В Москве или Казани, нафабривши усы, преподают казаки историю Руси. Студентов кони давят, и, сжата в пятерне, нагайка смачно ставит отметки на спине. И что призыв к прогрессу, и что наивный бунт, когда в нагайке весу, пожалуй, целый фунт. Нагаечка, нагайка, казаческая честь. В России власть — хозяйка, пока нагайка есть. И против нагаек, штыков, государственной страшной махинищи студенты, мальчишечки. Но если боится чего-то такая махина, то, значит, лишь сверху тверда, а внутри — как мякина. От страха в ручищах лабазников ломы и гири. От страха — цензура, от страха — остроги Сибири. Боятся суков, на которых сидят, своих же шпиков и своих же солдат. И Зимний дворец как штыками утыканный торт, где морды сидят за оградой из морд. Гитара поет, притишая струну, в студенческой тесной каморке: «О, если б все морды сложились в одну и дать бы по морде той морде!» И кто-то кричит в молодом озорстве, заусенцы кусая: «Пощечину славно влепили в Москве, а что мы, безруки в Казани?!» На сходку! Еще не загинул народ, пока среди рабства и скотства в нем дочь новгородского веча живет студенчества русского сходка! «Хотят кнутовище нагайки засунуть нам в глотку?» «На сходку! На сходку!» «Россию навек уподобить хотят околотку?» «На сходку! На сходку!» «Политзаключенных по тюрьмам вгоняют в чахотку?» «На сходку! На сходку!» «Забрали и право и власть, а народу оставили водку?» «На сходку! На сходку!» И юная лава, кипящая неудержимо, и слева и справа летит на Помпею режима. И гневно, упрямо в котле мятежа, в клокотанье Володя Ульянов со вскинутыми кулаками. И в актовом зале, как будто бы в зале Конвента, за выкриком выкрик взлетают несметно, кометно. «Клянитесь спасти наш народ, историческим рабством клейменный!» «Клянемся! Клянемся!» «Клянитесь, что в этой борьбе не допустит никто вероломства!» «Клянемся! Клянемся!» Инспектор Потапов, примите награду почетную пощечину! И выстрел «Авроры» над питерскими проспектами, как эхо пощечины, влепленной в морду инспектору! Студенчество мира, лети по-казански вулканно на морды и мифы со вскинутыми кулаками! Уже не нагайку дубинку суют полицейские в глотку, но ты продолжаешь казанскую вечную сходку. И юно и яро, отчаянно спрыгнувший с полки, Володя Ульянов бушует в Мадриде и Беркли. В ответ на несущие смерть самолеты, эсминцы, подлодки: от сходки студентов до всечеловеческой сходки! Все морды планеты сложились в глобальную сальную морду. К черту! Тряситесь от страха, все морды планеты. Вы душите правду, но вам вопреки тот юноша вечно семнадцатилетний, поднявший тогда и на вас кулаки!