Хива, Бухара, Коканд… У кого из нас не забьется учащенно сердце при этих названиях, вобравших в себя всю неразгаданность и притягательность Востока, кто не вспомнит дерзкого и веселого оборванца Ходжу Насреддина и его верных друзей – чайханщиков, гончаров, камнетесов! Но реальная жизнь имперских окраин в прошлом веке была не столь пряна и безоблачна, каковой может представиться по книгам Леонида Соловьева.

Многие торговые пути проходили в то время по территории Бухарского, Кокандского и Хивинского ханств. Караваны с китайским шелком, индийскими самоцветами, серебряными изделиями и украшениями, коврами и полотнами, слоновой костью и женьшенем шли через пустыни и оазисы, необозримые степи и южные города, горные перевалы и бурные реки и растекались по разветвленной сети дорог, направляясь в Россию и дальше – в Европу. Это были трудные и опасные маршруты. Купцов грабили разбойничьи шайки, а людей, сопровождавших караваны, либо убивали, либо брали в плен и продавали в рабство. По свидетельствам очевидцев, такая судьба выпадала на долю 500–600 человек ежегодно. Российское правительство отпускало на выкуп своих соотечественников-невольников крупные суммы золотом, однако не всегда эта мера оказывалась своевременной… Среднеазиатские ханства находились в беспрестанной вражде между собой, границы их без конца менялись. Заключенные с Россией договора не выполнялись. Все это не могло не волновать правительство, и в конце концов было принято решение повлиять на ход событий силой. В результате скоротечных военных кампаний (1864–1865 гг. и 1880–1881 гг.) Коканд, Бухара и Хива были присоединены к России.

Четырьмя годами позже покровительство империи добровольно приняли туркменские племена Мертвого оазиса. «Объединение» Средней Азии завершилось.

Первоначально войсковое прикрытие приобретенных земель осуществляли регулярные войска и казаки. Однако эффективность такой охраны была низкой. Контрабандная деятельность, грабежи и насилия разбойничьих групп в приграничье имели гораздо больший масштаб, чем предполагали в Санкт-Петербурге. Кроме того, новые земли были мало исследованы и требовали более детального изучения. Оставались нерешенными и вопросы установления таможенного надзора.

По высочайшему соизволению императора Александра III 4 июня 1894 года в пограничные районы Средней Азии направляется группа офицеров пограничной стражи и чинов таможенного ведомства во главе с начальником Бессарабского таможенного округа генерал-майором Баевым. Группа проработала недолго: болезнь ее руководителя расстроила задуманные планы. Следующая экспедиция, под началом генерал-майора Усова, оказалась успешней. Было составлено подробное описание границ Бухарских владений, а также границы с Персией и Афганистаном; описаны размеры и характер торгового движения в Бухарском ханстве и Закаспийской области; подготовлены предложения по устройству таможенного и пограничного надзора. Выработанный проект был представлен на рассмотрение начальнику Закаспийской области генерал-лейтенанту А. Куропаткину и эмиру Бухарскому и получил с их стороны полное одобрение. Без особых проволочек принимается он и Государственным советом и становится основополагающим документом для строительства пограничной стражи среднеазиатского направления. Общая ее численность составила 319 солдат и 472 вольнонаемных джигита. Сформированные посты вошли в состав дистанций, подчиненных в пределах Закаспийской области и Бухары 9 офицерам.

Денежное содержание джигитам было определено в 240 рублей в год, что, однако, не отвечало насущным потребностям. На эти деньги джигит был обязан содержать и себя, и лошадь и возмещать потерю последней при различных обстоятельствах. Учитывая многочисленные жалобы, 1 января 1896 года царь постановляет увеличить содержание джигитам на 60 рублей и разрешить выдачу им 70 рублей дополнительно на приобретение лошадей. И все же заманить людей на «цареву службу» было крайне нелегко. Малочисленность стражи определила и плотность постов, которая составляла один на 90 верст! Контрабанда, грабежи караванов, нападения на жителей, угон скота продолжались, причем во все возрастающих масштабах. Требовалась принципиально новая организация охраны границы. 6 декабря 1896 года формируются две бригады Отдельного корпуса пограничной стражи: Закаспийская и Аму-Дарьинская, с местами дислокации соответственно в Асхабаде (Ашхабад) и Патта-Киссарах (Термез). До 1899 года, когда был сформирован VII пограничный округ, бригады подчинялись на общем основании начальникам Закаспийского и Туркестанского таможенных округов.

Формирование Закаспийской бригады закончилось только в 1897 году. Охраняемый участок растянулся на две с половиной тысячи верст, из которых на персидскую границу приходилось около 1100 верст, на афганскую – 400 и на Каспийское побережье – около 1000. Штабы отделов бригады были расквартированы в Красноводске, Кара-Кале, Каахке и Кушке.

На большинстве постов первого отдела по берегу Каспийского моря отсутствовала питьевая вода. Огромные двухсотведерные бочки доставляли на лодках из Персии за сотню верст. Жили стражники, как правило, в землянках с низкими потолками или же в душных саклях, порою же и вовсе в кибитках, в которых зимой было сыро и холодно, а летом черно от огромного количества насекомых. Помещения для лошадей устраивались под навесом, конюшни были большой редкостью. Своих бань в Закаспийской бригаде не было.

Основная служба солдат состояла в конвоировании транспортов, идущих из Персии и Афганистана и обратно. Конвой передвигался пешком иногда на расстояния до 50 верст. Днем и ночью выставлялись секреты, а по патрульным дорогам делались обходы. Преследования контрабандистов, случалось, продолжались по несколько суток. На важных участках выставлялись пикеты.

Служба пограничного стражника длилась 12 часов, служба же секретов – от сумерек до рассвета. Недостаток в людях приводил к большим перегрузкам как офицеров, так и солдат.

Усиление бригады тем не менее осуществлялось медленно. В 1909 году без увеличения штата был учрежден офицерский пост, затем из Бакинской бригады для охраны восточного побережья Каспийского моря переведен крейсер «Часовой». На несколько человек увеличился медицинский персонал. Однако сил для охраны столь огромного участка у бригады явно не хватало. Ситуации же возникали порой весьма сложные.

В ночь на 18 октября 1900 года командир Чаатлинского отряда ротмистр Панфилов задержал значительную партию контрабанды на сумму в 54 тысячи рублей. 6 января 1902 года в стычке с контрабандистами погибли ротмистр Яновский и вахмистр Жуков. Особенно сложно проходило задержание контрабандистов 15 апреля 1912 года.

Командир Чекан-Калинского отряда ротмистр Пожарский получил сведения о том, что в Хиву ушел караван с контрабандным чаем. Из расчета времени выходило, что пограничники при ускоренном движении могут настигнуть караван и задержать его.

Выбрав надежных объездчиков и джигитов, тотчас же выступили в погоню. Возглавляли разъезд подполковник Армейское и ротмистр Пожарский. В состав разъезда также вошли унтер-офицер Сулейман Хусейнов, рядовые объездчики Иван Тилинский и Павел Прищ, джигиты Курали-Эль-Оглы, Овез Музафаров, Анна-Гельды Эймурадов и Кучен-Хана-Верды.

Драматизм погони неуклонно нарастал. Небольшой запас хлеба, ячменя и воды быстро иссяк, пополнить же его в пути было негде; вода в колодцах стояла горько-соленая. Ко всему прочему резко испортилась погода; пограничники двинулись в путь в летней форме, но уже на второй день начались дожди, и с каждым переходом на север становилось все холодней. Из-за отсутствия же топлива невозможно было даже развести костер.

Целую неделю продолжалось преследование. За это время разъезд преодолел свыше 540 верст. Люди выбились из сил, и когда от местного чабана получили последние сведения о движении каравана, пришлось мобилизовать всю волю, чтобы продолжить движение.

Чабан сообщил, что караван утром тронулся от колодца Черемши на границе Хивинского ханства и имеет в своем составе 6 проводников, вооруженных винтовками.

Собрали небольшой «военный совет». Брать контрабандистов решили ночью, врасплох. В девять часов вечера обнаружили караван, вставший на ночлег. Спешились в полутора верстах от бивака, сбатовали лошадей и начали готовиться к операции. Проверили и вычистили оружие (оно было забито песком, затворы не действовали) и, рассыпавшись цепью, стали приближаться к спящим контрабандистам. Последние полверсты двигались ползком.

В полночь, окружив бивак, набросились на проводников и без сопротивления обезоружили и связали четверых из них. Двоих не было. Начали поиск и обнаружили их спящими в тридцати шагах от места задержания. Ротмистр Пожарский на туркменском языке предложил им сдаться, однако последние открыли огонь. В завязавшейся перестрелке оба контрабандиста были убиты.

Лишь две недели спустя вернулись пограничники домой, на свой пост. На следующий день после возвращения они сдали на Каракалинскую таможенную заставу 112 пудов 27 фунтов чая, 2 пуда 25 фунтов шерсти, халаты, чувалы, торбы, чайники, котлы, три винтовки Бердана, одну винтовку Верндля, одно дробовое ружье, 16 верблюдов и одного ишака с седлом, а всего товара и живности на 4647 рублей и 61 копейку. Несколько пудов муки, оказавшиеся в багаже каравана, были израсходованы на лепешки – это спасло пограничникам жизнь.

Чтобы попасть в пределы Аму-Дарьинской бригады, приходилось ехать из Ташкента до железнодорожной станции Чарджуй. Далее путники пересаживались на пароход «Великая княжна Ольга», который и доставлял их к месту назначения. Железная дорога, как и Аму-Дарьинская флотилия, управлялась военным ведомством.

Первый отдел бригады располагался неподалеку от урочища Керки, на левом берегу Аму-Дарьи, оба берега которой находились в бухарском владении. В Керках кроме поста пограничной стражи и штаба находились два стрелковых батальона регулярной армии, три сотни оренбургского казачьего полка и таможня первого класса.

Жилища служилого люда были выстроены большей частью из глинобитного кирпича, однако, из-за дороговизны дерева, без деревянного пола. В них при наличии пригодной для питья воды еще можно было худо-бедно обустраивать свой быт. Тяжелее приходилось тем, чьи посты располагались вдалеке от реки, в пустыне. Солончаки, отсутствие растительности, полчища ядовитых насекомых делали жизнь невыносимой. Как писал один из современников, «это не степь, не пустыня, это страна смерти, это – мертвая тишина вокруг, кругом и около, и небеса вверху».

Судоходство по Аму-Дарье осуществлялось на ограниченном протяжении в 800–900 верст вверх от Чарджуя до Термеза и вниз от Чарджуя до Петро-Александровска. Аму-Дарьинская флотилия обслуживала бригаду лишь верст на 400, остальные посты были вынуждены пользоваться каюками – лодками самого примитивного устройства. Против течения их тянули бечевой; чтобы преодолеть расстояние в 200 верст, требовалась целая неделя. Особенно тяжело приходилось семьям военнослужащих – женщинам и детям, которые без крова, а часто и без пищи сутками подвергались ударам стихии.

Переправа через Аму-Дарью производилась на бурдюках – наполненных воздухом цельных, снятых с баранов или коров шкурах. Иногда их по несколько штук привязывали к сколоченным в виде плота доскам, получался своеобразный паром. Его чалили к хвосту лошади, вплавь добиравшейся до противоположного берега, и начинали «движение». Нередко бурдюки лопались, плоты разъединялись, и все, кто находился на них, скрывались в мутных водах могучей и своенравной реки.

Штаб бригады находился в Термезе, в четырех километрах от афганской границы. Эмир Бухарский выделил пограничникам 15 десятин земли, которые они сумели превратить в оазис неустанным упорным трудом. Молодой парк с искусственным прудом, в котором плавали лебеди, был обнесен длинным, в четыре версты, забором. Здесь из жженого кирпича была построена оригинальная в архитектурном отношении, первая в бухарском крае церковь. В городке же за короткий срок было построено 30 домиков-особняков для штабных офицеров, врачей и священника, прекрасное помещение для бригадного лазарета, баня, вырыты два больших колодца, проведены оросительные каналы.

Штаб третьего отдела располагался в местечке Сарае, где по вечерам от болот тянуло густыми удушливыми испарениями. В лучшем положении находился штаб четвертого отдела, разместившийся близ местечка Иола. Там уже встречались признаки некоторой растительности в виде кустарников, на склонах гор начинались леса.

В целом же условия службы в этом крае были очень трудны для всех без исключения чинов пограничной стражи. «Удивительно скоро старятся здесь люди, – писал один из побывавших на Аму-Дарье столичных врачей, – особенно нами замечено это на прекрасной половине рода человеческого: преждевременная седина, ранние морщины, печальное выражение лица и какая-то апатия ко всему окружающему резко бросаются в глаза приезжему, свежему человеку».

Положение усугублялось еще и тем, что из-за нехватки личного состава служившие здесь пограничники испытывали большие перегрузки, доводившие их прямо-таки до отчаяния.

Все более очевидным становились незавершенность проекта организации пограничного надзора, необходимость принятия дополнительных мер к его усилению. Справедливости ради надо отметить, что командование VII пограничного округа неоднократно выходило с предложениями о реорганизации охраны границы в крае, но каждый раз они не реализовывались по каким-либо важным причинам: «помешали» Русско-японская война и последовавшая за ней революция, затем Первая мировая война и новая революция, гражданская война.

В 1912 году штабом Отдельного корпуса пограничной стражи был разработан проект усиления среднеазиатской границы. В состав округа предполагалось ввести еще одну пограничную бригаду, морской отдел. В «пески и степи» готовились ехать дополнительно 40 офицеров и 1400 нижних чинов. Однако проект так и остался проектом из-за нехватки средств. А дальше история стала развиваться столь стремительно, что про него просто забыли…