Теперь Есехин был окончательно сломлен и полностью подчинился тем правилам, которые установила Варя. Это означало, что она по-прежнему пропадала на неделю, а то и на две, или, как Дмитрий говорил, она надолго засовывала его в кладовку, а потом он покорно выслушивал самые невероятные истории, объяснявшие эти исчезновения.

Варя взяла с него слово, что он будет полностью доверять ей.

— Если я тебя разлюблю, то ты первый об этом узнаешь. Ты мне веришь? — требовательно спрашивала она.

— Да! — торжественно отвечал Есехин.

— Поклянись.

— Чтоб мне больше не целовать твой живот, если это не так!

— Наглец! — отмахивалась она.

Однако в глубине души Дмитрий ей не верил. Он мучился страшными подозрениями, постоянно анализировал все ее слова, пытался найти в них какие-то неточности.

Более того, вместо прежнего гордого ожидания, когда Варя сама примчится вымаливать прощение за очередной «загул», он начинал разыскивать ее по телефону, придумывая для этого сотни поводов. И делал это с одной-единственной целью: удостовериться, что его не обманывают.

Порой Дмитрий ненавидел себя, но все равно звонил ей на работу, на мобильный, и даже домой, прекрасно понимая: он занимается чем-то совершенно бессмысленным. Ведь даже если ему удавалось поймать Варю и узнать, что она сейчас ведет деловые переговоры, встречается с клиентами, обедает или забирает из школы дочку, то это вовсе не означало, что так оно и есть на самом деле. Она вполне могла ехать на любовное свидание или лежать с кем-то в постели. Поэтому Дмитрий начинал расспрашивать: что это за шум в трубке, кто это кашляет или отчего она так сдержанно с ним общается?

Варя, конечно, все прекрасно понимала, злилась и еще больше изводила его. Ей ничего не стоило таинственным голосом сообщить: она, мол, сейчас не может разговаривать или под пустяковыми предлогами отложить свидание, специально провоцируя приступы ревности. А порой ее поведение становилось откровенно враждебным.

Как ни странно, тот порыв страсти в заснеженном подмосковном лесу не только еще крепче привязал Дмитрия к Варе, но и внес в их взаимоотношения что-то неприятное. Она словно мстила за унижения, которые ей пришлось пережить, укрощая его. И даже испытывала какое-то удовлетворение, когда удавалось своими нехитрыми пассами сделать ему больно.

Однажды она сказала Есехину, что в среду будет свободна и они смогут провести несколько часов вместе. Он с нетерпением ждал этого дня, заказал номер в хорошей гостинице, так как Варя не хотела ехать в их квартиру на площади Гагарина, однако на встречу она не пришла. Почти два часа Есехин слонялся перед входом в гостиницу, звонил по всем известным ему телефонам, но все было безрезультатно.

Только на следующий день Варя позвонила сама и трагическим голосом сообщила, что, оказывается, направляясь вчера на свидание, она по пути заскочила в магазин, а потом не смогла попасть в свою машину — из-за сильного дождя испортился электронный замок, заблокировавший все четыре двери. Не было у нее, мол, возможности и ответить на звонки Дмитрия, так как мобильный телефон остался в салоне «Фольксвагена».

Накануне и в самом деле дождь лил как из ведра, и, конечно, теоретически электронный замок мог испортиться. Тем не менее это не объясняло, почему она не приехала на такси или хотя бы не позвонила ему из автомата. Однако, когда Дмитрий начал мямлить об этом, Варя возмутилась:

— Я вся вымокла, бегая вокруг проклятой машины, а ты думаешь лишь об одном: как затащить меня в постель?!

— А ты не допускаешь мысли, что я о тебе волновался?! — пытался он сопротивляться.

— Нет, я прекрасно знаю, почему ты сердишься! — отрезала Варя.

Не освободило Есехина от этого кошмара и небольшое путешествие с семьей в Финляндию. Как Дмитрий и обещал сыну, во время школьных каникул они на неделю отправились кататься на горных лыжах. Конечно, по сравнению с Альпами, где они бывали ранее, в Финляндии все оказалось попроще. И вообще, здесь были не горы, а скорее холмы, но в конце марта на севере страны еще стояла настоящая зима.

До Хельсинки полет занял чуть больше часа, а потом маленький самолет местных авиалиний перебросил их за Полярный круг. Жили Есехины в деревянном домике с камином и сауной, стоявшем в тихом, заповедном лесу. Подъемники начинались чуть ли не от крыльца, а спуски были очень пологими, так что Ольга не боялась за Сашу и отпускала кататься одного, чего никогда не позволила бы себе ни в Швейцарии, ни в Австрии, ни во Франции. Они словно перебрались на неделю в глухую деревню, где не существовало проблем мегаполисов, но был прекрасно налажен сервис. Казалось, всем здесь было хорошо, однако уже в первый день отдыха Дмитрий стал звонить в Москву.

Фактически он пытался контролировать Варю даже из Финляндии. Большей глупости и придумать было трудно. Закончилось все это тем, что он лишь раздул свою ревность, свои подозрения до немыслимых размеров и буквально вымотал себя.

Ольга, которая прекрасно видела его мытарства, сказала как-то в сердцах, что если бы не Сашка, то она бросила бы все и уехала домой. И хотя Дмитрий стал уверять, что его голова забита делами и звонит он в офис своей новой компании, жена только раздраженно отмахнулась.

В Москву Есехины возвратились в воскресенье вечером, а в понедельник Дмитрий опять стал разыскивать Варю. Впрочем, с утра он наведался к Дзюбе, чтобы выбить еще несколько комнат. Его новая финансовая компания наконец-таки начинала приобретать реальные очертания, и пора было подумать, где будут размещаться ее сотрудники.

Освободился Дмитрий лишь часов в двенадцать и сразу же позвонил в туристическую фирму «Роза ветров». Ему ответила одна из сотрудниц. Она сказала, что Варя только что куда-то уехала, но к трем часам должна обязательно вернуться, так как у нее назначена встреча с клиентом. «Я вам говорю, что она точно будет, — не теряя терпения, выдержала эта дама допрос с пристрастием. — У Варвары Петровны запланированы деловые переговоры».

Купив огромный букет белых хризантем, Есехин в половине третьего подъехал к Вариному офису. Первое, что бросилось ему в глаза, был ярко-красный «Фольксваген», припаркованный у тротуара. Дмитрий решил, что Варя уже у себя, но, позвонив в турфирму, опять услышал, что «госпожа Локтева приедет к трем».

Это его немного озадачило. Практически всегда Варя передвигалась по городу на своей машине. Пешком она могла пойти разве что в соседние магазины, но тогда не отсутствовала бы несколько часов. Да и вообще слоняться по магазинам она не любила. В конце концов он пришел к выводу, что Варя торопилась на какую-то важную встречу и, опасаясь застрять в пробках, воспользовалась метро.

С букетом в руках Есехин стал прохаживаться перед входом в туристическую фирму. Было уже совсем тепло, на газонах начинала пробиваться трава, и чувствовалось, что еще пару дней и весна окончательно придет в город. Дмитрий подумал, что было бы замечательно, если бы Варя закончила деловые переговоры пораньше, и они хотя бы полчаса погуляли в ближайшем парке. А еще он жалел, что не предупредил ее о своем приезде заранее — тогда бы не пришлось здесь дежурить.

Однако ждать Есехину пришлось совсем недолго. Минут через пять напротив здания, где находилась туристическая фирма, остановился длинный, черный лимузин. Оттуда выскочил уже знакомый Дмитрию долговязый, седеющий мужчина в темном костюме. Это был тот самый чиновник из московского правительства, с которым Варя ездила в Будапешт.

Он был явно в приподнятом настроении. Пританцовывая, этот хлыщ буквально облетел вокруг лимузина и открыл заднюю дверцу. Еще не разглядев сидевшую в машине женщину, Дмитрий понял, что это — Варя. И не ошибся.

Его бросило в жар. Совсем недавно, когда у них обоих выпадало несколько свободных часов, Дмитрий также забирал Варю с работы и привозил назад. И они всегда находили, чем им заняться в это время.

Чувствуя себя совершенно по-идиотски, Есехин спрятал за спину цветы и прижался к стене, стараясь, чтобы его не заметили. К счастью, по тротуару шло довольно много людей, так что он не бросался в глаза. К тому же седеющий хлыщ взял Варины руки в свои и, гипнотизируя ее взглядом, стал что-то слащаво говорить. Можно было дать голову на отсечение, что тема их разговора находилась весьма далеко от проблем туристического бизнеса.

Только направившись ко входу в офис, Варя заметила Дмитрия. Она не потеряла самообладания. Быстро оглянувшись и удостоверившись, что ее галантный кавалер все еще усаживается в лимузин, она одними глазами показала Есехину, чтобы он шел за ней.

За те несколько секунд, которые им понадобились, чтобы войти в вестибюль, Варя уже полностью пришла в себя и, вместо того чтобы оправдываться, сама перешла в наступление:

— Господи! Ты опять взялся за свое! Зачем ты бродишь здесь с цветами?! Ты же меня компрометируешь!

— Это я тебя компрометирую?! — переспросил он, чуть не потеряв дар речи. — А то, что тебя увозят на черных лимузинах на так называемые деловые встречи, а потом привозят и перед входом тискают ручки на прощанье, это тебя не компрометирует?! Или ты будешь убеждать меня, что так делают все московские чиновники со своими подчиненными?!

Дмитрий угадал.

— Да, он заехал за мной, а потом привез назад, — сказала Варя. — Мы были на одной встрече в мэрии… с американцами. Но ты же знаешь, что с этим человеком я давно знакома. Ему было по пути забрать меня. А сейчас он куда-то едет, вот и подбросил…

— Послушай, я клянусь, что не собирался за тобой следить. Но очень рад, что все так получилось!

Есехин потряс букетом, не зная, что с ним делать, а потом бросил в угол и вышел на улицу.

Не успел он сесть в свой «Ауди», как зазвонил мобильный телефон. Это, конечно, была Варя.

— Все, что ты обо мне думаешь — чистой воды бред! — выпалила она.

— Раньше у меня были подозрения, а теперь — факты! — отрезал он и отключил телефон.

Дмитрий знал, что, как только он появится в своем офисе, Варя позвонит опять. Так и случилось.

— Ответь мне только на один вопрос, — резко сказала она, — а потом делай, что хочешь! Мне уже на все наплевать. Так вот: даже если этот человек пытается ухаживать за мной, то в чем виновата именно я?!

— Ты меня больше не обманешь! — бросил он трубку.

Варя звонила еще несколько раз, а на следующее утро воспользовалась своим старым приемом: подкараулила Есехина у здания заводоуправления. Она выглядела очень усталой — под глазами темные круги, а голос слабый, равнодушный.

— Я сегодня не спала всю ночь, — вместо приветствия сказала она. — Выкурила целую пачку сигарет. Локтев решил, что у меня крупные неприятности на работе, и замучил вопросами. А все дело в тебе.

— Напрасно ты приехала, — вздохнул Есехин, рассеянно глядя вдаль. — До вчерашнего случая мы еще могли о чем-то говорить, но только не теперь.

Своими длинными, тонкими пальцами Варя ожесточенно потерла виски:

— А ты пытался посмотреть на всю эту историю с другой стороны? Допусти хотя бы на минуту, что ты ошибаешься, — она подняла руку, останавливая его протест. — Все мы люди. Нами управляют чувства, а они бывают плохими советчиками. Так вот, допусти на минуту, что этот человек из обычного уважения подвез меня на работу. Тогда получается, что, безоговорочно настаивая на разрыве, ты самое дорогое чувство — нашу любовь — приносишь в жертву своим амбициям, своему больному мужскому самолюбию. Но это же так глупо… Поверь, если нет стопроцентных доказательств, все свои сомнения и подозрения ты должен трактовать в пользу близкого тебе человека! Не бойся показаться смешным, бойся потерять то, что, возможно, дается раз в жизни. А некоторые несчастные вообще не знают, что это такое.

Она была не только великим практиком, но и гениальным теоретиком в науке любви. И сформулированный ею постулат фактически означал, что если ты застал любимую женщину в постели с другим мужчиной, то это еще не повод обвинять ее в измене, так как ты не видел, что они делали под одеялом. А тем более это не повод для разрыва, так как вероятность ошибки все равно существует, пусть и составляет она миллионную долю процента.

Как бы там ни было, но в своей гневной речи Варя была очень убедительна. Или Дмитрию хотелось, чтобы его убедили. В любом случае в тот день ни он, ни она так и не появились у себя на работе. Прямо от заводоуправления они уехали в свою квартиру на площади Гагарина и расстались только поздно ночью, спровоцировав нешуточные скандалы в своих семьях.