Неожиданно Филька почувствовал, что потянуло свежим воздухом, а потом впереди показался просвет. Злополучная труба заканчивалась.

– Держитесь, ребята, я вижу выход, – подбодрил товарищей Филя, – сейчас выберемся и полежим, отдохнём.

Услышав радостную новость, Питер с Лаской изо всех сил заработали лапами. Труба действительно вывела путешественников к реке, вода впереди серебрилась и блестела на солнце. Вот только…

Филька, который полз впереди, первым увидел, что выбраться будет непросто: выход перегораживала крепкая и толстая решётка.

– Да-а-а, дела… – озадаченно протянул он и затормозил. Ему очень не хотелось, чтобы Питер с Лаской увидели злополучную решётку и расстроились.

– Ну что там? Что ты видишь? Почему ты застрял, Филечка? – торопили сзади измученные товарищи. – Ползи быстрее! Очень душно.

Питер принялся толкать Фильку носом и покусывать за хвост, пришлось пошевеливаться. Труба вдруг расширилась и превратилась в короткий коридорчик, где свободно могли разместиться все трое.

– Ой, мамочки! Что же теперь делать? – испугалась Ласка, разглядев преграду и сообразив, что приключение не закончилось. – Мальчики, у меня нет сил ползти назад. Вы ползите, а я тут останусь.

– С ума сошла? Как мы тебя бросим? – возмутился Питер. – Надо что-то придумать…

– Надо сильнее навалиться и поднажать, – предложил Филя и принялся толкать решётку боком. Решётка не поддавалась. – Надо навалиться. Надо р-р-р поднажать…

Филя очень старался, весь бок отбил, но всё без толку. Он тяжело дышал, пыхтел и язык вывесил наружу. Питер пришёл на помощь, но от его лёгкого веса было мало пользы – решётка даже не колыхнулась.

Друзья решили немного полежать и отдохнуть, а потом что-то решать дальше.

Вот только солнце вышло из-за тучки и засветило очень ярко, в трубе стало нестерпимо жарко. Хотелось есть, а ещё больше – пить. Вода была совсем рядом, в реке, но добраться до неё было невозможно. В трубе воды ни капельки! Питер просунул нос между прутьями и втянул воздух.

– Я и не думал, что водичка так вкусно пахнет, – грустно сообщил он и, тяжело вздохнув, отошёл подальше от решётки.

Все трое лежали, тяжело дыша. От жары даже носы высохли и потрескались. Ничего умного в голову не приходило.

– Нам отсюда не выбраться. Может, лучше побыстрее умереть? – печально прошептала Ласка.

– Ты бы, Ласка, легла ближе к Питеру, – посоветовал Филя, – там не так жарко. Тебе вообще нельзя нервничать, у тебя же скоро щенки родятся. А я, так и быть, здесь, на солнышке.

Он положил голову на лапы и закрыл глаза. Ему очень хотелось скулить, но он мужественно молчал. Казалось, время тянется страшно медленно, прямо застыло на месте.

– Эй, друг, что приуныл? – неожиданно раздался снаружи незнакомый сиплый голос.

– И что с твоими товарищами? Почему они не шевелятся? – Это был уже другой голос, тоже незнакомый.

Филя открыл глаза, повернул голову и увидел снаружи двух больших дворняг. Это были видавшие виды собаки: морды вдоль и поперёк исполосованы шрамами, уши порваны в нескольких местах, а у одного ухо и вовсе откушено. С ними был третий, с огромным неровным шрамом на боку и наполовину оторванным хвостом. Он сильно хромал и смотрел на мир одним глазом. Все не очень чистые и в репейниках.

– Им совсем плохо от жары, – Филя кивнул на Питера и Ласку. – Что с них взять, щенок и слабая дворняжка?

– Как вас сюда занесло? – хрипло проворчал третий.

Филя поднял голову, ещё раз внимательно посмотрел на боевую троицу и вспомнил, что именно их видел на свалке. Это они сидели на вершине мусорной горы, от них друзья и решили спрятаться в трубе.

– Мы вас испугались и полезли по трубе, а она привела сюда. Лежим теперь, загораем. – Ласка из угла слабо вильнула хвостом.

– Конечно, с виду мы не красавцы, но слабых не обижаем, правда, Сиплый? – возмутился пёс с откушенным ухом.

– Конечно, Куцый! Надо как-то их вызволять, – моргнул хромой одноглазый пёс, – а то у них будет солнечный удар.

Сиплый с Куцым потыкали носами в решётку, подёргали её зубами, попробовали сдвинуть с места плечами. Решётка не поддавалась. Сиплый сел и задумчиво почесал за ухом задней лапой. Куцый ходил кругами в поисках малейшей дырочки, через которую можно выбраться, но ничего не нашёл и присоединился к Сиплому.

– Смотрите, замок, – разглядел Одноглазый. – Я видел, как люди открывают такие. Нужно отодвинуть лапой вон ту штуковину.

Он кивнул головой вверх, и все дружно проследили за его взглядом. Действительно, наверху решётка закрывалась на прочный засов вроде дверцы.

– Но это очень высоко, – расстроился Куцый. – Даже если встать на задние лапы, не достанешь.

– Если вы, ребятки, сможете поднять меня вверх на своих спинах, я попробую, – задумчиво произнес Одноглазый.

– Как ты с перебитой лапой и одним глазом будешь открывать?

– Я постараюсь. Попробую. Конечно, было бы лучше, если бы я подставил спину одному из вас, но, сами знаете, я не выдержу такую тяжесть.

Другого выхода не было. Сиплый с Куцым легли внизу, под дверцей, и Одноглазый забрался лапами на их спины. Друзья закряхтели от тяжести, но медленно и аккуратно поднялись на лапы. Одноглазый уперся носом в засов и постарался отодвинуть в сторону щеколду, но засов не поддался. Тогда он нажал сильнее, но не удержался и упал вниз, на землю.

– Попробуем ещё разок, – упрямо предложил он.

Они попробовали снова, но опять неудачно – Одноглазый грохнулся так, что из единственного глаза посыпались искры. Ничего не получалось.

– Мальчики, спасибо вам. Вы сделали всё, что могли, – грустно поблагодарила Ласка. – Наверное, нам с Питером и Филей уже не поможешь. Давайте попрощаемся и уходите, не смотрите, как мы будем умирать. Вспоминайте нас иногда.

Она хотела сдержаться, но не выдержала и захлюпала носом: думала о том, как бы ей хотелось умереть первой и не видеть мучений товарищей. А больше всех Ласке было жалко милого шалунишку и проказника Питера, к которому она успела привязаться. «И зачем мы ушли с фермы?» – пожалела Ласка.

– Сумасшедшая собака! – рассердился Куцый. – Я сейчас…

– Ты что? – При виде плачущей Ласки голос Сиплого дрогнул. – Погоди, мы снова попробуем.