Прошла еще одна неделя. Я каждое утро просыпалась и трогала волосы – на месте ли они. Они были там, где им и положено быть. В моей душе уже стала теплиться надежда, что, может, они и не выпадут…

Но, увы, этому чуду случиться было не суждено. На третьей неделе стали жутко болеть корни волос и кожа. Я проводила рукой и снимала с себя по несколько клочков. Волосы стали появляться всюду – в кровати, в еде, на полу. С этим нужно было что-то решать. Я записалась в парикмахерскую на стрижку. Под ноль. А чего было тянуть?!

Правда, перед этим я, Женька и Маша (наша общая приятельница) поехали выбирать мне парик. Девчонки понимали, насколько мне это неприятно, но всячески старались меня развеселить. Геша нашла самый длинный парик, с белыми волосами и нацепила мне его на голову:

– «Ирих, слушай, надо его брать! Тебя в таком образе еще никто не видел!»

Мы хохотали в этом салоне, как сумасшедшие. В итоге, мы купили парик, который почти ничем не отличался от моей тогдашней стрижки. После покупки мы поехали к Танюхе, так как девчонки решили, что надо отпраздновать мое появление в Новокузнецке (всё время болезни я находилась у мамы).

Они быстро накрыли стол, потом приехали мальчишки. Я померила парик. Было очень неловко, но я понимала, что сначала нужно походить в нем перед своими, и пока у тебя еще есть волосы. Так морально легче. Парни стали говорить, что я в нем просто красавица. А девчонки шутили про смену образа и напоминали мне, что всё это временно.

Это был чудный вечер. А на следующий день я поехала подстригаться. Мне попались замечательные девчонки-стилисты. Когда они меня стригли, а затем брили машинкой, то говорили, что я настолько обаятельная, что даже отсутствие волос меня не портит. Затем они подстригли мой парик под длину бывшей прически. И я сразу его одела.

В парикмахерской меня настолько воодушевили, что я почти летела, думая о том, что мне и в парике хорошо. На самом деле, силасвоего представления о себе очень велика. Можно быть королевой и в парике или закошмарить саму себя.

Самое удивительное, что когда я вошла домой и сняла шапку, мама стала меня спрашивать:

– «Ир, ты всё-таки решила не подстригаться?»

Я подумала, что она таким образом пытается меня подбодрить и сказать, что почти ничего не изменилось. Я ей не поверила, но все равно меня улыбнула ее попытка сделать мне приятное.

Я еще долго крутилась перед зеркалом и думала, что всё не так уж и плохо. Ровно до тех пор, пока не стала пора снимать парик. На меня из зеркала смотрел лысый уродец. Это был аут. Финиш. Просто полный капец.

Нет, я не разревелась. У меня, наоборот, появилась какая-то агрессия и злость на себя. Страшная. Я такая же страшная, как и этот уродец в зеркале. Я опустила плечи и сникла. Ровно сразу же я проиграла. Я позволила внешнему виду, временному облику взять над собой верх. Мое представление о себе просто раскрошилось, разбилось и еще очень долго не могло собраться.

Наверное, если бы рак был живым существом его бы распирало в тот момент от удовлетворения, он бы потирал свои ручонки и думал, что выиграл.

С этими невеселыми мыслями я ходила еще два дня, боясь посмотреться в зеркало. Затем настала пора ехать на вторую химию и перед ней сдавать анализы. А для этого нужно было идти в больницу и надевать парик. Это была катастрофа. Просто сильнейший стресс.

В больнице я поправляла его миллион раз, думая, что все вокруг смотрят на меня и чуть ли не тыкают пальцами. На самом деле, всем наплевать на других и никому нет никакого дела до того, в парике ты или нет!

Осознание этого и принятие себя пришло гораздо позже. Но хорошо, что вообще пришло…