— Какие новости от генерала Несмонту? — спросил фараон у Сехотепа, Хранителя Царской Печати.

— Армия в Ханаанской земле разворачивается, Великий Царь. Никаких неприятных инцидентов.

— Строительство в Дашуре продвигается, — добавил Великий Казначей Сенанкх. — Джехути работает замечательно: ремесленники устроены хорошо, материалы поставляются бесперебойно. Только, увы, от генерала Сепи по-прежнему нет никаких известий. Должно быть, у него серьезные трудности.

— Это молчание не обязательно должно быть тревожным, — рассудительно заметил Сесострис. — Сепи осторожен и недоверчив, поэтому предупредит нас только тогда, когда найдет золото.

Монарх напомнил присутствующим:

— Меня не только пытались убить, но и нападали на мое ближайшее окружение! Вас хотели дискредитировать, а меня оставить в одиночестве, без друзей и союзников! Ты, Сенанкх, удачно выбрался из силков. Ты, Сехотеп, предугадал западню и повел себя так, что в нее угодили те, кто ее готовил. Но Собека чуть не убрали. Поэтому всем нужно быть предельно осторожными, потому что будут предприняты новые попытки.

— И по-прежнему никаких, даже самых крошечных, подозрений относительно виновника всего этого! — в ярости сжал кулаки Сенанкх.

— Великий Царь, — спросил Сехотеп, — не просил ли вас в последнее время кто-нибудь из чиновников о повышении по службе?

— Никто не просил.

— Жаль... Я считал, что автор манипуляций уступит своему тщеславию и желанию получить больше власти, а стало быть, совершит оплошность и выдаст себя! Что ж, преступник выказывает больше изворотливости, чем я предполагал.

— А если это иностранец, а не египтянин? — предположил Сенанкх.

— Что ж, возможно, — согласился Сехотеп. — Но в таком случае следует признать, что у него такая обширная сеть, что она захватывает даже Мемфис!

— Ну раз Собек уже приступил к своим обязанностям, он прощупает ее на свой лад. Он снова восстановит безопасность во дворце. После того что рассказал Икер, теперь самое главное поднять тревогу в городской управе Кахуна. Я уже приказал правителю этого города пристально отслеживать связи проникших к нему бандитов. Надеюсь, это так или иначе выведет нас на их предводителя.

— А если они попытаются овладеть городом? — взволнованно спросил Сехотеп.

— Если бы это было неожиданностью, им, возможно, это и удалось бы. Но сегодня нам все известно, и мы сумеем их обуздать... Как двор отреагировал на усыновление Икера?

— Как вы и предвидели, Великий Царь, — отозвался Сенанкх. — Все поражены, и многие завидуют. Те, кто видели себя на его месте, теперь станут преследовать его и мстить. Будут ненавидеть. Но этот юноша кажется мне твердым как гранит. Его не затрагивают ни поношения, ни льстивые похвалы. Его интересует только путь, по которому нужно пройти. И ничто его не остановит.

— А ты, Сехотеп, как ты находишь Икера?

— После вашего успеха объединения Египта, Великий Царь, он дал мне повод удивиться во второй раз. Можно подумать, что этот писец жил во дворце с рождения! У него от природы такие верные жесты и удивительно соответствующее поведение! И при этом он ни в чем не поступается собственным достоинством. И, разумеется, молва приписывает это тому, что он — вашей крови.

— Разве он не стал мне сыном? Я доверю ему опасную миссию, которая, может быть, поможет нам узнать, где был построен корабль, отправленный к земле Пунт.

— Завистники решат, что вы удалили его от двора, и будут счастливы! — воскликнул Сенанкх.

— Простите мне мою настороженность, — сказал Сехотеп, — но вам действительно кажется, что юноша уже окончательно оправился, чтобы пуститься в такое приключение?

— Судьба Икера не похожа ни на чью другую. То, что ему предстоит исполнить, превосходит границы разумного, и никто вместо него сделать этого не сможет. Если ему не удастся, то все мы окажемся перед лицом грозной опасности.

Раздражения Собека лучше было не вызывать! Даже таким пустяком, как пояс от схенти или обычный кожаный браслет! Чтобы наладить так быстро разваленную охрану дворца, Собек-Защитник работал днем и ночью.

Каждого из тех, кто оказался виновен в допущении ошибок в ту страшную ночь, когда негодяи покушались на жизнь фараона, Собек вызывал к себе лично. И тут ему не было дела до чинов и наград. От его гнева сотрясались стены кабинета. Даже у ближайших его помощников начинали дрожать ноги в ожидании окончания разбора ошибок. А кое-кому придется провести немало лет в дальних провинциальных гарнизонах, где самой сложной задачей станет для них пересчитывание коров и буйволов.

Затем Собек удостоверился, сохранила ли свою эффективность личная стража фараона и усердно ли занимались подготовкой те, кто в нее входил.

Когда Собек представлял монарху результаты своей работы, рядом с ним сидел Икер.

— Ты еще не встречался с моим приемным сыном, — заметил Сесострис. — Икер, это Собек-Защитник, начальник всей стражи царства.

— Благоденствия твоей КА, — сказал молодой человек.

— И тебе того же, — ответил Собек, скривившись. — Великий Царь! Даже опасаясь навлечь на себя ваш гнев, прошу дать мне возможность говорить с вами один на один.

Монарх выразил согласие, и Икер удалился.

— Великий Царь, — начал Собек, — убить вас пытались трое. Двое убиты. Третий — Икер.

— Твоя недоверчивость меня не удивляет и не шокирует. И все же будь уверен в том, что мне не в чем подозревать этого юношу.

— Разрешите мне хотя бы установить за ним наблюдение!

— Я тебе это приказываю, потому что его жизни, как и моей, угрожает опасность.

Собек не сумел скрыть своего разочарования.

— Мое удаление было частью точного плана: размещение бандитов в Мемфисе, а также, разумеется, и в других городах страны, начиная с Кахуна. Эта сеть пользуется поддержкой населения вплоть до знати. Одни помогают по глупости и несерьезности, другие — из желания свергнуть вас и ликвидировать вашу власть. Долгое время я был не у дел, теперь надо наверстывать! И, кроме того, мне приходится работать вслепую! Если я не преодолею трудности, очень прошу вас, отстраните меня!

— Этого-то враг как раз и ждет, — запротестовал фараон. — Неужели ты считаешь, что я должен доставлять ему удовольствие?

После долгих часов утренней работы с визирем Икер вместе с царем прогуливался в дворцовом саду. Сикоморы, тамариски, гранатовые и фиговые деревья отбрасывали приятную тень. Здесь мир казался спокойным и прекрасным.

— Хнум-Хотеп считает, что ты работаешь хорошо, Икер. Даже самые желчные и злые языки вынуждены молчать — ведь ты не ведешь себя высокомерно и избегаешь светских радостей.

— О Великий Царь! Мне предстоит так многому еще научиться! Хнум-Хотеп — прекрасный учитель, но только то, что постигаешь на собственном опыте, усваивается полностью. Что касается управления стадами, то...

— У меня для тебя другое поручение.

Погрузившись в свои административные дела, Икер пытался забыть, что рано или поздно, но монарх все же произнесет эту фразу. Вот уже некоторое время он мирно наслаждался обманчивой безмятежностью баловня судьбы.

— Я ставлю перед тобой несколько трудных для достижения целей, — пояснил Сесострис. — Завтра вместе с Секари ты поедешь в Файюм. У тебя с собой будет печать Царского Сына, но используй ее только в самом крайнем случае. Лучше всего попытайся пройти незамеченным, потому что нам неизвестно, кто наш главный враг и где он скрывается. Благодаря исследованиям, сделанным в Доме Жизни Абидоса, мы узнали, что когда-то в Файюме была посажена акация, посвященная богине Нейт. Если тебе удастся ее разыскать, то мы попытаемся привить ее ветвь к Древу Осириса. И еще... Попробуй найти верфь, где шло строительство «Быстрого»... Потом отправляйся в Кахун, чтобы связаться там с азиатами и разрушить их планы.

Горькая мысль пронзила Икера.

— Великий Царь, смерть писца Херемсафа...

— Возможно, это преступление. Я относился к нему как к своему верному слуге. Когда он спрашивал у меня согласия на посвящение тебя в первые таинства Анубиса, его аргументы выглядели вполне убедительно.

— Правитель Кахуна — ваш союзник или противник?

— Когда его назначали на эту должность, его намерения казались самыми лучшими. Но власть часто портит людей. Тебе решать, какова его истинная природа.

— Вы всегда все обо мне знали, Великий Царь! Вам были известны мои желания, мои печали и мои надежды. Это так, правда?

— Проведи спокойно остаток дня в этом саду, сын мой. И возвращайся скорее!

Сесострис ушел, оставив Икера в полном смятении.

Впервые царь назвал его «сын мой». Эти два слова — такие обычные, такие простые! — откликнулись в его душе новым чувством.

Перед ним открылся другой мир. Мир, в котором он будет сражаться не за себя самого, а за своего отца — фараона Египта!

Хотя этот царский сад был чарующе прекрасен, Икеру вовсе не хотелось томиться здесь в мечтах. Нужно было подготовить к поездке вещи и раздобыть самую подробную, насколько возможно, карту Файюма, где должны быть нанесены культовые места и священные поселения.

И в тот момент, когда он уже собирался уходить из этого мирного уголка, подул такой мягкий и такой напоенный ароматами южный ветер, что юноша невольно остановился, чтобы надышаться им всласть.

И вдруг видение...

Она!

Она шла к нему вместе с этим южным ветром, который когда-то воплощала в ритуале, посвященном возрождающей воде, заставляющей цвести и плодоносить землю.

Ее лоб был украшен золотой повязкой, бело-голубыми бутонами лотоса, от них исходил золотистый свет.

Можно ли описать ее почти неземную красоту?

Икер закрыл глаза, потом снова открыл их.

Исида все еще была здесь, только подошла поближе.

— Я боялась побеспокоить вас, — сказала она таким обволакивающим нежным голосом, что у него помутилось в глазах.

— Нет, нет... Вовсе нет! Я... я размышлял...

— Я очень люблю это гранатовое дерево, — показала Исида на самое старое дерево сада. — Оно цветет весь год, и ничто не может сравниться с его красотой. Когда один цветок увядает, тут же распускается другой.

— К несчастью, это не случается с древом Осириса!

Лицо юной жрицы выразило беспокойство.

— Если бы можно было отдать свою жизнь, чтобы спасти его, я бы ни на минуту не задумалась!

— Царь поручил мне опасную миссию: вернуться в Файюм, подавить там недовольство и найти целебное лекарство для Древа Жизни.

— Ветвь с акации Нейт?

— Как, вы знаете? — удивился Икер.

— Мне было поручено разыскать сведения в архивах Абидоса. Но мне кажется, если эта акация и существовала, то она давно умерла... Столько лет прошло!

— Если она еще жива, я найду ее!

Энтузиазм Икера заставил Исиду улыбнуться. Икер не мог от нее ничего скрывать.

— Я хотел убить Сесостриса, — признался он. — Я смотрел на него как на тирана, причину всех моих несчастий.

В нескольких отрывистых фразах он рассказал девушке о своих приключениях, не утаив мучивших его переживаний.

— Раз фараон назвал вас своим приемным сыном, — заметила она, — то это значит, что он считает вас честным и прямым человеком.

— А вы сами могли бы простить мне мои заблуждения?

Задав этот неуместный вопрос, Икер тут же понял, что совершил ошибку и, может быть, непоправимую.

Исида улыбнулась снова.

— Великий Царь вынес свой приговор. Почему же мой должен от него отличаться? Ваша искренность трогает меня. А то, что она исходит от такого высокопоставленного лица, оказывает мне честь.

— Я всего лишь писец из Медамуда! — запротестовал Икер.

— Вы — Царский Сын, и я должна вас уважать.

Икеру, неловкому от смущения, никак не удавалось найти слова, чтобы рассказать ей о своих чувствах и открыть ей, что она, только она одна, спасала его столько раз!

— Вы скоро возвращаетесь в Абидос?

— Завтра.

— Это необычное место.

— Мне запрещено говорить о нем. Я всегда хотела жить там, рядом с источником нашей духовности.

— Вы... вы вернетесь в Мемфис?

— Я подчиняюсь приказам фараона и Верховного жреца. На мгновение — слишком краткое мгновение — ему почудилось, что в ее взгляде мелькнул приглушенный огонек интереса и сердечности к тому, кто тщетно искал способа объясниться.

Вот-вот она уйдет и растворится в тумане.

Как ее удержать?

— Может быть, вы поясните мне одно странное событие? — поспешно спросил он. — Когда-то на озере я видел женщину с великолепными волосами и очень гладкой кожей. Какую богиню она воплощала?

— Это Усерет-Всемогущая, урей и женское солнце, — ответила Исида. — Встретить ее — большое счастье, но вы избежали большой опасности — ведь вы не произнесли умиротворяющего заклинания. Но раз вы видели ее во время ритуала, то бояться нечего. Пусть она поможет вам выполнить вашу миссию!

— Может быть... Может быть, мы еще увидимся?

— Судьбе решать.