В обществе Крокодила верховный военачальник ливийцев всегда чувствовал себя неуютно. Уаша раздражали его глухой хриплый голос, доносившийся словно бы из глубин чуждого ему мира, и взгляд из-под полуприкрытых век, и постоянная настороженность под маской невозмутимости… Однако в настоящее время могущественный глава клана в качестве союзника был ему необходим.

— Нармер под надежной охраной, и хотя я отдал приказ устранить его, когда он будет исполнен, сказать не могу, — сообщил верховному военачальнику Крокодил. — Падение двух ливийских крепостей сделало нашего противника самонадеянным. Пора разрушить его иллюзии!

Чернокожий великан Икеш кивнул. Покрасневший от волнения Пити поспешил выразить свое несогласие:

— Не будем недооценивать ни прискорбный факт потери крепостей, ни противника! Нармер знает, что преимущество за нами, поэтому не решается идти дальше. У него слишком мало солдат, и рано или поздно он повернет назад.

— Ты бредишь! — воскликнул рассерженный Икеш. — Потеря двух крепостей — серьезный удар по нашему авторитету, а теперь еще несколько тысяч чибисов перешли на сторону Нармера, и он наверняка готовит свою увеличившуюся армию к новой атаке!

— Чибисы предадут его, — предрек Пити.

— Нармер доказал свою доблесть, он может убедить их, что вместе они одержат победу.

— Чушь! Чибисы — рабы! Они были рабами и ими останутся!

Великан приблизился к Пити. Во взгляде его ясно читалась ненависть.

— Мне надоело сносить твои оскорбления, Пити!

— Хватит! — прикрикнул на них верховный военачальник. — Сядьте оба!

Нубиец подчинился с неохотой, советник же — с облегчением.

— Я согласен с Икешем, — сказал Крокодил. — Переход чибисов под знамена Нармера — важное событие, и недооценивать царя было бы огромной ошибкой.

— Что ты предлагаешь? — спросил Уаш, и в его голосе улавливалось беспокойство.

— Соберем все наши силы и атакуем первыми! Неожиданность нападения поможет нам раздавить этих голодранцев!

— Это — единственный способ добиться окончательной победы! — поддержал главу клана Икеш. — После такой бойни никто не осмелится восстать против власти верховного военачальника!

— Я привык действовать по-другому! — сказал Уаш упрямо, хоть и без прежней уверенности. — Я предпочитаю заманить противника на свою территорию, где и расправиться с ним.

— Обстоятельства этому не способствуют, — рассудил Крокодил. — И я полагаю, что у нас нет выбора.

— Глава клана прав! — подхватил Икеш.

— Но это очень рискованная тактика! — возразил Пити. — И нельзя забывать, что единственный, кто здесь решает, — это наш верховный военачальник!

— Мне нужно подумать! — подытожил обсуждение Уаш.

После этого разговора Пити принял решение: нужно избавиться от чернокожего великана прежде, чем тот навлечет на него кару.

* * *

Каждый вечер, после окончания тяжелого трудового дня, Скорпион разговаривал со своими товарищами по несчастью и старался зародить в их душах надежду. Нет, они не обречены на вечное рабство, потому что освободительная армия обязательно изгонит завоевателей из дельты! Но необходимо организовать сопротивление здесь, на захваченной территории, чтобы в нужный момент прийти на помощь Нармеру, ударив по ливийцам «изнутри». Его призыв очень быстро дошел до жителей соседних деревень, которые были вынуждены удовлетворять нужды крепости верховного военачальника.

Красота Ины, ее сдержанность и нежелание заискивать перед поработителями воспламенили надсмотрщика. Движимый желанием обладать этой женщиной и получить от нее максимум удовольствий, он вел себя с ней подобно лису, который любит поиграть со своей добычей и помучить ее перед тем, как убить. Угрозы, не очень серьезные наказания, к примеру лишение пищи… Рано или поздно эта надменная рабыня покорится своему новому господину и станет целовать ему ноги. Когда же это произойдет, он заставит ее удовлетворять его самые гнусные желания…

Надсмотрщик настолько прельстился красотой Ины, что даже решил не отдавать это сокровище Пити — советник верховного военачальника, без сомнения, найдет своему повелителю для забавы других крестьянок.

Оберегая ее от посторонних глаз, надсмотрщик освободил Ину от работы вместе со всеми во дворе крестьянского хозяйства и стал всюду брать ее с собой. О большем шумерка не могла и мечтать: постепенно она изучила окрестности крепости и маршруты передвижения солдат, случалось ей и перекинуться словом с будущими участниками сопротивления.

Одним ветреным вечером надсмотрщик потерял терпение и привел рабыню в свою хижину с намерением взять ее силой. Что ж, он собственными руками вырыл себе яму: женщина, с которой он рассчитывал примитивнейшим образом удовлетворить свою похоть, обрушила на него поток чувственных ласк, каких раньше не рисовало его воображение. С этой ночи он не мог обходиться без своей любовницы, оказавшейся не только страстной, но и неутомимой. Надсмотрщик позволил Ине прибирать в своей хижине, поддерживая в ней хотя бы подобие уюта, оставлял ее у себя на ночь после сладострастных объятий, сводивших его с ума.

Сам того не понимая, ливиец попал под власть своей любовницы, у которой хватало ума делать вид, что он остается ее повелителем. Так Ина получила настоящую свободу: ходила куда и когда хотела и больше не выполняла тяжелую работу.

Со Скорпионом они встречались тайком, и шумерка передавала ему ценнейшие сведения, которые ей удавалось собрать. Оставалось лишь сделать решающий шаг.

* * *

— Сегодня — нет! — отрезала Ина.

— Как это — «Сегодня — нет!»? — удивился надсмотрщик, который уже был наг и возбужден.

— Я нездорова.

— По тебе не скажешь!

— У меня болит внизу живота, и я не могу тебя принять.

Расстроенный, ливиец задумался.

— Я знаю, что делать! Знахарь очень быстро тебя вылечит!

Вскоре он вернулся со знахарем — лысым стариком с ласковым взглядом.

— Выйди! — потребовал тот, обращаясь к надсмотрщику. — Я хочу остаться с недужной наедине. Иначе я не смогу определить причину ее болезни.

Ливиец что-то пробурчал себе под нос, но подчинился. Он надеялся, что недомогание его прекрасной любовницы окажется кратковременным.

— Что у тебя болит? — спросил у шумерки знахарь.

— Ничего.

— Но тогда зачем меня позвали?

— Ты хочешь свободы?

— Свободы? Это слово ничего для меня не значит.

— Скажу по-другому: ты хочешь, чтобы верховный военачальник сгинул?

— Ты сошла с ума!

— Если ты не поможешь нам устранить верховного военачальника, то погибнешь!

Знахарь попятился.

— Ты… Ты мне угрожаешь?

— Даже не думай выдать меня! Я родилась в Стране двух рек, моя магия сильнее, чем твоя, и я убью тебя раньше, чем ты успеешь меня предать!

Знахарь, бледный от страха, воспринял эту угрозу всерьез.

— Чего ты хочешь от меня?

— Ты — единственный из рабов, кого допускают к верховному военачальнику! Расскажи мне все, что знаешь о нем!

Старик посмотрел на нее с сомнением, и Ина шагнула к нему. Во взгляде молодой женщины знахарь прочел смертельную угрозу, а потому решил сделать, как она хочет. Эта женщина была столь же прекрасной и столь же опасной, как змея.

— У Уаша часто болит живот, и он страдает головными болями. Иногда даже бредит, но продолжает верить в свое безграничное могущество. Мои снадобья помогают ему заснуть и придают сил.

— Как его охраняют?

— Двое солдат всегда дежурят перед дверью в его покои на самом верху каменной башни. Чтобы добраться до этой двери, придется миновать нескольких часовых. Верховный военачальник редко выходит из башни. Обычно он лежит на горе подушек в палатке, которую разбили для него в просторной комнате. Эта палатка напоминает ему его родную Ливию. Уаш очень подозрительный, даже не думай его обмануть!

Ина улыбнулась.

— Зелье может исцелить, а может убить.

— Только не говори, что ты заставишь меня…

— Ты меня понял. Иди и приготовь действенное снадобье!