Ной очнулся резким толчком. Если его действительно посетила одна из Ки, а это несомненно произошло, то какой же конфузный он ей оказал приём. Ной не допускал распространения одной небольшой ячейки собственной памяти дальше второго подуровня. При чем помехи сказывались уже на первом, второй же почти не улавливал сути, почитая информацию за некое недоступное божество. Подобные издевательства были просто необходимы. А как же иначе? Тогда Ки совсем была бы не Ки, а очередным всплывшим откуда-то снизу подуровнем, едкое ответвление, созданное с целью потянуть время.

Составлять картинку можно были лишь начиная с четвертого и ниже. Ною ячейка была доступна целиком, потому искушать себя слепыми надеждами он не стал, перейдя сразу к ясному изложению.

Была большая вероятность, что столь экстравагантное обращение Ки не отпугнёт, а скорее наоборот, сделает ей честь, лишая возможности применить стандартные знания, полученные при обучении. Но все же Ной был совершенно сконфужен от такого нерационального и даже опасного толчка системы.

Ки точно навещают оставшихся после гибели родных цивилизаций, Ной чуть было не сплюнул, но удержался — теперь он скорее всего не один, хотя в общем-то какая разница, всем и так ясно что в голове у стандартизированных хранителей — ха-ха, вряд ли там его кто-либо назовет хранителем. Что за глупое слово. Единственное, что ему удается пока хранить в полной мере, так это машинку своих дурных фантазий, подчас блещущих террористическими сбоями. Ной дрогнул затёкшими губами. Слабость от времени — вот и всё, что он ощущал в такие минуты. Следовало вернуться.

Холодный ветер разбрасывал предметы обихода в крутящийся поток, частично вымывая в окно и там уже прибивая в грязь истошным хлопком, проносившимся по прибрежным домикам, представляя себя брутальным ударом.

Комната, по-прежнему укутанная теплом, казалось расцвела до неузнаваемости. Воодушевленный взгляд Меркурия не мог отпустить мягко спящую фигурку, без боязни всем своим видом открытую в холодные руки. Ощущение дремоты и совершенно необоримая глухота, настойчиво-постепенно заполнявшая уши противоречивым мёдом усталых мыслей. Сложенные вместе ладони легонько качнулись в полудрёме и чуть на мгновение привели Меркурия в себя. Но тут же, поддавшись вере в уже свершившийся удачный исход, он на мгновение упустил краешек и провалился в еще более холодную, нежели он сам, бездну. Взгляд застыл, мастерски предавая слугу.

Что-то рассыпалось в руках маленькими камешками.

Меркурий вздрогнул и в ошеломляющем беспамятстве раскрыл глаза, ожидая чего-то громадного. Наперекор тому всё вокруг составляло вполне сносный общий рисунок. Но кое-что изменилось. То была не комната деревенского домика. Меркурий чуть было не взвыл, когда догадался где он. Ной стоял в собственной гостиной, пустующей как обычно, наполненной мраком, серебряными ложками в застеклённом буфете и сказочно льющимся в окно лунным светом.

Продолжая любоваться сквозь пыльные фиолетовые занавески, он попятился назад. Ощутив стену в коридоре, ведущем далее в две остальные комнаты, Ной развернулся и вошел в кабинет. Подобные авантюры не приводят к положительному эффекту, он знал. Терпкий привкус во рту оживлял рецепторы. На всякий случай он закрыл дверь на замок.