Силуэты
Пушкин А. С.
Пушкин – каждого поколенья.
Положиться бы нам на него,
не унизившись до покоренья
не читающими ничего.
Лермонтов М. Ю.
Триптих
Тоски пророческой невольник,
он вместе с нами был на войнах,
и в ту гражданскую войну,
в ней видя общую вину,
под песню об Олеге Вещем
в имперском зареве зловещем
пристрелен где-то на Дону.
Убитый пулей – не мортирами,
несчастья полон своего,
зачем он додразнил Мартынова,
несчастным сделав и его?
Для сирот одиночество – ветрило.
Он – сирота с начала до конца.
Он от отца родного был отринут.
А в небесах найдет себе отца?
Достоевский Ф. М.
За слабость человецев не обидел.
Надчеловечность заклеймил как грех.
Был как болеприимная обитель,
гонитель бесов из себя и всех.
Гоголь Н. В.
Он тот, кто перед зеркалом впервые
России поднял ее веки Вия.
Некрасов Н. Н.
За каплю крови, общую с народом,
не мажьте его дегтем или медом
и отчепитесь с завистью репейников
хоть за строку любую «Коробейников»!
Баратынский Е. А.
Дар не был убог, и был голос расслышан,
став даже и с пушкинским рядом нелишен.
Железного века поэт нежелезный,
как путник, задумавшийся над бездной.
Грибоедов А. С.
Литературоведов-гробоведов
опередил настолько Грибоедов!
Миллионеры все по белу свету,
как предсказалось одному поэту,
теперь кричат: «Ракету мне, ракету!»
и подают, представьте, подают
лакеи из того народа,
где в стольких деревеньках год от года
все еще газа нет, водопровода,
и где паленку-космогонку пьют…
Толстой Л. Н.
Нельзя Толстого отлучить от Бога.
Без спора с Богом вера однобока.
Пахал он и сеял.
Один был совсем.
Услышан был всеми.
Не понят никем.
Невинные ошибки гениев
(шуточное)
Был шутник, почти как Вицин,
наш Мишель.
Подарил он гриву львице:
«Вам – мамзель!»
«Греки сбондили Елену
по волнам…» —
так сказал, ей зная цену,
Мандельштам.
На банкетике в Литфонде
чуть пересогрет
мне шепнул профессор Бонди
свой секрет,
что не греки-окаянцы,
подшутить решив, —
Ленку сбондили троянцы —
«сбондить» – это шифр.
Все могло так перепутаться,
как вино с виной,
только лишь при революции,
лишь при ней одной.
Но прощен Осип Эмильич,
и Мишель прощен,
ну а наш народ-кормилец
ни при чем.
Тургенев И. С.
Я мальчик был совсем неправильный.
Жил без холопства.
Любил сырки из Риги плавленые
за их европство.
Что видел в плавленом сырке еще?
Богемы закусь,
и к устрицам Иван Сергеича
питал я зависть.
Завидовал его сердешности,
и помаванью бородою,
и в диссидентстве-непоспешности,
но вперемешку с Виардою.
В нем не мерцала ненавистинка.
Людей не расставлял поротно,
и в нем – представьте – коммунистинка
гляделась высокопородно.
Пастернак Б. Л.
Прощаясь с нами, муза Пастернака
роман свой прошептала, простонала.
Маяковский В. В.
1
Разгваздал о скалы любви ладью.
Морей было мало ему,
мало космоса.
Порой не люблю его,
но не люблю
всех сразу, не любящих Маяковского.
2
После прочтения второго нецензурованного трехтомника с дневниковыми записями Корнея Чуковского.
Когда у Корнея сграбастали дочь,
в двадцать седьмом,
и бросили в камеру,
как мог Маяковский ему не помочь
и слезную просьбу выслушал каменно?
И что же такое случилось-то с ним,
на что он срывал свою злость и обиду,
когда прорычал, что сослал бы в Нарым
еще не седую Чуковскую Лиду?
Он выстрелил в сердце.
Прости его Бог.
Цветаева и Гумилев его не покарали.
Он все-таки выстрелом этим помог
все нам,
небезвинным,
принять от него покаянье.
Солженицын А. И.
ГУЛАГ как рана, что не заживится
забвеньем.
Не дозволит Солженицын.
Окуджава Б. Ш.
Поэзия Булата Окуджавы
не угождала нам.
Освобождала.
Галич А. А.
Врагов искали мы опять для «галочки», —
они нам были оченно нужны,
и выдавили песни Саши Галича
по плану дезинфекции страны.
23 марта 2012 года. Владимир Высоцкий
Cреди всех литвысокоблагородий
один поэт останется Володей.
Александр Аронов
Особую струну на лире тронув,
ушел тишайше Сашенька Аронов,
но может она снова шевельнуться,
шепнув:
«Остановиться, оглянуться…»
Евгений Евтушенко
Мир изменить хотел, но мир и сам с усам,
и я ему назло не изменился сам.