет. Осведомитель замолчал.

— Когда кот будет в наших руках, первое, что мы сделаем, уничтожим медвежью семейку. Громко! Ты понял? Чтобы все герцогство содрогнулось. С чадами и домочадцами. Медведицу отправишь ко мне.

— А если кот уйдет и от Рахны?

— Это почти невероятно. Но даже если так, он рано или поздно попадет в наши руки. Твое дело, сразу сообщить мне. Как только кот окажется в пределах герцогства, ты придешь в башню. Без зова! Сам придешь, зажжешь светильник. Будешь сидеть и ждать.

— Долго?

— Пока я не откликнусь. А сейчас, убирайся!

Лестница в сто двадцать девять ступеней, короткий коридор, одеревеневшая стража, тусклый свет парадного пространства, которое так и не стало ему приятным или хотя бы привычным.

Герцог не поверил своим глазам. Посреди зала стоял оборванный, грязный, почти неузнаваемый бывший начальник дворцовой охраны Игор.

Не сам стоял. Его крепко держали двое охранников. Одежда, - уже мысленно похороненного царедворца, - представляла из себя грязные ремки. Его скособочило. Стражники проволокли Игора вперед. Арий заметил, что тот сильно хромает.

Герцог спохватился, что стоит на пороге собственного парадного зала; не торопясь прошел и устроился за столом. Кувшин вина стоял почти в центре. Арий не прикасаясь, единым взглядом сдвинул его в сторону, чтобы лучше видеть Игора. Да и демонстрация силы никогда не бывает лишней. Глаза человека проследили за перемещениями кувшина. Хорошо. Легче будет сломать… если вообще придется, решил Арий.

— Оставьте нас, - приказал герцог стражникам. Но стоило им откачнуться, Игор начал оседать на пол. Разговаривать с лежащим, было бы неудобно. Арий велел, принести скамью. Игор сел, вцепившись руками в край лавки. Его даже сидячего сильно шатало.

— Мы давно не виделись, - начал герцог, мысленно разбрасывая сеть с тонкими чувствительными крючками.

Его этому научил Солар. Никто пока не смог избежать нежного и цепкого захвата его сети. Арий гордился собственным умением, пожалуй, больше, нежели собственными достижениями. К тому же это была захватывающая игра. Можно было, прикрыв веки, оставаться за столом, одновременно рыская среди эмоций испытуемого.

— Пить.

— Что?

— Дайте воды.

— Сожалею, но воды у меня нет. Только вино. Но вино тебе вредно. Как я понял, тебя везли на допрос в Клир. Только по дороге к ним не дают воды. Еды - тоже. Еще, если мне не изменят память, не дают спать. Сочувствую, но придется еще потерпеть. Куда ты отсюда направишься, зависит исключительно от твоих ответов. И так - начнем. Ты не выполнил моего приказа. Где голуби, за которыми я тебя отправлял? Где твой напарник? Где, наконец, лошади и повозка? Они стоят денег… мне хотелось бы получить отчет.

— Мы… приехали в Мец, - Игор говорил, едва ворочая языком. Арий с трудом разбирал слова.

— Да, Мец. И что там? - поторопил герцог.

— Чистюки.

Невидимый чувствительный крючок зацепил нечто настолько тошнотворное и мерзкое, что даже ловец, не зная о чем речь, передернулся.

— Что чистюки? - крикнул герцог.

— Людоеды…

Игор согнулся, гася спазм. Ему было больно. Арий почти чувствовал эту боль.

О чистюках ходили самые разные слухи. И такие - тоже. Герцог приписывал их народной фантазии. Игор, пожалуй, первый, кто стал очевидцем.

Распустились! - мысль Ария сбилась. Сеть ослабла. Но можно было особенно не беспокоиться. Человек сломлен. К тому же, он не знает, останется во дворце или пойдет в Клир. Нынешний председатель, разумеется, захочет забрать бывшего начальника дворцовой стражи к себе, и потрясти его, так чтобы кости посыпались. Может, не отдавать?

Лицо Игора под слоем грязи стало зеленоватым. Он вот-вот мог свалиться в обморок. Но Арий не имел права, поступиться допросом. Потерпит!

— Где твой напарник?

— Не знаю.

Сеть дернулась. Но - ничего конкретного. Арий зацепил только сожаление. Игору было жаль тупого птичника. Еще была погоня. Азарт до сих пор тлел на самом донышке души бывшего начальника стражи. Значит, он ушел, - анализировал герцог, - а раб не смог. Этот полагает себя виноватым… как же, бросил товарища. Слюнтяй и ничтожество! О безмозглом рабе он сожалеет, а о проваленном задании герцога - нет!

— Дальше я расскажу тебе сам, - вкрадчиво начал Арий, собираясь выдать свою догадку о погоне, за сверхзнание. Лишний раз изумить и заставить себя бояться - не помешает. - Ты сбежал от читюков, бросив им птичника. Ты потерял и человека, и повозку, и лошадей. Ты не выполнил приказа, наконец. Но ты таки остался жив. Пожалуй, я прощу тебе, массу оплошностей. Погоня, на сколько я знаю, была страшной по напряжению. Куда ты смог спрятаться от чистюков? Говорят, они вездесущи. Даже на запад проникли.

— В Невью. Прошел… провалился.

— Та-а-к… куда именно?

— На восточный участок.

— И кто там у нас сидит?

— Сидела… Рахна.

— Что значит, сидела?!

— Участок захвачен.

— Кем?!

— Дикарями, которые прошли через шлюз. Граница прорвана.

— Ты лжешь!

Арий сорвался с места и забегал вдоль стола. Игор не лгал! Вспышка герцога произошел из-за страшной оторопи. Он уже не контролировал себя. Сеть? Провались она… Игорь не лгал! Кто-то сумел преодолеть барьер, который веками сдерживал нашествие с Той стороны. Угроза нависла над всем герцогством. Провались оно! Ему, Арию, его бесценной жизни грозила страшная опасность. Начнись оккупация, с планами по захвату Камишера придется распрощаться. Армия нужна будет, для отражения диких орд. Камишер выйдет им на помощь. Восточные соседи только того и ждут. Вот тут и поднимут голову недобитые аллари. Они не станут встревать в войны людей. Они просто уничтожат своего самого страшного врага - герцога.

Стены зала поплыли. Проклятые лазуритовые колонны плясали в глазах, выламывая коленца. Кувшин на столе поехал сам собой, треснулся о ближайшую колонну и взорвался тучей красных брызг. Все это отразило мерзкое нетленное зеркало.

Ария стошнило. Такие рези появлялись в животе, когда его призывали в тайную комнату. А что если… туда? Быстрее! Зажечь светильник и ждать!

— Ты лжешь! - повторил Арий. Голос был не его. Слова приходили из ватного нутра и оседали капельками на губах.

Солар уверял, что Рахна неусыпно следит за рубежом. Разговор состоялся не больше двух часов назад…

— Когда прорвались дикари?

— Три недели назад, - твердо ответил Игор.

Он не лгал!!! Значит… солгал Солар. Или его осведомленность не так всеобъемлюща, как он хочет показать своему сыну. Дергает за ниточки, унижает, кормит подачками с магического стола. Унижает, обвиняет в недееспособности, чтобы в нужный момент заменить его на другую кандидатуру?

Игор потерял сознание. Тело сползло под лавку кучей тряпок и костей. Почти покойник. Нет! Его необходимо сохранить. Он должен жить, каждый день напоминая Арию, что им пользуются. Иначе, пройдет время и все, рассказанное, полумертвым человеком, покажется герцогу небылицей. Только находясь рядом с Игором, Арий сможет подпитывать свою ненависть.

Непогрешимость Солара дала трещину. Этим следует воспользоваться. Пока не ясно - как, но воспользоваться, и сыграть свою игру.

Прав оказался, умирающий собака, если поджимать пальцы на ногах, ни один хрен не дознается, что у тебя на уме.

Стопы у Игоря свело судорогой.

***

Потолок состоял из ровно пригнанных досок. По углам комнаты кровлю подпирали деревянные колонны, украшенные на самом верху тонкой резьбой. Дерево поблескивало и светилось глубоким медовым цветом. Большое окно забирал переплет, в котором стояло настоящее чистое стекло. Сквозь него в комнату рвался яростный высокогорный день.

Саня слышал, как в стены бьется ветер. Оконный переплет вздрагивал, тонко отзванивало стекло, на мгновение замирало, пережидало обманчивое затишье и опять напрягалось, чтобы заголосить пронзительным звоном.

Ветер проникал в комнату, холодил, лежавшие поверх мехового одеяла руки, шевелил край, завесившего всю противоположную стену гобелена.

Саня смотрел на гладкий тусклый ковер, пытаясь сообразить, что там нарисовано. Ничего кроме полос и клякс он не различал. Но оторваться от хаоса линий было не так-то просто. Гобелен приковывал к себе. За окном свет, небо синеет и даже кусочек дальней горы видно, а глаза все время возвращаются к тусклому, будто раздавленному клубку линий. В одном месте Саня нащупал рисунок. Там завивалась огромная спираль. В нее как в воронку втягивались остальные формы. Но отведи глаза, да просто сморгни, рисунок терялся, превращаясь в раздражающий хаос.

Дверь отворилась. В комнату вошел высокий худой, даже костлявый мужчина, одетый в серый свитер и узкие, заправленные в шнурованные ботинки, штаны.

— Как спалось?

Саня смотрел и не мог до конца поверить, что перед ним Дион.

Десять дней голодный, грязный, смертельно усталый кот тащился по горам. Едва заметная тропка не раз пропадала, чтобы нырнуть под ноги, когда он терял всякую надежду ее отыскать. Днем жгло солнце. Ночью сковывал мороз. Спасибо Снежке - заставила его взять кошму. Иначе, уже или замерз бы, или повернул назад. Высокогорных ночных холодов в рубашке не переживешь. К шестому дню кончились продукты. Вместо воды Саня топил в ладонях снег. Руки почернели. Все чаще среди дня хотелось сесть в тихом месте и подремать.

Вверх - вниз, вверх - вниз… обратной дороги он не найдет. Саня оборачивался. Тропки, которая угадывалась впереди, сзади не было. Или его морочат горные духи?

А вдруг Дион - выдумка? Придумали люди себе… бога. Мамка поминала… Он добрый…

Саня останавливался, набирал в ладони снега, тер обмороженное лицо. На щеках не заживали ссадины от острых кристаллов фирна.

Пунктир в голове, превращался в череду мыслей. Оглядываться он больше не будет. Путь был один - вперед.

Тропинка, видимая на всем протяжении последнего подъема, как никогда четко, вдруг оборвалась расселиной. Под ногами разверзлась пропасть - концов не видно. С одной стороны она змеилась и пропадала в пушистом снежном надуве, с другой - упиралась в гладкую скальную стену. По такой, пожалуй, и с его когтями не пройти.

Накатывал вечер. В горах темнело стремительно и неотвратимо. Пора было искать ночлег. Прошлую ночь он провел в щели между камнями, удачно завернувшись в кошму. Почти не дуло. Он надышал немного тепла и даже сумел поспать. Сегодня вокруг не было ничего кроме льда и снега. Саня с сожалением посмотрел назад. Придется спускаться, иначе он не переживет ночь. Замерзнет, как только перестанет двигаться. Согреваться движением, без еды, тоже становилось все труднее. Таяли силы.

Вдруг стало тяжко и пусто. Пропасть разверзлась не только во вне. Внутри - тоже. В нее ухали последние силы… и вера.

Впереди, ведь, может ничего не быть. Только холод и смерть. Не станет бродячего кота Саньки, возомнившего себя потомком великого рода. С ним уйдет память о наследнике герцогского трона Эдварде Дайрене, отдавшем все за право покарать убийцу. Истает память о сыне вольного клана Шаке, которого люди прозвали Апостолом, единственном свидетеле великой любви и страшной гибели Арпа и Кары. Уйдет память о дриаде, которая пренебрегла зовом своего золотоволосого царя, и ушла с арлекинами. Не останется даже флера от памяти о странной птице, которая по вечерам молча разговаривала с Саней, зная, что вслух никогда не произнесет того, о чем кричали глаза.

Зато останется и будет торжествовать ничтожество, обманом захватившее власть - выродок Крен, взявший себе звучное имя Арий. Останутся чистюки. Останутся черные слуги Клира, изгнавшие Снежку за то, что приютила маленькую дриаду…

Он не думал. Тело все сделало само. Кот сжался в комок. Настал миг полного сосредоточения и напряжения, за которым последовал долгий-долгий прыжок. Пропасть осталась позади.

Ему удалось зацепиться за самый краешек. Фирн обломился, ноги повисли над пропастью. Саня начал выбираться, по вершку втаскивая себя на крохотный скальный островок, единственный торчавший из-под снега.

Он бы вылез, не подтай лед. Теперь уже волокло всерьез. Саня выпустил когти. Они ушли глубоко в твердый фирн. Пальцы рвануло. Показалось, когти сейчас обломятся. Но выдержали. Он немного отдышался, пережил миг ужаса, и уже начал прикидывать, как будет выбираться, когда сверху прокричали:

— Держи.

Прямо под нос сползла толстая веревка, завязанная на конце узлом.

— Хватайся. Я тебя вытащу.

Головы не поднять. Страшно отпустить стенку, которую закогтил, как последнюю надежду. И тогда Саня вцепился в веревку зубами.

— Лежи, - разрешил Дион.

Сане было трудно шевелиться, но он все равно, подтянул ноги к подбородку и сел, завернувшись в одеяло. Десятидневный холод не хотел уходить из тела. Знобило. Голова немного кружилась. Долговязая фигура Диона шла волнами, потом выправлялась, принимая нормальную форму.

Никакой он был не старик. Определить возраст этого человека Саня бы не взялся. Если не придираться - мужчина возраста начала мудрости. Но в темных, спрятанных за тяжелыми веками глазах, плескалась вечность. Тонкие руки с длинными подвижными пальцами покрывали пигментные пятна. Однако Саня помнил, с какой легкостью эти изящные руки вытащили его из пропасти.

— Возьми, - Дион протянул миску, исходящего паром, горячего молока и кусок хлеба.

Пока кот ел, Дион смотрел в окно; обернулся, забрал у парня пустую миску, поставил на стол. Саня чувствовал, как вокруг них начинает сгущаться воздух. Стало казаться, что дышишь водой. Саня помахал перед носом ладонью. Дион усмехнулся. Напряжение пропало.

— Это я - так. Не обращай внимания, - непонятно объяснил он коту.

— Так и захлебнуться не долго, - вяло пошутил Саня.

— Согласись, я ведь знать не знаю, кто ты. Твой вчерашний рассказ оказался для меня на сколько запутан, на столько же и неожидан. Какое-то пророчество, какие-то проводники.

— Я шел сюда, уверенный, что пророчество исходит от Вас. Люди на рубежном перекрестке согласились вести меня к вам только из-за него. А получается, вы вообще не причем.

— Однако проводили только до края своего болота и отвалили назад.

— Им вроде скучно стало. Выгоды-то никакой.

— Я тебе скажу, чтобы к этой теме больше не возвращаться: я не занимаюсь пророчествами. Ни гаданиями, ни прогнозами. Как-то я спустился с гор вниз, - дело давнее, - наткнулся на людей и поговорил с ними маленько. А они тот разговор приняли за Вышнюю Волю.

— Они говорили, что ходят к тебе… Вам.

— Говори мне ты, если тебе так удобнее.

— Невместно, как-то. Ты… Вы, вроде, Бог.

— Тот-то и оно, что - вроде! А впрочем… если и бог, то - неудачник.

— А Солар?

— Слышал про него?

— Внизу герцог ему домов настроил. Людей туда загоняет.

— Ходят?

— А куда им деваться? Приказ. Только не понимаю, как можно из-под палки верить? Делать - одно. А верить? Скажи мне, что белое это черное, я, - если с ножом к горлу пристанут, - соглашусь. Но не поверю!

— И никто не поверит. Но если долго талдычить одно и тоже, если постоянно называть белое черным, люди забудут, где правда. А их дети и вовсе станут считать Мир, перевернутый с ног на голову - правильным.

Саня задумался. Выходило, люди, послушно идущие, кланяться чужому богу, сами себя предавали.

— А аллари? - спросил и спохватился, понял ли его Дион. Но тот понял.

— У аллари другой генетический код. Люди оторвались от корней, от череды предков, в которой каждый аллари - звено. Он и потомок и предок в одном лице.

— В крепости Пелинора есть мозаика. Во всю стену донжона…

— Я ее видел.

— Самый верх тоже?

— Да. Очень давно. Там изображен человек.

— Кто сидит рядом?

— Обезьяна - его предок.

— Значит, люди тоже аллари?

— И да, и нет. Тебе, действительно, нужна истина?

Саня задумался. Пожалуй. Хоть она, - какой бы ни оказалась, - уже не могла решительно изменить его взгляды.

Дион начал рассказывать. Стоя у окна, он вбивал стройные фразы в ослепительный полуденный высокогорный снег.

— Я - ничтожный сын обезьяны - нахватавшись запретных знаний, возомнил о себе. Ты не представляешь, мальчик, как широк мир. Мне хотелось охватить его весь. Я жаждал все больших и больших знаний. Меня сорвало с места и кружило древесным листком.

— Где твой дом? - спросил Саня.

— Я его почти уже не помню. Собственным мирком дорожишь, пока не можешь от него оторваться. Если сумел, тебя тянет все дальше и дальше. Жажда нового бесконечна. Был момент, когда в моем Мире мне стали подвластны не только пространство, но и время.

Бесконечность распространяется в обе стороны. В прошлое уходить легче нежели в будущее. Движение вспять линейно, не петляешь среди вероятностей грядущего.

Я опускался на самое дно истории, плавал среди гигантских моллюсков и играл с предками динозавров. Я видел ранние цивилизации: те, которые пожрали сами себя, и те, которые пожрало время и пески. Я видел великое оледенение и такой же великий, последовавший за ним потоп. Гибель одних животных и приход на их место других. Я видел страшный в своей безысходности путь обезьяны.

А началось с того, что я, юноша возжаждавший знаний, увидел приход аллари на Землю. Говорили, что их принес звездный ветер. Можно сказать и так. Но правильнее: оседлав космический поток, аллари путешествовали на нем как ты на коне, или как моряки на кораблях. Они несли такое знание, что я преклонил перед ними колени. Я стал им служить.

Именно тогда я узнал, что дети обезьяны тоже аллари. Когда-то все они вместе населяли один и тот же Мир. Но дети обезьяны быстро потеряли ментальную связь с предками. Сбой в генетическом коде привел к тому, что люди дичали, оставаясь без постоянной опеки других аллари. Они жили коротко, зато легко плодились. Они были агрессивны. Они были человекоядны и трупоядны.

Проконфликт случился в родном Мире аллари. Распространившиеся сверх всякой меры потомки обезьяны начали разрушать ментальное равновесие. Их планета уже была очень стара. Малейшего вмешательства извне было достаточно для катастрофы. И тогда, дабы защитить свой мир, аллари переместили детей обезьяны к другой звезде. Их родная планета просуществовала еще миллион лет. Но катастрофа стала неизбежной. Аллари покидали свой мир, уходя по разным направлениям звездного потока. Я не могу сказать яснее. Ты не поймешь. Их разнесло по всей Вселенной.

Одна группа попала в тот мир, куда переселили детей обезьяны - в мой мир. Планета была молодой. Ей не грозила гибель из-за грубого нарушения ментальных полотен. А аллари были измучены переходом, длившимся несколько поколений. К тому же их прекрасно приняли.

Дети обезьяны успели забыть кто они и откуда. Попав на Землю, они сначала совершенно одичали, почти став идентичными предкам. Но некая генетическая настройка взяла свое, и они совершили повторное восхождение к разуму. Они спустились с деревьев, взяли в руки орудия, вновь приручили огонь. К моменту моего рождения люди имели ремесла, искусство, примитивный строй и этику.

Увидев могущество пришельцев, они объявили их богами. Аллари поселились в центре гигантского материка, построили города, создали флот, основали металлургию. На земле начали зарождаться науки.

Наивные чистые аллари старались передать аборигенам как можно больше знаний, полагая, что этим цивилизуют полудикие народы: свое понимание ментала, теорию полотен и возможность манипулировать ими, они тоже, не сомневаясь, передали детям обезьяны.

Я стал им служить и учиться, на собственной шкуре познавая многие истины. Я так ушел в науку, что не заметил, как вокруг аллари сгустились черные силы. Когда я пришел в себя, вокруг Зверобогов уже шла тайная война за их же знания. Человеческие адепты не могли пользоваться знанием в полном объеме, но кое-что они все же ухватили. Когда я разобрался в происходящем, было поздно. Группа адептов владела уже приемами, которые поднимали их выше всех остальных людей на много порядков. Но тут начали прозревать и сами аллари.

Однако повторюсь: было уже поздно. Воспользовавшись знаниями своих учителей, предатели решили их уничтожить. Очень удобно. Нет аллари - не на кого постоянно оглядываться, нет необходимости соблюдать жесткие этические нормы. Но самое главное - вся полнота власти в мире переходила к адептам.

Я успел в самый последний момент. Адепты приготовились нанести сокрушающий удар по главному городу аллари. Им, к стати, было совершенно безразлично, что вместе с богами погибнут люди. Более того, адепты считали массовую гибель людей, сопровождавшуюся выбросом определенного вида энергии, полезной и необходимой. Проще говоря, им нужна была гигантская жертва.

Аллари не смогли предотвратить катастрофы, но им удалось спастись. Используя энергетический поток, которым адепты пытались их уничтожить, аллари вырвали часть материка и переместили в иное пространство-время. Расчетов никто не делал, бросок получился наугад. Матричный мир оказался неполноценным, или сотрясение пространства сыграло злую шутку? Земля, которую впоследствии назвали Алларией, оказалась перекрестком миров. Сюда прорываются или проваливаются то люди, то совершенно чуждые им, иные существа.

— Ты оказался тут вместе с аллари?

— Нет, меня выкинуло отдачей назад на Землю. Представь человека, который, став бессмертным, потерял своих богов. Адептов тоже почти не осталось. Воды океана быстро заполнили место, где некогда была густонаселенная страна. А я стал вечным странником. Я видел как возникали и исчезали народы, да что там - цивилизации. Жалкие остатки тех, кто помнил великих и добрых Зверобогов подняли в пустыне величественные храмы. Попав туда через несколько тысяч лет, я вновь встретился со своими друзьями. Их изображения сохранились, думаю и по сей день.

Как я их искал, мальчик! Ты не представляешь, сколько я прошел дорог. И нашел. Я готов был целовать землю, приютившую великих странников. Они пришлись ей как раз впору. Представь тысячелетия гармонии? Не смотри так недоверчиво. Аллари сумели приспособиться к мощному полю Перекрестка, тем более, что генетически тяготели именно к таким нагрузкам. Ментальные связи расцвели и стали прочными. Мир, покой, изобилие - золотой век, мальчик…

Даже дети обезьяны, попавшие сюда вместе со аллари, начали тут меняться. К сожалению, стали меняться и сами аллари. Обособленность, утрата многих знаний, да и само сонное существование их нового мира сыграли свою роль. Крупицы прежних знаний решено было строго хранить от посторонних, то есть - от людей. Разграничение коснулось всего. Аллари всегда чтили своих предков, по тому, что ментал объединял прошлые поколения с ныне живущими. Дети обезьяны не имели такой связи. У них не было бога. И на Земле и тут они постоянно эмпирически искали себе объект для поклонения. У Аллари были стройные цепочки наследственных связей. У людей - только необходимость иметь Высшую опору. Отсутствие ее быстро превращало людей в животных. Я тысячу лет провел среди людей на Перекрестке, прежде чем решился стать им чем-то вроде бога. Я был слабым и далеко невездесущим и невсеведущим. Но я старался нести добро и мир.

— Аллари знали о тебе?

— Только некоторые в университетах… еще львы. На сегодня знающих осталось двое. Ты - третий.

— А те, кто они?

— Скарабей живет под защитой стен Сарагона. Герцог не может за них прорваться. Вот когда пригодились древние знания. Старого змея Мараведиша я чудом успел выхватить из лап Клира. Его уже везли в столицу.

Но ты еще не знаешь самого на сегодняшний день главного: полтораста лет назад в этот мир пришел один из темных адептов. Солар - бессмертный, как и я. Тысячелетия он сидел на Земле, по крупицам собирая стабильную силу, с помощью которой можно оторваться от матричного Мира.

— Как можно собрать силу?

— Артефакты! Силу можно сконцентрировать в определенной кристаллической решетке. Для это используются камни. Но может подойти и керамика. Некоторые тексты тоже вполне годятся как аккумуляторы. Лучше, если они нанесены на стабильный носитель. Самый стабильный, опять же - камень.

— Я не понимаю.

— Тогда просто слушай. Я не могу сейчас тебе провести даже ознакомительного курса. У нас слишком мало времени.

Солар сто лет готовился. Двадцать лет назад он посадил на трон Крена. Власть нужна была адепту только для того, чтобы учредить в герцогстве новую религию. Но два десятилетия - слишком мало для естественного процесса. Солар решил ускорить события. Крен строит храмы и загоняет туда людей, демонстрируя им фокусы. Чудо всегда притягательно. Нашлись легковерные. С армией - еще проще. Солдатам можно приказать. Когда велели молиться Светоносу, никто и ухом не повел. Никто в него не верил, но на молебен-то их сгоняли регулярно. Человек ко всему привыкает. Они привыкли собираться вместе и вместе произносить определенные, не очень понятные тексты. Зато, после им обязательно давали или поблажку и ли лакомство. Нормальная практика выработки условного рефлекса. Через некоторое время люди шли уже добровольно. Ментал получил направление. Сформировался, пока еще хиленький, но уже поток. Сила пошла в копилку Солара.

Я давно заметил: любые смуты обязательно сопровождаются гладом и мором. И не только по тому, что часть населения бросает работу, уходя в другие сферы деятельности. Разрушаются привычные связи. В фатальных случаях за изменением направления ментальных потоков следует гибель цивилизации, на осколках которой встает следующая. У нее другие принципы - другие боги.

Моя вина! Тысячелетия мирного существования, оказывается, тоже могут утомить. Мне стало интереснее слоняться по иным мирам. Свой казался тихой и комфортной рутиной. Находясь здесь, я по-прежнему вникал в человеческие конфликты, следил за изменениями, помогал людям, если в том случалась нужда. Но бытие бога уже не являлось самоцелью.

Я никогда не стремился к накоплению потенциальной энергии перехода. Солару нужна только она. Ему безумно хочется оторваться и уйти.

— Куда?

Дион показал на завечеревшее небо, в котором сквозь синь уже проступили первые звезды.

— Вот те, кому поклонялись. Ментальный потенциал способен превратить простого адепта в префоматора. Такие постепенно теряют человеческие ощущения. Им уже не страшен голод. Они начинают питаться светом и водой. Им не страшен холод. Они могут адаптировать собственную температуру со средой.

— Зачем тогда им жить как люди?

— Они и не живут. Набрав критическую ментальную массу, они отрываются от земли и уходят в космос. Адепт вплетает свое, ставшее сгустком энергии, тело в массу звезды, захватывает ее, становится ею. Подними голову. Видишь?

— Да?

— Это те, кто на протяжении миллионов лет в разных вселенных сподобился набрать необходимую массу. Чем она больше, тем ближе они к матричному миру. Чем меньше - тем они дальше. Но и те и другие сохраняют способность влиять на свой мир.

Солар решил сделать вторую попытку на Перекрестке. Когда он стартовал с Земли, энергии перехода оказалось недостаточно, доля выхода в космос, его и кинуло к нам, а я прозевал момент, когда он начал внедряться. Я был преступно беспечен и профукал целый мир.

— Тебе молилась моя мамка…

— Как она меня называла?

— Ни как. Просто Бог. Говорила, что Ты добрый. И что у аллари свои боги, но вы не враждуете. Потом появился Светонос.

— Издевка старого циника. Падший ангел, пришел в этот мир и изподтишка решил его растлить, испортить, сломать чужую игрушку, чтобы из обломков смастерить себе подкидную доску в космос.

— Что он там будет делать?

— Думаю, то же что и тут: растлевать, обирать, копить силы, хватать все, до чего сможет дотянуться.

— Там тоже идут войны?

— Да. Но они неохватны для вашего разума.

***

Выбраться из дома на твердый, выдутый ветрами, сверкающий наст Саня смог только через неделю. Зажили ссадины на руках. Покрылись новой кожей обмороженные щеки. Дион дал ему одежду. В теплой куртке и штанах, выход за порог не казался уже таким страшным.

За невысокой мареной в снегу покоилась длинная, прикрепленная к какому-то механизму лестница. Дион, раскопал удобный короткий рычаг, велел помогать. Они налегли на рукоятку, лестница начала подниматься в небо, миновала зенит и благополучно легла дальним концом на ту сторону пропасти.

— Завтра пойдем за посылкой.

— Далеко? - спросил Саня. Уходить от теплого крова все же не хотелось.

— Полдня туда. Полдня - обратно.

— Тебе носят посылки?

— Увидишь.

Дорога вниз по склону в удобных ботинках, окантованных острыми пластинками, показалась прогулкой. Саня с трудом узнавал места, по которым тащился неделю назад. Ледник остался за спиной. Они миновали пару высоких марен и вышли в боковое ущелье, больше похожее на каньон. Не хватало ручья. Вместо него по дну распласталась короткая, жесткая, почти черная трава.

Сане стало жарко. Он расстегнул куртку, скинул капюшон. Дион двигался быстро и легко, как подросток. Тяжеловатый кот едва за ним поспевал. Смотреть по сторонам времени не оставалось. Каньон на каждом шагу подставлял новый угол или поворот. Сане показалось, что он закручивается вглубь горы наподобие спирали.

Они в очередной раз свернули, прошли коротким коридором с нависающими стенами, обогнули острый уступ и… оказались в окружении кибиток.

Табор вынырнул из каменного хаоса, как кролик из шляпы факира. Но привычного цыганского гвалта и столпотворения не случилось При виде гостей люди начали разбегаться по кибиткам. Матери хватали детей. Мужчины спешно забрасывали в телеги пожитки. Круглое пространство, окруженное повозками и лошадьми, очистилось в одно мгновение. Дион и Саня остановились в центре. В ущелье замерла такая тишина, что стало слышно, как далеко, на соседнем пике сорвался и пошел, цепляя лавинку, камень.

К ним вышел Чалый: черные надраенные сапоги, черная, блестящая камешками безрукавка, черная, надвинутая на глаза шляпа; поклонился Диону, мельком глянул на Саню, тряхнул головой, присмотрелся.

— Ва! Кот! Мой друг Шак продал тебя человеческому богу?

Саня видел, что Чалому не по себе. От того и хорохорился. Присутствие Диона смущало цыганского главаря, но необходимость сохранять лицо, обязывала сохранять нахальный тон.

— Здравствуй, Чалый, - вежливо кивнул Саня.

— Где мой друг Шак, не подскажешь? Не прячется ли за тем камнем?

— Его нет. - Саня печально смотрел в глаза черного коня.

— А собака?

— Его тоже нет.

— Девочки…

— Никого нет. Остался я один.

— Дуракам счастье.

Лицо Чалого враз постарело. По щекам пролегли глубокие складки. Глаза сделались несчастными. Не будь рядом посторонних ушей… но были. Чалый постоял, зажмурившись, точно как лошадь тряхнул гривой, сморгнул.

— Забирай свою посылку, Дион. Вы принесли мне плохую весть. Забирай посылку и открывай проход.

— Где он?

— В крайней кибитке.

Дион пошел к высокой повозке, откинул тент, погрузил в тележное чрево обе руки и вынес оттуда нечто, закутанное во множество платков и одеял. Саня решил, что это ребенок. Тревожно кольнуло внутри. Не зря толковали, что цыгане детей воруют.

Пока Дион возился с посылкой, Чалый шагнул к Сане:

— Что случилось с Шаком?

— Он пропал. Ушел через Границу.

— Не умер?

— Нет.

— Значит, жив. Ва! Знаешь, кот, твоя весть оказалась не такой уж плохой. Если Шак жив, я его найду.

— Как?

— У цыган свои тропы и свои законы. Стройся! - заорал он вдруг во все горло.

Ближняя лошадь присела и дернула повозку. Цыган на облучке спешно начал разворачивать. Следом выстроился весь табор.

Дион осторожно положил сверток у нагретого солнцем камня, пошел во главу колонны, встал лицом к скале и начал чертить руками какие-то знаки.

Появилось слабое свечение, трещина в скале начала расходиться, истаивая струями горячего воздуха. Но жара Саня не чувствовал. В камне творился проход через Границу. Как только свечение померкло, а трещина стала достаточно широкой, туда пошла первая кибитка. Они исчезали в скале одна за другой. Последним в тень трещины ступил Чалый, обернулся, махнул Сане рукой и пропал.

Посылку они по очереди несли на закорках. Сверток оказался не таким уж легким. Путь назад занял больше половины дня. Как Саня ни тужился, а определить, кто у него за спиной не мог. Вроде живое, а вроде и - нет. Человек? Не человек? Плюнул. Доберутся до дому, там и разберется.

К пропасти, опоясывающей жилище Диона, они добрались в полной темноте. Хозяин раскопал снег, вытащил из него короткий стержень и поджог. Затрещал плюющийся холодными искрами ослепительный факел. По лестнице Дион прошел первым, чтобы осторожно принять из рук кота сверток.

Саня так и не решился спросить про ребенка. И - ладно. Когда спеленутое существо внесли в дом и развернули бесчисленные платки, до крайности изумленному коту предстал древний как мир старик с плоской головой и длинной шеей, под кожей которой можно было пересчитать все позвонки. Перед Саней стоял, как нив чем не бывало, отряхиваясь Его Ученость Камибарам Мараведишь.

Ростиком старый змей едва доходил коту до пояса. Голова на тонкой шее тянулась вперед, от чего казалось, змей постоянно принюхивается. Перед Саней был самый древний аллари этой земли.

— Вы так на меня смотрите, будто в жизни не встречали змей, - проворчал старец.

— Встречал, конечно… но я про Вас… думал, Вас в живых нет. Мне Эд говорил…

— Какой Эд? - Шея старика пошла спиралью, он вывернул голову так, что большой темный глаз, прикрытый пергаментным веком, уставился Сане прямо в лицо.

— Эдвард Дайрен.

— Я тебе говорил! - крикнул Камибарам Диону. - Наследник жив!

— Но его останки были представлены народу и признаны другими аллари. Как мне было не поверить.

— Где он? - змей обернулся к Сане.

— Боюсь… мне нечего Вам ответить. Когда мы расставались, Эд был очень плох. Его сначала ранили, потом пытали. Потом мы уходили от погони. Эд успел сказать мне кто он. Раньше я не знал. Потом пришли родичи. Дайрен попросил оставить его с волками. Я не знаю, жив он или нет.

— Могу твердо сказать, что Эдди опять всех обхитроил. Не волнуйтесь, молодой человек, Дайрен жив. Остался в стае… что ж - это самый лучший способ спрятаться. Жаль, мне его теперь не удастся нащупать. Хотя и раньше я не сильно в этом преуспел. У древнего клана Собаки всегда были свои тайные умения. У тебя, львенок, думаю - тоже, раз тебя пока не схватил и не казнил прилюдно светлость наша жаборылая.

А тебе, Дион, я привез подарочек. Все же очень мудро было поколесить по стране с цыганами. Ха-ха! Под самым носом Клира устраивались. Сколько у нас с ними было хлопот вначале? Крен тогда набрал действительно сильных эмпатов. Не таких как аллари, но сильных. Они ловили вторичные волны.

— Что такое вторичные волны, - невежливо встрял Саня. Ему показалось, что речь старого змея адресована прежде всего ему. А раз так - не гоже кивать головой с умным видом. Он пока ничего не понимал.

Кимибарам опять вывернул на него глаз, усмехнулся тонкими бескровными губами:

— Все возвращается. Впереди у нас длинная зима, мальчик. Раньше, много веков… у меня были тысячи студентов. Кто-то хотел учиться, кто-то, как Эдди, сначала отбывал родительскую ссылку, только позже поняв, что без знаний мир превращается в скудную кормушку для тела. А ум тем временем мечется во тьме, заставляя своего обладателя в тысячный раз изобретать колесо…

У нас будет много времени. Скоро все подходы к нашему убежищу завалит снегом. Солар, будем надеяться, снимет блокаду, и Дион сможет опять почувствовать свой народ. Дети обезьяны не забыли пока своего непутевого, но доброго бога. Они откликнутся.

Дион, там в тряпку завернута глиняная табличка. В ней то, что я сумел собрать за время турне. Не знаю, на сколько это поможет тебе остановить Солара. Но хотелось бы верить, что поможет.