О, радуйся, Медея! Я люблю Приветствовать друзей таким желаньем. Привет тебе, о Пандиона сын Премудрого, Эгей! Откуда к нам? Я навещал оракул Феба древний. Зачем тебе был серединный храм [20] ? Детей иметь хотел бы я, Медея. Ты до сих пор бездетен, боже мой! То демона какого-то желанье. Но ты женат или не ведал ложа? От брачного ярма я не ушел. И что ж тебе поведал бог о детях? Увы! Его не понимаю слов. Услышать их могла ль бы я? Еще бы. Тут именно и нужен тонкий ум. Так передай их нам, коль не зазорно. Мол, “из мешка ноги не выпускай”. Пока чего не сделаешь? Иль в землю Какую не придешь? Должно быть, так? В отцовский дом покуда не вернешься. А ты сюда-то прибыл для чего ж? Нам нужен царь Питфей земли трезенской. Сын набожный Пелопов, так ли, царь? Я сообщить ему хочу оракул. Да, мудрый муж – в оракулах силен. А мне к тому ж он и соратник близкий. Дай бог тебе и счастия, Эгей, И всех твоих желаний исполненья. Ты ж отчего, скажи, Медея, так Осунулась в лице, глаза потухли? Муж у меня последний из людей. Скажи ясней причину огорченья. Оскорблена я им – и ни за что… Да сделал что ж Ясон? Скажи мне прямо. Взял женщину – хозяйку надо мной. Он не посмел бы, нет. Постыдно слишком. Вот именно он так и поступил. Влюбился, что ль, или ты ему постыла? Должно быть, страсть, – измена ж налицо. Так бог же с ним, коль сердцем он так низок. К царевне он присватался, Эгей. А у кого? Хотел бы я дослушать. Коринфский царь Креонт – ее отец. Вот отчего ты к сердцу принимаешь. И мужа нет, и гонят – все зараз. То новое несчастие – откуда ж? Все от того ж коринфского царя. С согласия Ясона? Что за низость! Послушаешь его, так нет: Ясон Желание свое по принужденью Чужому исполняет. Но, Эгей, Ланитою и святостью колен Тебя молю: о, сжалься над несчастной Изгнанницей покинутой, прими Ее в страну, ей угол дай. За это Тебе детей желанных ниспошлют Бессмертные и славную кончину. Ты каяться не будешь, и, поверь, Ты не умрешь бездетным. Знаю средства Я верные, чтобы отцом ты стал. Тебе помочь хочу, ради бессмертных, Жена, и это главное, но нам Заманчиво и обещанье сделать Меня отцом. Я весь ушел душой В желанье это, им я весь захвачен. А для тебя я постараюсь быть Хозяином радушным; брать с собою Тебя, пожалуй, было б не с руки; Но если ты сама придешь в Афины, Я дам тебе приют и никому Тебя не выдам – можешь быть покойна. Но этот край покинешь ты без нас. Рассориться с друзьями не желал бы Из-за тебя я – прямо говорю. Пусть так оно и будет. Но поруки Ты не дал нам. Могу ль покойна быть? Так разве мне не веришь ты, Медея? Я верю, да. Но у меня враги: В Фессалии и здешний царь. И если Ты будешь связан клятвой, в руки к ним Не попаду, я знаю, а без клятвы, Лишь посулив спасенье, разве ты, Их осажден герольдами и дружбой Подвинутый, не можешь под конец И уступить? Я тоже друг, положим, Но слабый друг, а против нас – цари. Ты, кажется, уж слишком дальновидна. Но, если так тебе душа велит, Отказа нет тебе от нас и в этом. Да, может быть, и нам всего верней Перед твоим врагом сослаться будет На то, что мы клялись… Тебе ж – залог… Ну, называй богов, какими клясться. Клянись Земли широким лоном, Солнцем, Отцом отца Медеи и богами… Всем родом ты божественным клянись. Что сделаю или чего, жена, Не сделаю, сказать я, верно, должен? Что сам Медеи не изгонишь, если ж Кто из врагов потребует меня, Покуда жив – и волею не выдашь. Святынею Земли и Солнца, всеми Богами я клянусь не изменить. Так хорошо, а если ты изменишь… С безбожником да разделю конец. Ну, в добрый час, Эгей, и добрый путь! Я – следом за тобою, – только раньше Готовое на свет явлю, и пусть Желанное свершит судьба Медее.

Сын Майи, божественный вождь, Да к дому приблизит Эгея! И все, что задумал ты, царь, Пускай совершится скорее. Рожденья высокого знак Ты в сердце зажег восхищенном… О, Зевс! О, правда Зевса! Солнца свет! Победой мы украсимся, подруги, Победою. Я знаю наконец, Куда мне плыть. И гавань перед нами Желанная открылась. Стоит нам Туда канат закинуть, и Паллады Нас примет славный город. А теперь Решение узнай мое, не думай, Что я шучу, пожалуйста. Сюда Рабыня к нам потребует Ясона От имени Медеи. Он найдет Здесь ласковый прием и убедится, Что я на все согласна и что мил Нам приговор Креонта. Лишь о детях Его молить я буду, чтобы их Оставили в Коринфе. Не затем Я этого хочу, чтоб меж врагами Оставить их, – но мне убить царевну Они помогут хитростью, чрез них Я перешлю дары ей: пеплос дивный И золотую диадему. Тот Чарующий едва она наденет Убор, погибнет в муках, – кто бы к ней Потом ни прикоснулся – тоже ядом Я напою дары свои, жена. Об этом слов довольно… Но, стеная, Я передам теперь, какое зло Глядит в глаза Медее после… Я Должна убить детей. И их не вырвет У нас никто. Сама Ясонов с корнем Я вырву дом. А там – пускай ярмо Изгнания, клеймо детоубийцы, Безбожия позор, – все, что хотите. Я знаю, что врага не насмешу, А дальше все погибни… Точно, в жизни Чего жалеть бы стала я? Отчизны? Родительского крова? Ведь угла, Угла, где схоронить мои несчастья, Нет у меня на свете. О, зачем Я верила обманам, покидая Отцовский дом, и эллину себя Уговорить позволила? А впрочем, Мы с помощью богов свое возьмем С предателя. И никогда рожденных Медеею себе на радость он Не обольет лучами глаз, невеста ж Желанная других не принесет. Ей суждены, порочной, только муки От чар моих и в муках – злая смерть. Ни слабою, ни жалкою, наверно, В устах людей я не останусь; нас Не назовут и терпеливой; нрава Иного я: на злобу я двумя, А на любовь двойною отвечаю. Все в мире дети славы [21] таковы. Посвящена в твой замысел и только Добра тебе желая, не могу Я все ж забыть о Правде, – солнце миру, — И говорю тебе одно – оставь. Мне поступить нельзя иначе. Муки ж Не испытав моей, тебе, жена, Понять мои желанья тоже трудно. И ты убьешь детей, решишься ты? Чем уязвить могу больней Ясона? Несчастием еще ль ты не сыта? Пусть гибнет все… А вы, уста чужие, Свое уже сказали. Ты ступай И приведи Ясона к нам; коль верной Потребует судьба у нас слуги, Кого назвать другого? Ничего Не говори ему о наших планах. Но госпожу ты любишь, и сама Ты женщина. Нас, верно, поняла ты.