Выпускной.

Два года назад, когда Эрику было шестнадцать, его класс решил, что лучшее место для проведения неофициальной части данного мероприятия – лес. И все девятнадцать выпускников одиннадцатого класса приехали в заповедник, находящийся неподалеку от их города. Место для остановки было выбрано заранее – у горной реки, подальше от глаз отдыхавших у популярного озера. Течение на выбранном участке было слабое, а значит, основной аттракцион для любителей поплавать обеспечен. В итоге: безлюдье, природа, свежий воздух, чистая вода, костер, девушки в купальниках, спиртное и легкие наркотики – чего еще может желать выпускник?

Эрик был юношей приличным. Он никогда не делал больше одной затяжки даже в пьяном состоянии и не приставал к девушке с чем-то большим, чем поцелуй, если та была под кайфом. Именно поэтому сегодня он заранее получил официальное разрешение от Присциллы: «Буду пьяна – делай что захочешь». А попробовать то самое «что захочешь» ему было совсем невтерпеж. Главное, что при таком раскладе он оставался абсолютно чист перед собственной совестью.

Дело шло к ночи. Солнце быстро приближалось к горизонту, и закат был в самом разгаре. Самые слабые, напрочь убитые алкоголем, похрапывали в палатках. Остальная масса двинулась к реке, а Эрик с Присциллой вызвались присмотреть за спящими. И она, и он уже изрядно выпили, но для храбрости решили добавить еще чуток. Потом долгие поцелуи, и вот настал заветный час переходить в палатку…

– Чертовы идиоты! – Кто-то молнией пронесся мимо костра, у которого отдыхала парочка.

– Эй, какого хрена?! – быканул нетрезвый Эрик вдогонку убегающему грубияну. Ответа не последовало. – Я ща…

Забыв о предыдущих планах, Эрик с бутылкой наперевес поспешил следом за нарушителем идиллии. Он прошел около десяти метров между деревьями и стал свидетелем странной картины.

Бесстыжий грубиян, оказавшийся девушкой, распластавшись на земле, держал руку его одноклассника. А тот висел над пятиметровым обрывом, на дне которого течение омывало торчащие из реки валуны.

– Помоги! – сквозь зубы выдавила девушка.

Она не только не могла вытащить стонущего парня, ей было сложно самой удержаться над обрывом. Силы у нее кончались, и в любой момент жизнь бедолаги могла оборваться.

Эрик на секунду растерялся. Он переводил взгляд с одноклассника на грудь девушки и обратно. Наконец, его мозг осмыслил происходящее, он опустился на колени перед обрывом и, схватив двумя руками знакомого, резко закинул его обратно на ровную землю.

Эрик был крайне горд своим поступком и с вызовом повернулся в сторону девушки… После секундного промедления ее правый кулак врезался в его лицо. «Герой» от неожиданности пошатнулся и сел на холодную траву.

– Пьяный тормоз! – явно удерживаясь от более грубых оскорблений, выкрикнула она и быстрым шагом рванула в лес.

Сам «тормоз» просидел на месте еще несколько минут, не в силах встать. Строгие, сильные и все-таки прекрасные золотые глаза, а вовсе не удар, повергли его в это состояние. Из-за прилива адреналина алкоголь начал постепенно уступать место сознательному мышлению. Чувство вины и стыд не отпускали Эрика. Он постоянно наблюдал вокруг себя глупость и ошибки людей, сам же вел себя приличней и разумней многих остальных. А этот взгляд и нелепое, но правдивое определение поставили его перед фактом – он недостаточно далеко ушел вперед от «остальных» в своем развитии.

Именно так, мощно и стремительно, вошла в его жизнь Рин.

* * *

Эрик перевернулся на другой бок, его рука машинально обняла возлюбленную… и прошла сквозь пустоту.

Едва не упав, он сел на край дивана, протер глаза и потянулся. Сняв смартфон с зарядки, он подошел к окну и в течение нескольких минут разглядывал улицу. Созерцание происходящего за окном быстро приводило его мысли в порядок после сна. Жизнь на окраине столицы шла своим чередом. Владельцы собак выгуливали любимых питомцев, а рано встающие старики уже расположились на скамейках у подъездов.

Несмотря на многочисленную армию, огромную территорию и сильное влияние на политику близлежащих стран, государство, в котором родились и жили Эрик и Рин, имело средний уровень жизни населения, даже более низкий, нежели мелкие, но развитые технологически страны. Скорее всего, это было связано с тем, что большая часть финансов сосредоточилась в столице, а зажиточные граждане переводили свои денежки на зарубежные счета, а порой и сами отправлялись следом.

«И когда народ взбунтуется? Наверное, уже никогда… Говорят, раньше человечество шло к объединению благодаря продвинутым средствам связи. Люди со всего мира спокойно общались между собой и делились опытом. Однако правительства некоторых стран так боялись упустить власть, что закрылись информационными занавесами и теперь без особых затруднений продолжают создавать по новостям свою выдуманную историю о том, как везде, кроме их страны, царят беззаконие и хаос. Вскоре и остальные последовали их примеру. Одним рассказывают про войну, которую они ведут со всем миром. Другим – про свободу и демократию, которых нигде и ни у кого, кроме их страны, нет. Третьим – про то, как лишь их страна устояла от порочного заговора тайных организаций и потому теперь страдает, а осталось лишь чуть-чуть еще потерпеть, и все изменится. И все верят и мирятся с настоящими проблемами – ради идеи. Кто-то привык воевать и гордиться силой государства, кто-то привык верить в свободу и праведный путь, кто-то привык терпеть и выживать ради светлого будущего… Да что уж там, я и сам не особо от них отличался, пока не узнал обо всем от родителей Рин. Только те, у кого есть финансы и власть…» – Размышления Эрика прервал зазвонивший смартфон.

Семь тридцать. Эрик выключил будильник, поцеловал в лобик все еще спящую сестру и вышел из комнаты. Сделав на скорую руку шесть порций молочного коктейля и сразу выпив одну, Эрик начал собираться.

Он вернулся в комнату и, стараясь не шуметь, достал из шкафа парадный костюм. Собственно, единственный костюм. Вся его одежда – это три пары джинсов, пяток футболок и пара свитеров. В большем он и не нуждался. Некоторое время назад Эрик купил костюм и лакированные ботинки к нему – Рин потребовала. Она считала, что хотя бы один костюм у каждого мужчины должен быть. Глупость, конечно, но он не мог долго с ней спорить.

Эрик вышел в прихожую, мельком глянул в зеркало, чуть-чуть поправил прическу, взял ключи, кошелек и покинул квартиру. День обещал быть насыщенным.

* * *

Девушка чуть присела и мгновенно легким движением допрыгнула до перекладины. Ее изящная мускулатура напряглась, и она начала упражнение. Назвать девушку полной или в меру упитанной ни у кого, кроме завистниц, язык бы не повернулся, но и «худой» по модельным меркам она не была. Насчет ее телосложения могли спорить часами. Одни считали, что ей не хватает женственности, другим она казалась недостаточно стройной, третьи думали, что она перешла границу «спортивности», но все эти разговоры доказывали лишь одно – взгляды нередко были направлены в ее сторону.

– Все, – произнесла Рин, отпустила перекладину и мягко приземлилась на пол.

Проснувшись в шесть утра, она выключила будильник, поставленный на семь, и начала собираться. Времени была уйма: она успела приготовить полноценный завтрак для себя и родителей, почистить зубы, полежать полчасика в ванне и даже посмотреть какую-то новую детективную передачу по телевизору в гостиной. Теперь, когда до восьми оставалось не более тридцати минут и водитель уже отослал стандартное сообщение «Жду у подъезда», она доделывала утренние упражнения.

Разминка, растяжка, беговая дорожка, боксерский мешок, отжимания, подтягивания и последнее – упражнения на пресс. Этот список полтора года назад стал для Рин неким ритуалом, который она совершала два-четыре раза в день. Она накинула халат на обнаженное тело и вышла из комнаты, переделанной под спортзал. Пройдя мимо своей и родительской спальни, Рин вернулась в ванную комнату и быстро ополоснулась в душе прохладной водой.

– Хорошею с каждым днем, – улыбнулась она себе в зеркало, откинув недлинные пышные красные волосы назад.

Слегка подсушив их, Рин оделась в заранее приготовленный строгий костюм и белую рубашку. Она ничего не имела против того, чтобы надеть на серьезное мероприятие платье или длинную юбку, но не ходить же в таком наряде целый день! Носить с собой сумку с одеждой или заставлять водителя ждать у концертного зала со сменной одеждой ей тоже было не по душе. Костюм решал все проблемы: вроде и для театра приемлемо, и удобно. К тому же то, что Рин изящная девушка, скрыть ему было не по силам. Скорее наоборот, такой контраст лишь подчеркивал ее красоту, что, естественно, было для нее немаловажно.

Полюбовавшись собою в зеркале, Рин быстрым шагом направилась к выходу через гостиную. В кабинете отца гудел компьютер, как всегда, не выключенный им предыдущим вечером. «Ну и ладно, все равно скоро проснутся, им ведь сегодня вылетать», – подумала Рин и закрыла за собой дверь.

* * *

Трим запомнил страницу и закрыл книгу. «Ну сколько можно?» – подумал он, посмотрев на настенные часы. Прошло уже два часа с фразы «Маршал Алексей скоро вас примет», произнесенной устами секретарши. За это время он успел целиком прочитать короткий детективный роман и почти закончил еще один, но безостановочное чтение на протяжении нескольких часов могло надоесть даже такому любителю книг, как Трим. Он встал и подошел к окну.

Здание Управления Разведкой и Следствием – УРС, в котором сейчас находился Трим, гордо возвышалось над городом. Отсюда открывался прекрасный вид. Многочисленные высотки и небольшие частные дома соединялись в пространстве в гигантский лабиринт. Почти все строения парили в воздухе или были закреплены на сверхпрочной металлической «паутине», идущей через все уровни Нового Рая, и лишь некоторые тянулись вверх от самой земли. Мерцающие врата воздушных путей заменяли миллионам ангелов дороги. Рельсы скоростных поездов для перевозки тяжелых грузов, больных или просто бескрылых созданий, получивших разрешение на проживание в Раю, сетью пронизывали инфраструктуру города. Новый Рай был ярко освещен золотым светом, идущим от раскаленной поверхности неба. Специально созданные светопроводы перенаправляли субстрат света в глубины города, куда он не мог дойти естественным путем из-за активной застройки верха.

Вдали, на территории Старого Рая, от земли к небу рос лишь Центральный Храм Святой Инквизиции (ЦХСИ). Сама Инквизиция уже давно потеряла статус правящей власти, а ее политическое влияние таяло с каждым годом. Казалось, скоро никто уже и не вспомнит, что раньше Рай был монархией. По-прежнему неоспоримой оставалась лишь красота творений той эпохи. Вершина Храма была почти на уровне крыши УРС – притом что последнее, несмотря на немалую высоту, еще и начиналось в верхних слоях Нового Рая. ЦХСИ был разделен на семь отсеков и центральную часть. Каждый отсек находился под управлением одного из отделов Инквизиции, центр же находился под личным контролем Митрополита.

Вокруг Храма, на высоте нижнего уровня Нового Рая, раскинулись зеленые поля. На них, весьма удаленно друг от друга, были расположены многочисленные строения с религиозной символикой Серафимики – основной религии Рая. Там можно было увидеть фрески и барельефы, а также ажурные, кованные из разного цвета металлов варианты креста, сочлененного с кругом. Некоторые из них светились, окрашенные различными проявлениями маны.

– Вас примут буквально через несколько минут, – окликнула Трима секретарша.

Трим кивнул, даже не думая отводить взгляд от окна. Он смотрел в сторону одного из парящих садов. Изначально Рай представлял собой безжизненную пустыню. Возможно, именно поэтому такие редкие ресурсы, как вода и растения, изначально привозимые только из внешних миров, здесь умели трепетно использовать. Взгляд поражали многоярусные парки с растениями из разных экосистем, ослепляющие многообразием палитры цветочные заросли, потоки кристально чистой воды, не спеша переливающиеся каскадом из одного фонтана в другой и медленно переходящие в ручьи… Трим не раз преклонял голову, встречая мастеров, которые могли объединить все это в нечто столь прекрасное и завораживающее.

– Маршал Алексей вас ожидает, – раздалось где-то вдалеке. – Младший следователь Трим! – повысила голос секретарша. – Вас ожидают в кабинете!

Дело, над которым он работал многие годы, приближалось к апофеозу. Трим открыл дверь и вошел в кабинет.

* * *

Представление закончилось около двадцати минут назад. Актерский состав был великолепен, радовали неплохие декорации и качественно написанный сценарий, но впечатление портила чрезмерно высокая температура как на улице, так и в зале. По окончании представления Эрик и Рин выбежали на улицу в поисках места, позволяющего спрятаться от жары. На улице зной усиливало палящее летнее солнце. Эрик нес в руке снятые еще во время спектакля пиджаки.

Центр пестрел высотками и широкими улицами, переполненными спешащими куда-то горожанами. Практически к каждому строению лепились экранные и голографические рекламные щиты. Немалое количество их несло в себе некий скрытый патриотический подтекст, а некоторые и вовсе не скрывали попытку продать свой продукт за счет «имиджа» родины. Исключением не были и старые отреставрированные дома, которые правительство запретило сносить ради сохранения культурного наследия. Эти десяти-двадцатиэтажные строения выбивались из общей картины, но были намного более ухожены, чем их ровесники на окраине.

Бесчисленные кафе и забегаловки были забиты до отказа; последней надеждой парочки оставался пятиэтажный торговый центр, расположенный недалеко от крупнейшего парка столицы. Каждый его этаж представлял собой просторную открытую площадку, по бокам которой размещались магазины, кафе и рестораны. В центре площадок пол отсутствовал, открывая вид на другие этажи. В этом промежутке располагались парные эскалаторы.

– Может, там присядем? – обратился Эрик к Рин, указывая взглядом в сторону небольшого заведения на верхнем этаже.

– Если там есть кондиционеры, – ответила она, в очередной раз вытирая краем пиджака вспотевшее от жары и духоты лицо.

Кафе, казалось, было создано именно для таких дней: окна в этом углу этажа заменяли яркие экраны, демонстрирующие горные водопады; воздух активно охлаждался и увлажнялся; здесь предлагали широкий ассортимент мороженого и освежающих напитков. Сюда стремились попасть многие, но, к счастью, Рин и Эрику удалось захватить один из небольших барных столиков. Рин заказала несколько бутылок минералки, а Эрик, как бывало обычно, молочный коктейль.

– Ты когда-нибудь перестанешь их пить? – усмехнулась Рин, когда отошел официант.

– Сама подсадила, а теперь возмущаешься, – ответил Эрик.

– Я же не знала, что ты будешь пить только их. Просто подумала, что тебе должно понравиться.

– Решила подсунуть мне что-нибудь вместо пива, – поправил ее Эрик. – Цель благородная, и, в принципе, сработало, а последствия не слишком ужасны.

– Слушай, а может, тебе еще один напиток из детства напомнить и через силу заставить выпить? – с деланой серьезностью спросила Рин.

– Смешно. Гы-гы. – И они рассмеялись.

Обоим сразу вспомнилась сцена из прошлого. Тогда они были знакомы всего месяц, и по одному из пунктов «договора», заключенного на следующий день после знакомства, Эрику предстояло бросить пить. Целыми днями он ходил и ныл: «Дай хотя бы пива, а то вообще нечем жажду утолить. Вода безвкусна, а от пива я не пьянею. Да на самом деле я только ради вкуса и пью». Однако Рин была непреклонна, несмотря на то, что он ей выел монологами подобного типа весь мозг. «А что ты обычно пил в детстве?» – однажды внезапно спросила она. Эрик назвал первое попавшееся на ум – молочный коктейль.

Когда Рин привела его в ближайшее кафе, Эрик долго сопротивлялся, говорил, что он разлюбил этот напиток, что коктейль слишком холодный, а у него болит горло, что у него внезапно появилась и развилась аллергия на молоко. Но через несколько минут, осознав бессмысленность попыток перечить Рин, согласился. Сначала он сухо сказал – «сойдет». Со временем вкус ему действительно понравился, и, даже попробовав что-то новое из предлагаемого Рин, Эрик возвращался именно к этому напитку.

– Слушай, куда даль… – начал было Эрик, но звук его голоса прервала оглушающая автоматная очередь.