Не умещаясь в жестких догмах, передо мной вознесена в неблагонравных, неудобных, святых и ангелах стена. Но понимаю,          пряча робость, я,  неразбуженный дикарь, не часть огромной церкви — роспись, а церковь — росписи деталь. Рука Ладо Гудиашвили изобразила на стене людей, которые грешили, а не витали в вышине. Он не хулитель, не насмешник, Он сам такой же теркой терт. Он то ли бог,          и то ли грешник, и то ли ангел,          то ли черт! И мы,    художники,              поэты, творцы подспудных перемен, как эту церковь Кошуэты, размалевали столько стен! Мы, лицедеи-богомазы, дурили головы господ. Мы ухитрялись брать заказы, а делать все наоборот. И как собой ни рисковали, как ни страдали от врагов, богов людьми мы рисовали И в людях        видели            богов!