Главный лекарь Северного и Южного Египта, дворцовый лекарь, доктор Парьямаху был бодрым сорокалетним мужчиной с длинными, тонкими и изнеженными руками. Он был женат на знатной жительнице Мемфиса, родившей ему троих красивых детей, и мог бы похвастаться тем, что сделал блестящую карьеру и пользовался большим уважением.

Однако в то летнее утро доктор Парьямаху нетерпеливо ожидал в приемной, не переставая сердиться. Рамзес не только никогда не болел, так еще и заставлял знаменитого врачевателя ждать более двух часов.

Наконец, пришел слуга и провел его в кабинет Рамзеса.

– Ваше Величество, я ваш покорный слуга, но…

– Как идут дела, дорогой доктор?

– Ваше Величество, я очень обеспокоен! При дворе распространяются слухи, что вы назначили меня военным лекарем и что я должен буду отправиться вместе с армией на север.

– Разве это не великая честь?

– Конечно, Ваше Величество, конечно, но не буду ли я более полезен во дворце?

– Может быть, я подумаю над этим.

Парьямаху и не пытался скрыть тревогу.

– Ваше Величество, могу ли я узнать ваше решение?

– Если поразмыслить, вы, наверное, правы. Ваше присутствие во дворце необходимо.

Лекарь с большим трудом сдержал вздох облегчения.

– Я полностью доверяю моим помощникам, Ваше Величество: тот, кого вы изберете, вас полностью устроит.

– Выбор уже сделан. Думаю, вы знаете моего друга Сетау?

Приземистый человек, без парика, плохо выбритый, с квадратной головой и агрессивным взглядом, одетый с тунику из кожи антилопы, подошел к знаменитому целителю.

Парьямаху отступил на шаг.

– Счастлив видеть вас, Парьямаху! Я согласен, что моя карьера далеко не блестяща, но мои друзья – змеи. Хотите погладить гадюку, которую я поймал вчера?

Лекарь сделал еще один шаг назад. Ошеломленный, он посмотрел на Фараона.

– Ваше Величество, знания, необходимые для управления медицинской службой…

– Постоянно будьте бдительны во время моего отсутствия, Парьямаху. Я вас лично назначаю ответственным за здоровье царской семьи.

Боясь, как бы Сетау не вытащил из своей сумки какую-нибудь рептилию, лекарь поспешил попрощаться и исчезнуть.

– Как долго ты будешь окружен такими насекомыми? – спросил заклинатель змей.

– Не будь таким строгим. Ему иногда удается излечивать больных. Кстати… Согласен ли ты принять на себя ответственность и возглавить медицинские службы армии?

– Эта должность меня не интересует, но я не имею права отпускать тебя одного.

Кувшин с сушеной рыбой из Дома Жизни в Гелиополисе и шаль царицы Нефертари… Две кражи, но один виновный! Серраманна был уверен, что вычислил вора: это мог быть только Роме, который заправлял всеми хозяйственными делами во дворце. Воин уже давно подозревал его. Он уже предавал Фараона, пытаясь его убить.

Рамзес неудачно выбрал себе управляющего.

Серраманна не мог рассказать царю ни о Моисее, ни о Роме без риска вызвать бурную реакцию. Это как не повлечет за собой арест подлеца управляющего, так и не разобьет дружбу Рамзеса с евреем. К кому, кроме Амени, можно обратиться? Личный писец Рамзеса,1 разумный и недоверчивый – только он согласится выслушать.

Серраманна прошел между двумя воинами, охранявшими дверь коридора, ведущего к кабинету Амени. Неутомимый писец управлял службой, состоявшей из двадцати чиновников, занимающихся всеми важными делами. Амени выбирал главное и докладывал Рамзесу.

Сард услышал быстрые шаги за спиной.

Удивившись, он обернулся. Десяток пехотинцев направили на него копья.

– Что вы делаете?

– У нас есть приказ.

– Это я вам отдаю приказы!

– Мы должны вас арестовать.

– Что за чушь?

– Мы лишь выполняем то, что нам приказано.

– Уходите, или я вас поколочу.

Дверь кабинета Амени отворилась. Личный писец царя появился на пороге.

– Скажи этим идиотам, чтобы они исчезли, Амени!

– Это я приказал произвести твой арест.

Даже кораблекрушение не могло бы больше поразить бывшего пирата. Несколько секунд он был не в состоянии двигаться. Воины воспользовались моментом, чтобы забрать у него оружие и связать ему руки за спиной.

– Объясни мне…

По знаку Амени охранники втолкнули Серраманна в кабинет. Амени заглянул в бумаги.

– Знаешь ли ты некую Ненофар?

– Конечно, это одна из моих любовниц. Если точнее, то единственная на сегодняшний день.

– Вы ссорились?

– Слова влюбленных в пылу страсти.

– Ты ее насиловал?

Воин улыбнулся.

– Мы грубо сражались друг с другом в некоторых поединках, но то была битва по завоеванию удовольствия.

– Следовательно, тебе не в чем упрекнуть эту девушку?

– Да! Она бесстыдно изнуряет меня.

Амени оставался суровым.

– Эта Ненофар выдвинула против тебя серьезные обвинения.

– Но… Она была согласна, я могу поклясться!

– Речь идет не о ваших сексуальных излишествах, а о предательстве.

– Предательство… ты употребил слово предательство?

– Ненофар обвиняет тебя в шпионаже в пользу хеттов.

– Ты смеешься надо мной, Амени!

– Эта девушка любит свою страну. Когда она нашла довольно странные таблички, спрятанные в ящике для белья в твоей комнате, то сочла нужным принести их мне. Ты узнаешь их?

Амени показал предметы Серраманна.

– Я вижу их в первый раз.

– Это доказательство совершения тобой преступления. Судя по текстам, написанным в довольно грубой манере, ты объявляешь хеттам, что сумеешь сделать совершенно не способным к боевым действиям особый отряд, находящийся под твоим командованием.

– Абсурд!

– Показания твоей любовницы были записаны судьей. Он прочитал их вслух в присутствии свидетелей, и она подтвердила свои слова.

– Это попытка опорочить меня и ослабить Рамзеса.

– Судя по датам табличек, ты предатель уже восемь месяцев. Хеттский император пообещал тебе большое состояние? Ты должен получить его после поражения Египта?

– Я верен Рамзесу… Когда-то он смилостивился надо мной, хотя мог забрать у меня жизнь, поэтому теперь она принадлежит ему.

– Прекрасные слова противоречат фактам.

– Ты ведь знаешь меня, Амени! Я был пиратом, это правда, но я никогда не предавал друзей!

– Я думал, что знаю тебя. Но ты похож на всех придворных, подчиняющихся единственному хозяину – прибыли. Наемник предлагает свои услуги тому, кто больше платит, не так ли?

Оскорбленный Серраманна выпрямился:

– Раз Фараон назначил меня начальником его личной охраны и ответственным за особый отряд армии, значит, он доверял мне.

– И ошибался.

– Я отрицаю причастность к вменяемому мне преступлению.

– Развяжите ему руки.

Серраманна испытал огромное облегчение. Амени допрашивал с обычной для него суровостью, но делал это, чтобы оправдать его.

Личный писец Фараона протянул воину заточенную тростинку, смоченную в черных чернилах, и кусок хорошо отполированного известняка.

– Напиши свое имя и звание.

Серраманна, нервничая, повиновался.

– Тот же почерк, что и на табличках. Это новое доказательство будет приложено к делу. Ты виновен, Серраманна.

Обезумевший от ярости, бывший пират бросился на Амени, но четыре копья впились ему в бока. Брызнула кровь.

– Прекрасное признание, тебе не кажется?

– Приведи мне эту девушку, и я заставлю ее отказаться от лживых показаний!

– Ты увидишь ее на суде.

– Это заранее подготовленная ловушка, Амени.

– Готовься к защите, Серраманна. Для таких предателей, как ты, существует только одно наказание – смерть. И не рассчитывай на снисходительность Рамзеса.

– Позволь мне поговорить с Фараоном. У меня есть для него важные сведения.

– Армия завтра выступает. Твое отсутствие неприятно удивит твоих хеттских друзей.

– Позволь мне поговорить с Фараоном, прошу тебя.

– Бросьте его в тюрьму с хорошей охраной, – приказал Амени.