Другая история искусства

Искусствовед А. М. Жабинский, анализируя параллели в стилистике произведений искусства античности и средневековья, выявил их систему.

Нет, он не открывал «параллели». О том, что искусство, наука и литература античности и средневековья имеют их, известно давно. В школьных учебниках можно прочесть, как в XIV–XVII веках, откапывая из земли прекрасные статуи античности, средневековые неумехи-скульпторы научились ваять так же хорошо, как ваяли в древности. Так сказать, возродили античные умения.

Но этот интересный процесс проходил без пригляда научной общественности. Лишь когда история превратилась в самостоятельную науку и появилась ныне принятая хронология, историки сообщили любопытной публике своё мнение о том, как было дело. И занялись изучением этих параллелей. А сам термин «Возрождение» в современном значении ввел в обиход Жюль Мишле в 1838 году.

А Жабинский обнаружил, что развитие искусства: мастерства, стилей и даже тематики, — в античность и в период его средневекового «возрождения» проходило с одинаковой скоростью и в одинаковой последовательности. Иначе говоря, итальянские скульпторы XIV века откапывали только и исключительно несовершенные скульптуры, сделанные античными мастерами. И учились у них. А скульпторы XV века откапывали уже более совершенные скульптуры и учились у более умелых мастеров древности. Столетием позже откопали, наконец, лучшие работы антиков. Стали учиться у них.

Что же всё это значит?

Жабинский, обнаружив такие удивительные выверты в искусстве, предложил разбить последовательность столетий на «кусочки» (траки) по девять столетий в каждом. Теперь последовательность выглядит так:

Синусоида Жабинского

Между соседними веками по разным тракам можно легко найти сходства в развитии искусства и даже параллельные события и явления. То есть повторяются не только стили искусства, а иногда и герои. Однако есть особенность: часть траков имеют регрессный ход. Здесь наша история выглядит так, будто она течёт вспять. Такая ситуация хорошо знакома историкам, она не раз описана ими: количество городов уменьшается, население в них сокращается, грамотность падает. И в истории изобразительного искусства, и в истории литературы мы видим одно и то же: количество произведений (и мастерство) на траке с I века до н. э. и до VIII века стремительно «падает», становясь всё примитивнее, двигаясь от римского расцвета к полному исчезновению. Причем с той же скоростью, с какой оно растёт на других траках. А потом начинается кое-какое развитие, в точности повторяющее то, что уже, говорят нам, «было» в античности.

Всё приходит в норму лишь в том случае, если регрессные траки «перевернуть», направив «ход событий» в другую сторону. Вот почему составленная в XVI–XVII веках хронология имеет волновой характер и выстраивается в структуру веков, которую можно назвать «синусоидой».

На траке с IX по XVII век, который как раз и показывает реальную последовательность событий, достижения античности «вспоминаются» с той же скоростью и в той же стилистике, с какими античность развивалась на траке с минус IX до минус I века.

Мало того, что по теории вероятности такое повторение попросту невозможно, так ещё ученые сами сообщают публике, что «возрождение» началось только с XIV века, когда, дескать, средневековые люди «впервые откопали» античные произведения искусства и литературы.

Энгр. Большая одалиска. XIX век

Как же могли они столь последовательно «откапывать» их от XIV до XVII века?..

А на траке с минус I века и по VIII-й включительно, достижения античности с той же скоростью забываются, чего вообще не может быть. То есть забываться-то достижения могут; невозможна событийная и стилистическая зеркальность этого процесса.

Итак, поскольку в естественной живой системе таких точных повторов быть не может, становится понятнее, что та хронология, которая сейчас считается за истину, создана искусственно. Вся традиционная, общепринятая ныне история есть конструкция, которая сама себя держит, существуя исключительно в головах её адептов. В книгах и статьях наших коллег немало говорилось об этом; но обычно «сдвиги» и «миражи» определялись и высчитывались с опорой на письменные источники и астрономические расчёты.

Заслуга Жабинского в том, что он показал неестественный вид традиционной истории, опираясь на материальные свидетельства: произведения изобразительного искусства.

Д. Калюжный

 

От автора

Конкретика развития человечества до появления письменности, взаимоотношения между людьми, эмоциональность и событийность жизни отдельного человека и племени, даже имена, прозвища вождей теперь уже невосстановимы никак. Они не станут предметом истории, как науки о прошлом, никогда.

Лишь наличие письменных сведений позволяют делать реконструкцию прошлого. Но и это непросто! Подумайте сами, можно ли по нескольким обрывкам ниток восстановить пропавшее художественное панно, во всем многообразии его сюжетов? А ведь именно это и делают историки.

Создавать историю им было непросто, но со временем они договорились почти обо всем. Споры продолжаются только из-за мелочей. Основная же канва прописана: Древний мир, Античный мир, «темные века», Средние века, Новое и Новейшее время. О двух последних и говорить нечего: они протекали при наличии книгопечатания, а событийность нашей «текущей» истории можно найти даже в электронном виде, так что речь идет не о реконструкции, а об отражении истории. А вот предыдущее наше прошлое — средневековье, античность, древность — таят еще немало загадок. Насколько верна та версия нашего прошлого, которую мы с вами изучали в школе?

Предмет моего исследования — искусство, взятое вне истории. Возможен ли такой подход? Да, если есть сомнения в правильности выводов историков. В конце концов, историю можно сфальсифицировать. Это можно сделать и с искусством, но тут фальсификатор должен обладать определенными способностями к художественному творчеству. Главное же различие состоит в следующем: в истории может запутаться даже специалист. Глядя на старинный манускрипт, историк может быть абсолютно уверен в подлинности самого манускрипта (бумага, чернила, почерк), но… было то, что в нем описано, или нет? А вот запутаться в искусстве человеку, имеющему практический опыт, почти невозможно. Глядя на любой рисунок, старинный или современный, художник, искусствовед скажет вам точно: умеючи это сделано или нет. Он может сравнивать стили, школы и мастерство, определяя, могло ли конкретное произведение искусства быть создано в то время, которому его приписывают.

Произведения искусства, с которыми приходится иметь дело историку — реальные памятники. Они такие, какие они есть, даже если не укладываются в придуманную кем-то схему. Их должно изучать, их нужно анализировать, сопоставлять и правильно оценивать, «расставляя» по векам. Эту работу я и начинаю.

Александр Жабинский, июль 1999 г.