Пазаиру пришлось совершить долгую прогулку, чтобы погасить гнев. Его спутниками стали Смельчак и Северный Ветер. Торжествующая улыбка Бел-Трана стала оскорблением правосудию, раной столь глубокой, что даже Нефрет не могла ее залечить. То, что противник потерял одну из своих союзниц, предав ее, было слабым утешением. Госпожу Тапени приговорили к небольшому сроку тюремного заключения. Это значительно улучшало положение Сути. После объявления развода ему не придется работать на свою бывшую супругу. Провал ткачихи, попавшей в западню собственной низости, делал его свободным.

Спокойная походка осла и преданное веселье пса успокоили визиря. Прогулка пешком, мирный пейзаж, величие Нила рассеяли его отчаяние. Сейчас он с удовольствием один на один сразился бы с Бел-Траном и свернул ему шею.

Впрочем, это ребячество. Ведь глава Двойного Белого дома принял меры, чтобы даже в случае его возможного устранения Рамсес был свергнут, и Египет покатился бы в мир, где безраздельно царствует алчность.

Каким безоружным чувствовал себя Пазаир перед таким чудовищем! Обычно визири, пожилые и многоопытные люди, начинали полностью разбираться в делах по истечении двух-трех лет. От молодого же Пазаира обстоятельства требовали спасти Египет до следующего половодья, и в то же время у него не было никаких возможностей действовать. Выявление противника еще ничего не значило: зачем сражаться, если война изначально проиграна?

Плутоватый взгляд Северного Ветра и преданные глаза Смельчака вернули ему решимость. Его четвероногие друзья воплощали чудесные силы: в них заключено невидимое, они указывали дороги сердца, за пределами которых жизнь лишена смысла. Вместе с ними он сможет отстоять закон Маат, светлой богини правосудия...

Кем был вне себя, когда Пазаир показался на пороге.

– При всем уважении к вам, визирь, мне хочется заявить, что ваше поведение неразумно! Один...

– У меня были спутники.

– Зачем подвергаться такому риску?

– Я не мог более выносить свой стол, подчиненных, писцов! Моя задача – следить за соблюдением Закона, а я должен склоняться перед Бел-Траном, который открыто смеется надо мной, уверенный в своей победе.

– Что изменилось со дня вашего назначения? Все это вы знали заранее.

– Вы правы, – вздохнул Пазаир.

– Вместо того чтобы сетовать на судьбу, не лучше ли заняться довольно темным делом, потрясшим провинцию Абидоса? Мне сообщили, что есть двое тяжело раненных: произошла жестокая стычка между жрецами великого храма и столичными посланниками и отказ от принудительных работ. Набралось немало серьезных преступлений, требующих вашего суда, правда, возможно, уже слишком поздно. Предлагаю резать по живому.

* * *

Апрель принес жару. Если ночи еще оставались прохладными и приятными для сна, то полуденное солнце уже вовсю припекало. Сад визиря восхищал взгляд: растения, соперничая друг с другом в красоте, составляли сочетание всех цветов радуги. Войдя после пробуждения в этот чудесный мир, Пазаир направился к водоему. Как он и предполагал, Нефрет плавала обнаженная, словно возрождаясь от каждого движения. Он вспомнил мгновение, когда впервые увидел ее и любовь соединила их навеки на этой земле.

– Вода не слишком холодна? – спросил Пазаир.

– Для тебя – да! Ты можешь получить насморк.

– Об этом не может быть и речи.

Только она вышла из купальни, Пазаир обернул ее льняной простыней и страстно поцеловал.

– Бел-Тран отказывается строить лечебницы в провинциях, – пожаловалась Нефрет.

– Не важно. Твое прошение поступит ко мне со дня на день. Так как оно солидно подкреплено документами, я дам положительное решение, не боясь, что меня обвинят в пристрастности.

– Вчера он уехал в Абидос.

Ты уверена? – Пазаир нахмурился.

– Мне об этом сказал лекарь, встретивший его на пристани. Мои коллеги начали ощущать опасность. Они больше не воздают хвалу главе Двойного Белого дома. Некоторые считают даже, что ты должен отстранить его.

– В Абидосе начались волнения, пока небольшие. Я сегодня же вместе с Кемом отправляюсь туда.

* * *

Есть ли более сакральное место, чем Абидос с его огромным святилищем Осириса, где происходили таинства в честь бога, убитого и воскресшего, доступные лишь нескольким посвященным, одним из которых был фараон? Продолжая дело Сети, своего отца, Рамсес Великий благоустроил этот город и предоставил жрецам храма право пользоваться обширными плодородными угодьями, дабы они не испытывали ни в чем недостатка.

На пристани визиря встретил не высший жрец Абидоса, а Кани, верховный жрец Карнака. Они тепло поприветствовали друг друга.

– Никто не надеялся на твой приезд, Пазаир.

– Кем предупредил меня. Что-нибудь серьезное?

– Боюсь, что да. Но чтобы передать дело тебе, потребовалось бы долгое расследование. Теперь же ты сам проведешь его. Высший жрец Абидоса заболел, поэтому попросил меня помочь противостоять невообразимому давлению, которому он подвергся.

– Что от него хотят?

– То же, что и от меня и других хранителей священных мест: чтобы мы согласились отдать работников, приписанных к храмам. Многие местные управители начали самовольно забирать людей и объявили принудительные работы еще с прошлого месяца, тогда как им они потребуются только в сентябре, с началом подъема воды.

Чудовище все дальше протягивало свои щупальца, бросая новый вызов визирю.

– Мне сообщали о раненых, – вступил в разговор нубиец.

– Так и есть. Двое земледельцев отказались подчиниться чужим приказам. Их предки десять веков работали на храм, поэтому они не захотели переходить в другое хозяйство.

– Кто за всем этим стоит?

– Не знаю. Недовольство нарастает, Пазаир. Земледельцы – люди свободные, они не позволят обращаться с ними, как с игрушками.

Разжечь бунт, нарушая законы труда, – вот что задумал Бел-Тран, уже возвратившийся в Мемфис. Выбрать Абидос в качестве первого очага было прекрасной идеей: район, считавшийся священным, явился бы прекрасным примером.

Визирю хотелось собраться с мыслями в великолепном храме Осириса, куда он имел доступ благодаря своему сану, но опасное положение заставило его отказаться от этого. Он ускорил шаг и направился к ближайшему селению. Кем мощным голосом созывал народ на главную площадь, где стояла хлебная печь. Весть разнеслась с удивительной быстротой; казалось невероятным, чтобы визирь, собственной персоной, обратился к самым скромным жителям страны. Люди сбегались отовсюду, чтобы не пропустить такое событие.

Пазаир начал речь с воздавания хвалы фараону, единственному, кто мог даровать жизнь, благоденствие и здоровье своему народу. Затем сказал о том, что по древнему обычаю, не утратившему силу и по сей день, привлечение к работам в неположенное время было незаконным и строго наказуемым. Виновные лишатся своих должностей, получат по двести палок, сами будут привлечены к работам, которые хотели вопреки закону возложить на людей, а затем будут заключены в тюрьму.

Его слова рассеяли беспокойство и гнев. Крестьяне выдали визирю главного возмутителя спокойствия. Им оказался Фекти, хозяин конюшен, владелец огромной усадьбы на берегу Нила, поставлявший лучших лошадей в царские конюшни. Этот властный и жестокий человек обычно довольствовался своим неслыханным достатком и не докучал служителям храма. Но накануне пятерых ремесленников насильно увели к нему.

– Я знаю его, – сказал Кем Пазаиру, подходя к усадьбе Фекти. – Именно он, будучи военачальником, обвинил меня в краже золота, которую я не совершал, и из-за него я лишился носа.

– Сейчас вы начальник стражи.

– Не беспокойтесь, я сохраню самообладание.

– Если он невиновен, я не смогу позволить вам его арестовать.

– Будем надеяться, что он виновен.

– Вы представляете силу, Кем. Пусть все будет в рамках закона.

– Войдем, вы не против?

Возле деревянных ворот стоял человек, вооруженный копьем.

– Нет прохода! – грубо сказал он.

– Опусти оружие, – потребовал Кем.

– Пошел вон, черномазый, а то проткну брюхо!

Павиан схватил копье за древко, вырвал его из рук охранника и сломал пополам. Стражник с криком бросился во двор, где наездники объезжали двух породистых лошадей. Увидев павиана, лошади испугались, встали на дыбы, сбросили всадников и ускакали прочь. Толпа охранников, вооруженных ножами и копьями, преградила путь непрошеным гостям. Лысый мужчина с мощным торсом раздвинул толпу и вышел навстречу Пазаиру и Кему. Налитые кровью глаза Убийцы угрожающе блестели.

– Что означает ваше вторжение? – недовольно изрек он.

– Вы – Фекти? – спросил Пазаир.

– Да, и это хозяйство принадлежит мне. Если вы не уберетесь отсюда с вашим уродом, получите хорошую взбучку.

– Вам известно, что вас ждет за нападение на визиря Египта?

– Визиря? Вы шутите?

– Подайте мне кусок извести, – приказал Пазаир и поставил на нем свою печать.

Фекти приказал страже разойтись и пробормотал:

– Визирь... здесь. Не может быть! А этот здоровый негр с вами, кто это? Но... Узнаю! Это он! Конечно, он!

Фекти развернулся, но Убийца пресек попытку к бегству, толкнул его и повалил на землю.

– Ты больше не в армии? – спросил нубиец.

– Нет. Я предпочел разводить лошадей. Слушай, мы ведь забыли давнюю историю, и ты, и я.

– Вряд ли можно в это поверить, раз ты говоришь о ней.

– Я действовал по совести, ты же знаешь... И потом, это же не помешало тебе возвыситься. Поговаривают, будто ты телохранитель визиря?

– Начальник стражи. – Нубиец схватил Фекти за руку, мокрую от пота, и поднял его. – Где ты прячешь пятерых ремесленников, которых захватил силой?

– Я? Это клевета.

– Разве твои охранники не сеют панику, действуя под прикрытием закона?

– Сплетни!

– Мы устроим очную ставку твоих наемных рабочих и истцов.

Гримаса исказила лицо Фекти:

– Я не позволю!

– Вы в нашей власти, – напомнил Пазаир. – Полагаю, что нужен обыск. Но сначала мы, разумеется, разоружим ваших людей.

Охранники, не зная, что делать, не проявили достаточной осторожности по отношению к павиану. Перескакивая от одного к другому, тот наносил им удары, выхватывая копья и кинжалы. Присутствие визиря умерило их пыл, к великому несчастью Фекти, чувствовавшего себя брошенным собственными челядинцами.

Пятеро ремесленников оказались заперты в зернохранилище, к которому Пазаира привел Убийца. Освободившись, они стали наперебой рассказывать, как их, угрожая, принудили ремонтировать стены усадьбы и чинить мебель.

В присутствии обвиняемого визирь сам записал показания. Фекти был признан виновным в отвлечении людей от общественных работ и насильственном принуждении.

Кем взял в руки тяжелую палку:

– Визирь поручает мне привести в исполнение первую часть приговора.

– Не делай этого! Ты убьешь меня!

– Несчастный случай не исключен. Я не всегда могу рассчитать свою силу.

– Что ты хочешь узнать?

– Кто вдохновил тебя на этот поступок?

– Никто.

Кем замахнулся палкой и произнес:

– Ты плохо врешь.

– Нет, не бей меня! Я получил указания, это так.

– От Бел-Трана?

– Зачем тебе это знать? Он же все равно будет все отрицать!

– Так как мне нечего надеяться на откровение, получай двести палок, согласно закону.

Фекти припал к ногам нубийца:

– Если я буду сотрудничать, ты отведешь меня в тюрьму без побоев?

– Если визирь согласен...

Пазаир кивнул.

– То, что произошло здесь – ерунда. Лучше возьмитесь за службу найма иноземных рабочих, – сказал Фекти.