Саня прыгал с камня на камень. Между валунами начала пробиваться первая ярко зеленая трава, нахально теснящая слежавшийся, ноздреватый снег. Это - на высотах. Внизу уже во всю бушевала весна. За трехмесячное сидение в ледяном плену он соскучился по траве, простору, свободе, наконец.

Ой же мамкам моя человеческая и мать - львица Рада!

Саня не раз и не два вспомнил рассказы Эда о придирчивости и злопамятности Его Учености старого змея Камибарама Мараведиша. Достал, так достал!

Кот с зубовным скрежетом шел на занятия, вернее, лекции, которые перемежались цепочкой вопросов, в результате которых старый змей загонял бедного котейку в угол. Выходило, как Саня ни старался, как ни зубрил, - в смысле читал рекомендованные Камибарамом книги, - толку в голове не прибавлялось. Дион тоже не проявлял понимания. Саня, разумеется, не жаловался. Но дом был невелик, Дион мог слышать все перепитии Санькиного обучения. И нет чтобы посочувствовать, еще и насмехался из-подтишка, над бедным котом.

Однажды Санька, не на шутку обидевшись на Камибарама, решил уйти. Дошел же он голый и голодный до горного убежища Диона. Обратно как-нибудь тоже доскачет. Да хоть сядет на задницу и - вниз с горки.

Сладкая мысль о побеге будоражила до утра. На рассвете кот заснул, решив набраться сил перед выходом, проспал случайно до обеда, а за столом был встречен хмурым Дионом. Змей сидел тут же и глаз на Саню не поднимал. Почуяв напряженность, кот весь ушел в поглощение вареной козы.

— Ты собрался уходить? - первым подал голос Камибарам. Саня поперхнулся куском. Помычал что-то. Закашлялся. Кмибарам так и сидел, уставившись в стол.

— Мне десять тысяч лет, львенок. Я пережил всех и вся… много помню, а кое-что даже стал забывать. Я бываю неоправданно строг, придираюсь… ты, наверное, обиделся?

Камибарам вскинул на Саню выпуклые, обтянутые пергаментными веками глаза. Они смотрели виновато!

Саньке стало стыдно и… больно. Древнейший и умнейший из аллари, не знал, как извиниться перед безродным котом.

Котом! Лев - тоже кот. Хоть и лохматый. Больше ни чем от деревенского васьки Саня пока не отличался. Обидели его! Уму разуму научали, да не угодили.

Саня поднялся, обогнул стол и, встав перед стариком на одно колено, поймал его руку и поцеловал.

— Простите меня, учитель.

Легкая пергаментная лапка, дрогнула, выпуталась из мощных пальцев льва и… потрепала по гриве.

— Доедай, - приказал Дион. - Есть разговор.

Глиняная табличка, привезенная Мараведишем из "турне", оказалась своеобразным приемником. Что это такое Саня уже стал понимать. Рисунок на отполированной поверхности время от времени менялся. Дион каждый день заглядывал в табличку, считывая письмена. Надо был так понимать, что внизу кто-то очень верный сидел и писал на такой же табличке в надежде, что богу пригодится его отчет.

Но табличка оказалась не волшебной, - так понимал Саня чудеса, творимые людьми, - а продуктом деятельности ученых Сарагона. Мараведишь для того и путешествовал. Сидеть в горном домике, отрезанными от мира, блокадой, которую навел Солар, становилось невыносимо. Дион сумел отгородиться от соперника непроницаемым полем, раскрыл трещину в горе, ушел от прямого нападения, но остался глух и нем. То, что раньше легко считывалось с эмоционального фона человеческой популяции Перекрестка: чувства, мольбы, жалобы, просьбы - оказалось недоступным. Солар умело перепутал ментальные птоки. На это, - как пояснил Дион, - он был большим мастером.

— Сам он тоже страдает от нехватки информации. Но у него есть возможность получать ее от Крена и от дочери.

— Есть еще и дочь!? - охнул Саня.

— Есть. И даже, кажется, будет играть скоро первую скрипку. Нам тут отписали, что Крен женится. По герцогскому домену расклеены рескрипты, что двадцатого февраля состоится бракосочетание герцога Ария с никому неизвестной красавицей, явившейся, означенному герцогу сначала во сне, а потом уже - во плоти. На самом деле Солар подсунул Крену его же сестру, которую, надо заметить, Арий боится до полусмерти. Но Солар оказался непреклонен.

Они потеряли твой след, Саня. И они сильно встревожены. Солар ждет действий с твоей стороны. Крен хлипок и, кажется, стал больше мешать папаше, нежели помогать. Сестра, рожденная из непарной икринки, явится необходимым подспорьем власти.

— И народят они кучу маленьких лягушат, - пробормотал Саня.

— Только если поможет кто-то со стороны. Мужская особь бестера вообще не может продолжить род. С женской - сомнительно. Слишком мало было материала для изучения. Но считается, что такое возможно.

— Поток идущий в копилку Солара приобрел устойчивое направление, - сообщил Дион новую новость и отложил табличку в сторону. - Хлипенький, конечно, но постоянный.

— Люди устали, - покивал головой Камибарам. - Им нужно иметь хоть кого-то в Горних Высях, кому можно принести свою слабость и попросить помощи. Ты перестал откликаться.

— Как я отвечу, если изолирован?

— Я тебя не виню. Но факт - есть факт. Ты исчез. Свято место пусто не бывает - поток ментальной энергии пошел к адепту.

— Солар обнаглел. Мы слишком долго не давали о себе знать. Он почувствовал полную безнаказанность.

— Единственной угрозой трону и, соответственно - ему, Солару, считался, чудом выживший потомок льва. Только он мог поменяв полюса, развернуть вектор силы. Львы неподвластны внешним воздействиям. Они сами - творцы. Зря что ли, Солар двадцать лет понуждал своих присных разыскивать Саню. Он чувствовал, что сын Рады где-то тут. Думаю, они напали на его след, но тут же и потеряли. Взрыв на некоторое время вынес львенка из постижимой реальности. Саня исчез. Следов - никаких. Вот Солар и решил, что можно свободно безобразничать. Однако позицию Крена он предусмотрительно усилил.

— Одновременно приставив к нему соглядатая.

— Не исключено.

— Что будем делать? - спросил Дион. Змей, передернув субтильными плечиками, плотнее запахнул большой платок, от чего стал похож на деревенскую старуху.

— А что мы можем?

— Где искать Солара? - решительно встрял Саня, не дожидаясь ответа Диона.

Сам влез. Они его ни коим образом не подталкивали, не провоцировали. Они просто рассуждали, не таясь от глупого кота.

— Тебе к нему нельзя! - отрезал Кмибарам. - Слишком большая разница в потенциале.

— Но попробовать-то я могу.

— Что? Что ты будешь пробовать? Убить его? Не с твоими, - не обижайся, я только говорю правду, - силенками. Он уничтожил твоего отца, он, не задумываясь, сделает тоже с тобой. Даже обрадуется, появись ты в пределах досягаемости.

— Я не понимаю, отчего Солар не ходит между людьми? - осторожно, чтобы опять не погнали, спросил кот.

Этот вопрос занимал его уже давно. Нужна, допустим, Несусвету энергия, так и пошел бы в люди. Раззадорь толпу фокусами, заставь хоть на миг себе поверить, сила попрет - лопатой греби.

— Что мешает Солару, устроить забег по герцогству? Глядишь, насосался бы уже и улетел к лешачьей матери.

Дион хохотал громко, ему скрипучее вторил Мараведиш:

— В мире не может быть полного совершенства, мальчик, - прошипел старый змей. - Не бы-ва-ет! Отсутствует, как возможная причина гибели вселенной. Одна личность не может сосредоточить в себе все нужные ей, - по ее мнению, - качества. Случись такое, мир закуклился бы вокруг этой личности, и впал в латентное состояние. Тот, кто придумал вселенные, - Высший Разум, Логос, - это предусмотрел. Видишь ли, Александр, вслед за незваным появлением Солара у человека начинаются совершенно непредвиденные реакции организма. На самом примитивном уровне - неприязнь, бывает и до потери сознания. Но чаше - спазмы в животе и, простите, понос.

Чтобы отъем энергии прошел более или менее плодотворно, человек сам должен прийти к Солару; сам захотеть, чтобы его высосали. Таких еще очень мало, но сделай жизнь людей невыносимой, и они потянутся хоть к Солару, хоть к жабе лесной, лишь бы видеть свет в конце тоннеля. А если света нет, они его себе придумают. Такова сущность детей обезьяны.

— Что им обещает Светонос мы, можем только догадываться, - вставил Дион.

— А есть возможность узнать?

— Есть, но она таит двоякую опасность. Первое - можно не выбраться из ловушки, которую Солар насторожил, возле своего логова. Второе - Солар пока не знает, точно ли жив. У нас с ним как-то произошла стычка. Мне пришлось спешно уносить ноги, а потом тайно возвращаться. Но Светонос, повторюсь, тоже ограничен в информации. Явись к ему я - все старания насмарку. А мы тут так хорошо замаскировались. Вроде живет в гольцах полубезумный старик, а при нем ручной зверек. Какой - никто не знает.

— А если попробовать мне? Ну… проникнуть в логовище Светоноса?

— Нет! - резко отказался Дион. - Я не позволю тебе рисковать

— Я тоже считаю это преждевременным, - прошипел едва слышно змей. - Учись пока.

Саня своего добился. Дион, с молчаливого согласия Мараведиша согласился, отправить его в логово Солара.

— Ты думаешь, туда ножками придется топать? Нет, мальчик. Просто закрой глаза и доверься мне.

Это как раз и оказалось самым трудным - довериться человеку. К тому времени Саня перестал даже в мыслях называть Диона богом. Он и Солар были магами, сумевшими подняться над примитивной ворожбой и фокусами. Они умели манипулировать энергией и потоками или полотнами, как называл их Дион, ментала. В сущности - те же фокусы, только для посвященных. Что касается самого понятия Бог, Дион и Мараведишь старались вообще не говорить на эту тему. Но даже из их умолчаний Саня понял, что Высшая Сила существует. Она не вхожа в повседневную жизнь. Но Она определяет основные постулаты мироздания.

Именно она делит все на белое и черное - добро и зло. Можно сколько угодно извращать понятия, можно заморочить целое поколение, если ни целую цивилизацию. Зло останется злом.

И человек и аллари, каждый по-своему объяснили это коту и закрыли тему. Все остальные разговоры были о насущном.

— Ты готов? - спросил Дион.

— Да.

Саня устроился на широкой лежанке в своей комнате. Дион до самого носа закрыл его одеялом. Саня уркнул, вроде того, что жарко. Дион велел из-под одеяла не вылезать.

— Замри. Там может стать очень холодно. Путешествует в астрале мозг, а умирает на земле - тело. Как то ни странно, но одеяло сбережет необходимый минимум тепла. Лежи и представляй себе пустоту. Слушай меня. Я укажу направление.

Сначала было жарко и смешно. Саня никак не мог сосредоточиться. Потом он вспомнил, как легко сам уходил в транс. Стоило, сильно захотеть, и перед внутренним взором вставали картинки будущего. В первый раз он заглянул наперед еще в Камишере. Так потом и повелось. Единственно: он мог легко мог уйти в поиск, если знал направление.

Голос Диона повел тихий навязчивый речитатив. Надо было поверить ему. Подсознательно Саня не был готов раскрыться перед человеком.

— Мамка а зачем Бог?

— Чтобы людям было кому пожаловаться.

— Жалуются только дети.

— Нет, сыночка, взрослым тоже надобно иметь, кому излить боль. Много больше чем детям.

В серой пустоте проступила дорога, загибающаяся вокруг одиноко стоявшей конической горы. Вместе они напоминали морскую раковину.

Гигантская улитка загородила полнеба. По серпантину тянулась цепочка людей: черные или темно серые хламиды, изредка - яркий плащ. Колонна напоминала самоцветные бусы, в которые мастер снизал гематит и самоцветы.

Они брели на вершину, чтобы войти там в пещеру и спуститься по внутреннему серпантину до подножья. Видеть этого Саня не мог, но просто знал. Голос Диона еще доносился из страшного далека, но прошла минута, голос пропал - связь разорвалась.

У подножья существовал выход. Паломники выбирались из чрева горы и уходили каждый в свою сторону.

Саня остановился на обочине. Мимо плыла вереница, похожих на призраков, людей.

Стали зябнуть руки. Кот поднес их ко рту, чтобы согреть дыханием. Подошвы сапог будто примерзли к земле. Но он знал, стоит захотеть, ноги оторвутся от почвы. Стоит только захотеть…

Он шел именно сюда. Он потерял всех друзей. Он отказался от тихой жизни с любящей женщиной. От покоя…

Сквозь тишину просочилось гудение, постепенно превратившееся в журчащий голос:

— Войди, - позвал ласковый поток.

— Зачем? - спросил Саня.

Необходимо было, чтобы противник все сказал сам.

— Ты хочешь быть счастливым? - журчание стало напористым.

— Все хотят, - ответил Саня.

— Я делаю людей счастливыми.

— Разве такое возможно?

— Войди и увидишь.

— А как ты узнаешь, какое оно, мое счастье?

— Мне не нужно этого знать.

— Я не понимаю.

— Все просто: я знаю, каким должно быть счастье. Ты войдешь в лабиринт, пройдешь все его спирали, оставляя на каждой частичку своего понимания и принимая мое. Все просто. Войдешь несчастным, обуреваемым неясными мечтами и желаниями, а выйдешь чистым и ясным, как птенец.

— Ага. Понимаю. Отними у человека желания, дай ему кусок хлеба, дерюжку, укрыться от холода и женщину, которой тоже ничего другого не нужно, и он станет счастливым. Дешево и сердито.

— Я строил лабиринт сотню лет. Поверь, это не дешево. И я несу добро. Не будет войн, Не останется зла. В мире пребудут только простые желания. Люди сами себе осложняют жизнь, желая невозможного.

— У мамки в деревне жил дурачок. Добрый: ел, мычал и ходил под себя. Жаль, утонул.

— Плохо стерегли.

— Сбежал из дома, залез в речку и утоп.

— Ты сам все подтвердил. Ты подтвердил правильность моего дела. Если бы он остался дома, если бы не поддался своему неправильному желанию, жил бы дальше. Ему же было хорошо, тепло и сытно.

— Но я-то не дурачок.

— Ты, вижу, даже слишком умен. Теперь тебе придется непременно пройти лабиринт. Таких как ты надо исправлять. Тут уж не до счастья. Вред, который вы несете, перетягивает на чашке весов все остальное. Бунтарь разрушает. Глупый, спонтанный бунтарь разрушает вдвойне, так как от его действий нет пользы ни ему, ни людям.

Когда-то страна аллари лежала в страшной дикости. Люди поклонялись животным. Я пришел и перевернул этот мир. Посмотри на вереницу паломников, стремящихся войти в мой лабиринт. Они пришли сами. Их никто не тащил. Они хотят быть счастливыми, слившись со мной. Их жизнь невыносима без моего счастья.

— Можно посадить человека в ледяной погреб, отобрать у него еду и воду, раздеть, а лучше вообще снять кожу, а когда он начнет умирать, вынуть его и оставить на теплой земле. Согласен, он станет счастливым, но… не надолго. Как только согреется и водички попьет, сразу захочет узнать, кто его в холодную засадил. А ты, значит, решил схитрить: из погреба выпустить, но чтобы мозги там остались. И пусть живут на корке хлеба и водичке. Все равно же - счастливы. Ты творишь мир дураков.

— Поднимись на вершину! - прогремело с вершины.

— Не хочу!

Саня понял, что лабиринт действует только на тех, кто вошел добровольно. Самыми счастливыми становятся ЖЕЛАЮЩИЕ пройти осчастливливание. Случайные попутчики, даже могли сохранить частицу прежнего разума. Если человека приводили в пещеру насильно, она на него не действовала!

— Тебе придется подняться. Я уже не могу тебя отпустить. Но прошу, униженно и смиренно: не отвергай с порога мои истины. Постарайся понять. Ты молод, ты не видел, того, что видел я: горы трупов; убитые дети, моря крови, голод, который заставляет матерей пожирать собственных чад. И все это из-за неуспокоенности. Человека надо только один раз привести в состояние покоя. Ты не поймешь, тем не менее, скажу: один раз изменить пару генов в цепочке и на все века, на все поколения распространиться порядок. Во вселенной не останется горя. Представь, мальчик, жизнь без горя. Постарайся меня понять. Я хочу счастья для всех.

— Врешь! Ты хочешь власти. Счастье - только отговорка. Ты хочешь превратить людей в безвольное стадо.

— Приведите его ко мне! - потребовал разгневанный повелитель горы.

К Сане качнулось несколько фигур в черном. Но, как ни старались паломники, их руки не могли ухватить фантом.

Саня мысленно позвал Диона и сделал крохотный шажок назад, в пропасть.

Но полет оказался коротким. Не успело сознание запаниковать, как его подхватили руки учителей.

Дион смотрел хмуро. Камибарам виновато.

— Я сделал что-нибудь не так? - спросил Саня.

— Все так, мальчик, - отозвался человек. - Это мы не додумались. Теперь Солар знает, что ты жив. Но хуже, что теперь он знает тебя в лицо.

— Все равно бы когда-нибудь узнал, - сказал Саня. Он хотел встать, не получилось. Тело не слушалось. Только пальцы шевелились, будто собирая с одеяла невидимый пух.

— Живот не боли? - спросил Дион.

— Ничего не болит. Только… меня как будто нет.

— Сейчас это пройдет, - успокоил Камибарам.

Дион поднес к Саниным губам чашку. В рот полилась тоненькая струйка горького горячего питья, проникла в горло, обожгла желудок. Саня почувствовал, как возвращаются нормальные ощущения. Нос есть он смог только к вечеру. Тело мелко подрагивало, руки не хотели слушаться.

— Вы знаете, где находится гора, в которой засел адепт?

— Знаем, - отозвался Дион.

— Я войду в лабиринт, доберусь до Светоноса и убью его.

— Он не даст тебе даже приблизиться к серпантину. Солар без сожаления израсходует часть, накопленной энергии, чтобы уничтожить тебя на расстоянии. Так было с кораблем твоего отца. Он, конечно, будет потом ее долго восстанавливать. Бросить шаровой разряд не просто. Потом надо год копить энергию. Но этим он уничтожит последнюю угрозу себе. А дальше - конец всему живому на материке. Солар высосет энергию, доберется до матричных источников, вычерпает их, лишь бы набрать критическую массу для отрыва. Он не остановится не перед чем.

— Я давно хотел спросить, - перебил размышления Диона Саня, - в герцогстве вышел запрет на всяческие механизмы. Для чего?

— Примитивизация. Ментальная энергия примитивного общества намного выше, нежели общества развитого. Так считает наш визави. Дай ему волю, он бы и соху запретил, раздал бы людям палки и велел охотится на себе подобных. Заметил, что никогда не воевавшее герцогство только и делает в последнее время, что гоняет армию с одного конца материка на другой? Убийство человека человеком дает выброс дополнительной энергии. Все идет в копилку Солара.

— Да они не много пока навоевали. Камишер от них загородился. На Аллор герцог идти боится. Дадут ему там под зад, только мантия завернется.

— Крен марионетка Солара. Но марионетка с мозгами. Он не знает истинных намерений и целей отца, но не собирается безропотно класть голову под топор. Думаю, сестра, которую к нему приставили, должна сыграть роль катализатора. А если инертный братец и тут станет гнуть свою линию, его просто устранят. Грибочков поест на ночь - утром не встанет. А на престоле останется Светлая Герцогиня. И пойдет страна семимильными шагами к счастью. Учитывая полное отсутствие щепетильности у Солара, они через некоторое время вполне могут представить подданным выводок человекоподобных лягушат. Когда это темные адепты останавливались перед кровосмешением?

— Боюсь, - тихо прошипел старый змей, - в конце концов на земле не останется никого кроме выродившихся аксолотлей.

— Наговорите тут! - возмутился Саня. - А аллари на что? Они под влияние Несусвета не попадают.

— Как думаешь, за каким хреном, Солар не разрешает Арию покончить с чистюками? Они всем в зубах навязли. Не велит и все! Не подскажешь? - Дион уже кричал. - Больше тебе скажу, чистюки стали концентрироваться. У них уже что-то вроде армии. А будет следующее: как только выйдет тайный приказ, чистюки отправятся по княжествам, уничтожать последних аллари. Если всех и не перебью, то уж генофонд расы точно сведут к минимуму. Что касается Аллора, думаю, Солар и тут не поскупится на энергию - выбьет и так немногочисленных вольных, даже памяти не останется.

— Крах, смерть, тлен! Послушаешь вас, - вдруг заявил Саня, - надо лечь, завернуться в простынку и ползти на погост. Сидите тут мудрствуете…

— Пока у нас нет энергетической базы…

— Пойду я, - кот встал на дрожащие ноги.

— Куда? - вскинулся Дион.

— По нужде. А потом вниз пойду с горы. Весна. Пора к людям возвращаться. Если вы думаете, что они все как единое стадо ломонутся на поклон к Солару, сильно ошибаетесь. И про аллари плохо думаете. Мне Игор рассказывал, какая разведка у тех же рысей. И армия есть - никакие чистюки не справятся. Что касается Солара… если вы так уверенны, что он меня первой же молнией спалит, то и не пойду я к нему. Если многоножке глаз проткнуть, она уже никого не зацепит. До мозгов у нее не добраться, а глаз вот но - на виду.

— Считаешь, убрав Ария, мы выиграем войну?

— Выиграем, не выиграем, как кости упадут. Но сидеть и радоваться, что жив пока, я больше не хочу.

***

Убегающий вниз луг с короткой, едва проснувшейся травкой, прочертили тоненькие ручейки. Поляна звенела весной. Саня остановился, послушал водяные трели и осторожно начал спускаться к кромке полупрозрачного леса. Листья только вычикнулись из почек. Ажурный зеленый пух обрамлял мрачно-зеленые ели. Их суровую стать уже попирали нахальные молодые листочки. Несколько дней, и ели уйдут вглубь, буйная поросль спрячет их до осени.

Кто прав? Вечные старики, не сбрасывающие зеленого убора перед злым диктатом зимы, или изменчивые лиственные, каждую осень умирающие, чтобы ожить следующей весной, расцвести, дать плоды, дать тень и радость?

Жизнь права, решил Саня. Пусть в ней будут и те и эти. Места хватит всем. Важно чтобы не пришел сумасшедший лесоруб, после которого останутся только пни и щепки. Никто, ни один из разумных живущих во вселенной не имеет права решать за другого.

Дорожка вела к жилищу Снежки. Саня подкрался к укромному распадку, издалека подглядеть за женщиной, которая налаживала новое льняное поле и девочкой. Та носилась по лугу, путалась под ногами у мамки, отвлекая ее от работы. Женщина иногда останавливалась, разгибала спину, смотрела вдаль.

Хотелось ли ему к ним? Наверное. Где-то в глубине так и остался крестьянский мальчишка, которому нужна была работа, дом, покой, дети…

Саня как тихо пришел, так же и удалился. Ни Снежка, ни девочка его не почуяли. Он не мог остаться. Слишком велики оказались ставки. Он уже не принадлежал себе.

Учителя его не заставляли, наоборот - отговаривали. Саня навсегда запомнил хмурого Диона. Бессмертный боялся за него и не мог остановить. Саня сам так решил. Желчный старый змей просто переживал, часто отворачивался, шмыгая сухим носом.

Дорога ложилась под ноги легко. Дион снабдил Саню деньгами. Работать нужды не было. Где пешком, где пристроившись на попутную телегу кот преодолел половину пути до столицы. Редкие княжества, в которых еще правили аллари, перекрыли границы. Приходилось двигаться в объезд. В Мец сам не полез. Игорь много порассказал про свои мытарства в этом трижды продажном городе. От Меца за три границы разило чистюками. Не стоило лишний раз нарываться.

Начинался март. Леса уже вовсю шумели листвой. На полях копошились люди. Что крестьян, что обработанных полей было очень мало. Если так пойдет, скоро герцогство останется без хлеба. Выгнанная на пастбища скотина поражала худобой. Коровы походили на обтянутые кожей скелеты.

В одной деревне мужик предложил сане коня. Животное отроду было хорошо сложено, не гляди, что крестьянская скотинка, но шаталось от слабости.

— Зачем он мне? - спросил кот.

— Продашь на ярмарке в Тригубах

— Сам гони и продавай.

— Он-то может туда и дойдет, а я - нет.

Мужик тоже поражал худобой. Глаза голодно блестели. На подворье вышла изможденная женщина. Детей видно не было.

— Голодно у вас, - заключил Саня.

— У других иначе? - вскинулся мужик.

— По-разному, - нейтрально отозвался кот.

— Я слыхал у нелюдей, крестьяне, как сыр в масле катаются, - в голосе селянина была откровенная зависть.

— Аллари закрыли границы княжеств. Говорят, от всяких проходимцев.

Мужик обречено махнул рукой, взял коня за недоуздок и повел в полузавалившийся сарай. Саня почувствовал вдруг свою вину перед этим человеком. Не на чем вроде, а крутит. Еще - злость. Чем виноват смирный беззлобный народ, который как морковку из грядки, выдернули из нормальной жизни? Только тем, что их жизнь и смерть дает каплю силы чумному выродку, который объявил себя богом?

И Дион хорош! "Я стал им богом". Просрал власть, сидит теперь, плачется, да охает.

Саня себя мысленно осадил, кинул на плечо сумку и двинулся дальше.

Коня ему все же купить пришлось. Лошадка оказалась невысокой и тихой. Но ходкой. Так что последние три дня катил себе котейка верхами и в ус не дул. Было даже странно: столько переживали и учителя, и сам. Как доберется, да как будет прятаться, по кустам, по оврагам… а вышло - въехал в столицу верхами, нашел гостиницу почище, кинул поводья мальчику и ввалился в харчевню: тащи хозяин на стол, голодныя мы!

Столица в отличие от даже очень близких земель очевидно не голодала. Сане быстро принесли миску, в которой плавала капуста и несколько кусочков мяса. Выложили кусок пирога. Кружка пива оказалась как раз к стати. После длительного воздержания кот буквально объелся. Посидел, сыто щурясь по сторонам, и побрел в указанную комнату.

Окошко было забрано железной решеткой. От воров, - пояснил хозяин. Ковать стояла у стены под лоскутным одеялом. Кот поставил на лавку сумку и прилег. Среди дня вдруг потянуло в сон. Устал он конечно изрядно, но прошлую ночь, вроде, выспался…

В голове мягко поплыло. Стало так хорошо, что Саня тихо заурчал. Сон наваливался, гоня перед собой цветные полосы. Кот увидел себя купающимся. Пресловутый бассейн с проточной водой окружали пышные цветущие деревья. На бортике сидела знакомая незнакомка, - он силился и не мог вспомнить где ее видел. В воде плескалась голая нога. По ней шлепал край мокрой цветастой юбки.

За голубой волной пришла красная. Лица, окруживших бассейн людей, стали невыносимо красивыми. У женщин - загадочными, у мужчин - значительными. В стакан лилось красное вино. Кто-то высоко поднял кувшин. Капли медленно брызгали по сторонам. Саня увидел свои руки. Их залило вино, а казалось - кровь.

Ему захотелось проснуться. Но веки были свинцовыми. Руки и все тело не повиновались. Он опять увидел себя стоящим возле горы-улитки. Подошвы сапог вросли в камень. По серпантину, волоча за собой полуживую лошадь, шел мужик. Саня крикнул ему, чтобы возвращался. Крестьянин обернулся. На кота глянули печальные глаза Диона.