Граф взглянул на свое отражение в огромном зеркале. Он сидел, удобно устроившись в кресле, с салфеткой, повязанной вокруг шеи. Цирюльник склонился к его левой щеке и намылил ее. В руке сверкнуло лезвие английского производства, предварительно заточенное на кусочке кожи.

– Ибрагим болен? – спросил граф, чуть прищурившись.

– Простужен, ваше сиятельство. Сегодня я вместо него.

У цирюльника была твердая рука. Лезвие бритвы скользило по щеке. Он стряхивал пену в таз – тоже английский.

– Похолодало!

– Вы не обязаны беседовать со мной, дружище.

Цирюльник намылил правую щеку и заметил:

– Не думаю, что назначение лорда Китченера генеральным консулом Великобритании понравится египтянам. Он человек жесткий и не понимает нашего стремления к свободе.

– Вы увлекаетесь политикой? – удивился Карнарвон.

Лезвие легло ему на шею.

– Прислушайтесь ко мне, ваше сиятельство.

– Зачем?

– Затем, что бритва острая, а вы безоружны.

– Тот пистолет, который сейчас смотрит вам в живот, доказывает обратное. Не делайте лишних движений!

– Я окажусь быстрее!

– Время покажет! Я вас слушаю.

Замерев, цирюльник глухо произнес:

– Раз уж вы друг нашей страны, ваше сиятельство, то отсоветуйте лорду Китченеру преследовать борцов за независимость.

– Вы меня переоцениваете!

– Вы все-таки попробуйте! У вас немалое влияние. Если вы будете на нашей стороне, мы сможем избежать кровавой бойни. А иначе…

Лезвие царапнуло кожу.

– Осторожнее, друг мой. Вы забываетесь!

Цирюльник убрал руку.

– Кто вас послал?

– Народ, ваше сиятельство! Советую вам это помнить.

И ушел.

Граф аккуратно развязал салфетку и провел рукой по чисто выбритому подбородку. Если так будет и дальше продолжаться, придется, видимо, и впрямь обзавестись огнестрельным оружием, вместо которого он только что тыкал цирюльнику в живот двумя сложенными пальцами.

* * *

Шел 1912 год. Уже затонул «Титаник», а Египет перешел под власть Великобритании. Эту операцию – на первый взгляд, безболезненно – провернули несколько хороших дипломатов, среди которых был и Карнарвон.

Картер в это время дописывал книгу под названием «Пять лет раскопок в Фивах», соавтором которой стал бы его начальник. Этот труд должен был доказать специалистам, что его сотрудничество с британским миллиардером приносит хоть и не сенсационные, но вполне серьезные плоды. Картер преподнес книгу Масперо.

– Отлично, Говард! Рад, что вы снова на коне. Мне вас очень не хватает!

– Из-за грабителей?

– Вот именно!

– Да уж, гробницы расхищают, барельефы срезают прямо со стен, статуи разбивают на куски, чтобы легче было выносить. Организованная преступность набирает обороты. Клиентов много, и они богаты.

– Знаю я, знаю, – вздохнул Масперо. – Вот вы могли бы их остановить! А сейчас в Управлении сплошное взяточничество и халатность. Я добиваюсь принятия закона об ответственности за самовольные раскопки.

– Думаете, поможет?

– Велю охранять все исторические места и следить за рабочими. Все гениальное просто!

– Можете рассчитывать на меня, – улыбнулся Говард, и они обменялись крепким рукопожатием.

* * *

Дэвис страшно разозлился, обозвал своих помощников никчемными болванами и заперся у себя в комнате. Никто не смел войти в его штаб-квартиру, где теперь царила мрачная обстановка.

Дэвис не мог больше найти ни одной новой гробницы, и ему приходилось для видимости расчищать старые склепы. Прославленный американец стал посмешищем. Его критиковали собственные помощники. Каждый день в его группе разгорались скандалы. Время громких успехов миновало.

Но мог ли такой человек, как Дэвис, отступиться?

* * *

Вот уже две недели, как Картер не получал из Долины никаких вестей. Ее наводнили туристы. Раскопки больше не велись. А еще Картер утратил всякую связь со сторожами, которые хвастались тем, что знают местоположение гробницы Аменхотепа I.

Однажды Раифа пригласила его на обед к своему приятелю-художнику. Позировать она по-прежнему никак не соглашалась. Быть запертой в собственном портрете казалось ей хуже смерти! Раифа больше не заикалась о браке, довольствуясь тем, что была у Картера единственной. Зимой она не искала с ним встреч – Говард принадлежал графу и работал с таким упорством и ожесточением, что приводил в ужас даже своих коллег. Когда зной становился невыносимым, раскопки приходилось прерывать. Картер занимался составлением отчетов, описанием находок и тогда становился ближе и роднее, соглашался повидаться с ней, ненадолго отложив научные труды. Иногда Раифа уводила его с собой на прогулку, и он делился с ней своими радостями и горестями.

Так проходила жизнь на берегах Нила.

– Тебя что-то мучает? – спросила девушка, пользуясь отлучкой хозяина дома.

– Я немного устал.

– Неправда.

– Ты права, я действительно измучился.

– Почему?

– Да все из-за Долины! Она смеется надо мной! Вот она, рядом, но постоянно ускользает от меня. Ведь лучше меня ее никто не знает. А может, Долина мертва, Раифа? И ей больше нечего нам дать?

Его прервал хозяин дома.

– К вам пришли, Говард. По неотложному делу.

– Из Курны?

– Нет, там какой-то иностранец.

Извинившись, Картер встал из-за стола. Нежданным гостем оказался Дэвис. Он стоял, глубоко надвинув шляпу на глаза, в потертом черном костюме, пыльных джодпурах и обмотках. Картеру стало его почти жаль.

– Простите за беспокойство. Мне нужно с вами поговорить.

Дэвис был непривычно вежлив.

– Давайте прогуляемся к горам, – предложил он.

Солнце стояло высоко. Воздух румянил щеки. При каждом шаге раздавался скрип песка и хруст щебенки.

– Мне семьдесят пять лет, я стар и болен. Долина истощила мои силы. Может, мстит мне за то, что я раскрыл все ее тайны?

– Конечно, нет.

– Конечно, да, Картер! Я ведь нашел все царские гробницы!

– Кроме усыпальницы Тутанхамона.

– Царька погребли в том тайнике! Это доказывают обломки золотой фольги. Я уважаю вас, хоть вы мой оппонент, поэтому могу вам искренне заявить, что по-прежнему так думаю. Там его и погребли, поверьте мне! А саркофаг и мумию давным-давно похитили! Не тратьте время на бессмысленные поиски. Ваше дарование заслуживает лучшего! В этой стране осталось еще участков пятьдесят для раскопок.

– Я призван найти Тутанхамона и не отступлюсь!

– Как угодно. Я умываю руки.

Картер замер.

– Я уезжаю из Египта и отказываюсь от концессии. Моему возрасту приличествует отдых.

– Значит, Долина свободна?

– Немножечко терпения! Мне необходимо выполнить кое-какие формальности. Да, скоро она освободится!

Картер зажмурился:

– Не может быть!

– Особенно не радуйтесь! Во-первых, вам могут и не дать концессию, а во-вторых, вам достается лишь бесплодная земля. Долина уже выдала мне все свои секреты!

– Это не так!

– Я вас предупредил.