13 марта 1613 года Михаил Романов со своей матерью инокиней Марфой стояли у Ипатьевского монастыря и со страхом и тревогой ожидали приближавшуюся к ним в торжественном шествии большую делегацию Земского собора. Они уже знали, что Михаил избран на русский престол, и решили противиться этому всеми силами. Помня историю, они не хотели для себя царства. Их пугало, что совсем недавно были убиты Григорий Отрепьев и «тушинский вор» (Лжедмитрий II), а в плену поляков умер Василий Шуйский. Да и самому Михаилу всего лишь месяц назад грозила смертельная опасность. Отряд поляков разыскивал его, чтобы убить, и лишь мужество Ивана Сусанина спасло его от неминуемой гибели. И поэтому ни мать, ни сын и слышать не хотели об избрании.

– Сыну моему не быть царем! – воскликнула Марфа. – Не будет на то моего благословения!

– Не хочу царствовать и не могу быть наследником великих царей русских! – вторил ей сын.

Начались уговоры, но мать и сын продолжали стоять на своем. Лишь только угроза гнева Божия за страдания русского народа в случае отказа да обещание «блюсти государя» сделали свое дело: они согласились с решением Земского собора. Приняли благословение святителя Феодорита, осенившего их животворящим крестом. Михаилу была поднесена грамота об избрании его на царство, а Марфе – моление о благословении сына на Российский престол. Шестнадцатилетний царь – первый из династии Романовых – вступил в права самодержца России.

Выбор россиян оказался на редкость удачным. Юный Михаил отличался тем достоинством, что прекрасно понимал свою роль: он должен не править, а царствовать. В условиях всеобщей разрухи положение могло спасти лишь коллективный ум и воля всей нации, и поэтому Земский собор в первые десять лет его пребывания на престоле работал почти беспрерывно. В него входили представители всех сословий, практически наиболее уважаемая и мыслящая часть народа. Решения, принимаемые им в хозяйственной, военной и дипломатической областях, наиболее полно отражали возможности страны, отличались продуманностью и взвешенностью. Молодому царю оставалось лишь утверждать их. Тем не менее работал он много и напряженно. Искренне радовался успехам и тяжело переживал неудачи. Начинать же свою деятельность ему пришлось в крайне сложной обстановке.

После Смуты Россия представляла собой печальную картину. Враги, почувствовав ее слабость, нападали со всех сторон. Поляки заняли двадцать городов и угрожали самой Москве. Шведы сидели в Новгороде.

Татары не только грабили и опустошали южные и восточные районы, но и по нескольку лет находились в пределах московских земель и «жили без выхода». На севере свирепствовали литовцы. Из четырнадцати миллионов человек, населявших Россию при Борисе Годунове, в живых осталось лишь семь.

Тяжкое бремя восстановления страны и возвращения ее к новой жизни выпало на долю Михаила Романова.

Уже по пути в Москву молодой царь почувствовал нелегкую ношу, которая легла на его плечи. Народ засыпал его челобитными и просьбами о восстановлении утерянных прав, о помощи, о возвращении земельных наделов. Обратились с челобитными и казаки, в которой писали: «Есть нечего, мерзнем без одежды, умираем без помощи от ран». Крестьяне просили защитить их от воров и разбойников, творивших насилие и терзавших их с необычной жестокостью. Встречалось много деревень, вообще брошенных жителями. Сердце юного Михаила томилось и скорбело. Не раз просил он свою мать отказаться от престола и повернуть назад, в Кострому, но теперь уже инокиня Марфа была непреклонна.

«Такими делами не шутят, – говорила она. – Отказываться теперь уже нельзя. Как-нибудь с Божией помощью справимся». Скрепя сердце сын соглашался, но тревога не покидала его до самой Москвы.

11 июля 1613 года Михаилу исполнилось семнадцать лет. В этот день он венчался на царство. Красивый и стройный юноша сидел в царском кресле, слушал Божественную литургию и ясно сознавал, что отныне он принадлежит не себе, а России. Мысленно он давал Богу клятву быть добрым и справедливым правителем, заботиться о благе своей «отчины» и защищать ее от врагов. И когда закончился этот торжественный обряд, все присутствовавшие сразу увидели, что Россия теперь имеет своего законного государя, с которым она сможет преодолеть обрушившиеся на нее невзгоды!

А для Михаила начиналась жизнь, каждый день которой был заполнен важнейшими государственными делами.

Прежде всего необходимо было навести внутренний государственный порядок: ведь казна была пуста, а собирать подати трудно. Многие города лежали в развалинах, а их жители разбежались. Отовсюду присылались жалобы на бесчинства и обиды воевод. Решено было переписать жителей и распределить по имевшемуся имуществу. Там, где воеводы «творили неправду», людям разрешили выбирать старост вместо воевод. На огромных просторах Московии шла беспощадная борьба с шайками воров и грабителей. Жизнь в стране стала постепенно входить в нормальное русло.

В «наследство» от Смутного времени новому царю достались еще две войны, которые следовало завершить как можно быстрее: сил на их ведение у Москвы не было.

В 1614 году шведский король Густав-Адольф напал на северные земли. Он осадил Псков, но древняя русская крепость и на этот раз оказалась на высоте своей славы. Она дала шведам решительный отпор, как и раньше давала его ливонским немцам, литовцам и полякам. В феврале 1617-го между Россией и Швецией был заключен Столбовский мир, по которому шведы возвратили захваченные ими ранее Новгород, Старую Руссу, Гдов, Порхов и Ладогу, но удержали за собой Ингрию – побережье Финского залива с городами Ям, Иван-город, Копорье и Орешек. Кроме того, получали с России 20 000 рублей. Этот договор на целый век отрезал Россию от Балтийского моря, которое ей необходимо было для торговли с Западом.

Если со Швецией удалось заключить мир, то борьба с Литовско-Польским государством продолжалась. Поляки ни за что не соглашались с избранием на царство Михаила. В 1617 и 1618 годах королевич Владислав предпринял большой поход на Москву, чтобы взять «свое Московское государство, от Бога нам данное и от всех вас крестным целованием утвержденное». Он штурмовал Москву, но, понеся большие потери, вынужден был отступить. В конце 1618-го воевавшие стороны подписали в селе Деулине перемирие на четырнадцать с половиной лет. Россия уступила Польше Смоленскую и Чернигово-Северскую области, но нравственная победа осталась за ней: в трудной борьбе с сильным врагом она сохранила свою независимость. Теперь необходимо было обезопасить границы.

Воеводы окраинных городов докладывали государю, что охранять границу государства нечем: пограничные укрепления разрушены, служилых людей нет, засеки заросли травой и сгнили. Крымцы, ногайцы, казанцы бесчинствовали, уводили людей в полон. Окраины обезлюдели, подати платить было некому.

Эти сообщения всегда очень волновали Михаила Федоровича. Еще будучи ребенком, он знал, что его дядя Никита Романович при Иване Грозном был главным пограничным воеводой – начальником сторожевой и станичной службы. В их семье все понимали, насколько трудна и опасна была его служба, сколько сил он положил, чтобы укрепить рубежи «отчины». Михаил еще с детства усвоил, что на окраинах государства, на самой границе, много врагов, которые хотели прорваться в глубь страны. Он знал, что там, на далекой и пугающей окраине, день и ночь сторожили родную землю храбрые и отважные воины – порубежники, загораживая пути-дороги злым разбойникам. И теперь, остро ощущая, что границы его государства открыты, молодой царь чувствовал себя неуютно. И он приказал своим помощникам срочно навести порядок в порубежье, чтобы «воинские люди безвестно на Русь не проходили».

Уже в 1615 году положение на русском порубежье начало постепенно улучшаться. В окраинных городах появились воинские гарнизоны, а в степь высылались сторожи и станицы. В тех городах, которые находились в более опасных для нападения со стороны крымцев местах, такие гарнизоны были более многочисленны. Так, в Туле было 640 человек, в Рязани – 829, в Калуге – 2109, в Курске – 1321. Всего же в южных окраинных городах было 24 350 воинов.

Кроме того, безопасность южных границ на крымском направлении берегли особые полки, которые перекрывали наиболее важные шляхи, по которым двигались кочевники. Большой полк численностью в 1649 человек во главе с князем Федором Куракиным был поставлен в Туле. Передовой полк во главе с князем Василием Турениным выдвинули в Мценск, а Сторожевой под командой Михаила Дмитриева – в Новосиль. В наказах, данных им царем, предписывалось, чтобы они беспрерывно пересылали друг другу вести о движении крымцев и стягивались к той стороне, откуда являлся неприятель.

Были созданы также подвижные отряды, которые использовались для связи и взаимодействия с главными полками. Общая численность их, в зависимости от обстановки, колебалась от шести до десяти тысяч человек.

Вскоре выяснилось, что меры, предпринятые царем Михаилом, стали давать свои результаты. Набеги крымцев продолжались, но они уже не были безнаказанными. Встречая энергичный и резкий отпор порубежников, они ограничивались разбоем лишь в пограничной земле, прорваться же в глубь страны, как это случалось еще совсем недавно, им уже не удавалось.

Вскоре у юного государя появилась надежная опора – 14 июля 1619 года из польского плена вернулся его отец, и Михаил обратился к нему с просьбой:

– Сиротеет патриарший престол, владыко-батюшка, вороги наши замучили владыку Гермогена. Должен ты патриарший сан принять.

Филарет согласился, и через десять дней состоялось его посвящение в патриархи.

Михаил выдал своему родителю «беседную» грамоту, и с его согласия ему был присвоен титул «Великого государя». Посвящал его в этот сан случайно гостивший в это время в Москве Иерусалимский патриарх Феофан.

Человек большого государственного ума и твердой воли, один из образованнейших русских людей того времени, Филарет во многом способствовал своему сыну в лучшем управлении государством. Он вникал во все дела, в том числе и в охрану государственной границы, и от его зоркого глаза не укрылось ни одно упущение или неправда. По словам летописца, «он царскими делами и ратными владел», и это помогло Михаилу быстрее вывести страну из тяжелого экономического кризиса.

В 1621 году крымские татары напали на польские земли. Пользуясь этим, московские воеводы уменьшили численность пограничных войск на юге до 5221 человека, хотя крымчаки с поляками заключили перемирие. Среди жителей приграничья они распустили слух, что на следующий год собираются снова напасть на Польшу и даже пригласили русских участвовать в этом походе. Они говорили, что условились с турецким султаном «десять лет воевать с Польшей и что заключили перемирие только на зимнее время, ибо Турция зимой не воюет». Но это была очередная татарская хитрость.

На деле же они поступили совсем наоборот. В мае 1622 года отряды крымчаков появились в окрестностях Дедилова, Епифани, Соловья и Одоева, где их совсем не ждали, и им удалось захватить богатую добычу. Последствия этого нападения могли быть еще более тяжелыми, но татары не осмелились идти дальше.

16 июля воеводы пограничных городов Белгород, Оскол и других доложили царю о новом нападении азовских и ногайских татар. Государь приказал выставить по окраинным городам новые полки – Большой численностью в 902 человека в Серпухове, Передовой, насчитывающий 677 человек, в Алексине и небольшой Сторожевой полк в Кашире. Для охраны переправ через Оку он выслал со своими отрядами воевод князя Баратянского, Смердова-Плещеева и князя Засекина. Подступы к Москве были надежно прикрыты. Что касается гарнизонов окраинных городов, то они могли противостоять легкой татарской коннице.

Грозный поход крымцев и ногайцев не состоялся. Встретив достойное сопротивление, они повернули обратно. Порубежники на этот раз свою задачу выполнили с честью.

На следующий год царь приказал привести в порядок сторожевые укрепленные линии и засеки. Было решено все сторожи, имевшиеся на южной границе, не выдвигать далеко в степь, а сосредоточить непосредственно на подступах к окраинным городам. Ни одна из сторож не достигала Днепра и низовьев Донца и Дона; самые дальние из них ограничивались верховьями Ворсклы, Оскола, Валуя и Тихой Сосны; ни один разъезд не достигал устья Айдара и Святых гор. Сторожи самых дальних степных городов – Белгорода, Путивля и Валуек – не высылались в степь далее пятнадцати километров. Город же Борисов, далее всех выдвинувшийся в степь, ввиду невозможности обеспечить его безопасность, был разрушен. Все окраинные города обязывались весной 1623 года выставить от себя 153 сторожи.

Эти новые распоряжения царя Михаила послужили основанием для нового Устава сторожевой и станичной службы. 1 марта 1623 года в виде циркулярного наказа он был разослан воеводам пограничных городов вместе с росписями сторож.

Устав вносил изменения в организацию и несение службы по охране границы. Учитывая опыт борьбы с татарами, станицы усиливались количественно и качественно; в состав каждой из них включалось по одному сыну боярскому, по два атамана, по шесть рядовых воинов и по два вожа. Маршруты их движения значительно сокращались. По Уставу 1571 года удаление станиц от городов достигало сорока-шестидесяти верст, а теперь – не далее пятнадцати. Служба начиналась с 25 марта, а при необходимости и раньше. При отправлении станиц им выдавались наказные памяти, заверенные воеводской печатью; в них указывалось, чтобы они ездили бережно и осторожно, доезжали до указанных урочищ и привозили к воеводам доездные памяти, в доказательство того, что они на урочищах были. При обнаружении неприятеля первой обязанностью станичников определялось немедленное донесение воеводам.

Перед началом весенне-летнего сезона все порубежники собирались в «съезжую избу», где сверялись их списки, которые затем отправлялись в Москву, в Разрядный приказ. Проверялась готовность их к службе, особенно состояние коней, которых у станичников имелось по два.

В сторожевую службу также вносились изменения. Теперь сторожи обязывались нести ее круглосуточно, сочетая наблюдение с разъездами, от них требовалась высокая бдительность, осторожность и тщательная маскировка на местности. Главная цель – вовремя обнаружить противника и немедленно донести воеводе о его появлении. Учитывая важность сторожевой службы для безопасности окраинных городов, дополнительно вводились «дозорщики», в обязанности которых входил контроль службы сторожей.

Воеводы должны были наблюдать за исправностью городских укреплений, собирать местных жителей в города при появлении неприятеля и закреплять их за определенными участками для обороны в случае штурма или осады города. В этом же году была сделана новая роспись городов, обязанных высылать от себя сторожи для охраны границы. Всего выделялось шестнадцать пограничных городов, которым предписывалось в весенне-летний период высылать от четырех до двадцати пяти сторож. В общей сложности по новому Уставу одновременно на границу высылалось сто восемьдесят шесть сторож. Это обеспечивало контроль за весьма протяженной южной и юго-восточной границами Московского государства.

В апреле 1632 года умер польский король Сигизмунд. Царь Михаил Федорович и его отец Филарет, ставший врагом поляков после своего пленения, решили воспользоваться периодом междуцарствия, чтобы отвоевать Смоленск. Русские двинули на запад свое войско, часть которого сняли с южной окраины. Во всех окраинных городах осталось чуть более 4000 человек.

Началась осада старинного русского города Смоленска, имевшего прекрасные оборонительные сооружения. Война, начавшаяся удачно, затягивалась. Восемь месяцев стояли у стен города четыре солдатских полка, обученные воинскому артикулу служилыми немцами, дворянская конница и донские казаки, но безуспешно. Когда же полякам удалось спровоцировать нападение крымских татар на московские земли, то отряды войск пограничных городов ушли на борьбу с кочевниками.

Под городом остались лишь полки иноземного строя. Подоспевший со свежими силами польский король Владислав окружил эти полки. Немцы и другие наемники сразу же перешли на польскую службу. Поражение было полное.

Царь Михаил и патриарх Филарет со всеми москвичами сильно переживали неудачу. По их приказанию командовавший русскими войсками боярин Шеин был казнен, что было актом вопиющей несправедливости.

В свое время он возглавлял оборону Смоленска от поляков и действовал мужественно и умело. Война состоит не только из побед, но и поражений, и никто от них не застрахован. Можно предположить, что жестокость по отношению к боярину Шеину была отражением того возмущения, которое испытывали русские люди. Они еще помнили бесчинства, творимые поляками на своей земле, и очень хотели вернуть русский город; удача, однако, на этот раз была на стороне короля Владислава.

Вскоре на реке Поляновке было заключено «вечное докончание». Смоленские и Чернигово-Северские земли вернуть не удалось, но Владислав отказался от притязаний на Московский престол и признал царя Михаила Федоровича.

Крымские же татары еще раз показали свою коварную сущность. Они и на этот раз не добились решающего успеха, но пограбить приграничье им все же удалось. Сам этот набег показал, что ослаблять южную границу еще рано. Царь приказал немедленно усилить здесь войсковую группировку и привести в порядок все оборонительные сооружения. Уже в 1635 году численность порубежных войск на юге страны была доведена до тринадцати тысяч человек. Укреплялись также войсковые гарнизоны в окраинных городах – Курске, Осколе, Воронеже, Ельцах, Брянске, Рыльске, Путивле, Белгороде и других.

С 1636 года на южных рубежах начала разворачиваться гигантская работа по строительству новых крепостей, увеличению засек, рвов и забоев по рекам, по соединению окраинных городов друг с другом непрерывными полевыми укреплениями. Это вызывалось тем, что русский народ продолжал осваивать все новые и новые свободные земли на юге страны. Поселенцы, прибывавшие в новые районы, нуждались в защите.

Теперь уже необходимо было построить новые укрепленные линии далеко на юге. И здесь соорудили Белгородскую черту, состоявшую из тридцати городов-крепостей. Изменялась, таким образом, вся система охраны и обороны южных границ. Центр ее перенесли из Тулы и Переяславля Рязанского в Белгород. Этот момент предопределил рост военного значения южных оборонительных сооружений, в частности Белгородской черты, на протяжении всего XVII века.

Осторожный Михаил Федорович не забыл и о старой московской Засечной черте. В 1638 году на ней были проведены крупные восстановительные работы, что значительно увеличивало ее возможности по сдерживанию кочевников. И хотя она больше уже никогда не использовалась в боевых условиях, ее моральное значение ощущалось еще долго.

В 1643 году было составлено подробное известие о полевых укреплениях, возведенных в разные стороны от вновь построенного города Усерда. По нему можно судить о произведенных оборонительных работах на юге страны: «Да от города от Усерда вниз по реке Сосне в трех верстах на Кальмиюской сакме, на каменном броду за земляным валом устроен стоялый острог четвероуголен, по стене его кругом 73 сажени, а около его ров выкопан с трех сторон, ширина рву полтора саженя, глубина тож, а за рвом надолбы, а от реки от Сосны рву быти немочно, потому что гора крута гораздо; а для приходу воинских людей в том остроге устроены две пищали медные, к обеим ядра по две гривенки, да 50 ядер, да два пуда зелья (пороха). А стоят в том остроге с головами Усердских казаков по 15 человек, а по веснам по двадцати, а переменяются понедельно».

«Да города от Усерда ниже каменного острогу в пяти верстах, а от города в осьми верстах, в лесу, на крутой горе устроена сторожа, смотрит за реку Сосну на Каменной, и на Черемхов, и на Вязов брод. А стоят на той стороже полковых казаков по четыре человека, переменяются понедельно».

«А от города Усерда вверх по малому Усерду по Оскольской дороге под Сосенским лесом, от города в 7 верстах у дальних надолб устроена сторожа. А стоят на ней сторожи полковых Усердских казаков, по четыре человека, а смотрят с той сторожи к Осколу по Московской дороге вверх по малому Усерду…»

В 1636 году были построены новые города-крепости – Чернавск, Козлов, Тамбов и Ломов. В них располагались гарнизоны боярских детей, городовых казаков, стрельцов. В степь же для ведения разведки высылались дозоры и разъезды, а на ближние подступы – сторожи.

Охрана и оборона границ Московского государства опиралась на мощь возрождавшейся русской армии. Опыт Смутного времени показал, что одной из причин внутренней неустойчивости государства явилось сокращение кадровой, профессиональной армии, замена ее «посошной» ратью, собираемой в случае военной опасности. При Иване Грозном стрелецкие полки насчитывали двадцать пять тысяч человек, Борис Годунов сократил их до шести тысяч. Число же городовых казаков, охранявших границу, осталось прежним – шесть тысяч. В то же время полки стрельцов показали себя в годы Смуты как наиболее устойчивая и подготовленная войсковая сила.

Царь Михаил Федорович начал восстанавливать «нарочитые», то есть постоянные, войска. В 1634 году количество стрельцов составляло свыше двадцати пяти тысяч человек, а служилых казаков – одиннадцать тысяч. Жалованье казаков, как и стрельцов, состояло из денежного и кормового. Атаманы получали десять, есаулы – восемь, рядовые – шесть рублей в год, и корм, «чтобы быть сытыми», собираемый с городского населения. Служилые люди освобождались от налогов и повинностей, но зато должны были нести службу на своих конях, при своем оружии.

Кроме стрельцов и служилых казаков в русской армии в то время имелись и полки боярских детей и дворян, общей численностью двадцать семь с половиной тысяч человек. Они «верстались» земельными наделами от ста до четырехсот пятидесяти четвертей и получали жалованье 3–5 рублей в год.

В дополнение к стрельцам, служилым казакам и частям детей боярских и дворян в Московском государстве появились и полки «нового строя» – солдатские, рейтарские, драгунские, а позднее и гусарские. Комплектовались они «даточными» людьми, призываемыми в армию на основе принудительного набора из расчета один-два солдата на трех-четырех мужчин. Им платили жалованье по пять рублей в год и кормовые по три копейки в день.

Формирование конных войск шло успешнее пехоты, так как служба в кавалерии оплачивалась в два раза дороже.

Для обучения этих полков нанимались за большие деньги иностранные военные специалисты, по большей части не знавшие русского языка. В 1631 году в русской армии имелось 190 иностранных военнослужащих, в том числе: полковников – четверо, подполковников – трое, майоров – трое, квартирмейстеров – один, ротмистров – тринадцать, капитанов – двадцать четыре, поручиков – двадцать восемь, прапорщиков – двадцать пять, сержантов и капралов – восемьдесят семь…

Всего было сформировано десять полков нового строя, общей численностью семнадцать тысяч человек, в том числе пехотных полков – шесть, рейтарских и драгунских – четыре. Постепенно создавались собственные кадры офицеров и сержантов.

Восстановление армии шло трудно. Разрозненная и обескровленная страна возрождалась медленно, что сдерживало развитие вооруженных сил. Однако понесенные жертвы оказались не напрасными – во время царствования Михаила Федоровича крупных татарских вторжений не было. Армия, сторожевая и станичная служба надежно защищали границы государства от набегов разбойников.

В 1641 году в Москву к «белому царю» прибыло посольство донских казаков. Они рассказали, что четыре года назад захватили турецко-татарскую крепость Азов, что в устье Дона. Им удалось отбить нападение турок, но теперь они ожидали нового, более сильного, и поэтому приехали к своему государю, чтобы он взял крепость под свою высокую руку и прислал воевод с ратными людьми и запасами.

Царь задумался. Это был уже опытный и мудрый руководитель, искушенный в государственных делах. Конечно, ему хотелось бы иметь крепость в устье Дона, но пугала неизбежная война с Турцией и Крымом. Россия была еще не готова к такой войне. С Запада же ей постоянно угрожали Польша и Швеция, а воевать на два фронта означало потерять все, а не только крепость Азов. И он приказал собрать Земский собор, который должен был обсудить трудный вопрос: «…И государю царю… за Азов с Турским и Крымским царем разрывать ли, и Азов у донских казаков принимать ли?» Собравшиеся на совет служилые люди ответили:

«Мы тебе, Государю, рады служить, покамест, Государь, наша мочь сяжет», но указывали, что страна по-прежнему находится в трудном положении. Воеводы и наместники творят неправду, злоупотребляют властью. Подданным от них иногда хуже, чем от «турских и крымских басурманов». Люди «обнищали и оскудели до конца». Когда царь ознакомился с этими ответами, то сразу решил Азов под свою опеку не брать. И приказал казакам покинуть эту, с таким трудом добытую ими крепость…

Царь Михаил Федорович по характеру был добр и кроток. Он не любил войну и старался все решать миром и добром. При нем народ не испытывал такого ужаса, как при Иване Грозном и Борисе Годунове, подвергаясь пыткам и преследованиям. Его главной заботой были мир и безопасность России. И ради этого он тридцать два года нес тяжелые заботы по управлению государством и укреплению его границ.