— Привет, большой братец! — ответила я на звонок так весело, как могла, пока прокручивала рабочие е-мейлы.

Осталось всего пара дней до отправления Шейна на его боевое задание, и я изо всех сил старалась сделать как можно больше, пока он проводил последние дни дома с детьми. Между заботой о маленьких монстриках и постоянной тошнотой, мне было нелегко справиться с парочкой клиентов, которых я оставила, и уже это становилось мучительным. Я был истощена, и большинство вечеров, когда входила в свою небольшую квартирку, просто хотела забраться в кровать и спать, но я не могла, работа начиналась в тот момент, когда я поднималась на ноги, и без поддержки кофеина мне было тяжело хоть что-то сделать.

— Что случилось, мишка Кэти? — спросил Алекс с подозрением в голосе.

— Полагаю, ты уже слышал новости.

— Какие новости?

— Не пытайся меня обдурить.

— Да, мама звонила.

— Боже, мне не позволено сказать никому самостоятельно? — пыхтела я, рассмешив его.

— Не-а, но уверен, мама позволит тебе рассказать Браму, желательно, когда Шейн окажется на другом конце мира, чтобы он не смог прилететь в Сан-Диего его убить.

— Но она рассказала тебе?

— Я застрял в жопе Миссури. Вероятно, она решила, что я не представляю опасности.

— Как дела? Давно не общалась с тобой, — сказала я, протянув руку к больной пояснице. В армейской жизни Алекс постоянно перебирался с места на место. Иногда мне требовалось несколько минут, чтобы понять, где он живет.

— Все хорошо. Скучно, но хорошо. Что насчет тебя? Жизнь полна неожиданностей, да? — сказал он сочувствующе.

— Боже, Алекс, ты даже не представляешь.

— Как, черт побери, оказалось так, что из всех мужчин ты переспала с Шейном? — спросил он.

Я фыркнула.

— Я знаю. Парень не может вынести меня.

— Все любят тебя, Кэти. Некоторые люди просто придурки, — я услышала, как затрещало на заднем фоне, и затем он зажевал что-то хрустящее. С открытым ртом. Боже, клянусь, у моих братьев не было манер, когда они были не рядом с мамой.

— Он не придурок, — спорила я.

— Я люблю этого парня, но его голова всегда была так глубоко впихнута в задницу Рейчел, что он не видел и света белого.

— Какая очаровательная картинка.

— Ты понимаешь, что я имею в виду. Что произошло?

— Ну знаешь, парень напивается на годовщину смерти жены, его приемная мама просит девушку проверить его. Девушка набирается храбрости пойти к нему, затем выпивает кружку «Джека» с парнем и одно тянется за другим...

— Дерьмо, он обрюхатил тебя на годовщину?

— Безупречное время, я права?

— Черт, Кейт, это отстойно.

Я вздохнула, облокотившись о спинку, и закрыла ноутбук.

— Вот так вышло. Сейчас я не могу ничего исправить.

— Как ты себя чувствуешь? Мама сказала, что тебя ужасно тошнит.

— Сейчас уже немного лучше. Они дали мне препараты от тошноты, которые помогают. Сейчас пытаюсь справиться с тем, что постоянно устаю.

— А Шейн уезжает через пару дней?

— Да. Завтра я перевезу вещи в его гараж и буду жить с маленькими монстриками все время. Шейн уедет послезавтра.

— Черт, я бы хотел помочь тебе собраться. Нервничаешь?

— Насчет присмотра за детьми? Не совсем. Я и так сижу с ними целый день.

— Насчет боевого задания Шейна. Не веди себя так, будто это пустяк.

— Конечно, я нервничаю из-за его задания, — я сделала паузу, пытаясь сформулировать слова. — Но мне кажется, будто у меня нет права чувствовать себя подобным образом. Я хочу сказать, парень едва признает мое присутствие, поэтому не то чтобы я должна о нем переживать...

— Знаю, что ты о нем заботишься, Кэти. Ты бы не переспала с ним, если бы было не так.

— Но для него все наоборот. Я не знаю, Ал. Чувствую себя временной. Как будто наши роли никогда не были определены. И я просто заполняю чужое место. Когда его нет, я делаю то, что нужно, раз Рейчел уже нет. Но теперь с этим ребенком, я просто... я еще более расстроена из-за боевого задания, чем должна быть.

— Это имеет смысл, сис. Ты всегда заботилась о Шейне. Дерьмо, мы все. Но это очень важный вопрос. Пять детей на твоей ответственности в течение следующих шести или семи месяцев. Ты под большим давлением, сестренка.

— Знаю.

— Он привел все дела в порядок?

— Да. Все данные по страхованию жизни, пособия перешли на меня. Эта часть доводит меня до тошноты.

— Звучит так, что в последнее время тебя всегда тошнит.

— Абсолютная правда. По крайней мере, я потеряла лишние килограммы, от которых хотела избавиться.

— Не говори так, — зло сказал Алекс. — Ты идеальна в своей форме. Тебе не нужно терять вес, особенно, когда должна его набирать.

— Это шутка, Ал.

— Глупая шутка.

— Со мной, правда, все хорошо, — сказала я, желая, чтобы он был рядом.

— Ты готова к этому, мишка Кэти?

— Думаю, мне придется.

— Ты будешь изумительной матерью.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю. Ты была довольно хорошей матерью последний год, ведь так?

— Ты лучший брат, знаешь это?

— Знаю, убедись, что скажешь Браму об этом, хорошо?

Я рассмеялась, и мы поговорили еще немного, прежде чем он повесил трубку, оставив меня наедине со своими мыслями.

Все вещи в квартире были собраны, за исключением кровати и туалетных принадлежностей, и я не могла сказать, что мне было грустно покидать это место. Я переехала сюда, когда пришлось сократить свой бизнес год назад, и никогда не чувствовала себя здесь как дома. Я скучала по своей двухкомнатной квартирке в Карлсбад. Скучала по возможности приглашать людей, не беспокоясь, что им негде будет сидеть. Скучала по возможности оставлять бюстгальтеры свисать с кровати, не беспокоясь, что их увидит каждый человек, вошедший через дверь.

Но также не могла сказать, что была рада переезду к Шейну. Дом в Оушенсайд не был моим. Я оставалась там как долговременный гость, и хоть Шейна и не будет, чтобы наблюдать за каждым моим движением, я все еще была немного на взводе из-за этого. Это был дом Шейна. Дом Рейчел. Он не сильно изменился спустя год после ее смерти. Когда я приходила туда присматривать за детьми, этот факт меня не беспокоил. У меня было личное пространство, куда я могла возвращаться: маленькое святилище, наполненное моими вещами и декорированное по моему вкусу.

Больше у меня не будет этого. Я буду жить в чужом доме. Чужой жизнью.

По крайней мере, Шейн свел свои вспышки гнева до минимума после нашего небольшого взаимодействия в его спальне неделю или две назад. Боже, все так плохо закончилось.

Я никогда не была хороша в том, чтобы в чем-то разбираться. Некоторые мои детские воспоминания включали в себя царапины и травмы, которые я получала, совершая что-то, не думая о последствиях. Поэтому, увидев, как он расстегивает рубашку тем вечером, я не могла думать ни о чем другом, кроме движений его пальцев, когда он вытягивал пуговицы из прорезей. Он даже не обращал внимания на свои действия, совершая их на автопилоте.

Я позволила ему заманить меня в свое логово.

И хотя после этого он повел себя как полный мудак, я не могла об этом сожалеть. Я очень сильно хотела его. И на пару минут получила.

У меня не было иллюзий, что по мановению волшебной палочки Шейн влюбится в меня. Я не воображала, как иду по проходу к алтарю или даже держусь с ним за руки на тротуаре. Я любила его издалека на протяжении большей части своей взрослой жизни, и хотя не видела, что это изменится в ближайшее время, я также не ожидала, что он вернет мне эти чувства когда-нибудь.

Я нормально к этому относилась. По большому счету.

Боялась того дня, когда он найдет кого-нибудь еще, зная, что моя жизнь резко изменится, но ожидала этого. Еще в раннем возрасте поняла, что иногда люди уезжают, хотят они того или нет, и я бы предпочла, чтобы Шейн уехал, когда найдет осчастливившую его женщину.

Когда мне было девять лет, мои родители усыновили маленького мальчика, на плечах которого, казалось, был тяжелый груз. Он был на год младше меня и немного меньше. Помню, что он не говорил много, но был вежлив, когда делал это. Клянусь, для моего девятилетнего разума ребенок казался призраком, но уже тогда я знала, что и призракам нужны друзья. Поэтому старалась быть с ним дружелюбной, и хоть он и был терпим ко мне, не уверена, что сильно нравилась ему. Но в один день после школы пришла его социальный работник, и я увидела улыбку ребенка. Оказалось, что его мама оставила его ужасного отца, и ей передали опеку. Он покинул наш дом с самой большой улыбкой, которую я когда-либо у него видела. Хоть я и знала, что буду скучать, не могла сдержать радость, что он счастлив отъезду.

Если Шейн найдет кого-то, он должен также оставить меня. Радостно. Даже если это разорвет меня в клочья.

*** 

— Меган приглядывает за детьми, поэтому нужно все сделать быстро, — проинформировал Шейн, когда прошел мимо меня в квартиру на следующее утро.

— Да, — ответила я, мои глаза расширились, когда следом за ним вошли двое мужчин. — Привет, кто вы?

— Это Эрик и Майлз, — проинформировал меня Шейн, укладывая маленькие коробки на кухне, чтобы унести три за раз. — Они помогут тебе переехать.

— Вау, спасибо, ребята.

— Всегда, пожалуйста. Шейн помогал нам с женой в прошлом году, — сказал парень повыше, потянувшись поднять большую коробку по центру комнаты.

— Он пообещал мне пиво, — прошептал тот, что был ближе ко мне, подмигнув. Ого, он был похож на милого ботаника.

— Черт, если вы все распакуете, когда мы закончим, я испеку вам торт, — ответила я с улыбкой.

— Поживее, ребята, — сказал Шейн резко, проходя к моей двери с первой партией коробок.

Я схватила мусорные мешки с постельными принадлежностями, которые упаковала этим утром и последовала за ребятами из дома, раздраженно фыркая, когда мешки отскакивали от перил лестницы снаружи.

— Какого хрена ты делаешь? — рявкнул Шейн, забирая мешки из моих рук, прежде чем я почти опустила их на пол.

— Что ты делаешь?

— Ты не должна спускать вещи по лестнице.

— Это одеяла, Шейн. Они почти ничего не весят.

— Ты могла бы споткнуться.

— Зато упала бы на мягкое, благодаря одеялам, — спорила я упрямо. Он вел себя как придурок, и хоть я и не возражала против его помощи с переездом, мне не нравился тон, которым он со мной говорил.

— Как насчет того, что ты просто поедешь в дом, и мы встретимся там.

— Как насчет нет? Как насчет того, что я поднимусь наверх, возьму побольше вещей, чтобы мы сделали все побыстрее?

— Ты не будешь помогать нам с коробками.

Я молчала, когда друзья Шейна поднялись по лестнице мимо нас, чтобы взять еще коробок, но продолжала сердито смотреть на него, пока они не оказались за пределами слышимости.

— Сейчас ты ведешь себя как мудак.

— Потому что не позволяю тебе нести коробки? — сказал он решительно.

— Нет, потому что говоришь со мной, будто я идиотка! — о нет, обезумевшая от гормонов вырвалась на свободу.

— Дерьмо, Кэти, — сказал он тихо, ступая вниз по лестнице. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. Ты можешь просто руководить или что-то подобное?

— Оу, полная противоположность. Я впечатлена.

— Иногда я задаюсь вопросом, намеренно ли ты пытаешься вывести меня из себя, — сказал он раздраженно, пока вертел мешки в руках.

— Может, меня нужно отшлепать, — сказала я серьезно, прежде чем развернулась и поднялась по лестнице, пока он стоял с открытым ртом.

Я не знала, стоило ли мне расстроиться, что у меня так мало вещей или восхититься, как быстро парни собрали мои вещи, потому что всего тридцать минут спустя грузовики были загружены, и мы направились в дом Андерсонов.

Настало время войти в роль мне не предназначенную.

*** 

— Тетушка Кейт! У нас есть сюрприз для тебя! — кричала Сейдж, когда Меган вела их с мальчиками через улицу.

— Спасибо, что присмотрела за ними, Меган, — сказала я, когда она передала мне спящего Ганнера на руки.

— Никаких проблем, соседка. Эрик в любом случае помогал вам.

— Ох, твой муж супервысокий или супергорячий?

— И то, и то?

— Ладно, тогда супергорячий.

Мы рассмеялись, затем схватили маленькие ручки и переместились на газон, когда парни перевозили грузовик Шейна на подъездную дорожку.

— Пойдем, посмотрим! — заскулил Келл, потянув меня за руку.

— Посмотрим!

— Посмотрим!

— Хорошо, хорошо, я иду, — я повернулась к Меган, которая была занята, не давая сыну бежать к задней части грузовика. — Спасибо еще раз, Меган.

Дети радостно болтали, когда мы вошли в дом, и меня потащили в свободную спальню. Когда Сейдж открыла дверь с размаху, я не смогла сдержать слез.

— Мы подумали, что тебе нужна кровать получше, — сказал Шейн тихо у меня за спиной. — Ничего сверхъестественного, но матрас новый и ...

— Я люблю ее.

— Да?

— Это самая лучшая кровать за всю историю кроватей.

— Я бы не стал так преувеличивать, — ответил он с небольшой улыбкой. — Мы отнесем твою старую в гараж на случай, если тебе понадобится запасная комната или еще что-то.

— Вы сделали это для меня? — крикнула я детям, которые сейчас прыгали по кровати. — Мне очень нравится.

— Мы также купили тебе новое постельное белье! Потому что папочка сказал, что твое старое не подойдет, — Сейдж перекрикивала шум, который создавали ее братья. — Но папочка забыл постирать его, и вспомнил только сегодня утром, поэтому оно все еще в сушилке.

Я посмотрела через плечо и увидела, что Шейн тихо смеется.

— Упс, — сказал он, несильно пожав плечом. — Вероятно, сейчас уже все готово.

— Сейдж и Келлер, — крикнула я, привлекая их внимание. — Вы можете вытащить мое новое постельное белье из сушилки и помочь застелить мою новую кровать?

— Я принесу! — закричал Келлер, пробежав мимо меня.

— Она сказала, нам обоим это сделать, Келлер! — закричала Сейдж возмущенно.

Я улыбалась на их препирательство и наблюдала, как Гевин понял, что ему больше не с кем играть и резко плюхнулся на кровать. Из-за количества слюны, просачивающейся в плечо моей футболки, у меня было ощущение, что Ганнер уснул, пока я его держала.

— Все коробки, которые нужны в доме, отмечены, верно? — спросил Шейн, когда Келлер и Сейдж вбежали назад, споря, кто застелет свою сторону простыни.

— Да, все отмечены. Их одиннадцать. Я посчитала.

— Хорошо, я возьму их. Ты хочешь, чтобы я отнес Ганнера в кроватку? — он вытянул руку, чтобы просунуть ее под головку Ганнера.

— Нет, но думаю, ты можешь увести остальных монстриков на какое-то время? — спросила я уныло. — Я бы хотела забраться на свою новую кровать с Ганнером и вздремнуть.

Он нежно улыбнулся, отчего у меня перехватило дыхание, и кивнул.

— Сейдж! Келлер! Гевин! — закричал Шейн. — Давайте дадим Кейт немного полежать с малышом, а вы, ребята, поможете разгрузить оставшиеся вещи из грузовика.

Когда все покинули мою комнату, я легла на скрученную простынь и свернулась вокруг Ганнера на большой кровати. Мое одеяло и подушки еще не доставили в дом, но я уснула почти мгновенно, как только голова коснулась матраса.

Я проснулась немного позже под своим любимым одеялом, а Ганнер пропал.

— Ганнер? — закричала я в панике.

Я спрыгнула с кровати и побежала вниз, где смогла услышать Шейна и детей на кухне.

— Где Ган... — он сидел на своем высоком детском стульчике и ел чернику.

— Извини, — сказал Шейн робко с того места, где разговаривал с милым ботаником. — Когда я пришел вас проверить, он не спал, поэтому я забрал его к нам.

— Святое дерьмо, я решила, что потеряла его, — ахнула я, закрыв лицо одной ладонью.

— Сверху лестницы ворота, он бы не смог уйти далеко, Кэти, — напомнил мне Шейн со смешком.

Да, для него, может, это было и смешно. Я же разразилась слезами.

— Ох, дерьмо, — пробормотал милый ботаник.

— Черт, Кейт, — вздохнул Шейн, подойдя ко мне и притянув к своей груди. — Почему ты плачешь?

— Я проспала это! Я даже не знала, что его забрали.

— Ты устала, — прошептал Шейн мне на ухо.

— Я всегда уставшая! Что если я не проснусь, когда кто-нибудь из них будет нуждаться во мне?

— Успокойся, Кейт, — решительно приказал Шейн, скользя руками по моей спине, пока не обхватил мою голову. — Перестань плакать! Эй. Ведь я был здесь. Когда засыпала, ты знала, что я не позволю ничему случиться с детьми.

— Наверное, — шмыгнула я носом.

— Верно, поэтому ты, вероятно, заметила, когда я взял Ганнера, но не подумала об этом, просто отвернулась и снова уснула.

— Да, но...

Его лицо располагалось близко к моему, и я могла отчетливо слышать его тихий голос, хотя дети создавали много шума, пока ели.

— Больше никаких слез, — сказал он с небольшой улыбкой, стирая слезы с моих щек.

— У тетушки Кейт будет ребеночек. Вот почему она все время плачет! — прокричал Келлер через шум, из-за чего тело Шейна замерло.

Он отпустил меня и вернулся к своему другу, который наблюдал за нами широко раскрытыми глазами. Новость не должна была привлечь его внимание, ведь среди женщин моего возраста много матерей-одиночек или незамужних, но то, как Шейн держал меня, и то, как изменился язык его тела после маленького объявления, должно быть стало огромным красным флагом.

— Еда на столе, Кейт, — сказал Шейн, не глядя на меня. — Вероятно, ты должна поесть.

Я кивнула, хоть он и не смотрел на меня, и направилась к Ганнеру, чье лицо было измазано едой.

— Ты хорошо поспал, мартышка? — спросила я нежно.

— Окейки, — ответил он с большой улыбкой.

— Прыжки на кровати! — закричал Гевин, когда я прошла мимо него.

— Лучше бы ни одной мартышки не было на моей большой кровати! — подразнила я его, подтолкнув в бок.

*** 

Слава богу, день, наконец, подошел к концу. Дети были так заведены перед сном, что складывалось ощущение, будто они никогда не лягут спать. Хотя я понимала. Шейн уедет утром, и они беспокоились о его отъезде. Мы решили, что парень-ботаник, чье имя было Майлз, отвезет Шейна в пункт выброски десанта, вместо того, чтобы везти туда детей. Я не была уверена, что это за место, но мне казалось, что все семьи, собравшиеся попрощаться со своими военными, испугают их.

Я переоделась в ночнушку и улеглась в кровать, расслабившись на родной подушке. Черт, я боялась наступления утра. Не знала, как буду спать эту ночь. Моя тревожность возрастала с каждым изменением цифр на будильнике.

— Тетушка Кейт, могу я поспать с тобой? — прошептала Сейдж в дверном проеме, прерывая «что если» сценарий, развивающийся в моей голове.

— Конечно, иди сюда, — прошептала я, приподнимая одеяло. — Кровать, должно быть, может вместить двадцать людей.

— Я тоже! — закричал Гевин, когда его коротенькие ножки ворвались через мою дверь.

— Я думала, вы, ребята, спите!

— Гевин продолжает бить по своей стене, — сказала сердито Сейдж.

— Я не устал, — объявил Гевин, подползая к нам с Сейдж, похрюкивая.

— Хорошо, но я устала. Поэтому вам нужно уснуть.

— Хорошо, — пробурчал он, положив голову мне на плечо.

Я повернулась к нему и обняла его тельце, когда почувствовала, что Сейдж прижалась ко мне со спины.

Было тихо какое-то время, пока тела детей тяжелели, затем Гевин начал немного похрапывать, как всегда и делал, и я не осознала, что Келлер вошел в комнату, пока он не забрался в изножье кровати.

— Эй, дружочек, — сказала я, когда он не произнес ни слова. — Не можешь уснуть?

— Я остался один, — сказал он, слегка шмыгнув носом.

Он забрался на кровать со стороны Гевина и лег рядом лицом к нам.

— Оу, дружочек. Ты хочешь поспать здесь? — после того, как два года делил комнату с Гевином, Келлер ненавидел спать в одиночестве. Я задавалась вопросом, перерастет ли это он.

— Да.

Он уснул через минуту, а я лежала, проводя руками по его волосам долгое время. За Келлером нужно будет пристально наблюдать в течение следующих недель.

Сейдж принимала все тяжело, но старалась все усваивать, пока не разбиралась, и затем тихо примирялась с тем, что происходит. После смерти Рейчел она в какой-то степени погрузилась в себя, но через несколько месяцев стала Сейдж, которой всегда была, не считая того, что дергалась во сне.

Гевин просто плыл по течению. Он был таким покладистым, даже чересчур. Я задумывалась, это из-за его возраста или Бог просто решил, что Шейну и Рейчел нужна полная противоположность их старшего сына, чтобы они не сошли с ума?

Келлер принимал все тяжело, и часто попадал в неприятности. Он был таким чувствительным. Думаю, большинство людей считали, что его поведение связано с тем, что он просто засранец, но я знала его с рождения. Бедный малыш принимал все близко к сердцу, и чувствовал все усиленно, неважно, был ли это страх, печаль или тревога. И это всегда выходило из него с агрессией.

Я прислушивалась, как дом погружался в тишину, и молилась, чтобы у меня получилось позаботиться об этих детях в одиночку.

— Похоже, здесь вечеринка, — сказал Шейн из дверного проема, затем обошел кровать, чтобы я могла его видеть. — Хорошо, что я купил тебе большую кровать.

— Однозначно. Слава Богу, Ганнер не может вылезти из своей кровати, иначе, боюсь, мы бы свисали по краям.

— Хочешь, чтобы я отнес их по своим кроватям?

— Да, они, вероятно, будут лучше спать, — ответила я, целуя потный лобик Гевина.

Шейн обошел кровать и подхватил Сейдж, молча направляясь к двери, когда я встала.

— Тебе не нужно подниматься, — прошептал он, когда вернулся.

— Ты должен забрать Гевина первым. Если Келлер проснется до возвращения Гевина в комнату, он закапризничает.

— Верно, подмечено, — кивнул он, наклонившись над Гевином. — Вернусь за Келлером.

Я свернулась на внезапно пустой кровати, когда Шейн, наконец, отнес Келлера в комнату. Я ругала себя за то, что попросила его отнести детей, когда Шейн вернулся.

— Пододвигайся, — приказал он, закрывая за собой дверь.

Я пододвинулась и тяжело сглотнула, когда он снял футболку через голову, прежде чем лег рядом лицом ко мне.

— Не можешь спать? — спросил он.

— Я бы хотела, чтобы ты не уезжал, — выплюнула я, мгновенно зажмурившись, чтобы не видеть выражение его лица.

— Да, я тоже не в восторге от этого, — ответил он со вздохом, закатив глаза.

— Я подумала, ну... Рейчел всегда говорила, что ты хотел уезжать.

— Сейчас все по-другому.

— Это преуменьшение.

— Я не беспокоюсь о том, как ты будешь заботиться о детях, ты знаешь это, верно? — спросил он, хватая одну из моих рук, притягивая меня ближе, пока я не прижалась к его боку. — Я не доверяю никому больше, чем тебе.

— Я переживаю.

— Я тоже буду. Здесь много обязанностей с детьми.

— Переживаю за тебя.

— Единственное, о чем ты не должна переживать.

— Не могу ничего поделать с этим.

— Я вернусь, не успеешь оглянуться.

— Я стану огромной к твоему возвращению, — пожаловалась я.

Он мягко рассмеялся, отчего кровать затряслась.

— Вероятно.

— Я скучала, — прошептала тихо, сворачивая ладонь в кулак на его груди.

— Я еще даже не уехал.

— Нет, я скучаю по тебе уже давно.

Он молчал долгое время, поэтому я задумалась, что совершила ошибку, подняв тему, которая остро стояла последний год.

— Я был придурком в те времена.

— Ты был моим лучшим другом.

— Я знаю, — вздохнул он, крепче притягивая мое тело к себе.

— Это была просто глупая влюбленность. Я бы пережила ее. Я пережила ее, — уверяла я.

— А мне был двадцать один год, и я был зол на весь мир, — напомнил он мне. — Было проще притвориться, что тебя не существует. Я знал, что если увижу, как ты наблюдаешь за мной печальными карими глазами, я сделаю что-нибудь глупое.

— Поэтому ты приударил за моей соседкой. Боже, это был поступок мудака, — настаивала я.

— Так и было, — хихикнул он. — Но черт, Рейчел была так сексуальна.

— Ладно, разговор окончен.

— Извини.

— Она была очень сексуальная, — проворчала я. — Если бы я увлекалась цыпочками, то она бы сразила меня наповал.

Он издал удивленный смешок, и все мое тело согрелось.

— Ты сумасшедшая.

— Я скучаю по ней, — призналась я, мое горло сжалось.

— Черт, я тоже.

— Иногда я беру свой телефон, чтобы написать ей.

— Я перекатываюсь на бок утром в кровати и ожидаю, что она будет рядом.

— Она, правда, позволяла тебе видеть ее без макияжа? Я думала, она выпрыгивала из кровати и накладывала его до твоего пробуждения, — пошутила я.

— Она делала так первый год наших отношений, — сказал он сквозь смех. — Потом я, наконец, поймал ее, прежде чем она смогла выскользнуть из кровати, поэтому перестала так делать.

— Клянусь, она была моей полной противоположностью, — ворчала я. — Я ненавижу укладывать волосы и краситься.

Я запрокинула голову, посмотреть на него, и увидела, что он улыбается.

— Тебе не нужно это.

— Что?

— Тебе не нужно все это дерьмо: макияж и т.д.

— Нет, нужно. Я просто ленивая.

— Нет, это не так. Твоя кожа без недостатков, — сказал он тихо, протягивая руку, чтобы провести пальцем по моей щеке. — Твои губы алые, и когда ты улыбаешься, клянусь, люди не могут сдержать ответную улыбку. Это заразно.

— Ты не должен говорить это.

— Что? Правду? Кейт, ты по природе уверенная в себе. Рейчел была красавицей, да. Но она старалась ради этого, потому что не чувствовала себя таковой, — он печально улыбнулся. — Не сравнивай себя с ней. Это как яблоки и апельсины.

— Полагаю, старые привычки умирают с трудом.

— Уверен, я не помогал с этим.

— Это правда. Придурок, — сказала я с игривой усмешкой.

— Я ненавижу то, что видел тебя голой, — сказал он, покачав головой, отчего я отшатнулась в ужасе.

— Вау, да пошел ты!

Я пыталась отстраниться, но он прижал меня крепче к груди.

— Твое тело — безумное, Кейт, — сказал он мне, пока не перекатился так, что навис надо мной. — Я смотрю на тебя и не вижу гребаную потрепанную одежду, которую ты носишь. Я вижу, как твои груди дергаются, когда я тяну за соски. Вижу, как ты стискиваешь челюсти, когда кончаешь, и как твои алые губы обхватывают мой член.

Моя челюсть отвисла, и я посмотрела на него в шоке.

— Ты лучшая подруга моей жены. Моей умершей жены. Понимаешь это? Я смотрю на тебя и не вижу Кейт, которая сводила меня с ума, когда мы были детьми, или Кейт, которая была лучшей подругой Рейчел. Я вижу Кейт, которая брала меня в рот и затем умоляла о большем. Это ненормально. Какого черта я должен с этим делать?

Это не был риторический вопрос. Он спрашивал у меня, что ему делать, и я понятия не имела, что ответить.

Его руки дрожали, а глаза заволокло замешательство. Это напомнило мне время, когда я увидела его впервые: он сидел за столом моих тети и дяди за ужином, изо всех сил стараясь отстраниться, пока они пытались вовлечь его в разговор.

Я подняла руку и нежно провела по его щеке, мое сердце болело за него. Может, это мое доброе сердце, или гормоны беременной, из-за которых я плакала во время рекламы, показывающей щенков чау-чау, но я очень сильно хотела успокоить его.

Я видела, откуда пришел этот мужчина. Я знала его демонов и историю, и могла чувствовать вину, исходящую от него волнами.

— Ты не должен разбираться в этом сегодня, — прошептала я. — Ты ничего не должен делать.

— Да, думаю, да, — сказал он горько.

Затем его губы коснулись моих, так нежно, что я едва почувствовала.

— Ты должна прогнать меня.

— Какого черта я должна это делать? — ответила я, всасывая его нижнюю губу. — Не то чтобы я могу забеременеть от тебя…

Он замер, и я пожалела о своих словах. Клянусь, иногда я совсем не думаю, что несу.

Он переместился, не сказав ни слова, и осторожно задрал мою ночнушку. Когда, наконец, расположился между моих коленей, наклонился и прижался лицом к моему животу.

— Ты вынашиваешь моего ребенка, — произнес он у моей кожи.

Слезы брызнули из моих глаз по щекам. Он, наконец, сказал это.

— Да, — ответила я, мой хриплый голос обличал небрежность в моих словах.

— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он нервно. — Обещаю. Я буду хорошим отцом для него.

— Ты уже хороший отец.

— Для этого ребенка, — ответил он, поднимая голову и прижимая ладонь к моему животу. — Я буду хорошим отцом для этого ребенка.

— Я никогда не сомневалась.

— Я сомневался, — признался он, его стыдливый взгляд встретился с моим.

Правда в его словах обрушилась на меня как тонна кирпичей, и я, наконец, поняла, почему он игнорировал доказательство того, что у нас будет ребенок.

Я кивнула, и он кивнул в ответ. И вот так, без слова, мы заключили соглашение заботиться об этом ребенке, неважно, планировали мы его или нет.

*** 

— Так, я не буду трахаться долгое время, — сказала я слезно через пару минут, разрушая напряжение, которое, должно быть, просто убивало его. — Ну, понимаешь, из-за всей этой беременности. И ты не будешь трахаться долгое время из-за войны за свою страну, — я подняла веки, когда провела руками по щекам и заметила, что облегчение и какая-то нежность украсили его черты лица.

— Это правда. Что думаешь? — спросил он с робкой улыбкой.

— Думаю, что сегодня наша последняя ночь заняться приятной-приятной любовью.

— Вы пытаетесь соблазнить меня, миссис Робинсон?

— Если ты спрашиваешь, очевидно, я делаю это неправильно, — ответила я, когда он схватился за мои трусики и спустил их по ногам.

— Ты уже влажная, — прокомментировал он в удивлении, когда раздвинул мои колени.

Я в смущении прикрыла лицо рукой.

— Ну, твое лицо было достаточно близко к моей нижней части.

— Твоей нижней части? — спросил он в изумлении, его дыхание щекотало мою разгоряченную кожу.

— Ну, как бы ты назвал это?

— Вагина. Щелка. Киска... Клитор.

— Дерьмо, — выдохнула я, когда он лизнул меня. — А у вас грязный ротик, мистер Андерсон.

— Он может быть еще грязнее, — ответил он, прежде чем всосал мой клитор между зубами.

Руки Шейна двигались по моим бедрам, когда язык и губы двигались между ними, и впервые он не торопился. Каждое облизывание и посасывание было осознанным, мягко толкая меня за край и утягивая назад, пока я не вспотела и не изогнула спину над новой простыней.

— Ты готова? — спросил он, задыхаясь, когда, наконец, отстранился, спуская свои шорты по ногам.

— Если ты не заставишь меня кончить в течение тридцати секунд, то я сделаю тебе больно, — захныкала я, рассмешив его.

— Когда ты кончаешь, твое влагалище практически пульсирует, и ты становишься чертовски мокрой, — прошептал он мне в ухо, расположившись надо мной. — Я хочу, чтобы ты была вокруг моего члена, когда это случится.

Шейн скользнул в меня одним быстрым толчком, затем поднял одно из моих коленей, пока моя нога не согнулась между нами. Он пристально вглядывался в мое лицо, снова и снова медленно толкался, обернув мои ноги вокруг себя, изменив угол этим, пока, наконец, не нашел местечко, из-за которого все мое тело затряслось.

— Вот, — прошептал он с удовлетворенной улыбкой. — Держись, детка.

— Святое дерьмо, — пробурчала я, когда он ударял по этому местечку снова и снова. Все мое тело замерло, когда он двигался. Я боялась, что изогнусь, и снова его потеряю, а ощущение того, как он потирался о мою точку G, было не тем, что хотелось отпустить.

— Ты такая милая, — сказал Шейн с улыбкой, когда я смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Так отчаянно стараешься не двигаться.

— Боже, так хорошо, — застонала я, когда он начал двигаться быстрее.

— Если не хочешь, чтобы я остановился, лучше обхвати меня руками, — пригрозил он, направляя бедра вперед. — Я знаю, где найти твое удовольствие. Ничто из того, что ты делаешь, не остановит меня от этого.

— Что, если...

— Руки, сейчас же, — приказал он.

Я поняла руки к его торсу, одной обняла его за спину, а другую нежно обернула вокруг горла.

Он зарычал, и я ощутила, как Шейн тяжело сглотнул, когда его лицо опустилось к моему, изменяя наклон бедер так, что я заскулила ему в рот.

— Все хорошо, я с тобой, — выдохнул он, поднимая мои ноги, пока они обе не были прижаты к его груди, и он снова толкнулся в мою точку G. — Вот так.

— Пожалуйста, — хрипло умоляла я.

— Жестче? — он выскользнул и затем яростно толкнулся в меня, поцеловав со всей страстью.

— Да. Да. Вот так.

— Иисус Христос, ты такая сексуальная, — пробормотал он мне в рот. — Ты почти у цели, Кейт. Прими это. Черт!

Я взорвалась, и он последовал за мной с глубоким стоном. Наши тела были липкие от пота, и я чувствовала себя, будто пробежала милю, когда он выскользнул из меня.

— Все хорошо? — спросил он нежно, когда помог мне выпрямить ноги.

— Чувствую себя как желе, — застонала я, слезая с кровати.

— Куда ты?

— В ванную, — пробурчала я, мои глаза уже потяжелели от истощения. — Мочевая инфекция — это не шутка.

— Сексуальная, — подразнил он.

— Простая физиология, — парировала я, уходя.

Когда вернулась в комнату, то была удивлена, обнаружив Шейна на кровати.

— Если будешь спать близко ко мне, мы сможем избежать мокрого пятна, — проинформировал он меня осторожно. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я ушел.

— Нет, останься, — сказала я устало, забираясь на кровать рядом с ним. — Но я буду спать.

— Я не знаю, что мы делаем, Кейт, — сказал Шейн, когда притянул меня к своему телу спиной. — Вероятно, мы сделали все только хуже.

— Уже сожалеешь? — спросила я легко, открыв глаза.

— Нет, никаких сожалений, — заверил он меня, сжимая.

— Мы не должны ни в чем разбираться сегодня, — напомнила я ему, мой желудок сжался. — Верно?

— Да, хорошо, — прошептал он мне в макушку.

Я не знала, чего ожидала, но мои глаза наполнились слезами, и я отказывалась разваливаться на части. Я не была женщиной, которая смешивала секс с любовью — никогда не была такой. Сексуальное увлечение не было обязательным признаком сильных чувств. Иногда в течение последних лет, у меня было несколько интрижек на одну ночь.

Но мужчина, лежащий рядом со мной, был Шейном.

Я не была уверена, сколько смогу держаться, прежде чем старые чувства вылезут на поверхность, и я знала, что когда это случится, он уйдет.

И в следующий раз цена будет гораздо выше.