Когда       в тупом благоденствии мозолит глаза                прохиндейство, мне хочется              в заросли девственные, куда-нибудь,               хоть к индейцам. Но нету         девственных зарослей. Индейцы          давно повымерли. И сердце           тоской терзается, словно телок -                по вымени. Но стыдно, ей богу,                       плакаться, что столько подонков,                      дескать. Стыдно         от времени                    прятаться - надо      его          делать! Разные водятся пряточки: прячутся в гогот,                    в скулеж, прячутся в мелкие правдочки, прячутся в крупную ложь. Прячутся в лжезаботы, в танцы,          футбол,                  вино, в рыбалки            и анекдоты, в карты          и домино. Прячутся,            словно маленькие, в машину          и дачу свою, в магнитофоны,                в марки, в службу,           друзей,                   семью. Но стыдно -             кричу я криком - прятаться даже в природу, даже в бессмертные книги, даже в любовь               и работу! Я знаю,          сложна эпоха и трудно в ней разобраться, но если в ней что-то плохо, то надо не прятаться -                        драться! Не в одиночку драться, а вместе со всем народом, вместе с рабочими Братска, с физиком             и хлеборобом! И я,      если мучат сомнения, ища     от них              исцеления, иду     ходоком              к Ленину, иду     ходоком              к Ленину... Многие страны я видел. Твердо        в одном                 разобрался: ждет нас           всеобщая гибель или     всеобщее братство. В минуты           самые страшные верую,        как в искупленье: все человечество страждущее объединит             Ленин. Сквозь войны,                 сквозь преступления, но все-таки без отступления, идет человечество                   к Ленину, идет человечество                   к Ленину...