(сюжет драмы Л.Р. Монтени «Tempesta»)

Профессор задал сыну урок на завтра, потянулся, подошел к окну и, глядя на море, воскликнул:

— Ну и погода!

Адриана, сидевшая за швейной машиной, не успела ответить, как в дверь постучались.

— Avanti , - сказал профессор. — Доктор, вы? Вот это мило с вашей стороны. Здравствуйте, здравствуйте; садитесь и рассказывайте, что нового.

— Погода плоха, вот и все.

Адриана внимательно посмотрела на врача и сказала:

— Доктор, вы, верно, от Ланци. Вы, может быть, знаете, от чего синьора Ланци не пришла позавчера?

Доктор замялся:

— Она, кажется, была нездорова… Вы знаете, у этой дамы…

Профессор ходил большими шагами по комнате. Он нахмурился и посмотрел на детей: мальчик посадил трехлетнюю сестренку на колени и показывал ей картинки. Профессор подошел поближе к Адриане и доктору и мрачно сказал вполголоса:

— Это все не то. Старая история. Синьора Ланци узнала, что Адриана не моя жена и, конечно, визит к нам…

Адриана положила шитье и посмотрела на него кроткими глазами.

— Ну, и есть ли из-за чего огорчаться, Джорджо? Пусть синьора Ланци сидит дома. Слава богу, и без нее находятся друзья, которые не забывают нас даже во время бури.

Джорджо пожал руку доктору, а Адриана продолжала:

— Мы вас, знаете, не отпустим в такую погоду. Вы пообедаете с нами, тем более что у нас сегодня некое блюдо… Догадываетесь?

В эту минуту вбежал матрос со спасательной станции.

— Вы тут, синьор доктор, — сказал он, — пожалуйста, скорее. Бурей так закачало маленький пароходик, который шел из Чивитавеккьи в Неаполь, что ему пришлось остановиться у нас. С одной дамой совсем дурно, и вы необходимы. Ее снесли в госпиталь у станции.

— Ма! — сказала Адриана, пока доктор спешно одевался. — Неужели Ланци не могла дать ей место у себя? В госпитале так сыро и холодно! Джорджо, можно было бы перенести ее на это время к нам, eh? Бедняжка, морская болезнь хоть кого свалит.

— Конечно, — сказал профессор. — Конечно. Доктор, распорядитесь, чтобы ее перевели к нам, в спальню, слышите? — кричал он вдогонку врачу. — Пусть теперь Ланци говорит, что мы еще чужих к себе в дом пускаем, не так ли, Адриана?

— Пусть, — ответила весело молодая женщина. Она позвала детей, и оба помогли ей убрать шитье и привести комнату в порядок.

Потом она пошла в спальню, куда через несколько минут принесли через другие двери больную.

Тот же матрос вбежал снова к Джорджо и впопыхах подал ему рецепт доктора. Профессор начал составлять лекарство и расспрашивал:

— Эта дама одна?

— Нет, с ней господин, очевидно, муж. Он — граф… граф… как его… граф Венти-Рамполи.

— Вот лекарство готово, — сказал профессор.

Из спальни выбежала горничная, унесла туда лекарство и заперла дверь. Матрос вышел.

Дверь спальни снова отворилась; показался молодой еще мужчина. Он подошел к профессору и подал ему руку.

— Простите за это нашествие, — сказал он, — мы вам причиняем столько беспокойства!

— О, синьор, — ответил Джорджо, — право, пустяки. Не о чем и говорить. Скажите лучше, как чувствует себя ваша супруга?

— О, благодарю вас, она пришла в себя. Через несколько минут совсем оправится.

Оба сели и разговорились. Профессор назвал себя и рассказал о своих опытах над низшими организмами, ради которых ему пришлось поселиться в этом приморском городке.

Вошла Адриана. Граф вскочил и спросил:

— Ну, как синьора?

— Лучше, лучше; все хорошо: вашей сестре нужен только отдых.

— Сестре? — спросил удивленный профессор.

— Э? Гм… — ответил граф. — Ну да, сестре. Я разве не сказал вам, что это… как его… моя сестра?.. Так вы говорите, синьора, что ей лучше? Тысячу раз благодарю вас и прошу прощения. Теперь я, с вашего позволения, пойду на пристань справиться о вещах. Если бы я, профессор, смел просить вас сопровождать меня…

— О, к вашим услугам, — сказал Джорджо.

Адриана прибавила:

— Я надеюсь, синьор, что вы непременно будете обедать с нами — да?

Он поблагодарил, и оба вышли.

Адриана подошла к шкафу, но услышала шум отворявшейся из спальни двери. Она обернулась.

— Синьора, зачем же вы встали?

— Благодарю вас, я чувствую себя прекрасно.

Вошедшая была бледная, но красивая дама лет тридцати, с золотыми венецианскими волосами, немного развившимися.

Она медленно подвигалась по кабинету.

— Какой у вас всюду порядок, синьора, — говорила она слабым еще голосом. — А что это за коллекции?

— Это- коллекция профессора.

— А! Здесь есть и профессор?

— Да, — сказала Адриана. — Это… мой муж, профессор Леони.

— Джорджо Леони? — быстро спросила гостья.

— Вы его знаете?

— О, нет. Но я много слышала о нем. И… вы давно замужем за ним?

Адриане показалось в ее тоне что-то ироническое. Она кое-как ответила, извинилась хлопотами по хозяйству и ушла на кухню.

Гостья подошла к фортепиано и стала разбирать ноты.

В передней послышались шаги. В кабинет вошел Джорджо, увидел ее и остановился как вкопанный.

Она не слышала.

Профессор подошел ближе, заглянул ей в лицо и почти вскрикнул:

— Лаура!

Она обернулась, посмотрела на него и спокойно села у стола.

Джорджо оглянулся, наклонился над ней и сказал вполголоса, но с силой:

— Вы сейчас же оставите этот дом.

— Ну, вы не очень любезны, — ответила она насмешливо. — И, однако, если есть здесь кто-нибудь, имеющий право оставаться в этом доме в качестве вашей жены, то это я, и та… та дама, которая только что рекомендовала мне вас своим мужем, просто присвоила мои права.

Джорджо беспокойно стоял у двери.

— Все это вас не касается. Вы отказались от всего этого в тот самый день, когда покинули меня, по-моему, даже раньше, когда взяли себе первого любовника, — сказал он.

Она осталась совершенно спокойной и закинула назад свою голову.

— Да… И за то — полная свобода, — проговорила она с наслаждением. — И я даже приняла снова свою девичью фамилию.

— Свобода самки. — В его голосе слышалось горькое презрение. — И пользуйтесь ею, сколько вам угодно, но не смущайте моего счастья. Уже и того достаточно, что из-за вас эта женщина и мои дети лишены имени. Оставьте меня в покое, как я оставляю вас.

— А ведь вы меня все-таки любили, — протянула она дразнящим тоном.

Он пожал плечами.

— Да, любил. О, как любил! Когда я узнал о первой вашей измене, мне показалось, что мои боги опозорены, что мое отечество завоевано врагами; когда вы уехали, мне показалось, что моя жизнь окончена… Понимаете?

Она подняла на него глаза. Джорджо продолжал:

— Вас не было со мною! Вы разлюбили меня и не хотели больше знать меня! Я падал на колени и с криком протягивал руки за вами… за вами… А теперь я смотрю здесь на вас с таким равнодушием… с таким презрением!

Она снова опустила голову на стол и задумалась. Голос профессора задрожал злобой.

— И я нашел счастье в этой святой женщине, а потом в двух маленьких созданиях, которым не могу дать своего имени, но из которых я сделаю честных людей. А у вас, — он низко наклонился над ней, — а у вас никогда — слышите, никогда не будет этого утешения!

Она тихим голосом ответила:

— О да, мне тоже хотелось бы узнать счастье матери!

— Что-о-о?! — расхохотался он. — Вам? Да на что вам?

Да вы не знаете, что надо быть святою, как эта женщина, надо принести много жертв, чтобы не покраснеть в тот день, когда придется сказать своим детям: «Я родила вас, не будучи женою вашего отца!» Понимаете?

Она вспыхнула и выпрямилась.

— Вы слишком гордитесь предо мною своим счастьем. Берегитесь, чтобы мне не пришло желание испортить его, заявив этой женщине, кто я такая, и потребовав своих прав.

— Вы это сделаете?! А впрочем, что угодно. Будет лишняя низость с вашей стороны — и больше ничего.

В эту минуту через комнату пробежала маленькая девочка: у стола она остановилась и с любопытством взглянула на красивую даму с пышными золотыми волосами. Та потянулась было к ребенку, но профессор быстро схватил девочку на руки и вынес ее.

Вошел доктор с графом. Адриана вернулась и пригласила всех в столовую.

— Grazie , signora, — сказала Лаура, — но это невозможно. Мы сейчас уедем.

— Как? — в один голос изумились все, кроме вошедшего профессора.

Лаура тихо сказала графу:

— Я этого хочу, а причины объясню тебе потом.

Адриана была в отчаянии, апеллировала к доктору, мужу и графу, но гостья упорствовала. Тогда Адриана подошла к врачу и шепнула ему:

— Опять та же история. Она узнала, что я не жена Джорджо и не хочет оставаться у меня.

* * *

Граф и доктор ушли сдавать в багаж вещи. Гостья, Адриана и Джорджо сидели в комнате.

— Синьора, — начала Адриана, собравшись с духом, — отчего вы не хотите воспользоваться нашим приглашением? Оно от чистого сердца…

У нее в голосе послышались слезы.

— Право, это невозможно. Я тороплюсь в Неаполь, чувствую себя уже вполне хорошо и не хочу попусту беспокоить вас.

Все трое молчали с минуту.

— Вы не намерены оставить этот городок? — спросила гостья.

— Зачем? — ответила Адриана. — Профессор здесь занимается своими опытами, а мне везде хорошо с ним. — Она ласково посмотрела на мужа. — Вы не можете себе представить, сколько в нем доброты под этой хмурой ученой наружностью.

Она была глубоко огорчена, но в гостье ей инстинктивно что-то нравилось, и ей хотелось почему-то рассказать ей «все», «оправдаться» перед ней.

— Нам здесь так хорошо, синьора, — продолжала она, — обыкновенно Джорджо работает, а я шью что-нибудь, и мы всегда вместе; если у меня или у него случается какая-нибудь удача, мы так рады бываем сообщить ее друг другу! Мне с ним хорошо, и я думаю, что ему со мной тоже. Я знаю, что он всем выше меня, но моя гордость в том, что я на этом посту оказалась достойнее другой, которая занимала его до меня.

Джорджо сделал движение, чтобы остановить ее, но Адриана продолжала голосом, который все больше и больше дрожал:

— Видите ли, синьора, мы не повенчаны. Другая женщина — законная жена Джорджо, но она меняла любовников, как наряды, и наконец покинула его. И если бы вы знали, сколько мук она нам стоит! Не из-за нас самих, конечно… Но дети, бедные дети, которым мы не можем дать честного имени отца!

— Так что, я думаю, — тихо сказала гостья, — единственный исход — это смерть той женщины?

Адриана опустила голову и прошептала:

— Тяжело и счастье, достающееся ценою смерти другого.

Они молчали.

— У вас много детей, синьора? — спросила гостья.

— Мальчик и девочка. Первый ребенок у нас родился через год после нашей встречи. Ах, синьора, я еще теперь помню, как я радовалась ему, и дрожала над ним, и не могла наглядеться. Он был такой слабый и хрупкий, и мне казалось, что если бы ему угрожала опасность, я бы отдала все, свою жизнь и жизнь Джорджо, решилась бы на какие угодно подвиги, дала бы себя измучить и обесчестить, чтобы спасти мое дитя. Он уже ползал и называл меня «mamma»; и потом он на моих глазах начал понемногу слабеть, точно что-то по капле уходило из него: я смотрела на это, терзалась и корчилась по ночам от тоски и боли и не могла ему помочь- ничем, как чужая; и он умер…

Ее голос осекся; Адриана расплакалась. Гостья низко-низко опустила свою золотоволосую голову и прижала к глазам платок.

Джорджо положил Адриане руку на плечо:

— Перестань, милая, что ты…

Она подняла голову и воскликнула:

— Синьора, вы плачете? — Она подбежала к гостье и поцеловала ее тонкую белую руку, с отозвавшимся из глубины сердца полусловом: — O, quanto sieta buona! Как вы добры!

В дверь постучались. Это были граф Венти-Рамполи и доктор.

— Синьора, неужели вы все-таки уезжаете сейчас? — спросила Адриана.

— Это необходимо, верьте мне, дорогая синьора, — ответила она, смигивая с ресниц последние слезинки.

Началось прощание.

Лаура тихо подошла к профессору и протянула ему руку:

— Senza rancore — без злобы друг на друга, да?

Он пожал ей руку и ответил:

— Senza rancore, потому что вы видели мое счастье. К ним подошла Адриана.

— До свидания! — грустно сказала она.

— Прощайте, дорогая синьора. Можно поцеловать вас на прощанье?

Молодые женщины обнялись. Профессор невольно вскрикнул:

— Адриана…

Лаура обернулась к нему и сказала:

— Отчего же нет? Ведь бог знает, увидимся ли мы еще когда-нибудь.

Джорджо и Адриана остались одни.

— Знаешь, кто была эта женщина? — спросил он. — Синьора Лаура Леони.

Адриана вскрикнула и бросилась к нему.

— О, не бойся, — улыбнулся профессор, — буря прошла мимо.

1899