После трех лет службы в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане старший лейтенант Матросов получил назначение в особый отдел КГБ СССР по Закво, другими словами в управление военной контрразведки округа. В Закавказье ему никогда раньше бывать не приходилось, а отзывы знакомых офицеров, которые раньше там проходили службу, были неоднозначными.

По обычаю, убывая к новому месту службы, полагалось сделать "отходную". После нескольких тостов, когда собравшиеся офицеры заговорили каждый о своем, не особенно слушая друг друга, Матросов вышел на воздух, покурить. К нему присоединился и майор Ширяев, командир группы спецназа.

Некоторое время они молча курили, затем Ширяев сказал:

— Значит, в Тбилиси будешь служить? Красивый город.

— А вы там бывали? — оживился Матросов. — Я в Закавказье никогда раньше не был.

— Бывал? — хмыкнул майор, — я там до Афгана от лейтенанта до капитана прослужил в составе 104 ВДВ.

— Ну и как там? Как природа? — поинтересовался старший лейтенант.

— Как тебе сказать, одним словом ее разнообразие не опишешь. Представь себе, что природа всех климатических поясов земли сконцентрирована на территории порядка тысяча на тысячу километров, от субтропиков до ледников. Тут тебе и пустыня, по которой верблюды ходят, Гобустан называется, всего в ста километров от Баку. Один песок, да солончаки. А триста километров в сторону- Ленкорань, настоящие субтропики, везде зелень, целые стаи фламинго останавливаются там на зимовку. Удивительное зрелище, скажу я тебе, тысячи птиц, как будто поле розовых цветов.

Он затянулся табачным дымом, помолчал, затем продолжил:

— А в Армении сплошь горы, почти такие же, как и здесь. Только в Ереване их нет, а вот Ленинакан и Кировакан расположены на высоте полтора километра. Грузия вообще благодатный край, есть и горы и море и цветущие долины.

— А люди, что за люди там живут?

— Люди, они тоже разные, — неторопливо ответил майор, — одни открытые и дружелюбные, другие клянутся, что жизнь готовы за тебя отдать, особенно когда им что-то от тебя нужно. А отпала в тебе надобность- пройдут мимо и не заметят. Да, собственно говоря, и у нас в России таких пруд пруди, сам, поди, знаешь.

Матросов согласно кивнул, с подобными людьми ему и в самом деле приходилось встречаться.

— Но есть у них в отличие от русских, пунктик один, — продолжал Ширяев, — все они просто помешаны на национальном вопросе. Любой из них в первую очередь грузин, армянин или азербайджанец, а уж потом коммунист, сотрудник органов, прокурор, офицер, милиционер и тому подобное. Попробуй на каком-нибудь районном или городском совещании выступить с критикой, скажем работы исполкома, я уж не говорю о райкоме, будет такой скандал, что до Москвы дойдет. Тебя тут же обвинят в великорусском шовинизме, чуть ли не в расизме. А вот зайди в дом к любому армянину, особенно из интеллигенции — на стене карта, где Армения изображена в границах государства Тиграна Великого- от моря и до моря. И это не считается национализмом. Азербайджанцы тоже не отстают- у них мечта соединиться в одно государство с восточным Ираном. А, что касается грузин, то те уверены, что они богом избранный народ, у них все лучшее и артисты, и композиторы, и художники, а все другие- это просто случайный продукт эволюции. Конечно, — добавил майор, — простые люди, особенно, кто прошел Отечественную войну, искренне уважают русских, но вот профессура и прочие интеллигенты постоянно мутят воду во всех республиках. А попробуй просто намекнуть, что они националисты- мало не покажется, забудешь на каком свете живешь.

Он щелчком пальца выбросил окурок, который упал на землю в нескольких шагах.

— А наше руководство, — он показал пальцем вверх, — думаешь, не знает обо всем этом? Знает и хорошо знает, но придерживается принципа: худой мир лучше доброй ссоры. Вот и дождались событий в Агдаме и Степанакерте. Но, попомни мои слова, это все еще даже не цветочки, а так, бутончики, ягодки еще впереди. Ленинская национальная политика, которую мы считаем единственно правильной, еще принесет нам сюрпризы. Короче Серега, — он полуобнял старшего лейтенанта за плечи, — как говаривал товарищ Сухов, Восток — дело тонкое, а мой дед, бывало, любил повторять — не верь никому, никто не обманет. Пошли, что ли, еще по рюмке поднимем за твою удачу на новом месте!

2.

В правоте Ширяева Сергею представилась возможность убедиться довольно скоро. В поезде Тбилиси-Москва, он оказался в одном купе с представительным грузином средних лет. Когда пришло время ужина, тот достал бутылку коньяку, многочисленные закуски. Разлив в принесенные проводником стаканы коньяк, он сказал:

— Предлагаю выпить за знакомство.

Сергей вначале отказался, сославшись на то, что сыт, но попутчик не принимал никаких возражений, пришлось уступить, тем более, что тот оказался весьма солидным человеком, кандидатом исторических наук, доцентом Тбилисского университета.

После нескольких тостов за знакомство, за родителей, за старшего брата — русский народ, Матросов, представившись строевым офицером, получившим назначение в одну из частей Тбилисского гарнизона, поинтересовался у попутчика достопримечательностями грузинской столицы. Затем разговор незаметно перешел в историческую плоскость. Надо признать, доцент оказался великолепным рассказчиком. О событиях давно прошедших лет, он говорил так, будто, являлся их очевидцем. Основатель Тбилиси Вахтанг Первый Горгасали, Давид Агмашенобели, царица Тамар, Великий Моурави Георгий Саакадзе в его рассказе обретали реальные формы, казалось сейчас откроется дверь и они войдут в купе. Рассказчик увлекся и стал описывать сражения, в которых участвовали грузинские полководцы в боях с турками и персами, так, что если ему поверить, лучших военачальников в мире не было.

Несколько задетый этим Матросов, воспользовавшись паузой, задал вопрос:

— Но ведь Наполеон, Суворов, Кутузов, как великие полководцы признаны во всем мире, а тех о ком Вы говорите, знают лишь в пределах Грузии.

— Молодой человек, о чем вы говорите! — обиделся грузин, — Суворов, до седых волос командовал одной дивизией, лишь на пороге семидесятилетия, да и то, благодаря туркам, стал командовать корпусом. И чем это для него закончилось? Едва сумел уйти через Альпы от полного разгрома. Как можно серьезно вообще вести речь о нем, как о крупном полководце? Кутузов и вовсе потерял всю армию, пока без боя дошел от Москвы до Березины. Наполеон, да — это бесспорно великий государственный деятель, но вы почитайте роман Валентина Пикуля "Под шелест знамен", там очень точно отмечено, что все его победы носили случайный характер и полководец из него был довольно посредственный. Да и не такой уж он был непобедимый, и австрийцы его победили в первом сражении при Маренго, и Бенигсен его разбил сначала при Прейсиш-Эйлау, а затем при Малоярославце и даже Блюхер, я уж не говорю о Веллингтоне. А то, что великих грузинских военачальников мало знают во всем мире, верно, но только потому, что русские историки во все времена принижали их талант и воинское искусство.

Матросов не особенно хорошо знал историю, так в объеме школьной программы, но внутренне с доцентом был не согласен, хотя и спорить не стал, помня, о чем его предупреждал Ширяев. Как раз в это время поезд притормозил, подъезжая к какой-то станции, и он под предлогом пройтись по перрону и проветриться, вышел из купе.

3.

На центральный вокзал Тбилиси поезд прибыл поздним вечером, опоздав, часов на шесть, но пассажиры были довольны- поезд мог опоздать и на полсуток, такое здесь было в норме. Удивительно, но, сколько впоследствии Матросову не приходилось ездить этим скорым поездом, он всегда приходил в столицу Грузии с огромным опозданием, хотя от Москвы до Адлера шел точно по расписанию.

Пассажиры толпой хлынули из вагонов, заполнив перрон, и Сергей даже несколько растерялся, не зная в какую сторону двигаться. В это время, лавируя в толпе, к нему приблизился высокий молодцеватый капитан, в военной форме с петлицами летчика и спросил, не Матросов ли он. Офицеры познакомились, капитан оказался Вячеславом Богачевым, его будущим сослуживцем.

Первое время Матросова разместили в недавно завершенной строительством военной гостинице "Кавказ", четырнадцать этажей которой рельефно выделялись над близлежащими одно- и двухэтажными постройками, но вскоре он переселился в однокомнатную квартиру, числящуюся за управлением контрразведки. Квартира находилась в восьмиэтажном доме на углу улиц Ташкентской и Канделлаки возле штаба Закавказского пограничного округа. Отсюда до штаба Закво, в котором размещался и особый отдел округа, была одна остановка на метро до станции " Делиси", но можно было добраться до работы и пешком минут за двадцать.

Тбилиси Матросову понравился. Теплый, но без удушающей жары климат, аромат вечнозеленых растений, наполнявших город, создавали непередаваемую атмосферу вечного лета. После суровой природы Афганистана Сергею казалось, что он попал в рай. Местные грузины, с которым ему приходилось сталкиваться и по службе и в быту, также были радушны и приветливы. Матросов обратил внимание, что люди старшего поколения, которым за шестьдесят, особенно гостеприимны и доброжелательны, с сердечной теплотой относятся к русским офицерам и солдатам.

Однако информация, поступающая в управление контрразведки округа, как по агентурным каналам, так и из легальных источников, настораживала. Доцент Тбилисского университета Звияд Гамсахурдия, сын известного писателя Константина Гамсахурдия, открыто вел агитацию в студенческой среде за изгнание из республики лиц негрузинской национальности. Его лозунгом было "Грузия- для грузин" и этот лозунг находил широкий отклик в молодежных кругах. Его единомышленник Мераб Костава, вместе с которым Гамсахурдия не так давно отбывал наказание за антисоветскую агитацию и пропаганду, особенным авторитетом пользовался в Западной Грузии и не только у молодежи, но и у людей среднего поколения. 27 — летний Ираклий Церетели и немногим старше его Георгий Чантурия, на собраниях своих единомышленников высказывались за то, чтобы грузины не служили в советской армии, а дезертировали и возвращались в домой. Идеи этих четырех неформальных лидеров, постоянно координирующих свою деятельность, получали все большую поддержку у населения. Кроме того, к ним откуда-то поступали и финансовые средства, отследить источник которых органы госбезопасности республики не могли или не хотели, а у военной контрразведки для этого не было ни средств, ни полномочий.

Обстановка стала накаляться осенью 1988 года спустя несколько месяцев после прибытия Матросова в Закво. Уже в сентябре от станции метро "Делиси" к штабу округа потянулись непрерывные колонны демонстрантов, которые с транспарантами "Оккупанты убирайтесь домой!" и криками "Гигаумарджос!" дефилировали у здания штаба округа. По заданию руководства, Матросов в гражданской одежде неоднократно сливался с колоннами демонстрантов, вслушивался в их разговоры, хотя, конечно понимал далеко не все. В нем все более росло убеждение, что эти молодые люди ведут себя весьма и весьма неадекватно. Дело было не только в фанатичной ненависти к русским, которая непонятно откуда вдруг так внезапно возникла, не в том, что большая часть юношей и девушек, не скрываясь, прямо здесь употребляли наркотики, а в том, что все они как бы пребывали в состоянии невменяемости. Слово "зомбирование" было в то время еще не в ходу, но демонстранты походили именно на зомбированных людей. Командование и офицеры округа понимали, что добром это все не окончится, наиболее решительные настаивали на проведении альтернативных демонстраций совместно с грузинской общественностью, но эти предложения вызывали ужас у партийного руководства: "Нет, нет, — не уставал повторять секретарь парткома Закво, — никаких демонстраций, ЦК партии ставит задачу проводить работу с неформалами, вступать с ними в дискуссию".

" О какой дискуссии может идти речь, — недоумевал Матросов, — если эти ребята, кроме наркотиков, ни о чем не хотят и думать. У них ведь и идей никаких нет, просто ходят как стадо, куда ведут их вожаки". Это мнение разделяло и большинство офицеров округа. Часть же наиболее предусмотрительных и дальновидных уже полным ходом строчили рапорта о переводе в Россию.

Тревожные новости поступали из Азербайджана и Армении. Там активизировались местные националистические организации. Активисты "Крунка" вели агитацию за присоединение Нагорного Карабаха к Армении, а националисты в Нахичевани требовали присоединения этого анклава к Азербайджану. Все смешалось в Закавказье: люди еще год назад жившие в мире и согласии становились смертельными врагами; породнившиеся десятилетия назад путем браков армяне и азербайджанцы, становились чужими и в одной, и другой республике; все чаще раздавались голоса в пользу того, чтобы армяне убирались из Азербайджана и наоборот.

Осенью Матросову пришлось побывать в Ереване. Древний город, которому исполнилось более 2500 лет, выглядел удивительно молодым. Новые высотные дома, широкие, утопающие в зелени проспекты, огромное количество машин на улицах создавали впечатление, что это город будущего. Как не похожи были на него города его родной Сибири: Томск, Омск, Новосибирск, в которых частный сектор из одноэтажных деревянных домов составлял больше половины общей площади. Здесь же в Ереване ему в одном из музеев показали дореволюционные фотографии города. Какое поразительное различие: узенькие ухабистые улицы, в которых две арбы не разъедутся, одноэтажные подслеповатые домишки." А ведь Ереван теперь стал таким красавцем, только потому, что сюда вкладывались средства, которые не дополучали те же Новосибирск, Омск, Томск, да и десятки других русских городов, — невольно подумал Матросов. — Вот она русская душа- последнюю рубаху отдай другому, а сам ходи голым".

Побывал он с местными коллегами из городского управления КГБ и в ресторане. Блюда армянской кухни ему понравились. После нескольких тостов, как водится за здоровье самого гостя, его родителей, старшего брата — русский народ, соответственно и за Армению, пошли застольные разговоры.

— Нет, ты только послушай, — горячился один из хозяев стола, обращаясь к Сергею, — все великие люди вышли из армян. Баграмяна знаешь? Великий полководец! А Шарль Азнавур — лучший в мире певец? А Наполеона знаешь? Тоже армянин.

Самое интересное, как об этом позднее узнал, Матросов, бабушка Бонапарта действительно была армянкой, хотя тогда, впервые услышав об этом, он не поверил.

— А сама Армения при Тигране Втором, — вклинился в разговор другой армянский коллега Сергея, — разве не от Каспийского до Средиземного моря была? А Урарту, это разве не Армения? За две тысячи лет до нашей эры, уже здесь на территории Турции жили армяне. Озеро Ван знаешь? Центром Армении было.

— Предлагал же Жуков Сталину, — подключился к разговору следующий, — отобрать у турок исконно армянские земли, да тот не захотел, а то снова была бы Армения от моря и до моря.

— А почему все таки армяне сейчас требуют, чтобы азербайджанцы покинули Армению, — осторожно поинтересовался Сергей, — они ведь тоже живут здесь давно.

— Как ты не понимаешь, — разгорячился более молодой, — азербайджанцы — это турки, нет такого народа азербайджанцы А турки во время геноцида уничтожили три миллиона армян. Армяне их резать не будут, мы христиане, но пусть убираются из нашей страны ко всем чертям.

Матросов счел за лучшее сменить щекотливую тему, дальнейший разговор в таком русле ни к чему хорошему не привел бы. Но Сергей сделал для себя вывод: армяне в отличие от грузин, к России и русским относятся очень доброжелательно, хотя антипатией к азербайджанцам проникнуты все слои армянского общества.

Разразившееся 7 декабря Ленинаканское землетрясение на время примирило оба народа. Из Баку даже вылетел самолет, имевший на борту более ста человек, спешивших на помощь пострадавшим, но при заходе на посадку он разбился. Азербайджанцы обвинили в происшедшем армян, и вражда вспыхнула с новой силой.

Между тем, в начале 1989 года в Тбилиси молодежное движение вступило в новую стадию. По всему проспекту Руставели напротив Дома правительства демонстранты шагали с утра до вечера, выкрикивая антиправительственные лозунги. Гамсахурдия объявил, что в этой акции должна принять участие вся студенческая молодежь, а те из преподавателей, кто поставит студентам неудовлетворительные отметки, горько пожалеет. Окрыленное студенчество ринулось к Дому правительства. На тротуарах, появились десятки палаток, в которых находились юноши и девушки, объявившие бессрочную голодовку.

Матросову было достоверно известно, что широко разрекламированная голодовка — это чистая фикция, ночью "голодающим" привозили не только еду, но и спиртное. Он сам это не раз наблюдал, затесавшись в толпу молодежи. К этому времени он уже серьезно продвинулся в изучении грузинского языка и понимал большую часть разговоров, хотя сам старался отвечать односложно.

4.

В начале апреля Сергей уехал в Москву на курсы переподготовки. Но сразу же после событий 9 апреля его отозвали в Тбилиси, куда он прибыл поздно ночью следующих суток. Ночной город был пуст и безлюден, на улицах стояли танки и БТРы, действовал комендантский час. Утром в управлении он узнал подробности случившегося: о том, что прокурор республики Размадзе дал санкцию на арест Гамсахурдия, Коставы, Церетели и

Чантурия, по вине которых погибли восемнадцать человек, в том числе четырнадцать молодых девушек, затоптанных насмерть, убегавшими от наступавшего со стороны площади Ленина оперативного полка 69 конвойной дивизии боевиками. Говорили также, что задержаны и арестованы еще несколько десятков активных участников этих событий.

Богачев, с которым Сергей успел сдружиться, отозвал его в сторону:

— Ты знаешь, я там был и все фиксировал на видеокамеру с крыши здания музея, напротив Дома правительства. Почему-то все пошло не по плану. Ведь еще до выхода оперативного полка милиция должна была задержать Звияда и его дружков, а люди Гумбаридзе должны были направлять манифестантов наверх к Мтацминде, в те улицы, которые были свободны. Однако и милиция, и наши грузинские коллеги после двух часов ночи куда-то исчезли, а без 10 минут четыре, Гамсахурдия призвал всех собравшихся садиться на проезжую часть, мол, военные остановятся и не пойдут дальше. Те, дурни, и сели. Тут откуда не возьмись, выскочили сотни две, а может больше парней, кто с железными пиками, а кто с длинными досками и пошли навстречу оперполку. Конечно, конвойники их смяли, хотя передние ряды здорово пострадали, те обратились в бегство и налетели на сидящих. Вот они-то их и подавили, а солдаты тут ни причем. Десантники, которые стояли ниже за парком по Дзнеладзе, те действительно кое-кому вмазали саперными лопатками, но не до смерти, естественно. А сами и виноваты, какого черта они побежали вниз, надо было бежать наверх, там никаких войск не было. Эх, — добавил Слава, — все же зря наш командующий ввязался в это дело. Пусть бы милиция и занималась со своими охломонами, а то, чувствую, все это добром не кончится.

— Читал в сегодняшней "Заре востока" сообщение ЦК и правительства Грузии? — спросил, держа газету в руках, непосредственный начальник Матросова полковник Сопелкин, — Вот смотри как написано: "С целью освобождения от митингующих территории, прилегающей к Дому правительства, были выведены специальные подразделения по охране общественного порядка. В это время число собравшихся перед Домом правительства составляло около 8 тысяч человек. Организаторов манифестации неоднократно призывали разойтись мирно, но они не вняли этим просьбам. Напротив, и так напряженную ситуацию довели до психоза, призывали молодежь не бояться кровопролития в противостоянии блюстителям порядка. Служащие сил охраны правопорядка не применяли огнестрельного оружия". Вот так-то, может быть, хоть сейчас грузины поймут, кем на самом деле являются эти негодяи, а то поклонялись своему Звияду, как мусульмане Магомету.

Однако оптимизм полковника не оправдался. Уже на следующий день в Тбилиси по заданию Горбачева прилетел Шеварднадзе, встал на колени перед матерью Коставы, попросил у нее прощения за все происшедшее, прокурор освободил задержанных и они превратились в национальных героев.

Тут же изменился тон средств массовой информации и, в конечном итоге, во всем происшедшем обвинили военных.

5.

Матросов, как и остальные офицеры, не мог ничего понять. В Тбилиси прибыла парламентская комиссия во главе с Анатолием Собчаком. С первых же дней ее работы стало ясно, что объективности от нее ждать не следует. Проработав что-то около двух недель, комиссия уехала готовить свой доклад, выводы которого все и так знали наперед. В это же время в Тбилиси начала работать следственная группа Главной военной прокуратуры, которую возглавили полковники юстиции В.Матус и Ю.Баграев. Следователи провели всестороннее, тщательное расследование, их выводы доказывали отсутствие вины в действиях кого-либо из командования Закво, но в декабре 1989 года на заседании второго Съезда народных депутатов СССР Главного военного прокурора Катусева А.Ф., выступившего с докладом по результатам, проведенного следствия, даже слушать никто не стал. Возмущению офицеров Закво не было пределов.

Матросов, у которого к тому времени установились доверительные отношения со многими офицерами военной прокуратуры округа, зайдя в кабинет заместителя военного прокурора, застал того в бешенстве.

— Нет, ты только посмотри сюда, — ткнул он пальцем в газету, которая опубликовала стенографический отчет работы Съезда, — десятки следователей-профессионалов в течение шести месяцев по крупицам восстанавливали события той ночи и все, что ей предшествовало. А комиссия Съезда, состоявшая сплошь из дилетантов не только в следствии, но и в юриспруденции вообще, взяв за основу статью в "Литературной газете", непонятно, как появившегося на месте события Роста, и побеседовав с десятком неформалов, вынесла свой вердикт. И этот вердикт Съезд принял на веру, ты можешь себе это представить? И Горбачев тоже поверил этому бреду.

Матросов привыкший к мысли о том, что ЦК партии всегда прав, после этого стал все чаще ловить себя на мысли, что выполнять свои профессиональные обязанности в такой обстановке становится все сложнее и сложнее. Ведь добросовестное выполнение своего долга может быть внезапно рассмотрено под совсем другим углом, как получилось и с событиями 9 апреля. Главным виновником всего случившегося был признан генерал — полковник Родионов, хотя имелось политическое решение ЦК Компартии Грузии, а также прямой приказ со стороны первого заместителя Министра обороны ССР генерала армии Кочетова поддержать это решение, который сам, к тому же находился в это время в Тбилиси. Много позднее в газете "Свободная Грузия" от 28 февраля 1992 года было опубликовано интервью бывшего первого секретаря КП Грузии Джумбера Патиашвили "Кровавый апрель Тбилиси, хочу рассказать все". Матросову, который с интересом стал читать интервью, бросились в глаза следующие строки: "К вечеру в здании ЦК собралось немало народу. Кочетов сообщил, что акция по освобождению площади будет проводиться ночью, что руководить ею назначен генерал Родионов. А его заместителем будет Шота Горгодзе, тогдашний министр МВД. Кроме того, согласно схеме тогдашнему председателю КГБ Грузии Гиви Гумбаридзе поручили расставить своих людей, чтобы они не допустили какого-либо насилия на площади. Когда под утро пришли и сказали, что погибли люди, я вскочил и не помня себя схватил за грудки Горгодзе: "Почему? Ты же обещал". Он же в ответ: " Был бы у меня пистолет, я бы пристрелил Родионова" Я заметил, что лицо у него белое. И еще я заметил, что стоит он как-то скрючившись. Кто-то сказал, что это Родионов пнул его со всей силы в пах, узнав о гибели людей. Я кинулся к Родионову: "Ты что себе позволяешь?" А Родионов с перекошенным лицом крикнул: " Его не избить, его убить надо! Он же всю схему нарушил и, по- моему, не случайно". Тут выяснилось, что так же нарушил схему и все предварительные договоренности и Гиви Гумбаридзе. Сначала он, действительно, расставил своих людей среди митингующих. Но в три часа ночи, за полчаса до начала операции, дал приказ разойтись и все гебисты ушли. А через тридцать минут началось. Это что тоже случайно?"

Но это откровение Патиашвили было опубликовано много позже, а тогда, сразу после этих событий вместо него Первым секретарем ЦК компартии Грузии был назначен именно Гиви Гумбаридзе.

Сменилось и руководство округа. Начальник штаба и первый заместитель командующего возглавили Ленинградский и Уральский военные округа. Родионов был назначен начальником Академии Генерального штаба, что означало почетную ссылку.

жжж

Матросову не дано было знать, что далеко не только от Грузии, но и от всего СССР, внутри одного из отрогов горной гряды африканского материка в самом центре окружающей его пустыни стоял высокий зиккурат, сложенный из абсолютно черного камня неизвестной породы. О существовании зиккурата знали лишь немногочисленные местные жители, избегавшие не только говорить о нем посторонним, но даже приближаться к нему ближе чем на десять тысяч шагов. В глубине зиккурата, в помещении стилизованном под зал заседаний собрались люди в черных мантиях с надвинутыми на лица капюшонами.

— Итак господа, — произнес один из них, — с удовлетворением должен констатировать, что наша деятельность по дестабилизации обстановки на европейском континенте принесла свои первые плоды. Мы правильно определили ахиллесову пяту советской империи, которой является национальный вопрос, и верно вычислили самое слабое звено в составе входящих в империю государственных образований. Наши агенты влияния хорошо поработали и они скоро нам уже не понадобятся. Пора перейти ко второму этапу нашего плана, заключительным актом которого будет ликвидация советской империи, как государства на политической карте мира. Следует постоянно иметь в виду, что это не самоцель, а лишь средство для того, чтобы на территории одной шестой части суши запылал пожар братоубийственной войны, в чем, как вам известно, и заключается следующий этап нашего плана.

6.

В конце года серьезно осложнилась обстановка в Кировабаде, втором по величине городе Азербайджана с населением примерно четверть миллиона человек. Если Баку с полным правом носил звание многонационального города, в котором проживали представители более чем 80 национальностей, то Кировабад был городом всего двух народов- армян и азербайджанцев. Он и состоял всего из двух районов, в которых те компактно и расселялись. До последнего времени и армяне и азербайджанцы жили относительно дружно, но сейчас среди азербайджанцев началось движение за то, чтобы армяне убирались из города. Кое-где начались грабежи, насильственные захваты армянских домов, убийства их владельцев. Дело зашло так далеко, что генерал Сорокин, командир дислоцированной в городе воздушно-десантной дивизии, ввел для предупреждения беспорядков постоянное патрулирование городских улиц.

Как раз в это время Матросов приехал в Кировабад в командировку. Помимо увязки некоторых вопросов в особом отделе у десантников, ему предстояло встретиться с одним из своих агентов-азербайджанцев с целью получить информацию о последних событиях в городе. Встреча произошла поздним вечером, в одной из шашлычных, неподалеку от гарнизонного дома офицеров. Естественно, Матросов был одет в гражданскую одежду, чтобы не бросаться в глаза. Агент незаметно передал ему донесение и вскоре после этого он направился в гостиницу десантной дивизии, которая располагалась неподалеку. Проходя мимо одного из типовых четырехэтажных домов, он вдруг услышал доносившийся из окна на втором этаже сдавленный женский крик. Кричала девушка, но создавалось впечатление, что ей зажимают рот. Не раздумывая, он бросился в подъезд и поднялся на второй этаж. Дверь одной из квартир была полуоткрыта. Он вбежал вовнутрь и увидел, что на полу в комнате лежит молодая девушка-армянка, которую крепко держат два молодых парня. Третий расстегивал на ней одежду. Мелькнула обнаженная грудь, девушка извивалась, пытаясь вырваться., но силы были не равны. Бросив взгляд в соседнюю комнату Матросов увидел лежащую ничком на полу женщину в луже крови, по — видимому, это была мать девушки.

Между тем, парни увлеченные своим занятием, его еще не заметили. Тот, который раздевал девушку, уже обнажил ее живот и ноги, которыми она судорожно перебирала, пытаясь оттолкнуть насильника.

В душе Матросова, как будто что-то взорвалось. Он всегда был физически крепким человеком, а годы длительных тренировок развили в нем силу и выносливость Одним движением он схватил наклонившегося над своей жертвой парня и, подняв его в воздух, швырнул в стену. Ударившись об нее головой, тот упал и затих. Второму он нанес удар ногой в область кадыка, отчего парень захрипел и свалился на пол. Третий с побелевшим от ужаса лицом попытался встать и Сергей, ухватив его двумя пальцами за нос, сломал его. Парень тонко и пронзительно закричал и в это время в подъезде раздался топот ног и в квартиру вошли патрульные десантники. Объяснив начальнику патруля, молодому лейтенанту, в нескольких словах что произошло, он попросил его позаботиться о девушке и ее матери, потому что оставлять их одних в пустой квартире было нельзя.

— Не беспокойтесь, товарищ старший лейтенант, мы о них позаботимся, это не первый случай. У нас при штабе дивизии уже целое общежитие из местных жителей образовалось.

Бросив взгляд на корчащихся на полу насильников, он добавил:

— А крепко вы их уделали, теперь не скоро на подвиги потянет. Если вообще выживут, — добавил он, подумав.

7.

В январе 1990 года начались беспорядки в Баку. Собственно говоря, ничего неожиданного в этом не было. Изгнав из территории Азербайджана большую часть армянского населения, боевики националистических организаций, попытались добиться вывода с территории Азербайджана и воинских формирований. Эта попытка не удалась, в Баку были введены дополнительные подразделения и порядок был восстановлен, но ценой гибели около сорока ни в чем не повинных людей, ставших жертвами уличных боев. Азербайджанское правительство, собственно, как и правительство Армении реального влияния на происходящие в республиках события не оказывало. Формально государственная власть существовала, но фактически всем заправляли лидеры националистических организаций. Армянское население Нагорного Карабаха, сосредоточенное в Степанакерте, отказалось признавать власть Баку и по существу образовало свою республику, с которой вступило в бой азербайджанское население других районов Карабаха.

По границам Азербайджана и Армении стали создаваться блокпосты, на каждом из которых находилось несколько десятков солдат с двумя- тремя офицерами. Эта линия разграничения должна была предотвратить столкновения между армянами и азербайджанцами. В принципе, этого удалось добиться и серьезных конфликтов не происходило.

Однажды летним днем Матросов зашел а военную прокуратуру округа, узнать о ходе следствия по одному из интересовавших его уголовных дел. Войдя в кабинет заместителя прокурора, он увидел, что тот стоит у карты Закавказья, внимательно ее рассматривая.

— А это ты Сергей Васильевич, проходи, присаживайся — подал ему руку полковник и вновь занялся картой.

Через несколько минут он оторвался от карты и повернулся к Матросову:

— Ты ведь курируешь Грузию, насколько я помню?

— Да, — кивнул Матросов, — А в чем дело?

— Ну, тогда ты, вероятно, не в курсе. А дело в том, что столкнулись мы с чем-то непонятным, даже загадочным. Возможно, ты знаешь, по границе между Иджеваном и Казахом есть два блокпоста. С одной стороны ребята 23-й дивизии, с другой из пятнадцатой. Человек по тридцать на каждом блокпосту. Так вот, вчера среди бела дня те, что на азербайджанской стороне, открыли шквальный огонь по армянской стороне.

— Вы имеете в виду по блокпосту на армянской стороне?

— В том-то и дело, что не по нему, а метрах в трехстах от него по совершенно пустой дороге. Открыли не только ружейно-пулеметный огонь, но и раза два пальнули из "Мухи". У ребят на армянской стороне хватило ума ответный огонь не открывать. Командир попытался связаться с той стороной — связи нет. Ну, о случившемся они доложил в штаб дивизии, те в округ, но самое интересное, знаешь, в чем состоит?

— В чем? — поинтересовался заинтригованный Матросов.

— В том, что стрелявшие в свою очередь доложили своему командованию, что вступили в бой с группой примерно из 30–40 армянских милиционеров, которые подъехали к границе на автобусе, вышли из него и открыли из автоматов огонь по блокпосту. Ответным огнем они, мол, их всех или почти всех, уничтожили, а автобус взорвали из гранатометов. Вот такая петрушка получается — , он открыл пачку сигарет, закурил, глядя в окно. — Естественно командующему доложили, тот позвонил моему шефу, генерал Иванов соответственно меня озадачил. Короче, на место выехал мой заместитель, прокуроры Кироваканского и Кировабадского гарнизона.

— Так, что же погибло 40 армянских милиционеров? Это же катастрофа! Армяне нам этого никогда не простят, кто бы первым не открыл огонь, — не удержался Матросов.

— Да нет, все не так трагично. Как мы выяснили, автобус действительно там был, но только минут за тридцать до начала стрельбы. Ну и не 40 милиционеров в нем находилось, а около тридцати. Они границу объезжали для профилактики, поговорили с нашими на блокпосту, перекурили, да и поехали в сторону Семеновского перевала. Благополучно добрались до Еревана, все живы и здоровы. Кстати, автоматов у них не было, одни пистолеты.

— Если сорок милиционеров открыли бы автоматный огонь по блокпосту, то там пуль должно быть полтысячи не меньше, в брустверах, в строениях.

— Воистину так, дело говоришь, а вот там ничего нет. Ни следа от выстрела. И тот и другой прокуроры лично провели осмотр обоих блокпостов. Они опытные профессионалы, ошибиться не могли, да и мой заместитель не лыком шит. Кроме стреляных гильз ничего не обнаружили. А вот на дороге, куда стреляли наши, действительно, две воронки и земля пулями и вся выбита. Кучно стреляли, сразу видно, стрелки отменные, — с удовлетворением произнес полковник.

— Чем же все это можно объяснить? Ведь это не может быть розыгрышем!

— А черт его знает, мистика какая-то. Хорошо хоть командующий у нас осторожный, не поспешил в докладом в Москву, а то пришлось бы потом отписываться полгода.

8

Этот разговор Матросов долго не мог забыть. Нереальность происшедшего будоражила мозг, заставляя выдвигать все новые версии, объяснявшие бы странное поведение людей, находившихся на блокпосту. Он попытался выяснить есть ли у них в управлении какая — либо информация по этому поводу, но ничего нового не узнал. Начальник особого отдела 23 мсд, с которым он связался по телефону, тоже к известным ему фактам ничего нового не добавил: мол, прокурор гарнизона с представителями командования действительно выезжал на место, у военнослужащих блокпоста были получены объяснения. Факт стрельбы подтвердился, но каких-либо вредных последствий не наступило и оснований для возбуждения уголовного дела нет.

— Интересно получается, — сказал Матросов, — у них что у всех сразу мозги помутились? Все вдруг увидели автобус, целую толпу милиционеров, полчаса вели стрельбу по ним, а потом оказалось, что никого не было?

— Да, тайна сия велика есть, но для нас ведь главное, что никого не убили. Конечно, комдив весь блокпост тут же сменил, там теперь другие люди. А ты чего этим интересуешься? У вас же там мое донесение есть. Или шефу дополнительная информация нужна?

— Нет, это я так уточнить кое-что хотел, — сказал Матросов и положил трубку.

Он еще долго мысленно возвращался к этим событиям, пробовал их анализировать, но какой-то строго логической картины происшествия составить не мог. Если исключить вероятность того, что все внезапно сошли с ума, следовало исходить из того, что все военнослужащие действительно наблюдали автобус и людей около него. Конечно, есть наркотики, употребление которых вызывает в мозгу всякие видения и галлюцинации, но представить себе, что и солдаты, и прапорщики и офицеры одновременно " укололись и забылись", Матросов не мог. Кроме того, была еще одна деталь, которая свидетельствовала о том, что люди находились в здравом уме- точность стрельбы, а также то обстоятельство, что было лишь два выстрела из гранатомета. В самом деле, если автобус был уничтожен, продолжать по нему стрельбу гранатами необходимости не было. Но могли ли тридцать человек, находящиеся в наркотическом опьянении одновременно наблюдать, что автобус взорван? Нет, это исключалось. Сколько Матросов не размышлял об этом, никакой толковой версии выдвинуть так и не смог.

* * *

В это самое время в упоминавшейся уже пустыне в центре африканского материка знакомые читателю люди в черных мантиях собрались в том же зале заседаний.

— Вынужден отметить, что на данном этапе нашей деятельности допущена непростительная ошибка. Тщательно разработанная операция по вовлечению Армении, где антирусские настроения наиболее слабо проявляются, в противостояние с Россией, окончилась провалом. Наш план предусматривал создание иллюзии стреляющих по блокпосту милиционеров за пятнадцать-двадцать минут до прибытия реального автобуса с ними. Солдаты, приняв иллюзию за реальность, вступили бы с фантомными милиционерами в перестрелку и при подъезде автобуса неминуемо обрушили бы огонь и по нему, полагая, что это к нападавшим прибыло подкрепление. Гибель тридцати армянских милиционеров вызвала бы взрыв всенародного возмущения и недоверия к России. Из-за допущенной ошибки иллюзия сработала только через полчаса после отъезда автобуса. Поэтому некоторые элементы плана придется скорректировать.

— Мессир, — выступил вперед один из присутствующих, — я готов понести наказание…

— Мы все здесь являемся членами Высшего Совета Квадрата Хаоса, — прервал его тот, к кому он обращался, — никто из нас никем наказан быть не может. Я только Командор ордена, первый среди равных, не более того. Ошибка любого из нас — это наша общая ошибка, последствия ее отразятся на каждом из нас. Поэтому предлагаю в дальнейшем продумывать несколько вариантов для обеспечения каждого из элементов плана.

9.

Между тем, ситуация в Закавказье день ото дня становилась все напряженнее. На выборах президента Грузии, как и ожидалось, победил Звияд Гамсахурдия. Он обратился с прямым призывом к молодежи, проходящей службу в армии, возвращаться домой. В Грузию хлынуло более 6000 дезертиров, из которых стала формироваться Национальная гвардия. Известный во всем преступном мире вор в законе Джаба Иоселиани, отсидевший в общей сложности 17 лет за разбои и ставший, в конечном итоге, профессором словесности Тбилисского университета, создал свою организацию "Мхедриони", состоявшую из воров в законе и бывших уголовников. В Западной Грузии активизировалась деятельность боевиков Важа Адамии, отличительным признаком которых были черные башлыки.

В Армении участились нападения на войсковые части с целью захвата оружия. Нападавшие действовали по одной, но хорошо отработанной схеме: прежде всего захватывали заложников- обычно дежурного по КПП и его помощников, которые согласно правил несли службу только со штык- ножами, затем уже на территории части захватывали новых заложников и под угрозой расправы с ними получали доступ в комнату для хранения оружия. Несколько таких нападений произошло в Грузии и Аджарии.

В Нагорном Карабахе шла уже настоящая война. Азербайджанцы обложили Степанакерт со всех сторон, им противостояли армянские силы самообороны. Пока на территории Карабаха стояли два полка дивизии внутренних войск, порядок еще более- менее соблюдался, но с их уходом начались постоянные обстрелы города, приводившие к человеческим жертвам.

Уже в самом начале 1991 года многие офицеры Закво стали приходить к осознанию того факта, что центральная власть не способна управлять страной. Оппозиция КПСС и лично Горбачеву ширилась. В армии были ликвидированы партийные организации, всем членам партии было предложено приостановить членство. Наконец, грянул августовский путч.

Для Грузии он имел далеко идущие последствия. 19 августа один из заместителей Министра Обороны СССР встретился с президентов республики и в ультимативном порядке потребовал распустить Национальную гвардию, как незаконно созданное вооруженное формирование. Под угрозой немедленного смещения с должности Гамсахурдия подписал такой указ, но командующий гвардией Тенгиз Китовани, также отсидевший в свое время семь лет в колонии, отказался его выполнить и увел ее в Коджорское ущелье. Поступок президента республики подорвал к нему доверие не только в силовых структурах Грузии, но и в обществе. Как только Горбачева привезли из Фороса, Китовани возвратился в Тбилиси, укрепился на тбилисском море и оттуда повел наступление на центр города. Междоусобная война шла с переменным успехом, но в конце декабря гвардейцы оцепили Дом правительства и блокировали укрывавшегося в нем с наиболее верными соратниками президента. Понимая, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, Гамсахурдия ночью 7 января выехал из Тбилиси через Азербайджан в Чечню.

К власти в Грузии пришел триумвират: Китовани, Иоселиани и бывший председатель правительства республики Сигуа.

10.

С распадом Союза для офицеров Закво наступили черные дни. Создалось впечатление, что округ вычеркнут из списков российских формирований и стал автономным. В Министерстве обороны его даже не включили в план обеспечения на 1992 год.

Матросов, как и другие офицеры, понимал, что их судьба в Москве мало кого волнует: для российского правительства самым лучшим вариантом станет полный развал округа, когда он будет разделен между тремя независимыми закавказскими государствами, а офицеры и прапорщики сами устроят свою судьбу. В течение декабря, января и февраля округ оставался как-бы бесхозным, его рвали на части, кто хотел и только 17 февраля 1992 года остатки некогда могучего приграничного военного округа, способного в течение года вести боевые действия без поддержи из центра на своем оперативном направлении, были взяты под юрисдикцию России, а командующий был назначен представителем российского президента в Закавказье.

К тому времени воинские части сохранились только на территории Армении и Грузии, а количество военнослужащих сократилось в разы. Предполагалось, что к 1 сентября 1993 года Закво преобразуется в Группу Российских войск в Грузии, со штатной численностью 18 тысяч военнослужащих.

Как бы то ни было, но такое решение уже свидетельствовало о некоторой стабильности, так как бесхозные и дотоле никому не нужные офицеры и прапорщики внезапно осознали себя россиянами.

Матросов, по-прежнему выполнял свои обязанности, получил повышение по службе и следующее звание. Управление контрразведки сократилось более чем на треть, работы в новых условиях прибавилось и деятельность контрразведчиков осложнилась. Пришлось вырабатывать новые методы работы, так как многие из прежних в сложившихся условиях использовать было нельзя. Действительно, органы безопасности России оказались на территории теперь уже суверенного государства, где имелись свои органы госбезопасности. Любое действие военной контрразведки, не согласованное с руководством местных органов расценивалось как недружественный акт.

В конце-концов, в начале лета Матросов подал рапорт с просьбой перевести его в любой другой округ, так как он не видит возможности применять здесь свой опыт и профессиональные знания.

Начальник управления генерал Матвеев, внимательно прочитав его рапорт, нахмурился:

— Ты пишешь тут, что не можешь использовать здесь свои профессиональные навыки. А кто может? Сопелкин, Богачев, я, наконец?

Матросов упрямо молчал, он и не надеялся, что генерал сразу даст ход его рапорту, но решил стоять до конца.

Матвеев посмотрел на него в упор:

— Что молчишь? Или я не прав?

Капитан пожал плечами, но ничего не сказал.

— Пойми, Сергей, — уже мягче произнес генерал, — не все так просто, Сегодня я дам ходу твоему рапорту, завтра получу еще десяток новых. Поверь мне, никто не хочет здесь оставаться. Но новых людей взять не откуда. Никто к нам сюда не едет, вплоть до увольнения. А потом, есть еще одна сторона этого вопроса. Вот у нас ты начальник отдела уже, на полковничьей должности, хотя и капитан. А за "хребтом " предложат тебе в лучшем случае майорскую должность и то вряд ли, там своих кандидатов на повышение хватает с избытком.

Он помолчал, потом предложил:

— Послушай меня. Рапорт свой забери пока, да послужи еще с годик. А я тем временем постараюсь через наши кадры, там наверху, подыскать тебе подходящую должность, не ниже подполковничьей. Ну как, лады?

— Хорошо, товарищ генерал, убедили согласен. Но не больше года.

Матвеев довольно улыбнулся:

— Вместе уйдем отсюда Сергей Васильевич, а пока послужи еще.

11.

Время шло. Работа военной контрразведки свелась в основном к чистому оформительству: фиксации фактов и анализу проблемных ситуаций. В Грузии вновь сменилась власть. Откуда-то из небытия был востребован Шевардналзе, который прибыл в Тбилиси и заменил в триумвирате Сигуа. С его приходом участились нападения на воинские части, дислоцированные в Грузии. Несмотря на то, что все они планировались в штабе национальной гвардии и осуществлялись гвардейцами, Китовани на все претензии руководства округа отвечал одно и то же:

— Это бандиты. У вас есть оружие, почему вы его не применяете и не защищаетесь?

Вооруженные люди стали захватывать военные машины прямо на улицах Тбилиси. Не желая обострять обстановку, командование округа ограничивалось только превентивными мерами, но это не помогало. В августе начались боевые действия в Абхазии, но дальше Сухуми грузинские части продвинуться не сумели. Между тем в Тбилиси оттуда прибыли толпы беженцев. Возглавивший борьбу с вооруженными формированиями Грузии глава Абхазии Владислав Ардзинба, накапливал силы, а затем нанес грузинам такой удар, что в плен едва не попал и сам Шеварднадзе, прибывший с инспекцией в Сухуми. Для его спасения пришлось задействовать военные корабли Черноморского флота и батальон российского спецназа. Матросов смотрел телевизор, когда передавали по новостям кадры спасения Шеварднадзе, видел его растерянное и испуганное лицо, задавая себе вопрос:

— Зачем все это? Грузия ведет против российских военнослужащих необъявленную войну, а российские военнослужащие спасают тем временем ее лидера. Не абсурд ли это?

1 сентября 1992 года округ преобразовался в ГРВЗ. Бывший командующий фактически оказался не у дел, вновь назначенный еще продолжал командовать армией в Ереване. Всеми делами заправлял заместитель командующего генерал — лейтенант Бестаев. Нападения на российские воинские части между тем продолжались. К контрразведчикам стали поступать сведения, что к некоторым из них причастен Бестаев.

Как-то в разговоре с заместителем военного прокурора округа, с которым он сошелся довольно близко, Матросов осторожно коснулся этой темы, спросив не кажется ли ему, что кто-то из руководства округа "подыгрывает" боевикам.

Полковник, снял очки, достал из кармана платок, протер их, затем снова одел:

— Ты помнишь, где прятались Китовани и Сигуа по ночам, когда ребятам Звияда удалось вытеснить национальных гвардейцев на Тбилисское море? Они тогда панически боялись оставаться ночью у себя даже под охраной своих гвардейцев.

Матросов кивнул, все это он хорошо помнил.

— Ты думаешь все это случайно? Вот Бестаев такой добренький, дал приют бездомным скитальцам в своем кабинете. Черта с два, я его знаю как облупленного: без выгоды или прямого указания сверху он и пальцем не пошевельнет. А ты не задумывался, почему вдруг наш командующий сидит у себя на даче и даже не появляется в штабе округа? Ведь формально он округ еще не сдал, а, тем не менее, все отдал на откуп Бестаеву.

Матросов начал понимать, что хочет сказать ему умудренный жизнью офицер, но ему не хотелось в это верить.

Тот достал из пачки сигарету, закурил.

— Так вот, что я тебе скажу, Сережа, наш командующий — очень порядочный человек и он не хочет играть в те политические игры, которые ему предлагаются свыше. Пусть в них, если хочет, играет Бестаев.

— Вы хотите сказать, что нападения на наши воинские части- это способ снабжения гвардейцев Китовани оружием, снаряжением и продовольствием и он происходит даже с ведома Москвы? — недоверчиво спросил капитан. — Насколько я знаю, у нас в управлении такой информации нет.

— Это у тебя ее нет, — хмыкнул полковник. Он помолчал, затягиваясь сигаретой.

— Я к Бестаеву давно присматриваюсь. Будь у меня доказательства, я бы его арестовал и не посмотрел бы на то с чьего ведома он подыгрывает грузинам. Тем более, что в случае чего все его покровители, открестятся от него в ту же секунду.

Он вдруг засмеялся:

— Расскажу тебе одну любопытную историю. Ты помнишь нападение на горийский полк?

Матросов кивнул. Этот случай произошел совсем недавно. На территорию танкового полка, дислоцированного в Гори, каким — то образом среди белого дня проникла группа боевиков, которая действуя по отработанной схеме попыталась захватить заложников. На беду нападавших там в это время находились офицер и два сержанта, из кутаисской десантно-штурмовой бригады полковника Марьина, прибывшие в Гори за какой-то техникой. Десантники, без долгих раздумий открыли огонь на поражение, к ним присоединились офицеры-танкисты, человек пять или шесть боевиков было уничтожено, а остальным едва удалось скрыться.

Воспоминания Сергея прервал голос прокурора:

— Так вот, я приехал на место по горячим следам. Трупы лежали в рядок, их даже никто не касался. Первым делом стал искать документы и что ты думаешь- у всех удостоверения офицеров гвардии, а главный среди них полковник Кутатешвили, заместитель Китовани. Ну, я его и так узнал. Буквально спустя полчаса сюда подъехал и сам Тенгиз Калистратович. Первым делом, я потребовал объяснить, каким образом случилось, что его гвардейцы напали на полк, на что получил стандартный ответ- все они бандиты, а документы с его подписью подделаны. Тогда я, уже внутренне торжествуя, протянул ему удостоверение Кутатешвили и спросил, а как понимать, что нападавших возглавлял лично его заместитель? И что ты думаешь, он мне ответил?

Он вопросительно посмотрел на Матросова. Тот пожал плечами.

— Дословно он сказал следующее: " Этот негодяй! Какой он мой заместитель! Да я его еще вчера уволил из гвардии".

Полковник невесело рассмеялся:

— Никто не хочет брать на себя ответственность, и чем выше должность, тем меньше такого желания. Так что в случае чего, откажутся и от Бестаева. Но я думаю, что, по-видимому, он теперь станет осторожнее и постарается улизнуть отсюда. По этому делу о нападении на танковый полк уж очень прозрачно просматривается его причастность. Накануне его видели в полку вместе с Кутатешвили. Он водил его по парку, показывал, где стоят танки. Правда, Бестаев на допросе не скрывал этот факт, но объяснил все тем, что в соответствии с ташкентскими соглашениями девяносто второго года мы должны передать Грузии какое-то количество танков. Вот он, мол, и показывал эту технику Кутатешвили. Это все может быть и так, но очень уж подозрительно.

12.

Этот разговор оставил очень тяжелый осадок в душе молодого капитана. Если все это правда, то получается, что за политические игры в высоких кругах расплачиваются ни в чем не повинные люди. Ведь в результате всех этих нападений только за один год погибло свыше 70 офицеров и солдат Как-то он заговорил на эту тему с Сопелкиным, тот не был столь откровенен, как полковник юстиции, но из его намеков Матросов понял, что его непосредственные начальники думают также, а знают даже больше.

Прогноз прокурора оправдался. Бестаев вскоре, не дожидаясь даже прихода нового командующего, уволился и убыл к себе на родину в одну из республик Северного Кавказа.

Прекратились и нападения на воинские части, но во многом благодаря жесткой позиции, занятой новым командующим ГРВЗ. Генерал Реутов создал очень мобильную и подвижную группу из числа разведчиков и десантников, которую возглавил один из его заместителей полковник Потапенко. При получении сообщения о нападении группа на вертолете следовала на место происшествия и вступала в бой с боевиками. В результате первого же такого вылета было уничтожено 15 национальных гвардейцев, попытавшихся захватить аэродром недалеко от Кутаиси.

— Видел бы ты кислое лицо Эдуарда Амвросиевича, когда он приехал на место происшествия, — смеялся заместитель прокурора, рассказывая об этом Матросову, — а на Китовани просто жалко было смотреть. Я не удержался и сказал: "Вы постоянно говорили нам, что бандитов нужно уничтожать, вот результат". Он ничего не сказал, повернулся и отошел.

Под влиянием всех событий, связанных с его службой в Закавказье Матросов стал все больше и больше задумываться, а тот ли он выбрал путь в жизни. В Афганистан он попал по собственному желанию, по велению своей души, будучи убежден, что выполняет священный долг перед Родиной. Но после вывода войск из Афганистана средства массовой информации стали все чаще утверждать, что это была ошибка и, следовательно, советские солдаты там проливали свою кровь напрасно. Слушать это было горько и обидно. Оказавшись в Закавказье, он столкнулся с фактами откровенного пренебрежения по отношению к армии, и чем дальше тем больше девальвировалось звание военнослужащего вообще и офицера, в частности. Непонятно, что происходило с телевидением, все российские телеведущие, особенно Татьяна Митюкова комментировали события в Закавказье с неприкрытой ненавистью по отношению к российским военным. Политические игры, в которых жизнь сотен офицеров и солдат становилась разменной монетой, вызывали в его душе глубокое возмущение.

Размышляя обо всем этом Матросов, все чаще приходил к мысли об увольнении. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стало решение руководства органами безопасности об их реорганизации. Политика главы органов Баркатина, в результате которой десятки тысяч профессионалов оказались не нужными новому государству и были представлены к увольнению, сыграла в данном случае в пользу Матросова. Его рапорт был удовлетворен без промедления, и ему даже с учетом выслуги лет в льготном исчислении было присвоено новое звание и назначена небольшая пенсия.

Перед отъездом в родной Томск, он зашел в военную прокуратуру округа. Заместитель прокурора, ставший теперь военным прокурором ГРВЗ, и получивший генеральское звание, крепко пожал ему руку и сказал:

— Ну, что же, удачи тебе, дружище. В Томск едешь, может еще и свидимся. Я ведь тоже сибиряк, правда, из Тюменской области.

Он помолчал.

— Сам понимаешь, еще год, другой и Группа войск прекратит свое существование. Мне уже сейчас предлагают Сибирский округ, так, что до скорой встречи в Сибири!