Где Агамемнон, вождь союзной рати? Скажи царю, слуга, что сын Пелея С ним хочет говорить… Я буду ждать.

Да, на брегах Еврипа нас немало Народу ждет… И ждать не всем легко: Одни из нас, разбивших здесь палатки, Холостяки – за ними дом пустой… А каково женатым и семейным?.. Уж подлинно не без богов тогда Безумный пыл объял сердца ахейцев. Царю сказать пришел я про своих: Таков мой долг. Пускай потом другие С меня пример берут, коли хотят… Из дома отчего и из Фарсала Родимого к чуть плещущей волне Еврипа я привел свои дружины, И их мне на узде теперь держать Приходится. Что день, то все грознее Ко мне мои солдаты пристают: “Скажи, Ахилл, чего ж мы ждем в Авлиде? Придется ли отплыть нам в Илион? За дело, царь! А если нет работы, Назад, домой веди! Мы не хотим На дремлющих Атридов любоваться!”

О чадо Нереиды, голос твой из шатра услышала… Ну, здравствуй… О, стыд!.. О, боги!.. Предо мной жена Блестящая и дивная красою… Друг друга мы не знали, о Пелид, Но скромностью твоею я любуюсь… Кто ты, жена? И как среди щитов Ты, слабая, проникла в этот лагерь? Дочь Леды, Клитемнестра, пред тобой: Ее супруг – державный Агамемнон. Немного слов – а сколько блеска в них.. Мне ж не беседа с мужнею женою.

Куда же ты? Дай руку мне пожать Десницею в залог счастливой свадьбы! Что говоришь?.. Мне оскорбить царя, Рукой его касаяся святыни? Ты не чужой, ты дочери моей Жених, о сын богини Нереиды! Жених? В устах остановилась речь, Безумную сейчас я слушал сказку! О, это так понятно: ты друзей Еще стыдишься новых; если брака Коснется речь, ты должен покраснеть… Да что с тобой? Ни я не думал сватать Твоей царевны, женщина, ни мне Ее Атрид не предлагал в невесты… Ты удивлен… Дивись же вновь, Пелид. Ты… ты сразил меня своим признаньем! Задача для обоих… Оба мы Обмануты, царица… Не ошибка ль? Какой позор… Я в небывалый брак Поверила… О, боги, как мне стыдно!.. Э, стоит ли все к сердцу принимать; Смотри: делю твой жребий, и – спокоен… Прости… Очей поднять перед тобой Я не дерзну, осмеянная лгунья… Прости и ты, царица, и не плачь… А я пойду искать Агамемнона. Преклони, внимая, ухо, чадо славной Нереиды, О, внимай и ты, царица, Зевса дочь и чадо Леды! Кто там голосом дрожащим из-за двери нас зовет? Старый раб, гордиться нечем – чем родился, тем умрет. Раб, а чей? Не мой, конечно. Нам с Атридом не делиться. Я – Тиндаров, и в Микены привезла меня царица. Дальше что? Коль только это ты сказать хотел, прощай! Вы одни здесь подле двери? Оглядись и отвечай. Мы – одни: иди же смело за порог палат хранимых… О судьба и опыт старца! Дайте мне снасти любимых! Речь ведет он о грядущем. Но звучит угроза в ней. Старик бросается на колени перед царицей. Встань, никто тебя не тронет; отвечай же, не робей! Я ль тебе и детям царским верой-правдой не старался? Помню, помню, старец верный, ты всегда таким казался. К Агамемнону с приданым я невестиным попал. Да, со мной ты в Аргос прибыл: муж тебя не покупал… Оттого и сердцем предан я тебе, а не царю… Тайну мне, скорее тайну! Брось все это, говорю. Так узнай же: царь-родитель дочь свою убить собрался. Что такое? Бредишь, старый? Ты… Ты просто помешался… Шею белую малютке царский нож его пронзит! Горе, горе мне!.. Безумьем занедужил царь Атрид… Ум его здоров для прочих… Для своей семьи хворает… Но какой же демон сердцем Агамемнона играет? Тот, что рек через Калханта: уготовьте кровью путь. Путь? Куда же он намерен через кровь ее шагнуть? Путь к чертогам Дарданидов [35] за спартанскою царицей… Как? Елену выкупают кровью этой голубицы? Царь-отец перед богиней заколоть ее готов. И придумал брак, чтоб вызвать нас из царских теремов? Да, царица, брак с Ахиллом в самом деле брак завидный. О дитя мое, на горе мы с тобой спешили, видно… Плачь, царица, плачь, царевна: дерзок страшный грех отца. Силы нет… О, лейтесь, слезы, лейтесь с белого лица!.. Плачь… слезами не оплачешь ты родного мертвеца. Как же ты проведал, старец, про несчастье наше злое?.. Царь, взамен письма, со мною посылал тебе другое… С приказаньем иль с отказом Ифигению везти? О, с отказом: он в то время на благом стоял пути… Где ж письмо? Зачем не отдал ты тогда его мне в руки? Менелай меня ограбил – вот виновник вашей муки… Чадо дивной Нереиды, ты внимал ли нам, Пелид? Да, тебя мне жаль. Обида гневом сердце мне палит. Брак твой выдуман, чтоб легче здесь зарезать им малютку. Но недешево заплатит царь Атрид за эту шутку. О, внемли моим моленьям, смертный сын богини дивной, Посмотри, о, мне не стыдно, обнимать твои колени, Эту царскую гордыню я топчу перед тобою, За спасение ребенка мать свой сан приносит в жертву… Над моею долей горькой сжалься, чадо Нереиды, Пожалей о той, носившей имя славное Ахилла, Пусть без права, пусть на горе, все ж она его носила… Для тебя ее одела, для тебя везла в Авлиду Чтоб прияло ложе брака трепетавшую голубку… О, позор… О, неужели ж ты отдашь ее убийцам? Нет? Не правда ль? Заклинаю и щекою, и десницей, Материнскою любовью, честью имени, которым В западню нас заманили, истерзали, убивают… У царицы Клитемнестры нет прибежища на свете, Кроме праха ног Ахилла – а над ней с ножом безумец… А вокруг нее – солдаты: гордость родины и слава, — Но для женщин слабосильных страшны жесткие их руки… Если ты подашь мне помощь – спасена; откажешь – гибну… О муки материнства: в вас любовь, В вас и печаль, и жертвы за ребенка! Мой дух мечтой высокой напоен, И, горести людские понимая, Он спесь удач не ценит. Сердце мне Умеренно волнуют и печали И радости… Расчет, простой расчет Нас убедит, что лучший вождь – рассудок, Да, это он порой нам говорит: “Не размышляй – так лучше, надо делать”. Порою же трудом измучит ум… На высях гор благочестивый муж Меня взрастил в немом повиновенье, И я умею слушаться. Пока Атриды нас вели ко благу, первый Я был за них… Но злому – я не раб, Свободным быть и в Трое я сумею, И вольная не задрожит рука Венцом побед увить алтарь Арею. Ты, бедная, из самых близких рук Приявшая страданье, сколько хватит В деснице сил и в сердце сожаленья, Я все отдам тебе, и дочь твоя Зарезана у кораблей не будет… Игру свою Атрид мне показал, Я понимаю хорошо, что имя Мое он сплел с убийством неразрывно, Чтобы убийцей всякий мог назвать Пелида, пусть ножа он не касался… О да! во всем виновен он, Атрид; Но и Ахилл, останется ли чистым, Когда к нему прибывшую на брак В его глазах заколют… О царевна Несчастная!.. Вообразить себе Весь этот стыд и муки! Грустный жребий! Я был бы самый жалкий из мужей, Червяк, ничто, и ниже Менелая, Злым духом [36] был бы зачат, не Пелеем, Когда б терпел, что именем моим Играет царь, как топором разбойник. О нет!.. Клянусь царем, вскормленным пеной вод, Отцом меня носившей Нереиды: Перста концом коснуться не дерзнет Ее одежд властитель Тиндариды, Не то пускай в сиянье процветет Сипил [37] , гнездо, откуда Танталиды, — А Фтии блеск забвение пожрет!.. А ты, провидец-жрец, тебе едва ли Достанется на тризне пировать: О краснобай, пусть только раз удачно Предскажет он, а сотни раз солжет, О промахах никто и не помянет… О браке ль я жалею? Нет, невест Искать Пелид не станет, – ложа ищут Ахиллова десятки тысяч дев. Но эта дерзость Агамемнона Распорядиться именем, как вещью… Иль попросить меня не мог Атрид, Чтоб я привлек сюда приманкой брака Царевну, дочь его. Конечно, мне Царица-мать ее без долгих споров В Авлиду бы доставила, и здесь Пелеев сын, пред волею ахейцев И пользой их склоняясь, может быть, Им отдал бы невесту сам… Добро ж, Надменные вожди, вы ни во что Не ставите Пелида!.. Этот меч Себя покажет, а покуда Троя Еще в крови не тонет, мой клинок Мне выкрасит тот дерзкий, что похитить Попробует из рук моих царевну. Послушай же, царица: ты во мне Увидела спасителя и бога — О я, не бог, но я тебя спасу. О царь Пелид, слова твои достойны Тебя и дивной матери твоей. Увы! Как трудно нам хвалой благодеянья Оплачивать! Боишься, кубок, царь, Не до краев наполнив, оскорбить вас И перелить боишься. Благородной Душе противна лесть. А здесь, Пелид, Перед тобой, мне просто стыдно плакать: Ты так далек от недугов моих. Но все ж прекрасно, если благородный И дальним руку помощи подаст В несчастье их. Мои ж несчастья жалость Твою достойны возбудить, Пелид. Что я сказать тебе хотела? Да, В тебе я зятя чтила и тобою Гордилась – сон мой прерван… нет, не то. Твоей грядущей свадьбе смерть невесты Сулит печаль – остерегись, Ахилл… Но речь свою ты начал и окончил Так счастливо; склонился волей ты Ее спасти – малютка будет жить. А хочешь ты – она твои колени Обнимет, умоляя. Это будет Для девушки стыдливой непривычно, Но ты скажи лишь слово, – и она Придет сюда с поникшей головою, Зардевшись вся. Но, может быть, тебе Моей мольбы достаточно и в доме Остаться ей позволишь? Впрочем, стыд, Как он ни свят, всегда покорен силе. Нет, женщина, ни видеть дочь твою, Ни делаться предметом пересудов Толпы невежд и праздных не хочу я. Здесь много их, досужих языков. Молящие ж равны мне, и не нужно Мне ваших слез. Спасенье решено. И вот тебе торжественная клятва: Коль это ложь и я мечу на воздух Бессильные угрозы, – умереть Согласен я; мне жизнь – ее спасенье. О, дай же бог тебе побольше сил Нам помогать, бессильным и несчастным… Но выслушай, чтоб дело удалось… О, слушаю!.. Я вся – одно вниманье. Попробуем уговорить отца… Но он ведь трус. Не вождь, а раб ахейский. Все ж силу слов пусть борет сила слов. Что пользы в том? А впрочем, как прикажешь. Моли царя, чтоб дочь он пощадил; Плачь перед ним, и только если властью Речей и слез не тронешь сердца в нем, Ищи во мне спасенья. А уступит, Так всем нам будет лучше. Я врага В царе не наживаю; и в народе Себе приобретаю похвалу, Что действовал не силой, а рассудком; А дочь твоя останется в живых, В спасителе, ей чуждом, не нуждаясь… Благие и разумные слова! Но если им с моим желаньем жарким Не сбыться, царь… Где я найду тебя, Печальная?! Где будет мой защитник? Защитник твой придет к тебе, жена, В тяжелую минуту… Но слезами И воплями нам лагеря не тешь. Ты, дочь, палат отцовских славы шумной имени Тиндара не должна Средь эллинов влачить на посмеянье. О, из твоей не выйду воли я… И пусть тебе заплатят боги, если, На радость благородным, боги есть, А нет… Зачем тогда все эти муки?