Трудно заснуть при таком стечении народа, но можно, особенно, если сон невсамделишный. Лежишь, прикрыв веки, и слушаешь. Можно, вприщур обозреть окружающий интерьер. Люди ничего не заметят. Разве - Игор. Но вида не подаст. Как сел в изголовье кровати, так и застыл. Статуй! Под его присмотром можно и подремать немного, но в полглаза, никак иначе.

Что-то назревало, - Саня это нутром чуял. Нечто сгущалось вонючим, до кисельности густым смрадом. Но, что, пойди, разбери. За стенами замка была, очевидно, уже ночь. Окон коту не полагалось. Поместили в казематик, наскоро обставленный с неприличной роскошью и дверь подперли, дабы не убег.

Клонило в сон, но Саня продолжал сопротивляться. Только зазевайся, возьмут тепленьким. Что предполагается некая каверза, сомневаться не приходилось.

Скрипнула дверь, оттуда прошелестела короткая команда, и часть конвоя отвалила, не поднимая особого шума. Велели парням, они и пошли. Следом - еще одна команда. Располовиненный состав собирался дольше. Саня понял, что приказы исходили не от герцога, а от кого-то, кого слушались только отдельные конвоиры. Но посудачили немного и тоже свалили. При усиленно сопящем теле осталась четверка, которая сопровождала кота от самого трона. Пошептались, обменялись мнениями. Все сходилось на том, что во дворце творится неладное.

Люди сидели в темноте. Саня без боязни открыл глаза, осмотреться. Сквозь щель в притворе проникал тонюсенький лучик света. За дверью переливались тени. Тишина, однако, стояла гробовая. Игор, кажется, задремал. Нашел время! Сейчас самое интересное начнется…

Люди не успели. В бесшумно распахнувшуюся дверь влетело десятка два стрел, положив всех. Грузно осел Игор, сполз с табурета, провалившись за кровать. Остальные рухнули посреди спальни.

Пока Саня решал, проснуться, или дальше сопеть, в дверном проеме объявилась женщина со светильником; дождалась на пороге, пока вынесут убитых и прошла, брезгливо ступая на заляпанный кровью пол.

Саня сел. Спал не раздеваясь, так что обошлось без стеснительных экивоков. Женщина подошла вплотную, высоко неся над головой медный подсвечник на длинной ручке. Таким и огреть можно, если что. Она пристроила светильник в гнездо на стене и безбоязненно уселась рядом с котом.

— Меня зовут Брита. Я - герцогиня.

— Жена герцога Ария?

— Забудь о нем.

— Почему это я должен забыть своего лучшего друга? - натурально удивился кот. - Мы с ним сегодня чудно побеседовали. Он мне охрану выделил, как высокой особе. Нет, как хочешь, а забывать такого друга, мне не с руки.

— За ночь со мной и не такое забывают.

— Чтобы залезть ко мне в постель, никчему было… - кивнул Саня на лужу крови. - Постучала бы, пошептались. То-се… только, думаю, герцог нас не поймет.

— Мне плевать на его понимание. Его уже, считай, нет.

— Я проспал переворот?

— Что-то вроде. Тихий. Через два дня Арий отречется от трона и уйдет в паломничество. Править буду я.

— О, как!

— И ты, - тихо добавила Брита.

— Не понял.

— Ты на мне женишься.

Саня развернулся к женщине. Она была невысока и очень стройна. Талия - пальчиками обхватишь. Но в ней чувствовалась сила. Не красавица, но нервно-притягательна, злюка, за которой всю жизнь будешь бежать, в надежде угнаться. И которая все всегда решает сама.

До поры, пока рядом ни появится мужчина способный ее укротить.

От нее исходил мощный ток. И запах возбужденной самки. Туника сползла с одного плеча. Кожа на груди блестела от пота. Светлая ткань прилипла и потемнела.

Рука сама потянулась, пальцы легли на плечо.

— И кем я буду? Мальчиком при высокой особе? - голос слегка похрипывал. Затылок и спину уже шпарило возбуждением.

— Ты станешь править аллари, я - людьми. Мы вместе возродим страну.

Она говорила еще. Губы шевелились. Но слова не пробивались сквозь шум в ушах. Саня тряхнул головой.

— … мне все равно. Я убью его, если ты захочешь.

— Кого? - удивился кот.

— Крена…

Брита кинулась на него со стремительностью выстрелившей пружины. Одежда полетела на пол, в загустевшую кровь. Ее руки рвали завязки и застежки. Саня поймал край туники. Ткань затрещала, расползаясь. Тряпка скользнула вниз.

Руки у нее были горячими, плечи скользкими. Она извивалась, царапая ему спину. И Саня сдался.

Весна!

Голова опустела, место мыслей занял гул крови и толчки… скрип лежанки… крик женщины. Она изогнулась дугой. Она требовала.

Еще!

Еще!

Еще!

Кот открыл глаза. Брита лежала, улыбаясь. Саня поразился хищному и одновременно довольному выражению ее лица. Саднила исцарапанная спина. Он перекатился набок. Брита протянула руку и хлопнула его по груди.

— Лежи. Сейчас продолжим.

Он замер, переживая миг позора. Что-то такое было в ее повелительном тоне, что он почувствовал себя, приведенной на случку скотиной, производителем, которого за то и кормят.

Зато он станет герцогом. Пусть не первым - вторым лицом в государстве. В первые она не пустит никого. Безродный кот, которого пытались уверить, что он лев, будет править наравне с сильной, жесткой, горячей и требовательной… самкой бестера! Кот, который уже никогда не станет львом, обрастет привычками и связями. Паутину очень удобно использовать в качестве гамака: барахтайся в свое удовольствие, не упадешь, не сбежишь.

Зато где-то останутся деревни аллари. Вернется в свои владения Пелинор. Университеты раскроют двери. Страна, осененная благословением великого Солара, возродится и вся, как один человек и не человек, пойдет к счастью.

Саня натянул штаны, быстро обулся, стал искать на пллу рубашку. Она успела пропитаться кровью и заскорузнуть. Кот ее бросил. Он уже хотел встать, когда Брита вцепилась в него тонкими, но очень сильными пальцами. Саня рванул руку, на коже остались царапины.

— Куда!!? - прошипела женщина.

— На воздух. Я тут задыхаюсь.

— Ты без меня и трех шагов не пройдешь по дворцу.

— Посмотрим…

Теперь она кинулась на него с намерением причинить боль. Это была уже не женщина - свирепая, неуправляемая, оскорбленная в своих ожидания тварь. Саня отбивался, стараясь унять когти. Не хватало поранить женщину!

Он почти отбился, когда в очередной раз стремительно распахнулась дверь, и на пороге возник сам герцог Арий. За ним толпились егеря.

— Смотрите! - указующий перст Его Светлости вонзился в мечущуюся по кровати супругу. - Не прошло и двух месяцев, как она стала мне женой!

Солдаты взревели. Что герцогиня изменила законному мужу с пленным котом, усугубило возмущение. Нежное хрупкое, прелестное создание, которую желал каждый мужчина, если приближался на расстояние менее трех шагов, отдалась нелюдю, скотине, грязному коту!

Сане показалось, герцог не сможет удержать собственных егерей, они ворвутся в покой и растерзают любовников. Арий уже сделал шаг, освободить проход, когда Брита перестала метаться, села трогательно распрямив спину и крикнула:

— Он меня изнасиловал! Разве вы не знаете, что весной нелюди способны на любое преступление из-за похоти? Он убил охрану, велел моим людям унести трупы и молчать, если хотят увидеть меня живой. Я отбивалась. Я царапалась!

С этим трудно было спорить. Руки и грудь кота действительно были исполосованы. От Бриты исходил такой заряд отчаяния, что у гвардейца, следовавшего за Арием, побелели губы и заблестели слезой глаза.

— Бей кота! - крикнул кто-то. - В клочки его!

Арий растерялся. Лицо стало аморфным, губы затряслись. Он шел делать свою игру, - подумал Саня, - а нарвался на чужую, куда более жесткую. Что он мог противопоставить заявлению супруги? Ровным счетом ничего. С разъяренной толпой можно говорить только на языке призывов или приказов. Доводов она не услышит.

Герцогу бы с первого дня оградить супругу от общения с егерями и солдатами гарнизона, припомнив такое понятие, как суккуб.

А теперь - все! Еще мгновение и кота раздерут в кровавые клочья. Если герцог станет препятствовать, раздерут и его. Что же касается приказа Солара, поберечь кота на будущее, Арий понял, что сестра могла пренебречь отцовским пожеланием. Ей, в отличие, от брата, ничего за это не будет. Отношения Солара с дочерью, вдруг прозрел обманутый муж, далеко выходили за рамки родственности.

И все же он не зря просидел на троне двадцать лет. Голос герцога сотряс комнату. Люди отступили. Они ждали решительных действий и дождались.

— Завтра! - крикнул Арий. - Завтра начало феста проклятых нелюдей! Солдаты, мы должны казнить кота на центральной площади именно в начале их мерзкого праздника. Мы не станем заниматься самосудом. Мы приговариваем кота к оскоплению, как того требует закон! На пощади, при стечении народа! Потом Мы отрубим ему голову. Арлекины за стеной в пригороде узнают нашу волю. И если хоть один возмутится, я прикажу вырезать их всех. Я поступлюсь милосердием ради своей любимой супруги. Преступление нелюдя неслыханно! Мы приняли его как равного, а он…

Герцог спохватился. Не стоило распалять толпу, иначе приведут приговор в исполнение, не дожидаясь завтрашнего дня.

— Вы меня поняли? - уточнил герцог. - Несите кандалы!

В грудь и шею кота уперлись копья. Гвардейцы давили. Брита сидела в постели, закрыв лицо руками. Арий сдернул плащ и заботливо укрыл им супругу. Герцогиня спрятала в складках глаза. Между ней и возбужденной толпой стоял муж, и напряжение начало спадать. Солдаты еще бурчали, но рвать кота уже никто не лез. Копья давили, уже не оставляя рваных отметин на коже.

Саня замер. Шевельнись, всколыхнешь злость и только хуже наделаешь. Хотя, казалось бы, куда уж хуже-то? Позорный приговор, от которого играючи ушел в Кленяках, сегодня был вынесен окончательно. Завтра его приведут в исполнение.

***

Он себе совершенно иначе представлял свою миссию в столице. Приедет, обустроится, осмотрится, найдет единомышленников, опору, людей или аллари, не важно… а его, оказывается, вели от самых предгорий. Хорошо, к Снежке не завернул, раскатали бы дом подруги, и ее и ребенка пустив под герцогский нож.

Ведь битый уже! Ученый, - и по шерсти, и против, - все равно хотел мирно, честно… договориться, что ли. Разве с ними договоришься? Они знают только собственную корысть. С ними нельзя спорить. Они просто тебя не услышат. Вернее, слушать не станут. Зачем? Какая выгода? Но если выгода светит - всего вылижут.

Арий имел к Сане интерес: уговаривал, льстил, сулил почет и уважение. Брита - тоже. Но их интересы пришли в непреодолимое противоречие, - как сказал бы Камибарам Мараведишь, - грозившее не только интересам сторон, но и самой их жизни. О, как! Спасаясь, они легко пожертвовали котом. Когда на кону шкура, что Арий, что его сестра, родну бы маму продали.

А, папу? - усмехнулся Саня. Интересно, они понимают, зачем Солару паломники? Они представляют масштабы обмана, задуманного их отцом? Скорее всего - нет. Они пешки, возомнившие себя фигурами. Но они станут драться за свои клетки с ожесточенностью бестеров.

Сане вдруг стало нехорошо. Как-то в голову не приходило, а тут явилось: что если Брита понесет?

Выводок маленьких бестеров, с кошачьими головами и бескостными пальцами аксолотлей… пусть лучше она их съест!

Он устал. Его приковали к скрещенным брусьям. Руки - над головой, ноги раскорячены. На пятки толком не встать. От постоянного напряжения ломило мышцы. Мельницу установили посреди крохотного каземата. Вокруг - ни души. Ни шороха, ни лучика.

Саня пытался раскачать ее, чтобы рухнула. Хоть так, лишь бы дать мышцам отдых. Не получалось. Кто-то подпер мельницу сзади. А падать вперед с тяжелыми брусьями за спиной - либо кости переломаешь, либо дыхание вышибет.

Интересно, он до утра-то доживет? Еще немного, и пытка станет невыносимой. Но звать и просить он не станет. Скорее, запретит себе дышать.

Когда-то давно совсем еще маленький Саня решил умереть. Что было причиной, за давностью позабылось. В памяти осталось только жуткая детская обида.

Котенок залез на сеновал, свернулся там комочком и начал придумывать, как помрет, как его найдут, как будут плакать. Падать с крыши было невысоко и больно, топиться - страшно. Резать себя… а вдруг не умрешь, ставши навсегда инвалидом? Отрежешь руку или ногу, и будешь как Дема-Костыль шкандыбать по деревне. Самое простое - перестать дышать: и просто, и легко, и руки ноги целы.

Первые две попытки окончились неудачей. В груди ломило, она сама начинала раздуваться, неподвластная воле маленького самоубийцы. Саня разозлился. С таким простым делом не совладал! - заткнул себе ладошкой рот и нос и перестал дышать. Было больно, но подстегивало упрямство. Очень хотелось вдохнуть… он сильнее вдавливал ладошку в онемевшие губы. Перед глазами поплыл красный туман. В ушах зазвенело так, что он не услышал, когда пришло спасение.

Ох, и влетело тогда котенку! Три дня сесть не мог. Тятя ругался. Мамка плакала…

Вспомнил! Обида явилась, когда он узнал, что у приемных родителей родится свой ребеночек, и решил, что его посадят в корзину и отправят по реке дальше. А все Лилька! Это она нашептала маленькому Сане про корзину. Сама придумывала страхи и сама же шмыгала носом от жалости в к котенку.

Лилька… лунная дорожка, гладкая холодная нога, которую он как-то изловчился и поймал. Они целовались на берегу. Дышать было нечем, а они все целовались, пока Саня не догадался тянуть воздух носом. Оторваться от нее он просто не мог!

Останься Лилька в живых, что бы сейчас было с Саней? Сидел бы на границе, гоняя чудишь от одной ловчей ямы к другой, или внутренний рубеж оборонял от герцогской армии. Дом бы с Лилькой построили… а может, пожили бы, натешились друг дружкой, да и разбежались. Детей у них все равно быть не могло. А женщине нужны детишки. Без них дом пуст и холоден, будь ты хоть какой любимый-разлюбимый муж.

Мамка, тятя, сестренка, Лилька - семья его детства. Арлекины - семья жизни. Хорошо, что они были. И жаль! Мучительно и беспросветно жаль. Но пока не видел их мертвыми…

Одну видел.

Ноги свело судорогой. Саня заскрипел зубами.

— Тебе больно, я знаю, - раздался за спиной голос Ария. - Прости, я не в силах тебе помочь.

— Чего тогда приперся? - грубо спросил кот.

— Договориться на будущее.

Темнота слегка замерцала. Арий появился, с шариком света в ладони. Рука была синевато-прозрачной.

— Видишь, как просто? - ласково улыбнулся коту герцог. - Я зажигаю свет пальцами. Люди видят. Им достаточно. А моя сестра - суккуб. Тебе известно, что такое суккуб?

— Твоя сестра и ты - дети двуполого аксолотля, - выдавил Саня. Фокусы Ария были откровенной издевкой.

— Да. - легко согласился герцог. - Представь, нас трое… было. Говорят, братец недавно умер. Почил. Когда я избавлюсь от Бриты - останусь один, и сам без чьего-либо вмешательства буду править страной.

— Не думаю, что твоя сестра согласиться.

— Она много о себе возомнила. Тут есть доля моей вины: не догадался изолировать ее с самого начала. Она и распоясалась. Жена воспользовалась моей доверчивостью, а главное доверчивостью людей. Соглашусь, что она может найти некоторую поддержку… одно примиряет: ее чары действуют исключительно на близком расстоянии. Издалека увидишь только то, что есть на самом деле: тощую злую тварь.

Герцог перекатывался с пятки на носок покачивался. Он казался расслабленным и безмятежным.

Саня задержал дыхание. Сначала было трудно, потом мышцы одеревенели, прошла боль в груди и даже в ногах. Он поплыл…

Плескались мелкие волны. Корзину раскачивало, она черпала краем. Маленький мальчик без страха глядел на то, как вода подбирается к ногам. Она стала красной и тягучей. Плетеную лодочку качали волны крови. Но ребенок не пугался. Он не хотел больше жить.

От удара вспыхнула боль во всем теле. Только осознав, что произошло, Саня сделал судорожный вдох. Грудь разрывалась.

Косой крест рухнул. Арий выбил подпирающий кол, и склонился над пленником:

— Если ты согласишься сотрудничать, я завтра отменю казнь.

— Ты лжешь, - отозвался Саня. Удушье сыграло с ним отменную шутку. Чувства Ария стали понятны, будто перед котом стоял не загадочный бестер, а простая болотная лягушка.

— Я недостаточно точно выразился. Казнь отменить нельзя, но можно ограничиться оскоплением. Жизнь я тебе оставлю.

— Зачем?

— Чтобы просто жить. Ты сам подписал себе приговор, объявив, что приносишь удачу. Живой талисман нужен каждому. На двоих с сестрой нам тебя не поделить. Ты убедился, на сколько легко она пожертвовала тобой? Я же буду тебя холить и лелеять. Я умею быть благодарным. Бесполость, - поверь, - имеет свои преимущества. Тебя перестанут мучить сезонные смены настроения. Весна станет таким же простым и приятным временем года, как все остальные.

— Полагаешь, я не люблю весну? - усмехнулся Саня.

— Но аллари совершают в это время массу необдуманных, вредных, попросту безумных поступков. Вы беситесь, жаждите того, чего не существует, сходите с ума, гоняясь за собственным хвостом. Женщина нужна для продолжения рода. Другого назначения у нее нет. Стоит это понять, и все становится на свои места. Но понять это может только бесполый. В будущем я приложу все силы, дабы учредить касту бесполых людей. Они станут управлять государством. Бесполый будет принимать взвешенные решения холодным умом чистого человека. Вы должны подняться от извечной дикости к чистоте.

— И к счастью, - поддакнул кот.

— Да, если хочешь. Но я не пекусь о всеобщем счастье. Оставим это моему отцу Солару. Он озабочен идеей всеобщего счастья. Я же - исключительно целесообразностью. Согласись, имея такое мировоззрение, очень трудно терпеть рядом одержимую самку. Так мы договорились?

— О чем?

— Я оставляю тебе жизнь, а ты мне верно служишь?

Сане хотелось, чтобы он быстрее ушел. В присутствии Ария было противно дышать.

— Договорились! - легко согласился кот.

Он не станет жить по законам бестеров! Оскопление - не самое приятное, что может случится в жизни. Зато он успеет завтра с эшафота сказать людям, кто их герцог. Он - арлекин! А где кончается правда, там кончается - арлекин. Пусть страшная истина станет его последним трюком.

За короткий разговор Саня кое-что успел разглядеть в темных глубинах психики бестера по имени Крен. Диссонанс - сестра: полный и безоговорочный антагонизм. Диссонанс - отец, с которым Арий решил на этот раз не считаться, но полностью сбросить его со счетов не мог, испытывая подспудный страх наказания. Диссонанс - раздражение: герцог хотел бы лично замучить кота до смерти, но не мог себе этого позволить. Он даже напиться сегодня не мог.

Герцог отчасти был эмпатом, но почитал свою повышенную чувствительность явлением исключительным, присущим только ему одному. Что Арий не понимал природы аллари, явилось для Сани откровением. Герцог не мог осознать, что не люди, кроме речи имеют еще какие-то точки соприкосновения на уровне гораздо более глубоком, нежели вербальный. Так слепоглухонемой никогда не поймет видящего и говорящего.

Нужны были силы. Саня все выдержит. Он не сломается. Ради памяти о тех, кто ушел…

Жаль! Как же жаль… не колесят больше по дорогам знаменитые повозки Шака, которого люди прозвали Апостолом. Не заедается отважный, сиятельный собака. Не смеется голосом тысячи лесных колокольчиков Солька. Не сидит, глядя в костер огромными черными глазами загадочная, навсегда покинувшая этот мир, Цыпа.