Футбол – лишь часть жизни Евсеева, пусть и важнейшая. А кто может лучше жены рассказать о том, каков он за пределами поля? Саундтреком к истории начала их отношений включите «Восьмиклассницу» Виктора Цоя. Он пел словно про них – Вадима и Татьяну.

Наши с Вадиком родители были знакомы задолго до того, как познакомились мы сами. Все очень просто – наши мамы работали в одной школе. А потом моя мама подружилась с его старшей сестрой. Каким образом? Мама шьет, а в то время была напряженка с одеждой, и сестре Вадика на какую-то вечеринку требовался новый наряд.

А она по возрасту – прямо между мамой и мной. На десять лет младше нее и на столько же старше меня. Поэтому я стала для нее как младшая сестра, она брала меня на разные мероприятия. Вадика же за все это время видела всего раза два, потому что его невозможно было увидеть. Он все время на каких-то сборах пропадал. К тому же он ходил к девушке, встречался с ней. На два дома, наверное, дальше, чем наш!

Сейчас мы смеемся: когда я еще ковырялась в песочнице вместе со своим братом, он, проходя мимо, говорил: «Здравствуйте!» – и дальше шел. А в девятом классе я пришла к его сестре, мне нужно было, чтобы она какие-то фотографии проявила. Дверь открыл он. И говорит: «О, какая ты красивая!» Потом пошел провожать, спросил: «Можно я еще приду?» – «Ну, приходи». Мне тогда пятнадцать лет было, ему девятнадцать. Он только в дубль «Спартака» перешел. Внешне он мне понравился сразу. А влюбилась уже после того, как он начал предпринимать какие-то действия…

В ту пору он был молчаливым. Но когда пошел меня провожать, не знаю уж почему, из него лился какой-то фонтан слов. Может, хотел произвести впечатление. И смог. Разница в возрасте сказалась. А с девушкой той он к тому времени уже не встречался, был одинок (смеется).

Тогда ни у кого из нас еще домашних телефонов не было. Провожать он меня пошел в августе, а потом на месяц пропал, и я о нем забыла. И вдруг опять пришел. Спрашиваю: «А куда ты пропадал?» Знаете, что он ответил? «У меня не было денег пригласить тебя на свидание». Он с первого дня такой. Прямой. Что есть, то и говорит.

А самое смешное, что наше первое свидание, когда он сказал мне насчет денег, случилось в «Макдоналдсе». В День города Москвы, начало сентября. Дубль «Спартака» с кем-то играл, я в этом ничего не понимала, далека была. А после матча пошли в «Мак», и там он подарил мне одну розочку. Потом ребята меня увидели – Кечинов, Коновалов, Липко. И говорят: «Надо брать!» Вадик прислушался.

Но я же тогда еще училась в школе. Встречались коротенько – он все время где-то находился, куда-то уезжал. Как-то, помню, провожал меня в школу в одиннадцатом классе. Шли, какой-то друг его встретил, спросил: «Ты куда?» И Вадик выдает гениальный ответ: «Жену в школу провожаю!» Его тогда никто еще не узнавал, поскольку он только в дубле играл.

А когда я окончила школу, мы действительно решили, что надо пожениться и жить уже вместе. Он очень настойчивый человек. На протяжении двух лет предлагал жениться. Я мотала головой, а он приходил, настаивал: «Надо!» Если хочет, всегда добьется. Но на самом-то деле сомнений у меня никаких не было. Просто требовалось время.

Папа мне сразу сказал: «Чтобы ты пошла куда-то жить – выходи замуж». Я же воспитанная девочка, из хорошей семьи. Папа военный, мама учительница. И должна была правильно себя вести. Поэтому – замуж!

Но расписаться сразу не получилось, потому что восемнадцать еще не стукнуло. В ЗАГС пришли, там все удивились: «Почему расписываетесь, наверное, ты в положении?» Говорю: «Нет». – «Тогда с какого перепугу?» – «Ну вот хотим пожениться, и все». Пришлось просить маму, чтобы она написала заявление, что не против.

Помню, когда мы только начинали встречаться, его мама пришла к моей и говорит: «А вы не против, чтобы Вадик встречался с вашей дочерью?» Она ответила: «Лишь бы ей хорошо было». Моя мама такой человек: что брата моего, что меня вырастила именно с этим посылом: главное, чтобы нам было хорошо. Она и до сих пор в той же школе работает, которую мы с Вадиком и заканчивали.

Зато мой папа – человек военный, строгий, и мне опаздывать домой вообще нельзя было. Гуляешь до десяти – и точка. С Вадиком они не конфликтовали, но он держал его в строгости. И так до сих пор. Помню, когда он первый раз пришел – у нас же принято говорить «тетя Галя», «дядя Юра». А так как Света, его сестра, все время называла мою маму просто Галей, а папу – Юрой, поскольку они дружат, Вадик пришел и тоже так: «Галь!»

Папа отреагировал тут же: «Какая она тебе Галя?!» Вадик испугался так, что долго не звал их вообще никак – просто «вы», и лишь спустя большой промежуток времени стал называть по имени-отчеству. А до теть-дядь дело вообще не дошло.

* * *

В то время никакой престижности в том, чтобы выходить замуж за футболиста, потому что они много зарабатывают, и близко не было. Какие там контракты! Как-то смеялись – помнишь, говорю, мы с тобой гуляли, наяривали круги, а ты мне даже шоколадки купить не мог, потому что денег не водилось? Вадик тогда был очень стеснительным, но добрым и щедрым.

У них была бедная семья, но хорошая. Отец – очень добрый человек, наверное, в Вадике доброта от него. Почему-то так получилось, что он уехал в деревню под Лобней, где у него мама жила. Наверное, потому что здесь тесно было. Умер довольно рано, когда его внучке Полине годика два всего исполнилось.

Мама с братом часто ездили на футбол, болели за Вадика. Причем, как он рассказывал, еще с детства. Он и маме, и брату, когда стал зарабатывать, по квартире купил. Вадик – человек, который хочет, чтобы всем было хорошо… А сестра с мамой живет, у них большая квартира.

Когда у него появлялись какие-то премиальные, совсем крошечные, он меня угощал. Правда, сам был падок на сладкое, очень любил конфеты «Птичье молоко». Покупал три пачки и по дороге ко мне две съедал, только одну доносил. Сейчас признается. А тогда приносит одну пачку – держи!

Он не человек-сюрприз. Что тебе нужно, то и подарит. Говорю ему на протяжении нашей уже долгой совместной жизни: «Ну почему ты мне никаких сюрпризов не делаешь? Почему все выкладывают слезливые фотографии подарка с бантиком, а я не могу?» Он отвечает: «Баловство это все. Надо конкретно».

Его главное качество – надежность. Ощущаю себя за ним как за каменной стеной. Человек не только в финансовом плане тебя поддерживает, но и вообще во всем. Даже если ты не права, он все равно на твоей стороне, перед родителями защищает…

Я ему как-то подарила из скопленных денег – а может, и заняла – водный мотоцикл. У нас дача на водохранилище, и я его вот так встретила с очередных сборов. Как я люблю – бантик, коробочка… «Ну что, очередной кошелек?» А там ключи от скутера. Вначале регулярно катался, но уже года три никто к скутеру не прикасался.

А он мне… Настолько я ему плешь проела этими бантами, что один раз он подарил мне машину с бантиком. Никто еще этого не делал. А тут – во дворе стоит! Пришел в галантерею, сказал: «Дайте мне метров пятьдесят этой ленты». Пришел во двор и сам крутил этот огромный бант вокруг всей машины.

Как сделал предложение? Да никак – кажется, как-то обоюдно к этому пришли. «Поженимся?» – «Давай». Никто с кольцом в коробке не приходил и на колени не вставал. Недавно, говорите, футболист Новосельцев своей любимой прямо на поле после матча предложение сделал? Да лишь бы жили хорошо. Можно что угодно сотворить, хоть в космос ракету запустить. Но жизнь – она же не напоказ.

Друзей у него не припомню – может, потому что до поры он очень замкнутый был. Когда мы еще встречались, знала только приятелей по «Спартаку» – Липко, Коновалова. Допытывалась: «А еще у тебя есть друзья? Детства, например?» Потому что я такой человек, что вокруг меня всегда должно крутиться очень много людей. Вадик говорит, что если бы не я, у нас было бы гораздо меньшей друзей…

А тогда он ответил: «Есть. Сейчас я тебе покажу». И вот тогда приехали на вишневой «девятке» к Саше Маньякову. Заходим, и вдруг Вадик говорит Саше: «Вот Татьяна, моя будущая жена. Будешь свидетелем?» Для меня это стало полным сюрпризом. Резко так!

И вот уже многие годы мы с Сашей дружим. Говорят, что не бывает дружбы между мужчиной и женщиной, но он мне друг. Очень поддерживал, когда с Полиной вся эта ситуация у нас длилась и длилась. Разговаривал со мной, как психолог. А Вадику помог, когда тот закончил карьеру, вернулся из Белоруссии и не знал, что делать дальше…

А в футбольной жизни три самые значимые для Вадика фигуры – Романцев, Ярцев и Семин. Да и с Гаджи Гаджиевым у них все хорошо сложилось – и в «Сатурне», когда Вадик еще играл, и теперь: недаром тот его в Пермь помогать пригласил, доверил.

* * *

Это потом Вадик уже не стеснялся по бытовым вопросам к руководству ходить. В «Торпедо» последний раз вообще уже генеральный директор говорил: «Ну что, мне колеса от «Бентли» продать, чтобы с тобой рассчитаться?» Но ведь Вадик все справедливо говорил – если тебе положено, надо давать. Он же не просил большего, а лишь то, что положено по контракту. Кинул только «Сатурн», поскольку обанкротился. Там было без шансов. Губернатор Громов много обещал, но ничего не сделал.

А те слова Романцева на нашей свадьбе насчет квартиры абсолютно неожиданными стали, все обалдели. Особенно мама, которая чуть не прослезилась. Потому что у нас ничего не было, вообще ничего, мы снимали квартиру в Мытищах. Была только машина, баклажанная «девятка». Уже вторая: первую он купил у Липко, и она тут же заглохла. Брат приехал, починил, и они ее использовали напополам.

Помню, как Вадик дома всю свою зарплату на машину откладывал. Как Скрудж Макдак приходил, все раскладывал по кучкам и пересчитывал. Он совсем не жадный, но если что-то задумал, как с этой машиной, будет экономить до последнего. Где-то тысяч за пятнадцать-семнадцать купили…

Моя первая машина перепала мне от Вадика. Однажды он купил «БМВ» у Димы Хлестова. Спустя годы, когда мы пытались ее продать, выяснилось, что в ее истории есть что-то нехорошее и такой она досталась уже Диме, который тоже с рук ее покупал. Так что продать ее никуда было нельзя, и Вадик отдал ее мне. А сам накопил на джип. Я на лысой резине ездила, поскольку последние деньги на джип ушли и на резину мне уже не хватило. Порой еще «БМВ» на дороге глохла. Но никаких серьезных проблем не было.

Вадик как гонял всегда, так и по сей день гоняет. Я не могу с ним рядом находиться, когда он за рулем. А когда за рулем я, он постоянно мне что-то включает, выключает, настраивает, хотя я уже восемнадцать лет вожу. Говорю ему: «Ну почему ты думаешь, что мне так лучше?»

По первости, когда он начал водить, боялся. Даже назад боялся сдавать. Помню, как получил права, говорит: «Садись, сейчас я тебя прокачу». И мы тут же чуть не врезались в какой-то грузовик, потому что Вадик еще не умел заднюю передачу включать. Но потом научился, да еще как. И сразу начал быстро ездить.

Машины у нас не воровали – Бог миловал. Правда, был случай, когда Вадим захотел купить себе «Гелендваген», мы дали денег какому-то товарищу футболистов, а тот и пропал. Можно сказать, угнали, пусть и виртуальную машину. Денег-то нет.

Почему так никуда и не уехали из Мытищ? Если бы я приехала в Москву из какого-то другого города, то выбрала бы район Ленинского проспекта, проспекта Вернадского – мне очень нравится юго-запад Москвы.

Но так как и мои, и Вадика родители живут здесь, на севере, не представляю, чтобы мы куда-то отсюда уехали. Мне родители очень помогают, я сильно с ними связана. Чуть ли не каждый день приезжают и вообще очень много для меня значат. Не хочу от них никуда далеко уезжать.

Когда Вадик играл за «Локомотив» и мы еще жили у моей мамы, клуб готов был предоставить нам квартиру на «Войковской», где давали жилье всем железнодорожникам. Мы приехали, посмотрели, но нам ни район не понравился, ни сама квартира. Спросили: «Можно мы деньгами возьмем?» – «Да, берите». И мы на эти же деньги купили квартиру в Мытищах.

А у Вадика есть доступ к мэру Мытищ. Конечно, он не ногой туда дверь открывает, но периодически видится. Мужу до сих пор припоминают, как в автобусе по пути из золотого Ярославля в 2004-м Семин в шутку пожелал Вадику стать мэром Мытищ, и тот согласился.

Конечно, нет. Вся эта политика – не его. Да и многое другое тоже. Когда он работал в компании у Саши Маньякова и подписывал контракты с молодыми футболистами, это требовало компьютерной работы. Я ему помогала. Вадик ворчал: «Это вообще не мое!»

И когда Дима Парфенов его позвал помощником в Иваново и он вернулся в футбол, я сразу увидела, как ему это нравится. А сейчас в «Амкаре» – очень нравится. И я надеюсь, что он станет главным тренером. По крайней мере, он идет к этому, и он сам чувствует, говорит мне: «Я готов».

* * *

Разошлись не только Сергей Овчинников с моей лучшей подругой Ингой, а очень многие из наших друзей. После того как ребята заканчивают играть, настает очень сложный момент. У семей ломается весь устоявшийся жизненный склад, и они не понимают, что друг с другом делать.

У нас есть фотография жен игроков сборной России – участников Евро-2004. Нас там было человек десять девочек, и только две-три пары остались, кто вместе живет, – мы да Смертины. Развелись Булыкины, Игнашевичи, Гусевы, Сенниковы, Овчинниковы, Лоськовы… Это только сборная, а что творится в клубах! Поэтому подарить кольцо на стадионе, как Иван Новосельцев своей невесте Катерине Кейру, – это не гарантия.

И с Вадиком тогда происходило что-то не то. В тот момент я учиться пошла, приезжала вечером домой, а он опять дома, сидит перед телевизором, футбол на экране. Смотрит в одну точку. Я видела, что он морально уходит куда-то не туда. Спасибо Саше Маньякову, что помог, к себе в компанию подтянул, и муж хоть каким-то делом занялся. Узнал, чем агенты футбольные живут. А потом уже в тренеры пошел…

Инга тяжело перенесла расставание с Сергеем. Вообще никто не думал, что такое может произойти. Особенно друзья. Считали: кто угодно, но только не они! На какое-то время после этого общение с Овчинниковым у Вадика прекратилось – хотя, может, и не по этой причине. А когда Вадик поехал к нему на просмотр в «Кубань», но его не взяли, Сергей сам ему не позвонил и не сказал: «Вадик, извини», а через кого-то передал.

Муж сильно на него обиделся, года два не общались. Потом столкнулись случайно в Белоруссии. После этого начали созваниваться, однажды он даже приезжал. Но Вадик не приемлет, когда люди говорят одно, а делают другое…

А с Ингой мы иногда в Юрмале пересекаемся, у нас там квартиры. И родители у нее в Риге живут. Выбраться, правда, удается нечасто – в основном летом на месяц. Прилетает Инга порой и в Москву – на мой день рождения, например. У нас такие отношения, что можем спонтанно нагрянуть друг к другу в гости.

Еще когда они жили с Сергеем, ее сына от первого брака отправили в Америку учиться. А потом и она к нему приехала, к его бизнесу, связанному с транспортной логистикой, подключилась. Вроде у них все успешно. Ей нравится – кроме того, что общения и друзей не хватает. Чтобы позвонила – и я тут же пришла…

С Сергеем они вообще не общаются. Но она переживает, что у ее сына Жени связь с отчимом потеряна. И сам Женя переживает – все-таки пусть не родной, но папа, который много чему его в жизни научил. Но Овчинников, он такой – если отрезал, так отрезал.

Его новую жену я видела один раз. Влюбился, наверное… Может, и хорошо, что не было тайн, интриг. Пришел и все рассказал. Так и надо поступать. Имущество не делили, а то было бы еще в сто раз тяжелее. Показывают сейчас про Кержакова, Аршавина – ужас просто.

Но история с тем же Овчинниковым – она же не о том, что Вадик не должен с Сергеем общаться. Это его личное дело. А то, что они не разговаривали какое-то время, было решением мужа и только его. Попробовала бы я ему что-то такое посоветовать!

Во всем, что касалось его профессии, убеждать в чем-то Вадика было бесполезно. А вот в быту – вполне реально. Вернее, он скажет, как хочет, а я все равно делаю по-своему. Выбор дома, например. Он не хотел – это я настаивала. Капала на мозги: «Хочу, хочу».

Это ведь большая ответственность и много работы. Конечно, если кого-то нанять, чтобы тебе мыли, драили, чистили – это одно. А он же понимал, что никого мы нанимать не станем, и я всем буду заниматься одна. Неизвестно, как сложится дальше с финансовой точки зрения, а обслуживать дом надо. Вадик очень прагматичный с этой точки зрения. Порой даже с калькулятором все просчитывает.

В постройке дома он участия не принимал. Говорил: «Делай что хочешь». И вообще никуда не лез. Купили его лет восемь назад, еще во времена «Локомотива». Снесли крышу, окна, всю начинку делали заново. Вадик, кстати, при этом все умеет. Может, делает и не по науке, но пытается. Когда у него были первые «кресты», и он сидел дома, сам в квартире душевую кабину выложил, чтобы время занять! Любит накупить всяких приспособлений – и возиться.

* * *

Единственный раз я возражала против того, чтобы Вадик куда-то переходил, – когда его звали в Казань. Это случилось после того, как Анатолий Бышовец его из «Локомотива» выставил и он несколько месяцев играл в «Торпедо». Я очень не хотела никуда уезжать. Ему вообще посчастливилось в карьере игрока, что никаких мотаний по городам и весям не было. В итоге в «Сатурн» перешли – Дима Лоськов, наверное, поспособствовал.

Может, если бы в Казань поехали, чемпионами еще один-два раза стали бы. Я тоже уже об этом пожалела. Но вообще-то нельзя жалеть ни о чем, гневить Бога. Как сложилось, так и сложилось. Хотя Курбан Бердыев лично прилетал в Москву, разговаривал с ним – где-то они встречались. Может, конечно, по каким-то другим делам прилетал, а может, лично к нему. Вадику он очень понравился.

Но я сразу сказала, что в Казань не поеду, потому что Полина пошла в школу и не хотелось ребенка никуда дергать. Наверное, и он подумал про все эти расстояния. Мы до последнего ждали, что нам еще что-нибудь предложат, – и тут возник «Сатурн».

Когда в конце 2010 года «Сатурн» развалился, я сразу поняла, что это уже все. Вадику скоро тридцать пять должно было исполниться. Мог бы, конечно, еще чуть-чуть поиграть, но все равно не много. Гораздо обиднее было, когда «Сатурн» его первый раз на трансфер выставил и он ездил в «Кубань» на просмотр. Но в итоге он остался в Раменском, отвоевал место в составе и еще два года там играл.

Вот что интересно – в «Локомотиве», где он провел свои лучшие годы, Вадик никогда не зарабатывал таких денег, как на излете карьеры в «Сатурне». По части финансов у него от меня никогда никаких секретов не было. Сейчас, правда, в «Амкаре» захотел что-то там утаить, но потом проговорился (смеется).

Хотя что там проговариваться. Сейчас ведь это копейки по сравнению с тем, что было в годы, когда он играл. В Иванове так вообще, по-моему, меньше 100 тысяч рублей получал. Да и в Перми ненамного больше. Но главное, что он работает, при деле – и этим делом увлечен.

В конце концов, какие-то скопленные сбережения у нас есть – чтобы поесть было нечего, до такого мы никогда не доходили. А в новой профессии с чего-то надо же начинать. Никто тебе сразу не предложит пост главного тренера «Локомотива».

Вот прочитала Булыкина: «Был бы рад, если бы мне «Динамо» дали». Конечно, рад! Но все мы адекватные люди и понимаем, что это другая профессия, в которой надо весь путь по новой пройти. Вадик говорит: «Дать-то могут, но как удержать?»

Он сразу понял, что это другая профессия и твои заслуги как игрока в ней не имеют никакого значения. И изменился. У нас есть друзья из Латвии, лет пятнадцать уже дружим, вместе на горных лыжах каждый год катаемся. И они заметили в этом году – Вадик совсем другой стал. И в общении, и в мировоззрении.

Но тут еще сказалось, что у нас за эти два года ушли из жизни два близких человека – наши подруга и друг. На него это тоже произвело сильное впечатление, он задумался о том, как правильно к жизни относиться, как мы живем и что ценим.

За маленькую зарплату я его пилила, наверное, только в самом начале наших отношений. Еще с этой квартирой от «Спартака» чтобы он к руководству пошел. А потом – все. При этом во всех командах он всегда получал чуть ли не меньше всех. Но я его по этому поводу не трогала и не подзуживала. Просто спрашивала иногда: «Почему ты более известен и востребован, а у такого-то зарплата больше?»

Он отвечал: «Значит, так надо». Это типичный для Евсеева ответ. А завидовать тому, сколько сейчас футболисты получают… Можешь просто больше себе позволить. Но чему завидовать? Было так, стало эдак. Всему свое время. А до нас еще хуже было, причем намного.

Сейчас даже наши друзья удивляются: как у вас с такой зарплатой, как у Вадика в Иванове или Перми, там квартира, тут дом? Отвечаю: так получилось. Наверное, я не ходила в каких-то знаменитых брендах, мы откладывали. Благодаря ему, он у нас такой скопидомчик. Да и у меня никаких запросов не было. Конечно, каждой женщине хочется красиво одеваться, но у меня это в пределах разумного.

В «Сатурне» Вадику так и не заплатили больше чем за половину 2010 года, с мая по декабрь. Накопилась большая сумма. Ребята пытались получить эти деньги через суд, даже общество какое-то образовали, Макс Бузникин его возглавлял. Но бесполезно. Но мы на эти деньги не закладывались, потому что никогда не жили в кредит. Только квартиру в Юрмале в кредит купили, но меня эта необходимость ежемесячных выплат быстро допекла, и мы быстро все отдали. Поэтому про те сатурновские деньги уже и забыли. Видим, иногда их автобус проезжает, – и вспоминаем.

Конечно, сейчас намного меньше можем себе позволить, чем когда он играл, чего греха таить. Но все наладится, и вообще жить надо, исходя из того, что имеешь, а не думаешь, что должен иметь.

* * *

Когда-то ему предлагали в Израиль уехать играть. Я испугалась, подумала: «А как же я там буду жить, ой?» На тот момент не хотела никуда уезжать, а теперь думаю: «А почему было не попробовать?» Сейчас бы с удовольствием куда-нибудь поехала, чтобы ощутить другую жизнь. Но уже не зовут…

Чтобы Вадику какая-нибудь команда из сильных лиг предлагала контракт – такого не слышала. Только киевское «Динамо». И мы могли туда уехать, тем более что на кону были хорошие деньги, таких нам здесь никогда никто не давал. Но Овчинников переубедил, и мы остались в «Локомотиве»…

Когда каждый год летали в Мюнхен на обследования Полины, всей семьей к горным лыжам пристрастились. Километрах в 250 оттуда горный курорт есть, каждый год туда теперь ездим. Причем мы с Полиной летим, а Вадик – на машине, поскольку он боится на самолетах летать. Все удивляются: как же так, он языков не знает, а объясняется? Легко! Его все понимают! Харизма, наверное, такая. Прилетаем – а он уже все идеально организовал. Просто поразительно.

Катаемся все, и Полина тоже. А еще она рисует хорошо, с пяти лет. Наверное, это гены – рисует и брат Вадика, но она, мне кажется, лучше. Ходит к художнику, занимается – еще с тех времен, когда мы жили в Мытищах. Какие-то картины у нее есть, пробует. Но стать хочет не художником, а конструктором одежды. Говорю: «Может, будешь расписывать, например, шкатулки?» Нет. Ей вообще бесполезно что-то навязывать. Дочка в папу – упертая. Скажешь ей, что это черное, она ответит, что белое, даже если действительно черное. Поэтому пусть уж сама решает.

Ведь, чтобы в семье все происходило по-твоему, совершенно необязательно кричать и руками размахивать. Скорее, наоборот. Вадик, наверное, хочет, чтобы все было так, как он скажет, но в конце концов все происходит по-моему (смеется).

С Полиной у Вадика такие отношения… Я очень страдаю из-за этого. Нет все-таки у них такой близости, какой бы мне хотелось. Из-за расстояний она его порой очень редко видела, а зимой из-за сборов – не видела вообще. Сейчас, работая в Перми, он вообще в другом городе живет. Бывает, и по три месяца не видятся.

Но, когда приезжает, в кино ходят, на велосипедах катаются. Вадик пытается сделать что может. Но Полина – не нараспашку. Впрочем, ничего удивительного – она же вся в него. Никогда не придет и не будет плакаться о том, что ее волнует. Подарки Вадик ей привозит. Музыкальную колонку как-то очень хотела, но не ожидала, а он ей привез. Она же очень танцевать любит – и страшно обрадовалась.

Страх перед самолетами появился у Вадика при мне. Возвращались со сбора «Сатурна» в Тенерифе, куда игрокам разрешили жен взять. Приземлялись – гроза, ливень, сильный боковой ветер. Видно, нас несло с полосы, и лайнер вынужден был резко взлететь, когда уже почти сел.

Вадик видел все это в иллюминатор, и после этого с ним начало происходить что-то невероятное. Он и выйти из самолета хотел, и молился, и что только не делал. Глядя на него, мне было то смешно, то страшно – я просто не понимала, что творится.

С этого момента и боится летать. И молится, и выпивает перед посадкой в самолет. Это надо видеть! Мы с Полиной смеемся над ним до невозможности. Но для него это и правда страх. До какого-то момента он вообще отказывался от самолетов. Но сейчас летает, с «Амкаром» не поедешь же по стране на машине. Но переживает – и потеет, и мурашки бегут…

Самая смешная привычка у Вадика – он у нас очень любит все двери закрывать. Это у него фишка такая. Вот мы сейчас с вами разговариваем, у меня ворота дома открыты, он бы это увидел – убил! Хочет, чтобы все было закрыто – и точка. Причем он твердил, твердил это, а однажды к нам вор проник. И Вадик мне до сих пор его припоминает. После этого тем более говорит, чтобы мы всё закрывали.

Дверь-то у нас тяжелая, с язычком, и колокольчики звонили, но она на дополнительный запор не была закрыта. Не знаю, каким способом, но вор зашел. Мы в этот момент праздновали день рождения Полины. Он сел, в моей сумке стал копаться.

Вадик вышел в коридор и его увидел. Сначала стал расспрашивать, откуда он, кто такой. Интеллигентно, я даже не предполагала такой реакции. И только когда тот понял, что дело пахнет керосином, открыл дверь и попытался убежать.

Вадик отреагировал моментально – сбил с ног, скрутил. Я почему-то стала кричать: «Только не бей его!» Словно чутье какое-то было. Вызвала полицию, его забрали. Пока полицейские к нам ехали, помню, что вор Вадику денег предлагал. Он отказался.

А вечером уже пришла следователь и говорит: «Вы тут как следует всё помойте, а то у него СПИД». У меня чуть инфаркт не случился. Хорошо, что муж его не бил, и крови не было. Повезло.

* * *

Когда мы с Вадиком начали встречаться, с его стороны никогда не было требований, чтобы я не работала. Он вообще меня поддерживал в любых начинаниях, что бы я ни делала. Даже когда речь шла о каком-то бреде – например, о цветочном магазине. Пытались с подругой заниматься какой-то недвижимостью в Болгарии. Вадик крутил пальцем у виска: «Вы ненормальные». Но не запрещал. А мне надо было что-то делать, я не могла просто дома сидеть.

Удалось уже сейчас. У нас слаженный коллективчик с одной девочкой: организуем ремонты в домиках, квартирах – третий год уже. Сначала я этому училась, теперь работаю, и мне это нравится. Вадик тоже доволен, поскольку я нашла дело себе по душе. Некоторые девочки хвастают: «Я сделала дизайн своей квартиры». Никто не спорит, все девочки в душе дизайнеры.

Но я-то теперь понимаю, что дизайнерское искусство не сводится к тому, чтобы выбрать правильную плитку. Это очень кропотливый труд – с черчением, геометрией. Мне очень трудно было включиться, понять до конца, но пересилила себя и смогла. Красота облика квартиры или дома – это тоже огромный труд…

При этом, конечно, готовлю. Вадик никогда не был особо требовательным – я с первых дней совместной жизни знала, что нужно. Мама научила. Покушать-то он всегда любил, но сам себя, когда играл, в еде ограничивал, поскольку знает, что очень быстро вес набирает.

Когда закончил, вообще резко прибавил – килограммов двадцать. Нагрузок-то таких нет, по две тренировки пахать не нужно. Так, погоняет мяч с любителями, и все. Калорийную русскую кухню любит, раньше вообще обожал борщи, пельмени. Конфет может много съесть, холодец чаем запивает… Вот и раздался – правда, сейчас уже сбавил. А мы с Полиной худеем, себя в еде придерживаем и его пытаемся. Но поскольку у нас в доме всегда много гостей, то и еды полно. До конца не удержишься.

В «Локомотиве» пошла мода, чтобы по группе крови определять, что можно человеку есть, что нельзя. При Яшине и Стрельцове таких распечаток и представить было нельзя, а ведь играли-то получше, чем сегодня. Так что ко всему этому с некоторой иронией отношусь.

Когда Вадик куда-то собирается, всегда спрашивает, что ему надеть. Костюмы строгие есть, даже несколько – теперь-то он тренер, ему нужно. А до этого был один свадебный костюм. Он где-то жив. И у меня платье живо, на даче лежит. Я ведь даже в Польшу за ним вместе с сестрой когда-то поехала. Там выбрали.

И футбольных реликвий дома полно. Медали, кубки. Все расставлено и развешано в подвале дома. Хотела в свое время сделать стену с фотографиями, отобрала их даже, но пока руки не дошли. Хочется, чтобы и майки красиво висели. Их куча разных, в том числе и с того матча против Уэльса. А вот сохранилась ли бандана, в которой он тогда из-за длинных волос играл, в том числе и в том матче, – это его надо спрашивать.

Но насчет домашнего музея – это же точно как с огородом. Мама спрашивает: «Почему ничего не сажаешь?» Отвечаю: «Видно, время еще не пришло». Наверное, так и здесь.

Из нынешнего «Локомотива» с семьей Самедовых общаемся, отличные ребята. Но в клубе уже все другое. То, что было, уже не повторится. Но будет что-то иное. Лишь бы они побеждали.

Со Смородской никогда не встречалась, только с ее дочерью как-то были вместе в компании. Очень воспитанная девочка, образованная. Ничего плохого о ней сказать не могу.

Болею ли я сейчас за «Локомотив»? Нет. Я вообще первый раз за несколько лет пошла на футбол совсем недавно, когда полетела в Пермь и сходила на игру «Амкара». А так только с Вадиком на какую-нибудь «Барселону».

Нельзя сказать, что я футбол как таковой люблю. Никогда фанатично к нему не относилась. Смотрела только ту команду, где мой муж играл, а другие мне были неинтересны. А Полина футбол вообще не смотрит.

* * *

От Вадика всегда можно было каких-то историй ожидать. То он, празднуя победу в Кубке еще в «Спартаке» (я тот матч по телевизору смотрела), на электромобиле вокруг поля проедется – прикольно, ему вроде даже счет хотели выставить, но пожалели, – то еще что…

Но когда он, играя в «Торпедо», в поезде подрался с фанатами этой команды, удивилась. А когда Дима Бородин, вратарь наш, показал мне видео, вообще в шоке была. Говорила мужу: «Ну когда ты наконец угомонишься?»

В него в такие минуты словно бес какой-то вселялся, и он творил эти невероятные вещи. Объяснял мне, что тот какую-то гадость про семью сказал, и ему это не понравилось. Его держали потом…

Теперь он эмоции выплескивает, когда в хоккей играет. У нас есть друг-хоккеист, Жорик Пуяц, так Вадик к этому делу и пристрастился. Дружбе этой обстоятельства способствовали: мы в Мытищах, а Жорик играл за мытищинский «Атлант», у нас квартира в Юрмале – и Пуяц из Риги. Вот больше десяти лет и дружим.

Сейчас к Евсееву и относятся по-другому, и сам он стал другой, чем когда был игроком. Даже Гаджиев говорил, что и он, и руководители клуба не ожидали, что Вадик станет таким. Давайте откровенно: все привыкли видеть его неким шутом. И тренер удивился, что он стал таким рассудительным, ушла былая резкость. Долгие речи теперь может говорить…

Книги стал хорошие читать. Раньше он читал очень мало, а сейчас, видимо, время пришло. Бывало, помню, с одной книжкой год ездил, а я его спрашивала: «Ты когда-нибудь ее закончишь, или она у тебя так, для весу?»

Его мама ему «Архипелаг ГУЛАГ» подарила, так он его полностью осилил. Увлекся историей, довольно образован в этом плане. И фантастикой – всех Стругацких прочитал. Любит фильмы и книги про войну. «17 мгновений весны» много раз пересматривал. И это Полине передалось: она все военные фильмы смотрит и плачет. 9 Мая на 70-летие Победы в центр Москвы поехали, атмосферой праздничной подышать…

До какого-то момента он в Бога вообще не верил. Когда мы уже какое-то время вместе прожили, все повально начали венчаться, это модно стало. Говорю ему: «Может, и мы тоже?» Он ответил: «Зачем мне это?» А теперь уже он спрашивает, а я так же отвечаю. Рано, говорю, еще.

В церковь иногда ходит – правда, реже, чем мы с Полиной. Мы ходим не скажу, чтобы раз в неделю, но довольно часто. Дочка крестик носит, а крестный у нее – Саша Маньяков, который всей нашей семье в жизни очень много помогал.

Как-то поехали мы с Вадиком в Израиль, а у меня в детстве было две мечты – хотела попасть в Иерусалим и в Венецию. В Венецию несколько раз уже летали, а до Иерусалима добрались не так давно. Вадик-то сам еще в 90-е годы со «Спартаком» там на сборах тренировался и к Стене плача ходил. Положил записку, чтобы чемпионами стали – сбылось! И сейчас записку оставил. Но о чем – не знаю.

С годами он намного сентиментальнее стал. Раньше от него слов утешения, даже когда трудно приходилось, не дождаться было. А сейчас бывает. Может, с возрастом пришло. Повзрослел, на жизнь и отношение к людям смотрит по-другому. Возможно, смерть наших друзей, которые произошла неожиданно для всех нас, так подействовала.

Когда друг, довольно молодой мужик, пятидесяти четырех лет, умер от рака, Вадик плакал и не стеснялся своих слез. И когда подруги нашей не стало – на кладбище тоже плакал. Он вообще стал впечатлительный. Даже фильм какой-то смотрит, гляжу – все, глаза на мокром месте.

Я вот думаю – может, это футбол делает людей какими-то черствыми? Когда ты игрок, в постоянном графике – поспал, потренировался, поел, – немного в робота превращаешься.

* * *

Решение закончить Вадику, думаю, далось тяжело. Он сидел и ждал до последнего, что ему кто-нибудь позвонит и контракт предложит. И я тоже в это верила. Как же так – тридцать пять лет, в принципе в хорошей форме… Думала, что-то серьезнее будет, чем Белоруссия. Туда я к нему ни разу не ездила. Знаю только, что однажды он сел за руль трехэтажного «БелАЗа». Это ж Вадик…

В Белоруссии он и решил закончить. Подумал, что не стоит больше мучиться, если никому не нужен. Со мной об этом – нет, не советовался. Просто сказал, что смысла больше нет. А потом не мог найти себя, пока не стал тренером.

14 мая 2012 года на «Локомотиве» сыграли его прощальный матч. Все было здорово. И то, что мы опять были на родном стадионе и посмотреть на Вадика пришли люди. И то, что собралась все та же компания и даже Инга из Америки прилетела. И то, что очень много друзей было, а потом пошли всё это отмечать.

А когда перед игрой все вышли на поле со своими детьми, а дети уже взрослые, – подумалось, что вся жизнь пронеслась. Ведь когда только начинали общаться, у всех детки совсем маленькие были. И вот вышли мы с уже повзрослевшими детьми на поле, стояли, ревели…

Ребята из того «Локомотива» недавно встречались на десятилетие «золота» 2004 года. Юрий Палыч это празднование организовал, а Вадик всех обзванивал. Помню, что Гена Нижегородов очень обиделся, что его не пригласили. Говорю Вадику: «Почему ты его не позвал?» – «Как не позвал? Я ему звонил раз двадцать, у него телефон был выключен».

Нет, не поссорились, конечно, общаемся. Он в Одессе живет. Болтали как-то с его женой Мариной по телефону, я начала что-то на российско-украинскую тему говорить, она мудро сказала: «Давай это опустим, не будем вообще об этом разговаривать». И правильно.

Мы не только с Нижегородовыми, но и с Ирой Цымбаларь общаемся, она же родная сестра Марины. Когда Илья внезапно умер, у нас случился ужасный шок. Вадик хотел полететь на похороны в Одессу, но не получилось – это же случилось перед самым Новым годом, билетов не было.

Марина иногда прилетает сюда, а мы все хотим к ним в Одессу, но в связи с украинскими событиями страшно как-то. Быстрее бы все закончилось. А как к этому относиться – бог его знает. Инга из Америки мне одно говорит, наше телевидение – противоположное…

А в то, что Вадик Генке двадцать раз звонил, верю на сто процентов, потому что он суперответственный. Всегда все организует и сто раз проверит. Помню, первый раз собиралась сама в Ригу на машине. Навигаторов еще не было, он атлас дорожный открыл, все мне выписал – куда, где через двести метров повернуть, какой поселок проехать. У него все должно быть четко по плану.

Он и дома любит, чтобы все лежало на своих местах. И еще – чтобы все коммунальные платежи были уплачены вовремя и никаких долгов не висело. Но сам этим не занимается.

Выпить может, конечно, и сильно – тоже. Все мы люди. И на Мальдивах бывало, с Лоськовыми. А еще, помню, у вратаря Леши Полякова на свадьбе. Так мало того что он забросал тортом машину Самедовых, так еще зачем-то прыгнул в люк к Сенникову и что-то там сломал. Такой вот он озорник. Зато всем весело, все запомнили, все знают, что это Евсеев и никто другой. Он и у Лоськова на дне рождения тортиком бросался. Это уже его фирменный знак.

Есть у нас незыблемые семейные традиции. Во-первых, отмечаем день рождения Полины – он в декабре, перед Новым годом и католическим Рождеством. В этот день у нас всегда собирается много гостей и детей. Новый год несколько раз отмечали в других местах, но решили, что лучше все-таки дома.

Обязательно – Пасху, годовщину свадьбы, раньше в этот день у нас весь «Локомотив» собирался, и, бывало, могли командой выпить лишнего за пару-тройку дней до матча. На день рождения Вадика и православное Рождество – они очень близко друг к другу – мужа часто не бывает, потому что он, если при деле, то на сборах.

А при деле он должен быть. Когда Вадик по полгода ничем не занимался, я видела, что он реально деградирует. Депрессия была, злоба какая-то. Нет, не на меня, а на себя. Это очень сложно пережить, когда играть заканчиваешь. Кстати, и круг общения сильно меняется, но в чем-то и к лучшему, потому что сами собой отсеиваются какие-то ненужные люди, которые прилипали только потому, что рядом были слава и деньги. А самые верные друзья с тобой все равно остаются.

Когда раньше узнавала, что та или иная пара разошлась, когда муж закончил карьеру, – поначалу удивлялась. Но когда пережила этот период сама, стала понимать, о чем речь. Никого винить в этом нельзя. Кто-то не может смириться с тем, что финансово начинаешь себя совершенно по-другому ощущать. У кого-то происходит моральный надлом – раньше человек отсутствовал пять дней в неделю, а теперь все время дома, и ты с ним и его привычками фактически знакомишься заново.

Не скажу, что у нас этот период прошел легко. Ссорились, причем сильно. Но как-то пережили, слава богу. Думаю – уже пережили. Все стало лучше, когда он в Иваново поехал работать. Начал заниматься своим делом, опять погрузился в футбол. Вновь вернулся в четкий график, что футбольным людям, похоже, нужно.

Так что большое спасибо Диме Парфенову, который его туда позвал. У них сразу хорошие отношения сложились. Вадик сперва согласился и только потом мне рассказал. В Иваново я к нему ездила. Неплохой провинциальный городок. А теперь – Пермь, которая намного больше. Так и надо расти как тренеру – глядишь, и до Москвы дорастет…

Для этого ему нужно научиться быть психологом, чувствовать игроков, как тот же Семин. Юрий Палыч ведь мог и о чем-то спросить футболиста, что-то ему посоветовать – причем даже не по футбольным вопросам. И Вадик уже начинает. Помню, в Иванове у них кто-то женился и начал тратить безумные деньги на свадьбу. Как же они с Парфеновым этого мальчика отговаривали – не жениться, конечно, а тратиться!

Иногда, конечно, я скучаю по временам, когда Вадик играл. По той непринужденной обстановке, по каким-то людям, событиям… По золотому матчу с ЦСКА, по тому, как нас трясло на последних минутах. По сериям пенальти в финалах Кубка против того же ЦСКА и «Анжи»…

По «Локомотиву», который для меня – самая светлая память о футболе. Мы все творили этот «Локомотив». Не только ребята, которые добывали победы на футбольном поле. Но и их жены, и все – администраторы, бухгалтеры, буфетчицы. Все!

Как-то было 8 марта, и «Локомотив» играл с ЦСКА. Так Маринка Нижегородова принесла дикую охапку роз, всем раздали по розочке, и мы так расселись на трибуне. Во время игры этими розами размахивали и громко пели нашу любимую – «А нам нужна одна победа!» Булата Окуджавы. И ребята нас видели. И выиграли. Для нас.

Да что там скрывать – это тоска по молодости. Но это всегда можно вернуть хотя бы в воспоминаниях. Встретиться с девчонками и начать: «А помнишь?.. А помнишь?..»

Но надо, помня и любя прошлое, жить будущим. И идти вперед.

Мы стараемся.