Входит Талфибий ; за ним вносят мертвое тело Астианакта .

Корифей.

Новое к новому родине горе: Видите ль, бедные жены троянские, — Астианакта несут… бездыханного! Сбросили мальчика с башни высокой, Умертвили ужасно младенца…

Талфибий

Гекуба, уж корабль готов последний Остатнюю добычу Пирра, сына Ахиллова, везти к прибрежьям Фтии. Он сам уже отплыл, узнав о бедах Пелея: старца из родной земли Изгнал Акаст, сын Пелия. Скорее, Чем можно бы, коль есть охота медлить, Он отбыл с Андромахой, – много слез Я пролил, глядя, как она, стеная, С родной земли сходила и взывала К могиле Гектора… Молила Пирра, — И он дозволил Гекторова сына, Низверженного с башни, схоронить; И Гектора меднообитый щит, Ахейцев страх, защиту чресл отцовских, Не увозить в Пелеев дом, в покои, Где было б тяжко зрелище его Для молодой супруги, Андромахи. И велено похоронить не в кедре, Не в мраморе, а в том щите и тело Вручить тебе. Одень и увенчай, Как можешь ты при скудости своей, Без матери… Поспешность господина Ей не дала ребенка схоронить. Когда же ты обрядишь труп, засыплем Его землей и водрузим копье. А я тебе работу облегчил: Когда Скамандр мы вброд переходили, Я труп омыл, ополоснул все раны. Теперь я отойду могилу рыть, Коль быстро оба выполним мы дело, То вовремя отчалит и корабль.

Талибий уходит.

Гекуба

Сложите наземь щит, – увы, он ныне Не радует, а лишь печалит взор… Ахейцы, вы сильны, но где ваш ум? — Страшились мальчика, изобрели Неслыханную казнь ему, – да он ли Мог Трою возродить?.. Когда сражался И Гектор сам и нам грозила гибель. Уже тогда ничтожеством вы были, Пал Илион, фригийцы полегли, — А вы ребенка испугались! Мерзок Мне безрассудный страх… О милый мой! Ужасна смерть твоя. Когда бы ты За город пал, вкусить успел бы сладость Любви и богоравной власти царской, Ты был бы счастлив – если в этом счастье… Предчувствовал его – и не познал, Не мог вкусить того, что было рядом. Ох, бедный мой! Жестоко раздробила Тебе головку Фебова твердыня!.. Как вьющиеся волосы твои Расчесывала мать, как целовала… Из черепа раздробленного кровь Течет… о худшем умолчу… О руки, Точь-в-точь отцовские! Суставы все Раздроблены… О милый рот, меня Он обманул: в постель ко мне забравшись, Сулил ты гордо: «Бабушка, я срежу Красу кудрей, я, сверстников собрав, На твой могильный холм приду с приветом!..» Не ты меня – тебя я хороню, Бездомная, бездетная старуха… Ласкала, баловала, сторожила Ночь напролет… Напрасно!.. Что поэт Напишет на твоем надгробном камне? «Аргивянами мальчик сей убит Из страха», – стих, постыдный для Эллады. Пусть ты лишен отцовского наследства, Тебе послужит гробом щит отца.

(Обращаясь к щиту.)

О ты, спасавший Гекторову длань Точеную – уж нет ему подобных! О мышцы милый след на рукояти, На ободе округлом знаки пота, Струившегося с Гекторова лба, Как подбородка щит в бою касался…

(К девушкам.)

Несите чем украсить нам по средствам Злосчастный труп. Нам справить не дано Достойных похорон… Прими, что есть… Безумен человек, который мнит, Что счастье постоянно. По природе Судьба и люди сходны: вверх и вниз, Туда, сюда… И нет для смертных счастья.

Корифей.

Вот из добычи, взятой у фригийцев, Для мертвого несут убор последний.

Гекуба

Дитя, не за победу ты увенчан В ристанье иль стрельбе, игре любимой Фригийского народа,– хоть и в меру. Тебя – младенца – бабка обряжает Твоим же достоянием былым. Елена, ненавистная богам, Все отняла – и жизнь твою и дом.

Хор

Увы, увы! Как болит душа! Как болит! Не ты ли мог бы нашим славным Государем стать!

Гекуба

На свадьбу ты надел бы, в дом вводя Знатнейшую из всех невест азийских, Наряд, которым труп твой обряжаю. Трофеев множества виновник милый, Щит Гектора, увенчан будь и ты! Зарытый с мертвым, сам ты не умрешь. Сколь ты достойней чести, чем доспех Умнейшего, но злого Одиссея!

Хор

Ай… ай… ай… ай… Ты оплаканного горько Восприми, земля! Зачинай, о мать…

Гекуба

Ай… ай…

Хор

Плач надгробный…

Гекуба

Увы, увы!

Хор

Ах, не счесть твоих Нестерпимых мук!

Гекуба

Перевяжу хоть раны, врачеватель Беспомощный, одно лишь имя – врач… А там отец поможет в царстве мертвых.

Хор

Бей же темя, бей, бей! Кулаком рази! Увы мне…

Гекуба

Дорогие вы мои…

Хор

Что взываешь к нам? Что томит тебя?

Гекуба

Одних лишь мук моих желали боги… Всех ненавистней Троя им была. Мы тщетно жертвы жгли… Но если б бог Нас с высоты на землю не низверг, Мы канули б во мрак, не прославляли б Поэты нас, не знали б поколенья. Идите же и в жалкую могилу Заройте труп. Все почести ему Оказаны. А мертвым безразлично, Так думаю, богатство погребенья — Все это лишь тщеславие живых.

Корифей.

Злополучная мать потеряла с тобою Все надежды свои. А не ты ль почитался счастливцем, Ты, знатнейших потомок? И погиб столь ужасною смертью.

Гекуба

Увы, увы! Но что вижу? Кто там, на верху Илиона, Потрясает зловещее смольное пламя? Неужели же бедствие новое Трое грозит?

Появляется Талфибий с воинами .

Талфибий

Приказ начальникам, кому поджечь Приамов город велено: без толку С огнем в руках не медлить! Так за дело! Едва фригийцев город рухнет в прах, Отсюда тотчас к дому поплывем.

(К троянкам.)

А вы – чтоб два приказа дать зараз, — Троянки, как заслышите, что в трубы Трубить военачальники велят, К судам спешите – отплывать пора. И ты, старуха… Всех ты несчастливей! Уж за тобой пришли от Одиссея, Кому рабой в изгнание идешь.

Гекуба

О, горе мне, злосчастной… Вот предел Всех бед моих. Рабой старуху гонят Из родины… И город подожгли… Спешите ж, ноги старые, – хоть тяжко, — Я мученице-Трое поклонюсь… Меж варваров твое сияло имя, О Троя, – вмиг рассеялось оно. Ты предана огню, а нас увозят В неволю… Боги!.. Но к чему взывать К богам, – и раньше худо нам внимали… В пожар! В огонь! Так подобает мне — Погибну вместе с городом горящим.

Талфибий

Ты, старая, от горя помешалась.

(К воинам.)

Ведите же ее! Чего жалеть? Сдать надо ценность в руки Одиссею.