Но в этом почтенный солиситор глубоко заблуждался.

Перси был вовсе не такой простак, каким он его считал. Джошуа даже и не догадывался, что его клерк был правой рукой Пеггама, который и нашел ему это место, желая иметь своего человека при адвокате, которому поручались все служебные дела «Грабителей». Пеггам очень любил Перси и не имел от него никаких тайн. Вообще замечено, что самые закоренелые злодеи не могут обходиться без того, чтобы не иметь хоть кого-нибудь своим поверенным. Они чувствуют настоятельную потребность делиться с кем-нибудь своими злодеяниями, быть может, для того, чтобы хоть некоторую долю нравственной ответственности сложить на другого.

Перси исполнял в Лондоне должность начальника тайной полиции «Грабителей». Его обязанностью было следить за действиями полиции законной и немедленно доносить Пеггаму обо всех мерах, какие принимались против преступного товарищества. После каждого нового преступления высшая администрация рассылала строгие циркуляры; начинались обыски и выслеживания, и в конце концов кто-нибудь из «Грабителей» непременно бы попадался, если бы Перси, в качестве клерка Джошуа имевший доступ во все канцелярии, вовремя не узнавал обо всех секретных распоряжениях и не давал о них знать кому следует. Таким образом Перси оказывался главной причиной той безнаказанности, которой пользовалась злодейская шайка.

Равным образом, когда кто-нибудь из «Грабителей» попадался на незначительном проступке обвинялся например, — в буйстве, драке или пьянстве — и его сажали в тюрьму, то тот же самый Перси хлопотал о его скорейшем освобождении, боясь, чтобы от слишком продолжительного пребывания в тюрьме узник не почувствовал прилива откровенности и не проболтался как-нибудь товарищам по заключению.

Отношения между Пеггамом и Перси были какие-то странные. Пеггам любил Перси настолько, насколько был способен кого-нибудь любить, и смотрел на него как на сына. Перси, наоборот, не питал к нотариусу ни малейшей привязанности и смотрел на него исключительно как на человека, от которого он получает свою выгоду. Правда, Перси десять лет служил Товариществу верой и правдой, не жалея ни времени, ни сил, но в то же время он постоянно думал о той минуте, когда ему выплатят хороший куш, и тогда он распростится со всей шайкой. Пеггам обещал заплатить клерку по истечении десяти лет сто тысяч фунтов стерлингов за труды. Эти десять лет прошли, и Перси потребовал от Пеггама условленную сумму. Но старый хитрец понимал, что, как только эта сумма будет выплачена, Перси сейчас же бросит службу, между тем чичестерскому нотариусу не хотелось лишиться друга и сотрудника, которого никем уже нельзя было заменить. Поэтому главарь «Грабителей» на все просьбы клерка отмалчивался или отвиливал, рассчитывая протянуть время и заключить с Перси новый контракт по крайней мере еще лет на пять.

Но Перси стоял на своем и не шел ни на какие сделки.

— Вы сами эту сумму мне обещали, — говорил он, — и не можете утверждать, что она слишком велика. За десять лет своей службы я доставил вам более пятидесяти дел, которые принесли вам неисчислимые выгоды. Уже одно последнее дело, именно операция с адмиралом Коллингвудом, доставила вам половину того, что я с вас требую. Можно даже сказать, что за это дело вы два раза получили гонорар, так как я же опять-таки вас предупредил о том, что Надод собирается бежать с вашими деньгами в Америку.

— Я не о цифре говорю, — сказал Пеггам, — мне только жаль с тобой расстаться. Ты мне раздираешь сердце, Перси. Ведь я всегда любил тебя, как сына.

— Уговор дороже денег, — холодно возразил клерк. — Вы дали обязательство и должны его исполнить. Что же касается того, что я будто бы раздираю вам сердце, то это, позвольте вам сказать, одни глупости. Как я могу раздирать то, чего у вас нет? Когда вас после смерти выпотрошат, то в груди у вас вместо сердца окажется мешок с деньгами… Но довольно об этих пустяках. Десять лет прошли. Я свою обязанность исполнил, исполняй же и ты свое, старик. Выкладывай деньги.

Грубый тон Перси нисколько не оскорбил Пеггама, который взглянул на это, как на детский каприз. Клерк, очевидно, вымещал на нотариусе свое подчиненное положение у Джошуа и частые выговоры, которые не скупился ему делать почтенный солиситор. Перси ни за что не стал бы служить у Джошуа, если бы не та громадная выгода, которую извлекали из этой службы «Грабители».

— Ну, послушай, мой милый, — уговаривал клерка Пеггам, — подожди еще пять лет. Это уж будет последний срок, и тогда я выплачу тебе двойную сумму.

— Нет, нет, старик, нельзя!.. Уж ты и не проси лучше. Мне хочется наконец пожить как следует, попользоваться жизнью. Годы мои уходят, я не могу дольше ждать. Все, что я могу для тебя сделать.

— А именно? — спросил старик, глаза которого блеснули радостью и лицо озарилось довольной улыбкой.

— Это подождать двадцать четыре часа.

Улыбка негодяя заменилась выражением глубокой печали. Перси был единственным человеком, которого Пеггам любил, думая, что и тот ему платит взаимностью. Каково же было ему теперь убедиться, что этой взаимности нет и никогда не было.

— Ты все шутишь, — вздохнул он.

— Нисколько не шучу. Я уже веду переговоры о покупке одного большого барского имения в графстве Уорвик. Предварительное условие уже подписано, и не позднее четырех часов завтрашнего дня я должен иметь в своих руках сто тысяч фунтов стерлингов, в противном случае…

Клерк не договорил, но сделал угрожающий жест.

— Договаривай, — сказал нотариус. — Ты решился меня убить, не так ли?

— Нет, я до тебя пальцем не дотронусь, потому что вовсе не желаю за это попасть в руки палача. Но знай, что если завтра я не получу от тебя денег, то вынужден буду прибегнуть к различным способам для того, чтобы добыть их в другом месте.

— Могу узнать, какой это способ?

— Не способ, а способы. Их целых два. Какие они, я тебе не скажу. Это не твое дело.

С этими словами Перси и Пеггам расстались.

Разговор происходил накануне того дня, когда Гуттор отправился к адвокату на квартиру. Пеггам должен был прийти опять для решительного свидания с Перси. До его прихода оставалось полчаса.

Внимательно рассмотрев клерка через щелку портьеры, Гуттор пришел к заключению, что этого человека легко будет купить деньгами, и машинально поднес руку к боковому карману, где у него лежала книжка чеков на банкирский дом братьев Беринг. Собственно говоря, это не были чеки в том смысле, как мы их теперь понимаем. До теперешних чеков, подписываемых обладателем чековой книжки, тогда еще не додумались. Старинные чеки были просто векселя или квитанции на предъявителя, каждый стоимостью в известную, заранее обозначенную в ней, сумму.

Гуттор решился войти в кабинет и заговорить с клерком, но вдруг по всему дому прозвучал громкий и резкий звонок.

«Вдруг это Пеггам!» — с ужасом подумал богатырь, не успевший исполнить свое намерение.

— Здравствуй, Перси, — произнес вошедший голосом, дребезжащим, как надтреснутый звонок.

— Здравствуй, Пеггам, — отозвался клерк. — Ты пришел раньше, чем обещал.

Гуттор почувствовал дрожь… Увы! Это действительно оказался Пеггам. Теперь нечего было и думать о том, чтобы похитить его.

— Боже, просвети меня! Боже, наставь меня, укажи, что мне делать! — прошептал богатырь, сердце которого так и колотилось в груди. — Имею ли я право убивать человека, неповинного в злодеяниях, совершенных Пеггамом? Имею ли я право сделать это, чтобы овладеть злодеем?

Войти в комнату, схватить Пеггама и ударом кулака уложить клерка было бы для Гуттора самым легким делом. В эту решительную минуту он ясно представил себе Фредерика и Эдмунда Бьёрнов закованными в цепи — и рванулся было в кабинет.

Но вдруг богатырь услыхал странные слова, поразившие его слух и взволновавшие душу. Он остановился и прислушался.

Пеггам нетерпеливым тоном возражал клерку на какие-то сказанные тем слова:

— Ах, ты все о своем!.. Мне, право, некогда сегодня толковать об этом… И что ты беспокоишься? В конце концов мы всегда с тобой сговоримся…

Участь клерка была решена: Гуттор убедился, что он сообщник Пеггама, и уже хотел окончательно войти в кабинет, как вдруг до ушей его долетел ответ Перси.

— Напрасно ты, Пеггам, издеваешься надо мной, — говорил клерк. — Смотри, не пришлось бы тебе раскаяться. Взгляни на эти часы. В четыре часа пять минут, если ты не заплатишь мне сто тысяч фунтов, будет уже поздно.

— Есть мне когда заниматься этим, как же! Как будто у меня только и дела, что ты да счеты с тобой!.. Ты, стало быть, не знаешь, что полиция арестовала моего клерка Олдхэма, без которого я совершенно не могу обойтись в Чичестере?

— Ну что же такое? Джошуа устроит его побег. Не ты ли сам писал сегодня об этом солиситору? Но это меня нисколько не касается. Я хочу покончить с тобой, а чтобы ты не говорил, что я поступаю предательски, потрудись узнать, какими способами я надеюсь добыть нужную мне сумму. Первый способ состоит в следующем: совет олдерменов и лорд-мэр обещали пятьдесят тысяч франков тому, кто выдаст властям главаря «Грабителей», хотя бы доносчик и сам был соучастником преступного товарищества. Суперинтендант полиции обещал двадцать пять тысяч, а разные лондонские корпорации — еще тридцать пять в общей сложности. Таким образом я могу получить даже больше того, что мне нужно, на целых пять тысяч.

Пеггам бросился в кресло, откинулся на спинку его и громко захохотал.

— Ох, уморил!.. Так ты собрался на меня доносить?.. Нет, я в жизни своей не слыхал ничего смешнее… Ох, батюшки!..

Он разом прекратил хохот, сухо и нервно встал, нахмурил брови и взглянул на Перси тем грозным взглядом, который так властно действовал на всех «Грабителей».

— Дурак! Жалкий дурак! — произнес он голосом, дрожавшим от гнева. — Ты забываешь, что я держу в своих руках честь нескольких десятков знатных фамилий Англии и что, как только ты рот раскроешь, на тебя наденут смирительную рубашку и посадят в Бедлам, где ты сгниешь… Ну, мой милый, какой же твой второй способ? — продолжал Пеггам, меняя грозный тон на иронический. — Интересно узнать. Если он так же остроумен, как и первый, то это делает честь твоему уму, твоей изобретательности.

Легко себе представить, с каким жгучим интересом слушал Гуттор эту беседу двух негодяев…

Перси позеленел. Лицо его приняло такое свирепое выражение, что всякий, кроме Пеггама, мог бы прийти в ужас.

— Ты молчишь, дружочек? — продолжал иронизировать чичестерский нотариус. — Ну, так, стало быть, я и разговор окончу. Вот мое последнее слово: ты будешь служить нам еще пять лет и получишь обещанную тебе плату, после чего можешь уходить на все четыре стороны. И знай, что ничто в мире не заставит меня переменить свое решение.

— Берегись, Пеггам! — вскричал шипящим голосом Перси. — Берегись, не доводи меня до крайности! Выслушай меня в свою очередь; среди твоих врагов есть такие, которым мне стоит только шепнуть словечко… Например, я могу сказать лорду Уинчестеру: «Хотите отомстить убийцам вашего отца, зарезанного в постели?..» Или леди Лонгдейл: «Хотите отомстить за смерть вашего мужа, отца ваших детей, погибшего в ужасных муках?.. Дайте мне сто тысяч фунтов — и я вам выдам убийцу».

— Это все? — спросил Пеггам, иронически посмеиваясь.

— Нет, негодяй, не все, потому что есть люди, которые с удовольствием заплатят и еще дороже!

Перси, сильно жестикулируя, встал между дверью и своим собеседником.

— Что же это? Ты где встал? — воскликнул атаман «Грабителей». — Уж не хочешь ли ты загородить мне выход?

— Неужели ты думаешь, старый злодей, — продолжал, не слушая, Перси, — неужели ты думаешь, что если я явлюсь к Эрику Бьёрну и скажу ему. «Хотите отомстить за смерть вашей сестры Леоноры и ее детей, утопленных в море? Хотите освободить своих братьев из плена? Дайте мне двести тысяч соверенов, и я выдам вам виновника этих злодейств…»

Перси не договорил.

— Принимаю! — раздался вдруг за портьерой громкий зычный голос.

Портьера раздвинулась, и в дверях появился Гуттор, сверкая взглядом и внушая невольный трепет своей могучей фигурой.

Из груди Пеггама вырвался хриплый крик ярости. Негодяй хотел бежать, но богатырь схватил его за горло и, обращаясь к Перси, который сам стоял ни жив ни мертв, сказал ему.

— Я вам даю двести тысяч фунтов стерлингов, сколько вы просили… Этот человек мой?

— Ваш, — пролепетал почти бессознательно Перси.

— Негодяй! — взревел Пеггам. — Ты мне дорого за это заплатишь!

Больше ему не дали произнести ни слова. Гуттор заткнул ему рот, завернул злодея в ковер и побежал вон из комнаты.

В дверях он обернулся и торопливо пояснил клерку, растерянно стоявшему посреди кабинета:

— Нужно торопиться… Через полчаса я вернусь и заплачу вам условленную сумму.

Смеркалось. Время дня было самое благоприятное для похитителя. Гуттор в несколько прыжков добежал до лодки, открыл люк, снял с пленника ковер и сунул Пеггама под палубу. Закрыв затем люк на ключ, богатырь спокойно вернулся в квартиру Джошуа, который еще не возвращался.