Сцена первая

Та же декорация. День. На пороге распахнутой входной двери стоит женщина, несколько блеклая, робкая, бесцветной наружности. Она в дождевом плаще. Это Тереза. Леа в рабочей блузе.

Тереза (голос мягкий и робкий). Леа?

Леа (после колебания, вызванного удивлением). Да!

Тереза. Меня зовут Тереза.

Женщины разглядывают одна другую. Пауза.

Вы не возражаете, если… (Жестами дает понять, что хотела бы войти.)

Леа. Пожалуйста!

Тереза проходит на середину мастерской, рассматривая обстановку. Прикрывая за ней дверь, Леа смотрит на Терезу, которая стоит лицом к публике и спиной к ней. Пауза. Леа явно ждет объяснения.

Тереза. Я его жена!

Леа. Простите?

Тереза. Я жена Давида.

Леа быстро подавляет сильное удивление. Она медленно подходит к Терезе. Новый обмен взглядами между двумя женщинами.

Я, случайно, не помешала?

Леа. Нет-нет… (Указывая на кресло.) Садитесь!

Тереза (отказываясь). Спасибо! Я только мимоходом.

Секундное смущение, особенно со стороны Терезы.

Леа. Могу ли я спросить…

Тереза. Но я уже сказала вам главное!.. Все остальное будет лишь словопрением!

Наблюдают друг за другом. Пауза.

А вы хорошо переносите удары!

Леа. А на что вы, собственно, надеялись?

Тереза. В такой ситуации особенно надеяться не на что. Мне не остается ничего, кроме констатации фактов!

Опять стесненное молчание.

Леа. Так! Ну что ж… Чем я могу быть вам полезна?

Тереза, отнюдь не отбрасывая робость, разражается смехом.

Разумеется, вопрос может показаться…

Тереза. Это я буду вам полезна!..

Леа (настороженно). Благодарю вас, но…

Тереза. Для этого я и пришла!

Пауза. Леа с любопытством смотрит на Терезу, которая мягко улыбается.

Вы, конечно же… не знали о моем существовании?

Леа. Нет.

Тереза. Давид страдает от переизбытка стыдливости!

В свою очередь Леа негромко рассмеялась.

В сущности, наш брак не оформлен по закону.

Леа. Все понятно! Вот поэтому, значит, он и…

Тереза. Возможно!.. (Пауза.) Вы бывали в Венеции?

Леа (вопрос застает ее врасплох). Нет, я…

Тереза. И я не была!.. (Пауза.) Мы собирались пожениться двенадцатого апреля… в десять тридцать! И сразу же уехать в Венецию!.. Где он должен был изучать проект подвешивания квартала Святого Марка!

Пауза. Леа ждет продолжения, но Тереза, похоже, погрузилась в воспоминания.

Леа. И что же было потом?

Тереза (очнувшись). Гм… да ничего! Вы же знаете, что такое проекты… Тем более у Давида! Их у него такое множество!

Пауза. Снова воцаряется неловкое молчание.

Вчера вечером мы отпраздновали седьмую годовщину нашей совместной жизни! (Смотрит, какое впечатление это производит на Леа, но та слушает и глазом не моргнув.) Семь свечек на большом кофейном торте… который он сам принес из кондитерской! А я – я приготовила перепелок с виноградом! Мы пили белое вино! Он декламировал мне стихи Верлена! Мы слушали пластинку Гарри Беллафонте и занимались любовью! (Широко улыбаясь, пристально смотрит на Леа.)

Леа Восхитительная программа! Как я вам признательна, что, утруждая себя, вы пришли и рассказали мне о ней так подробно.

Тереза (очень тихо). Пожалуйста… не нужно насмехаться надо мной!

Тон Терезы поражает Леа.

Леа (раздраженно). Карты на стол, мадам… Что вам надо?

Тереза (гак же кротко). И не обращайтесь со мной грубо! Я не умею драться! Ну, пока что не умею!

Леа. Вы уже прекрасно обороняетесь! Давайте! Говорите, что вам надо?

Обе женщины пристально смотрят друг на друга. Пауза.

Тереза. Вы уже запаслись туалетами для путешествия?…

Вопросительный взгляд Леа.

…для большого турне по висячим поселкам… Рисовые поля Менана! Бангкок! Испанские мельницы! И, конечно, Венеция!.. Разумеется, он записал в своем блокноте дату вашего бракосочетания!

На какой-то миг Леа выглядит озадаченной под взглядом Терезы, которая улыбается.

Тереза. Какое число?

Леа. Седьмое!

Тереза. Гм… хорошее число!

Леа. Не правда ли?!.. И раз уж вы теперь посвящены в наши планы…

Тереза (огорченно). О-о!.. Я сделаю вам больно… но это не ваши планы… а его рекламный проспект!.. Тираж неограниченный… Чтобы получить на него право, женщине достаточно пройти мимо Давида на расстоянии менее чем три метра!

Леа не выдает своих чувств.

Леа. Я не притязаю на неопубликованное!

Тереза. И зря!.. Как знать!.. А вдруг он предложил бы вам Чили – Мазарин!

Леа. Простите?

Тереза. Чили – Мазарин, мадам… Вот это и было бы неопубликованное!

Леа (заинтересовавшись). Не понимаю!

Тереза. Мы живем в Чили – Мазарин!.. Поселок Лигерон, корпус «П», двадцать пятый этаж… Две комнаты и кухня… Неприступный вид на двадцать пятый этаж корпуса «К»!

Леа (после паузы). Ладно!.. И что же дальше?

Тереза. Пусть только он предложит вам медовый месяц в Чили – Мазарин… и я отступлю!

Леа. Почему?

Тереза. Потому что Чили – Мазарин – это единственная реальность!

Пауза. Обе женщины безбоязненно встречаются взглядами.

Еще какие-нибудь подробности?

Леа. Я вас ни о чем не спрашиваю!

Тереза. В таком случае не слушайте!.. Вот: селения гениального архитектора не были подвешены никогда и нигде, кроме как в его воображении! В действительности же у нашего великого путешественника сидячая работа на улице Мучеников перед чертежной доской в конструкторском бюро фирмы «Сижекофа», которая предлагает модели крольчатников и клетки для кур!.. Там он двигает планку по семь часов в день, пять дней в неделю за три тысячи пятьсот франков в месяц!

Леа поворачивается спиной к Терезе и собирается уйти.

(Не спускает с нее глаз.) Кстати… какую кинозвезду он бросил ради вас?… Ради меня, например, Лиззи Темпл…

Леа снова поворачивается лицом к Терезе.

Как? Он вам не сказал, что ради вас бросил кинозвезду?

Леа. Меня лишили этого преимущества.

Тереза. О-о!.. Вас обделили! Клянусь, когда он рассказывает про Лиззи Темпл, вы чувствуете себя возведенной на верхнюю ступень шкалы ценностей!

Леа с безразличным видом снимает рабочую блузу.

Странно, что он не дал вам этого испытать!..

Леа осталась в платье и идет к зеркалу поправить прическу и подкраситься. Пауза.

Возможно, что наступит день, когда он и перестанет вам врать!.. Но такая перспектива ничего радостного не сулит.

Леа прерывает свое занятие.

Тогда он сразу поблекнет!.. Разве что вы сумеете приукрасить остатки!.. В этот день мне не хотелось бы оказаться на вашем месте!

Леа (доведенная до исступления). Да кто собирается вас просить об этом?

Тереза (робким голоском). Извините!.. Я не хотела… говорить… просто так, чтобы говорить…

Леа. В самом деле!.. Так что, если вам больше нечего сказать…

Тереза (порывисто). Нет, как же!

Леа. Тогда скажите!.. А то ко мне должны прийти и…

Тереза. Давид?

Леа вздрагивает.

О-о! Что это со мной?… Я чуточку волнуюсь, понимаете!.. Этот разговор с глазу на глаз, в сущности, нелегкое дело… и…

Леа. Вас никто не заставляет его вести!

Тереза. В этом как раз его ценность!.. Пожалуй… «ценность» не то слово… Вы спешите… ну, я перейду прямо к цели!

Леа (сухо). Большое спасибо!

Тереза. Так вот! Давид – это пустой номер.

Леа жестом выражает нетерпение.

Мыльный пузырь, понимаете! Мыльный пузырь!

Леа. Послушайте, откровенно говоря…

Тереза. Все заключается в том, чтобы это признать!

Леа. Не понимаю, что…

Тереза. И осторожно отойти, чтоб он не лопнул.

Леа смотрит на Терезу, как на странный предмет.

Если я вам скажу, что после семилетней практики я продолжаю верить в его россказни! Я верю ему… как бы это сказать?… Не разуму вопреки, нет… а наряду с моим разумом!.. Знаете, например, где он находится в данный момент?

Леа. Полагаю, на улице Мучеников!.. Пригвожденный к своей чертежной доске!

Тереза. Тсс! Тсс!.. Так, несомненно, сказал бы вам и господин Бланкар, начальник отдела кадров «Сижекофа»! Но господин Бланкар – врун! Давид взял курс на Голландию!.. Для изучения проблемы реставрации старого Роттердама!.. А потом он поедет в Антверпен, Брюгге, наведается в Вестфалию!.. В течение двух недель он освоит Север!.. Там многое приходится реставрировать!.. Начиная с сегодняшнего утра!..

Леа не может скрыть своего потрясения. Пауза.

Давид никогда не лжет: он мечтает! Зачем лишать себя веры в его мечты?… (После некоторого колебания.) Любить – это принимать тех, кого любишь, такими, как они есть!.. Это жить с тем, что они приносят!.. Словом… лично я думаю так.

Пауза.

Леа. Короче говоря, вы пришли сообщить мне способ употребления!

Тереза робко усмехается, затем спрашивает, и ее вопрос звучит как выстрел.

Тереза. Вы его любите?

Вопрос явно забавляет Леа.

Леа. У вас освежающие вопросы!.. С вами чувствуешь себя каждую минуту все моложе!

Тереза. То же самое утверждают мои коллеги по гладильне! «Слушая рассуждения Терезы, чувствуешь себя снова за партой в начальной школе!»

Леа. Вы работаете в химчистке?

Тереза (утвердительно кивая). Ага! Там я и познакомилась с Давидом!.. Каждую субботу утром он приносил гладить брюки! Он и по сей день придает, наверное, большое значение складке! Вы обратили внимание, когда он вечером снимает брюки…

Леа (сухо). Оставим в покое эти брюки, если позволено мне так сказать!

Тереза. Да… на чем же мы остановились?

Леа. Это не имеет значения, мадам… Давайте перепрыгивать с предмета на предмет!.. Так веселее!

Тереза. Знаете, он очень нравится женщинам, Давид.

Леа (безразлично). Еще одна весьма-таки положительная черта!

Тереза. Если бы он не бросал своих бесчисленных дамочек за все то время, пока мы вместе…

Леа (выражая всем своим видом, что способна это оценить). Ай-яй-яй! Скажите на милость! Сколько же визитов вам пришлось нанести!

Тереза. Нет!.. Вы единственная!

Леа (по-настоящему озадачена). Ну да?! Чему же я обязана такой чести?…

Тереза. Любви, которую он к вам питает!

Тереза произнесла это с такой естественностью, что Леа присмирела.

Потому что вас он любит!.. В сущности, я и пришла затем, чтобы это вам сказать!

Леа (с минуту задыхается). Если бы я осмелилась, я бы спросила, во что вы вмешиваетесь!

Тереза. Спросите меня также, во что я вмешиваюсь, когда варю ему суп!

Леа. А, понимаю! Вы включаете меня в состав своего семейства?

Тереза (в первый раз властно). Я хочу, чтобы вы знали, – Давид вас любит!.. Это мне важно!

Леа. И почему это вам так важно?

Тереза. А потому, что через несколько дней… по его возвращении домой… (нервный смешок) из Роттердама… я уже покину Чили – Мазарин, химчистку… и его!

Пауза. Чувствуется, что Леа относится к этому сообщению довольно безразлично, но с любопытством.

Леа. Не из-за меня же вы все-таки…

Тереза. Нет, что вы!.. Не из-за вас и не из-за него! Тут никто ничего не поделает! В том, чтобы любить и быть любимой!.. Только я… Когда меня больше не любят, я ухожу!

Что-то в этом рассуждении, похоже, ускользает от Леа. Леа. Право же… не стоит бросаться словами!.. «Любить», «любовь»…

Тереза. Что да, то да!.. Начальная школа, не так ли?

Леа. И ведь существует возрастной предел, а?

Тереза (тихо, но твердо). Нет!

Обе женщины пристально смотрят друг на друга. Пауза. Леа. И прежде всего, как вы про это узнали?

Тереза. Про это?…

Леа. Ну, то… что он…

Тереза. Давайте произнесите! Эти слова не обжигают!.. Что он вас любит! Надо ли задавать такой вопрос женщине, у которой было семь лет, чтобы изучить мужчину?! Сейчас скажу вам, мадам!.. По первому жесту, по малейшему слову! По всему тому, что изменяется в нем со дня на день!.. По имени и адресу, записанным мелким почерком на последней странице блокнота!.. «Леа»… на букву «Я».

Пауза. Леа не может скрыть какого-то волнения.

Так вот: Давид любит вас… Услышав это от него, вы могли бы в этом усомниться, но то, что это говорю я, дает вам полную гарантию! (После колебания.) И это мой прощальный подарок! Теперь Давид ваш!

Леа (взрываясь). Вы не хотите уйти раньше, чем я вам нагрублю?

Тереза. Извините, я…

Леа. Чего вы ждете? Изъявления благодарности?

Тереза. Меньше всего на свете!

Леа. Тогда что это за манера даровать мне свои объедки!.. Что вы навязываете мне этого типа? Да мне плевать на него.

Тереза. Вы так думаете!

Леа. Кто разрешает вам делать предположения, что я думаю?

Тереза. О-о, когда видишь…

Леа. Знаете, если бы в один из этих вечеров мне посчастливилось встретить забавного типа, благодаря которому дни моей жизни перестали быть такими серыми, и эта ситуация понравилась бы мне настолько, что я была бы готова на все… если бы существовала хотя бы маленькая надежда, что простое развлечение станет… как это называется?… счастьем? любовью?… Ну, не важно!.. Я была бы готова защищать этот росток надежды зубами и ногтями… любыми средствами, от любого и никого не жалея! Потому что в последнее время я решила немножко пожалеть себя.

Длинная пауза. Леа поворачивается к Терезе спиной.

Тереза (расслабившаяся, мягкая и улыбчивая). Очень любопытно! Вот уж никогда бы не поверила! Я, кто до смерти боится малейшего удара грома… я ничуточки не испугалась! (Направляется к входной двери.) И все-таки это ничего не меняет! Словом, для меня!.. Давид любит вас, а значит, я ухожу! Все остальное – ваша проблема! (Пауза. Смотрит на Леа, которая все еще застыла на месте.) Прощайте, Леа!

Леа никак не реагирует.

Жаль, что мы расстаемся, поссорившись из-за такой малости! (Вздыхает.) В конце концов!..

Тереза открывает дверь и очень решительно выходит, закрывая ее за собой. С минуту Леа остается неподвижной. Она пристально смотрит на дверь, потом, очнувшись от своих мыслей, замечает, что смеркается. Она идет включить свет. Внезапно останавливается, что-то заметив в углу, за шкафчиком. Наклоняется и вытаскивает оттуда горшок с азалией. Цветок совершенно увял. Улыбнувшись, она похлопывает по цветочному горшку, как хвалят животное. Потом ставит горшок на прежнее место. Смотрит на часы. Проходя мимо журнального столика, прихватывает журнал. Садится в кресло и листает с отсутствующим взглядом. Мысли ее далеко. Вдруг она замечает, что держит журнал вверх тормашками. Она переворачивает его, пожав плечами. Все более и более нервозно поглядывает на часы. Закрывает журнал и швыряет в сторону журнального столика. Встает и направляется к домашнему бару, достает шейкер, со знанием дела наливает в него из нескольких бутылок. Потом взбалтывает эту смесь, прохаживаясь по комнате с шейкером в руке. В сущности, она снимает этим напряжение. Затем она ставит шейкер на столик, а рядом пустой стакан. Еще один взгляд на часы. Внезапно она наталкивается взглядом на телефон, подходит к аппарату, колеблется, кладет руку на трубку, снова колеблется и окончательно отказывается от мысли набрать номер. Она отходит от телефона; очутившись перед зеркалом, смотрится в него. Морщит брови, вплотную приближается лицом к стеклу и рассматривает свое отражение.

Леа (вполголоса, обращаясь к своему отражению). Никаких иллюзий, милая! – Настолько, милая? – Не заблуждаетесь ли вы, милая? – Значит, идиотка? (Отходит от зеркала, опять смотрит на часы. Она все меньше и меньше сдерживает нетерпение. Подходит к входной двери. Медленно проходит мимо нее, касаясь кончиками пальцев. Едва пройдя мима, пятится назад, так что снова оказывается перед дверью, колеблется, потом ее приоткрывает – узкую щелку, чтобы была видна улица. Долго смотрит на улицу. Разочарованная, прикрывает дверь. Медленно возвращается к телефону, останавливается у аппарата, опять смотрит на часы. Потом хватает телефонную книгу, которая лежит рядом с телефоном, и начинает ее нервно листать.) Б… Б… Б… Се… Се… Сидра… Сикфод… Сигалла… Сиже… «Сижекофа»… 507-12-38. (Захлопывает книгу, снимает трубку и набирает номер.) Алло!.. «Сижекофа»?… Мадемуазель… я… мне нужно срочно передать господину…

Входная дверь распахивается. На пороге стоит Давид в плаще. У него в руках большой горшок с азалией. Леа бросает трубку. Они смотрят друг на друга с нежным волнением. Пауза. Мало-помалу Леа смущает это волнение. Она начинает искать, как ей спастись от него.

Леа (указывая на азалию в руках Давида). Это мне? Давид. Нет! Хочу воткнуть себе в петлицу!

Леа. Потрясающе! (Разражается громким смехом.)

Давид (почти обиженно). Гм?… Поди знай, что азалии обладают способностью смешить…

Леа (принимая у него из рук цветочный горшок). Гениально придумано, милый!

Давид. Ха!.. Я видел засохшие стебли за шкафом и подумал…

Продолжая смеяться, она начинает вальсировать с цветочным горшком вместо партнера. Он смотрит на нее с изумлением. Потом оба разражаются смехом. Давид выходит на середину сцены. Леа ставит азалию на подставку на видном месте. Давид снимает плащ, пиджак, галстук и садится поудобнее, пока Леа идет к бару и наливает в стакан только что приготовленный коктейль. Затем подходит к Давиду и протягивает ему стакан.

Леа. Выпьем!

Давид. О-о… я… сожалею, милая, но мне не хочется пить!

Леа. Для коктейля «Поцелуй ангела» жажда не обязательна!

Давид. Чтобы от тебя ничего не скрывать, у меня маленький приступ печени!

Леа. Ну да! Вот странная штука… Знаешь, что я подумала, когда трясла шейкер?… А что если у Давида маленький приступ печени!

Давид (заставляя себя удивиться). Чудеса!

Леа. Поразительно, а?! (Держа стакан.) Выпьем!

Давид. Но, милая, поскольку…

Леа. Я приготовила коктейль в ожидании тебя!

Давид. И зря!

Леа. Вероятно!.. Но поскольку эта глупость совершена… (Властно протягивает стакан.)

Давид удивлен и обеспокоен.

Выпьем!

Давид…как говорят Борджиа!

Леа. В моей аптечке запас гепатимедона.

Давид. В конце концов, бог ты мой, почему тебе так важно, чтобы…

Леа. Раз в жизни я приготовила коктейль для мужчины до его прихода!

Они пристально смотрят друг на друга. Пауза. Давид сдается. Он берет стакан, который Леа не перестает ему протягивать. С победной улыбкой она смотрит, как он безрадостно смачивает губы коктейлем.

Давид. Гм!.. Вкуснотища!

Леа. Ты мне льстишь! (Отходит от него. Пауза.) Ну, а кроме этого? Что новенького со вчерашнего утра?

Давид. Нью-Дели!

Леа. Нью-Дели?

Давид. В кармане.

Леа явно не понимает.

Давид (объясняет). Сваи на воздушных подушках!

Леа. Ах!.. Сваи! Странно, я поняла так, что они предназначались для Ньюкасла!

Давид. Если бы ты дала мне досказать, ты бы узнала, что Ньюкасл тоже в кармане!

Леа (с фальшивым восхищением в голосе). Неправда!

Давид (держась настороже). Как это – неправда?

Леа. Нет, я хочу сказать… неправдоподобно!.. Такая удача на всех широтах!.. Даже если это и неправда, то какой грандиозный полет воображения!.. И когда думаешь, что к тому же это правда…

Он смотрит на нее слегка обеспокоенно. Она ему улыбается. Пауза.

Давид (в растерянности). Странно! (Садится в кресло и потягивается.) Уф!.. Я просто разбит!.. Эта скачка с самолета на самолет!.. Париж – Ньюкасл – Дели, Нью-Дели – Париж… Ну и цирк!

Она стоит перед ним. Они смотрят друг на друга. Пауза.

А ты?

Леа (несколько захвачена врасплох). Я?… Ну что ж, я… я готовила тебе «Поцелуй ангела»…

Пауза. Давид ждет продолжения, которого не последовало.

Давид. Странный марафон!

Леа. Прости?

Давид. Двое суток трясти шейкер!

Она начинает смеяться.

Ты меня раззадорила. Ладно, согласен!.. Если твоя деятельность – государственная тайна…

Леа. Я тебе точно докладываю обо всем том, что касается тебя!

Давид. Вижу!.. Сколько времени заняла у тебя эта?… эта? (Указывает на стакан, который держит.) Это и есть та деятельность, которая касается меня? Четыре минуты… пять?

Леа. Скорее, три!

Давид. Вот!.. Три минуты за два дня!.. До чего же я чувствую себя вклинившимся в твою жизнь!..

Леа (вздрагивая). «Вклинившимся в…»?!

Давид. Ну, словом… это образ…

Леа. Страшный!.. У меня от него забегали мурашки по спине. (Подходит к нему вплотную, заглядывает в глаза.) Ты что думаешь?… Что может себе позволить сбросить со счета три минуты моей жизни?… Ишь ты, чего захотел, миленький мой!.. Как и все!.. Маленькие притязания на счастье! Глядишь и повезет! Урвать три минуты здесь, две секунды там! Лишь бы поживиться!.. Поживиться за счет жизни другого, вместо того чтобы прожить жизнь с другим… Все или ничего!

Некоторое время он озадачен, явно пораженный ее словами.

Давид. Тем не менее я… я говорю тебе про все свои дела! Выкладываю все карты на стол! На яркий свет!

Леа (иронично). Это опрометчиво!

Пауза. Они пристально смотрят друг на друга.

Давид (с глубокой искренностью в голосе). Я боюсь!

Леа изображает крайнее удивление.

Это своего рода… тревога!.. Как камень… тут (указывает на солнечное сплетение)… когда я на тебя смотрю.

Леа. Когда ты… (Смеется.)

Давид. Не смейся! Пожалуйста, не смейся!

Она перестает смеяться.

Впервые я… словом, у меня это впервые… Я смотрю на тебя… и у меня такое впечатление… да, точно… что сейчас я проснусь… и ты – ты… вот, вот! В этом и заключается моя тревога! Потерять тебя вместе с моим сном!

Она явно тронута.

Леа (тихим голосом). Очень мило!

Давид. И глуповато?

Леа. Да!.. Но ты это хорошо сказал!

Молчание. Они растроганно смотрят один на другого.

Давид (внезапно). Ты мне не поверишь, а между тем это правда: я тебе соврал.

Это начало признания поражает ее и лишает дара речи.

Леа. А-а?!

Давид. Ха! Не так чтобы очень. Но раз уж я говорю тебе все… Так вот: я не вернулся из Нью-Дели!

Леа. Вот как?!

Давид. Словом, не сегодня!.. Я прилетел вчера после обеда… а вечером, к твоему сведению, я…

Леа (с надеждой). Да?

Давид. Я положил конец ситуации, которая… (Колеблется.)

Леа. Которая?

Давид. Я порвал с… (Снова колеблется.)

Леа. Да?

Давид. Ты знаешь Лиззи Темпл?

Лицо Леа, до этого освещенное улыбкой, омрачилось.

Леа. Ты хочешь сказать?…

Давид. Лиззи Темпл!

Леа. С актрисой?

Давид. Да, словом… с кинозвездой!

Леа. Если угодно!

Давид. Угодно тебе это или нет!

Леа. Позволь! У каждого свое мнение!

Давид. А ты – ты находишь, что она…

Леа. Что тут находить!.. Для меня она пустое место!

Давид. Тем не менее она получила три «Оскара» и…

Леа. Со мной этого не согласовали, милый!

Давид. Что ни говори… академические награды…

Леа. Поговорим о них!.. Ее вытащили за волосы!.. Всеми правдами и неправдами! «Подними мне все это на небо, я верую в бога!»

Давид теряет голос.

(Улыбается во весь рот.) Что ты говорил?

Давид. Что я говорил?

Леа. По поводу вчерашнего вечера!

Давид. Ах да!.. Ну, это не интересно!

Леа. Нет, мне интересно!.. С кем ты порвал?

Давид. С АОПЖ-ом!

Вопросительный взгляд Леа.

«Анонимное общество песка и железобетона»!.. банда гангстеров, которая… Короче говоря… интересно знать, почему я тебе рассказываю это!

Леа. Наверное, в связи с Лиззи Темпл!

Давид. То есть?

Леа. А то, что ты упомянул ее имя в связи с этим разрывом.

Давид. Какая тут связь?! Какое отношение Лиззи Темпл имеет к этой истории с бетоном?

Леа. Тогда почему же ты о ней заговорил?

Давид. Да потому, что… В самом деле, почему? Какого черта я… (Как человек, который усиленно соображает.) Как глупо!.. Я никак не вспомню… провал в памяти!!

Леа (примирительно). Да-а… частое явление!.. Переутомление от путешествий!

Давид. Во всяком случае, это не было…

Леа. Был момент, когда я подумала, что ты собираешься объявить мне о своем разрыве с Лиззи Темпл!

Давид (принуждая себя рассмеяться). Ну знаешь! Какая бредовая мысль!

Леа. Почему? Такие мужчины, как ты, наверняка в ее вкусе!.. Я очень хорошо представляю себе вас вместе!

Давид. Зная, что ты думаешь о ней, не стану тебя благодарить!

Леа. А почем ты знаешь, что я думаю о ней?

Давид. Но… ты сама мне сказала!

Леа (с иронией). Тогда, значит, я так думаю!! Еще один не пошел дальше алфавита.

Недоумение Давида. Пауза.

А жаль!

Давид. Чего?

Леа. Да как же… Что у тебя не было случая бросить это прекрасное создание ради меня… Это было бы мне лестно!.. А для тебя-то это было бы доказательством того, что… словом, доказательством!

Она смотрит на него. Чувствуется, что он размышляет. Пауза.

В конце концов, то, что не надо делать, не может быть сделано.

Давид. Ты это о чем?

Леа. Так, к слову пришлось!

Давид (решаясь). Ладно, не буду темнить… (Как ныряют в воду.) Вчера вечером я действительно порвал с Лиззи Темпл!

Она пристально смотрит на него. Он выдерживает ее взгляд. Пауза.

Леа. Ну и ну!.. Думала ли я, что когда-нибудь… Значит, ее знаменитый мыльный пузырь был ты?!

Давид. Что ты хочешь сказать?

Леа. Она прожужжала мне все уши про свой «мыльный пузырь»!

Давид. Кто, она?

Леа. Но… Лиззи Темпл, милый!

Давид (на минуту он теряет дар речи; задыхаясь). Ты… ты знакома с Лиззи Темпл?

Леа. Более чем, представь себе!.. Она спит в моей кровати и купается в моей ванне!

Давид. Что-что?

Леа. Ее квартира отделана по моему дизайну!

Ошеломление Давида, окончательно утратившего дар речи.

Ты не знал, что был ее «мыльным пузырем»?

Давид. Ее… чем?

Леа. Ее дозой кислорода, надо понимать. (Пародируя жеманную кинозвезду.) «Главное, хорошенько закруглите линии кровати – мой мыльный пузырь это обожает! Кумира моих ночей страшно возбуждают овальные ванны, «полные неги», как он выражается». Интересно знать, как она будет дышать теперь, после того как вы с ней порвали?

Давид (беспокойство его граничит с ужасом). И… ты с ней встречаешься?

Леа. Часто!.. Кстати, на будущей неделе мы вместе обедаем!.. Вот было бы забавно, если бы ты меня сопровождал!

Давид. Что?!

Леа. Ну да!.. Так или иначе, разговор зайдет о тебе!.. Лучше уж пусть это будет в твоем присутствии!

Давид. Боже упаси!.. Я запрещаю тебе упоминать при ней мое имя!

Леа. Ты мне запрещаешь?

Давид. Немножко чувства стыдливости не помешает, а?

Леа. Стыдливость – значит самоцензура, а я этого не выношу.

И не терплю задаваться вопросом, а что их держит вместе кроме постели!

Давид в замешательстве от этой грубой вспышки Леа, которая останавливает на нем свой пристальный взгляд. Пауза.

Давид. К чему ты клонишь?

Леа. К постели, к чему же еще! Но только нам предстоит еще заполнить этот вечер, прежде чем улечься… поэтому мы и ведем беседу!

Давид. Разве мы не могли бы найти темы более… словом, менее…

Леа. Мы могли бы также смотреть телевизор. Сегодня показывают матч Франция – Шотландия!

Давид (хватаясь за эту мысль). Ну конечно, милая, если тебя интересует регби…

Леа. Нет!

Давид. Жаль!

Леа. Не лишай себя удовольствия!.. Каждому – свое! Ты – ты смотришь телевизор, а я пытаюсь понять!

Давид. Понять что?

Леа. Что ты делаешь в моей жизни?!

Давид (негодующе). Что я!..

Смотря друг на друга. Пауза.

Леа. Что ты делаешь в моей жизни?

Давид. Разреши тебе напомнить, что седьмого будущего месяца мы сочетаемся браком.

Леа озадачена. Она подходит к Давиду и смотрит на него испытующим взглядом, явно пытаясь поймать его на лжи.

Леа. Тебе и вправду так важно, чтобы я в это поверила?

Давид. Что за вопрос!

Леа. А ты подумай, Давид.

Давид. Уже подумал! Седьмого будущего месяца!

Пауза. Их взгляды встречаются.

Леа. Ты даже не представляешь себе, в какую ловушку попал.

Давид. Не понимаю.

Леа (делая ударение на словах). Седьмого будущего месяца мы сочетаемся браком, Давид?

Давид. Это самое я тебе и сказал! (Отходит от нее. Достает из кармана футляр.) Леа!

Леа оборачивается. Он протягивает ей футляр.

Леа. Что это?… (Приятно удивленная, она приближается, берет футляр, открывает и не спеша вынимает бриллиантовое кольцо. От изумления она не в состоянии дышать.) Но… в конце концов, Давид…

Давид. Так полагается, а?

Леа. Но это… это…

Давид. Бриллиант!

Надевает ей кольцо на палец. Она ошеломлена. Ее взгляд переходит с кольца на Давида.

Леа (сама отвечая на вопрос, который не решается ему задать). Знаешь… мои висячие мосты через реку Конго… Я только что получил аванс!

Смотрят друг на друга. Она таращит глаза на кольцо, уверенная, что видит сон.

Сцена погружается в темноту.

 

Сцена вторая

Как и во второй картине первого действия, дверь распахивается в темноте. На улице светло. На пороге силуэт мужчины – на сей раз это Давид. Он идет к окнам раздвинуть двойные шторы. Сцену заливает дневной свет. Уходя за рогаликами, Давид набросил плащ прямо на пижаму. Он подходит к столу и кладет на него пакет. Стол уже накрыт для завтрака. Кофейник подключен к сети. Убедившись, что все в порядке, Давид идет к лестнице и, поднимаясь по ступенькам, трубит побудку – как в первом действии это делал Матье – приставив большой палец к губам. Когда Давид поднялся на несколько ступенек, на пороге двери, ведущей в ванную, появился Матье. Он в рубашке и бреется электробритвой.

Матье. Эй!

Давид оборачивается к Матье.

Давид. Что ты здесь делаешь?

Матье. Танцую!

Давид. Какой умный ответ!

Матье. По вопросу и ответ!

Давид. А ты не мог побриться дома?

Матье. У меня перегорела бритва!

Давид (возмущенно). Значит, ты бреешься моей?!

Матье. О да!.. если только ты еще будешь здесь…

Давид. Ну знаешь!

Продолжая бриться, Матье подходит к столу. Он выключает бритву и начинает перебирать рогалики.

Матье (о рогаликах). Ты брал их в морге?

Давид. Что-что?

Матье. Судя по тому, какие они твердые, смерть застала их в пять утра!

Давид. Послушай, парень…

Матье. Есть три выпечки: в пять утра, шесть пятнадцать и семь тридцать! (Указывая на рогалики.) Тебе сбагрили остатки пятичасовой, папаша!

Давид. Ну и…

Матье. А сейчас без десяти девять.

Давид. Но сегодня суббота!

Матье. Ну и что?

Давид. Можно и поваляться, знаешь?

Матье. Так, значит, ты петушок, возвещающий завтрашний день!

Давид. Кто я, кто?

Матье. Петушок!.. Ах, папаша! Сколько неоконченных симфоний на фальшивой ноте остывшего рогалика!

Давид. А ты не лезь в чужие дела!

М а т ь е. Оригинально сказано!

Давид. Во всяком случае, ясно-понятно!

Матье. Ясно, но глупо! Хочешь, я дам тебе совет? А то еще два дня, и будет поздно!

Давид. Почему?

Матье. Уезжаю в Монреаль!.. В понедельник. (Достает из кармана письмо и кладет на стол.) Вот! Получил с утренней почтой! От Бетси! Контракт от Юго Ламартина… и билет на самолет!

Взяв письмо, Давид пробегает его глазами.

Давид. Какой удар для твоей мамы!

Матье. И нет в утешение хотя бы горячего рогалика!

Смотрят друг на друга. Оба расплываются в дружеской улыбке. Пауза.

Давид. А жаль, что ты уезжаешь! У нас наверняка нашлись бы темы для разговора!

Матье. Вполне возможно!

Давид. Заметь… ничто не потеряно! Когда вернешься…

Матье. О да!.. если только ты еще будешь здесь…

Давид (глядя Матье в глаза). Я буду здесь!

Матье (обрадовавшись). Правда?!

Давид. Послушай, мой милый! И заруби себе на носу: когда я что-то говорю…

Из спальни в прозрачном пеньюаре выходит Леа и останавливается на верхней площадке. Медленно протягивая левую руку, она плавно опускает кисть, желая показать кольцо на пальце, подаренное ей Давидом. Повернувшись лицом к Леа, Матье и Давид смотрят на нее с крайним изумлением, особенно Матье, который подходит к лестнице.

Леа (широко улыбаясь). Мне снился сон, что я обокрала ювелирный магазин!

Матье (прикидывая). А-а!.. Это чертовски хорошая примета!

Она медленно спускается с лестницы, вытянув кисть руки ладонью вниз.

Леа (продолжая спускаться). Мечтайте! Мечтайте!.. И что-нибудь непременно сбудется…

Она сошла с лестницы и, стоя лицом к Матье, подносит к его носу руку, чтобы он рассмотрел бриллиант. Но он, не замечая кольца, думает, что она просто ждет от него поцелуя. Со всей серьезностью он целует матери руку, глядя на нее восхищенными глазами.

Матье (не отрывая глаз от Леа). Давид!.. Скажи этой девчонке от моего имени, что она чертовски мила!.. А то мне это не позволяет Эдипов комплекс.

Давид. Послание от твоего сына, милая: он сожалеет, что он твой сын.

Леа (к Матье). Ни о чем не сожалей, дорогой… Я ужасно дорогостоящее предприятие. (Снова демонстрирует бриллиант, поднимая руку к самому носу Матье.)

Матье. Не хватало еще, чтобы ради тебя разорялись мужчины!

Леа. И разоряются, сокровище мое, разоряются! (Подносит руку с кольцом к самому носу Матье, который по-прежнему, не замечая бриллианта, еще раз целует Леа руку.) Даже если это и не сразу бросается в глаза!

Матье, не понимая намека, считает уместным рассмеяться над шуткой, но делает это без большого убеждения. И поскольку Леа продолжает выставлять свой бриллиант напоказ, Матье, окончательно сбитый с толку, продолжает целование руки. Леа быстрым шагом направляется в ванную.

Давид. Ты не завтракаешь?

Леа. На бегу! В одиннадцать мне назначено быть у Кнолля с эскизами.

Леа уходит в ванную. Давид и Матье провожают ее глазами.

Давид. Она говорила тебе о наших планах?

Матье. Гм… да!.. В общем и целом!

Давид (разочарованно). А-а!

Матье. Только одно слово… не помню точно какое, но…

Давид. Может, это слово «брак»?

Матье с изумлением смотрит на Давида.

Матье. Ты хочешь сказать?…

Давид. Что ты об этом думаешь?

Лицо Матье освещает широкая улыбка.

Матье. О-о-о!.. (Разражается нервным смехом.) А ты даешь, папаша! (Весело хлопает Давида по плечу. Потом вдруг становится серьезным. Беспокоясь.) А какой у тебя счет в банке?

Давид (неприятно пораженный). Ты не теряешься, однако!

Матье. А зачем? Нам нужно поговорить! Я не могу рисковать и сбагрить свою маму какому-нибудь пустозвону!

Давид (натянуто). Благодарю!

Матье. Ну вот… Обиделся, что ли? Ладно! Я прошу у тебя самую малость. Из принципа, так сказать: взгляни-ка на твою последнюю декларацию о налогах и…

Давид. А пинка в зад не хочешь?

Матье. Не груби, папаша, а то я затребую справку о судимости!

Давид. Балда!

Давид разражается смехом и шутки ради начинает тузить Матье, который отвечает ему тем же. Оба хохочут до того момента, когда Матье нечаянно угодил Давиду в солнечное сплетение. У последнего перехватило дух, и от боли он, согнувшись, прислоняется к шкафу.

Матье (подходит к нему. Обеспокоенно.) Прости меня! Я не нарочно.

Давид. А хорошо бы… По крайней мере все стало бы на свои места!

Держась за живот, Давид падает в кресло. Матье смотрит на него растерявшись.

Матье. А у тебя со здоровьем похоже… нелады… Я послал бы тебя на обследование! Давид, хватит скрежетать зубами, прошу! (Идет налить чашку кофе и подает ее Давиду.) На… подкрепись!

Давид берет чашку и пьет. Леа выходит из ванной в длинном купальном халате, замотав на голове полотенце в виде тюрбана.

Леа (Давиду). Где бы ты хотел провести уик-энд, Давид?… В «Корбей-Мелун» или «Версай-Марли»?

Давид. Почему этот вопрос? Ты настроена закрывать на субботу и воскресенье свой барак?

Леа. Только не говори мне, что ты предпочитаешь оставаться дома.

Давид. Ты была бы этим шокирована?

Леа (к Матье). Слышишь, Матье?… Он предпочитает оставаться дома! (Подходит к Матье.) Намотайте себе на ус, молодой человек! Женщина может оценить это по достоинству!.. Не без того, конечно, чтобы не оценивать другие качества! (Неожиданно она поворачивает кисть руки ладонью вниз на уровне лица Матье. Матье по-прежнему не замечает кольца, ничего не понимает и ограничивается новым поцелуем ее руки.) Кстати, дорогой! Как у тебя со зрением?

Матье. У меня? Со зрением?

Леа. Если тебе нужен адрес окулиста… (Быстрым шагом идет к лестнице и исчезает в спальне на галерее.)

Мужчины снова следят за ней взглядом.

Матье. Что ни говори, а эта женщина не сошла с конвейера, а? Такую не найти у оптовика!.. Сверхчувствительный механизм!.. Просьба обращаться с осторожностью!.. (Смотрит на Давида.) Ты хорошо подумал?

Давид. Подумал? О чем?

Матье. Ну, об этом… Потому что мне было бы весьма неприятно узнать, что Леа разваливается на части из-за неоправдавшейся надежды! Прежде всего ради нее самой, конечно! Но также ради тебя!.. Чтобы мне не пришлось приехать из Монреаля и набить тебе морду!

Давид смотрит на Матье с удивлением и симпатией.

Давид. А ты мне нравишься, сынок!

Матье. Ты мне тоже, папаша! В данный момент! (Идет налить себе кофе.)

Давид следит за ним глазами. Пауза.

Давид. В сущности, то, что я предлагаю Леа, это не больше и не меньше, как брак по любви!

Матье. Знаешь, меня это чертовски успокаивает. Я чувствую, что могу уехать спокойно!

Давид. Очень тронут твоим доверием!

Матье (вглядывается в Давида). Я никогда бы не уехал, если бы мне пришлось оставить мать совсем одну.

Удивленный взгляд Давида.

Даю слово!

Давид. Рад за тебя!

Матье. Да, но я вдруг почувствовал всю ответственность! Ведь это из-за меня она… словом, Леа и ты, вы… понимаешь?

Давид. Более или менее!

Матье исчезает в ванной и уносит бритву. Давид внезапно погрузился в мысли, которые его далеко не радуют. Матье возвращается с пиджаком на руке и поправляет галстук.

А Леа знала?

Матье. Что именно?

Давид. Что ты уедешь только при условии…

Матье. А как же! Я был вынужден предложить ей такую сделку!

Давид (презрительно). «Сделку»!

Матье. Ну альтернативу, если тебе больше нравится!

Давид. Нет-нет!.. «Сделка»!.. Это слово лучше… тут тебе и поиски продукта, и его реклама!

Матье. Заметь, все получилось как нельзя более удачно. Сразу после вашей первой совместной ночи!

Давид. Ах да! Это было…

Матье. На следующий день!

Давид (с замкнутым лицом). В самом деле! Это было мне назначено свыше!

Матье. Считай, что ты получил повышение!

Давид. Думаешь?

Матье. Как бы то ни было, а в тот день ты взял главный выигрыш!

Давид (мрачно). Я начинаю так считать!

Леа выходит из спальни. Она в выходном платье и застегивает молнию.

Леа (еще на верхней ступеньке). Кто мне нальет кофе?

Матье (Давиду). Предоставляю это тебе, папаша!

Пока Леа спускается с лестницы, Давид без особого воодушевления наливает кофе в чашку. Леа, не присаживаясь за стол, принимает у Давида полную чашку и отпивает глоток. Потом берет рогалик и откусывает кусочек.

Леа. Гм!.. Наконец-то холодные рогалики!

Матье открывает рот от изумления. Он хочет что-то сказать, но это слово никак не слетает с его уст, настолько велико его изумление. Он смотрит на Давида.

Давид (к Матье). Эволюция вида, парень!

Матье. Больше я в этом не участвую!.. Мне давно уже пора сматываться!..

Стоя с чашкой в одной руке и рогаликом в другой, Леа перестает есть и смотрит на Матье.

Леа (к Матье). Что ты мелешь?

Матье протягивает Леа то самое письмо, которое только что показывал Давиду.

(Ставит чашку на стол и, взяв письмо, читает. В полной растерянности.) В понедельник?

Матье. Представляешь?

Это явно удар для Леа, которая идет к стулу и валится на него.

Должно же было это когда-нибудь случиться!

Леа. Да, но понедельник…

Матье. Что «понедельник»?

Леа…послезавтра!..

Матье. Ну и?!.. Стоит ли из-за этого облачаться в траур?!

Леа (взрываясь). Не соображаешь, что ли?! Послезавтра ты уходишь из моей жизни на пять лет!! Что же прикажешь мне делать? Плясать лезгинку?!

Этот выпад поражает Матье и Давида. Молчание.

Давид (явно чувствуя себя лишним, к Леа). С твоего разрешения, я пойду… (Указывает на свой наряд и жестом дает понять, что хочет переодеться.)

Леа. Да, да, иди!

Давид уходит в ванную комнату. Снова молчание. Леа продолжает сидеть с замкнутым лицом. Матье, чувствуя себя неловко, косится в ее сторону.

Матье (пытаясь наладить контакт). Послушай, Леа…

Леа (взрываясь еще сильней). Ну как же ты сообщаешь мне о своем отъезде… Поразительно! Это не хладнокровие! Это уже ледяная кровь!.. Невольно задаешься вопросом, какое место я двадцать лет занимала в твоей крокодиловой жизни!

Матье. Ну знаешь! Честно говоря, я…

Леа. Замолчи!

Матье. Какая муха тебя укусила?

Леа. Ты меня бросаешь, я устраиваю тебе сцену!.. Логично, да?

Матье. Нет!.. Прежде всего потому, что я твой сын и…

Леа. Вот именно! Я устраиваю тебе сцену потому, что ты мой сын!..

Матье (оторопев). Ну знаешь!..

Леа. Кто другой, кроме сына, покидая меня, уносил бы двадцать лет моей жизни?!

Матье. Да что ты болтаешь!.. Я тебя вовсе не покидаю!

Леа. Ах нет?… Как же ты это назовешь?

Матье. Я уезжаю!

Леа. Он меня не покидает… Он уезжает!!

Матье. В конце концов, Леа… ты же сама первая… вспомни, как ты распиналась насчет того, что я должен…

Леа. Черт возьми!.. Я подчиняюсь требованиям жизни. Чему быть, того не миновать!.. Высшие соображения! А если другой остается одиноким в своем углу – кому до этого дело! Я вовсе не желаю тебя щадить!.. Мне больно!.. Я не прошу тебя разделять мою боль!.. Но пусть это по крайней мере тебе испортит настроение! (Садится в кресло.)

Пауза. Матье удручен. Он подходит к креслу и становится перед Леа на колени.

Матье. Канада не за горами… Оттуда можно приехать!.. Я даже намерен делать это часто!.. Садишься в самолет и…

Леа медленно гладит волосы Матье.

Леа (нежно улыбаясь). Да!.. Ты будешь приезжать!.. Часто!.. До Канады отсюда рукой подать!.. Но мы с тобой… наша глава… она дописана, дорогой.

Смотрят друг на друга: он озадаченно, она продолжая нежно улыбаться.

Матье. Как это «дописана»?

Леа. Страница перевернута!

Матье. Но, Леа…

Леа. Это нормально, милый!.. Страницы для того и существуют!.. И главы, чтобы стать воспоминаниями на перевернутых страницах!.. Нужно принимать очевидное!.. Нечего загромождать свою жизнь иллюзиями… Надо иметь мужество…

Матье (внезапно вскакивает и кричит). Хватит, надоело!.

Леа (тоже вскакивает, стараясь казаться веселой). Все!.. Дело сделано, и хорошо!.. Сегодня вечером мы спрыскиваем это событие!..

Матье (с ноткой горечи в голосе). …если не считать того, что теперь ты больше во мне не нуждаешься! (Делает движение головой, указывая на ванную комнату.) Теперь ты полюбила холодные рогалики!.. И он на тебе женится!

Леа. А-а!.. Он так сказал?…

Смотрят друг другу в глаза. Пауза.

Матье. Могла бы мне об этом сказать раньше!

Пауза. Она мечтательно улыбается.

Леа. А мне это нравится!

Матье. Что именно?

Леа. Что он тебе сам сказал!

У Матье удивленный вид. Леа это замечает.

А значит… он думает об этом!

Матье. Что тут особенного!

Леа (после колебания). А что он тебе сказал? Повтори-ка слово в слово!

Матье. Ну, что вы собираетесь…

Леа. Слово в слово!

Матье…что он предложил тебе, я уже забыл, что… брак по любви!

Леа (с сияющим лицом). Ах да?!

Матье. Ну… что-то в этом духе!.. Что-то старомодное!.. Впрочем, я нахожу, что он, этот субъект… и сам немножко… готический!.. Понимаешь, что я хочу сказать?

Леа (твердо). Нет!

Матье. Общипанный галльский петух! Поэтому-то у него и круглый лоб!.. Словом, правда это или нет?

Леа. Нет!

Матье. Что? Он не общипанный, этот субъект?

Леа. Нет!

Матье. Ты его любишь?

Она смотрит на Матье, открывает рот для ответа, но одумывается и предпочитает, смеясь, трижды прокружиться в вальсе.

Леа. Достаточно на меня посмотреть!.. Разве все мои мечты не на виду, как на витрине?!

Матье (весело, плененный ею). Что ни говори, Леа… а ты занятная птичка!

Леа. И окольцованная!

При этом она поднимает руку на уровень лица Матье, снова демонстрируя бриллиант на пальце. Матье берет ее руку, чтобы поцеловать, но, не успев приложиться губами, он замечает на пальце бриллиант.

Матье (отпрянув). Ах вот оно что!.. Но…

Леа. Наконец-то!

Матье. Что с тобой?… Ты увлеклась стекляшками?

Леа. Но, ангел мой…

Матье. Какая грубая подделка!

Леа…это настоящий!

Матье (с изумлением пялит глаза на кольцо. Восхищенно). Черт!.. Ты уверена?

Леа. В этом, детка, можешь положиться на свою маму!

Матье. Он стоит по меньшей мере…

Леа. Замолчи!

Матье. Это он… тебе?…

Леа (подтверждая кивком головы). Ага!

Матье. Ну и потрясный тип!.. Гениальные идеи!.. А какое обаяние!..

Леа. Короче, ты убедился, что моя новая глава хорошо начинается!

Матье (указывая на кольцо). Замечательное начало, что ни говори!

Леа. Главное, я хотела бы обратить твое внимание на то, что я приняла подарок!

Пауза. Они серьезно смотрят друг на друга.

Матье. Вот ты и повзрослела, Леа!

На пороге двери в ванную появляется Давид. Он привел свой костюм в порядок. Это не ускользает от внимания Леа.

Леа. Можешь выходить, Давид! Трудная минута уже позади! Матье уезжает в понедельник, а я – я, как видишь, улыбаюсь!

Матье подходит к Давиду и похлопывает его по плечу.

Матье (Давиду, конфиденциально и покровительственным тоном). Знаешь, не будем больше ни о твоей декларации о доходах, ни о твоем счете в банке!.. Я тебе полностью доверяю!.. (Его взгляд переходит с Давида на Леа и с Леа на Давида. Он разражается веселым смехом.) Ну что ж… я вас оставляю!.. У меня еще масса дел… чемоданы… бумажки и все прочее!.. Вы знаете, что такое стронуться с места! (Идет поцеловать Леа.) До вечера! (Уходит в глубь сцены и, проходя мимо стола, показывает Леа на рогалики.) Осторожно! Они согреваются!

Матье быстро выходит. Леа задерживает свой взгляд на двери. Давид подходит к столу налить себе кофе. Леа оборачивается и замечает это.

Леа. Подожди! Я тебе сейчас подам! (Идет к столу, наливает кофе в чашку и берет сахарницу.) Два кусочка, как вчера?… Или три, как позавчера?

Давид. Браво!.. А ты ведешь счет!

Леа. Я пытаюсь определить твою норму!.. Нелегкое дело!

Давид. Два с половиной!

Она ставит сахарницу на стол.

Леа. Знай с самого начала: мы никогда не станем настолько «старой парой», чтобы я тебе колола сахар!

Давид. Да разве я прошу тебя?

Леа обезоружена его логикой. Давид кладет себе в кофе два с половиной кусочка сахара.

Леа (указывая на банку с джемом). Намазать тебе рогалик?

Давид. Нет, благодарю.

Леа поражена холодным тоном Давида. Она смотрит на него с удивлением. Он пьет кофе нахмурившись. Она допивает свою чашку.

Леа. Ты хорошо спал?

Давид. Какой оригинальный вопрос по утру!

Леа (сбитая с толку). Ты предпочитаешь услышать его сегодня вечером?

Он ест рогалик с замкнутым выражением лица. Она наблюдает за ним. Потом с жестом бессилия идет в сторону мастерской поставить свою чашку в мойку. Она хлопочет по хозяйству, напевая.

Давид (выпаливает). Я спал превосходно!

Леа оборачивается к нему с округлившимися глазами.

Леа (разыгрывая восхищение). Видишь… в этой манере отвечать на мои вопросы, только хорошенько подумав, твоя сила!

Возвращается к уборке. Минуту он смотрит на нее.

Давид. Леа!

Она поворачивается в его сторону.

Что бы ты думала об объединении… о союзе… и даже браке… построенном на лжи?

Она озабочена. Пауза.

Ну, что ж – отвечай!

Леа. Твой вопрос застал меня врасплох! А что бы ты об этом думал сам?

Давид. Меня интересует твое мнение!

Леа. Послушай… что бы я думала…

Давид. О семейном очаге, построенном на лжи… Что бы ты думала об этом?

Она снова смотрит на него, сбитая с толку. Она колеблется.

Леа. А ты знаешь кого-нибудь, кто… был бы способен на…

Давид. На?!

Леа. Ну, на то, чтобы… как бы это сказать… поддерживать такое неустойчивое равновесие?!

Давид. Да!.. (После паузы.) Угадай кто?

Он пристально смотрит на нее приветливым взглядом. Она спокойно выдерживает его взгляд.

Леа (очень мягко). Я была уверена, что у тебя найдется такое мужество!

Давид (не понимая). «Такое мужество»?!

Леа. Конечно!.. Но так ли уж надо тебе говорить об этом!

Давид. Ах?! Выходит, ты знаешь, о чем я хочу сказать?!

Леа (утвердительно кивает, улыбаясь). Гм, гм!

Давид (нервничая). И ты проглатываешь это, как мятную конфетку?!

Леа. Стоит ли из-за такой малости делать кислую мину!

Давид (возмущенно). Как ты можешь говорить такое?

Леа. Послушай, Давид…

Давид (взрываясь). Речь идет о подлой мысли, а она…

Леа. Ну… поскольку ты это мне сейчас говоришь…

Давид. Ложь!!! Ясно тебе, что я хочу сказать?

Леа. Ну… да!

Давид. Нет! Тебе не ясно… До тебя явно не доходит!

Леа. Послушай, милый… не всякая ложь…

Давид. Нет! Всякая!

Запальчивость и горячность тона, каким говорит Давид, поражают Леа. Пауза.

Леа (отказываясь его понимать). Ну что ж!

Леа переходит в рабочую часть мастерской, берет папку для эскизов и кладет туда те, которые, по ее словам, должна представить с утра. Давид не спускает с нее глаз.

Давид (мрачно). Как это можно?

Леа. Что именно?

Давид. Как ты могла… ты!

Перестав укладывать эскизы, она смотрит удивленными глазами.

Леа. Извини, я…

Давид. В жизни своей не глотал еще такой пилюли!.. При том, как я был тобой одержим, это заслуживало бы новой строфы в «Песни песней»!..

Леа. Хотелось бы узнать…

Давид. Какое искусство!.. Твой материнский инстинкт раздвинул границы вдохновения!

Леа. Мой материнский – что?!!

Давид. Этот херувим может уехать со спокойной душой!.. Его мамаша сумела пристроиться!

Леа (явно начиная соображать, что к чему), А-а!.. Матье тебе…

Давид. Он мне… с наивностью теленка!

Леа (готовая к атаке). Оставь свои сравнения при себе – это твое не самое сильное место. (Продолжает укладывать эскизы в папку. Закрывает ее, завязывает тесемки – все это требует времени.)

Давид. Итак?

Леа. Что «итак»?

Давид. Скажи что-нибудь!

Леа. «Май тейлор из рич!»

Давид (в бешенстве). Ну нет! Ну нет!.. Я этого не потерплю! Ты заставила меня поверить во всякие небылицы, а теперь еще насмехаешься… Ну нет!

Она подходит к нему вплотную.

Леа. Чего ты, собственно, хочешь?

Давид. Чтобы ты мне что-нибудь сказала! По-французски! Что-нибудь серьезное! И, по возможности, хоть с ноткой сожаления!

Леа (четко). Я ни о чем не сожалею!

Давид (пораженный). В таком случае…

Леа. В таком случае?

В знак полного бессилия он поднимает обе руки и роняет их как плети.

Давид (подавленно). «Май тейлор из рич!»

Передернув плечами, она идет к зеркалу поправить прическу и подкраситься. Потом подходит к нему.

Леа (почти с нежностью в голосе). Знаешь, Давид… Ведь даже такая врунья, как я, способна строить свою жизнь на любви!

Давид (с иронией). Еще бы… так я тебе и поверил!

Леа. У любви существуют неопровержимые доказательства!

Давид. Например?

Леа. Нередко какой-нибудь пустяк… жест… взгляд… интонация… реакция!

Давид…словом, иероглифы!

Леа. В известном смысле…

Давид. Остается их расшифровать!

Леа. Ну да!

Давид. А шифр? Мне он неизвестен!

Леа. Я могла бы тебе подсказать!

Давид. Я не способен его усвоить! Я был примитивом и останусь им! Для меня все, что не правда, – ложь, а тот, кто лжет, – лжец!

Леа (внезапно взрываясь). Сколько можно твердить одно и то же! Как будто вы что-то поняли! Несете чушь и еще ждете ответа!

Давид. Нет, скажи на милость…

Леа. «Нет, скажи на милость»! Что ты себе воображаешь?… Что он себе воображает – этот пустомеля, который ничего не понял?!

Давид. Нет, скажи на милость!

Леа. «Нет, скажи на милость!» Что ты себе думаешь? Тоже мне – чудо века! Как увижу, так и паду ниц?! Дудки! Я тебя увидела и не упала. И все осталось при мне – мысли, ясный разум и намеченная цель! Ну и что в этом плохого?! Разве цель не всегда маячит впереди? Почему наличие цели так бесит этого гражданина, у которого цель одна – постель? Что ты мне хочешь внушить, а?

Давид (обеспокоенно). Я? Но я…

Леа. Любовная история?! Ты дал маху, пойми!

Давид. Все?

Она не отвечает. Пауза.

Я спрашиваю – ты все сказала? (Молчание.) Тогда привет! (Направляется к двери.)

Леа (кричит). Ну нет! Этого только недоставало! Ну нет! Не ранее понедельника…

Давид. Не ранее чего?…

Леа. Не ранее, чем уедет Матье!

Давид (возмущенно). Знаешь, однако!

Леа. И ты воображаешь, что я позволю тебе сорвать мой план?!

Давид. А ты… Неужели же ты воображаешь, что я останусь тут, чтобы…

Леа (властно). Останешься!.. Ты у меня в долгу! Плати за проведенную тут ночь!.. Изволь сделать мне маленький подарок! Побудь еще два дня на краешке стула!

Их взгляды встречаются. Длинная пауза.

(Снимает с пальца кольцо и высокомерно роняет его к ногам Давида.) А то еще, чего доброго, забуду в понедельник!

Леа поворачивается к нему спиной, надевает плащ и выходит с папкой для эскизов под мышкой. Некоторое время Давид остается в оцепенении. Он поднимает кольцо, вертит его между пальцами, размышляет, как ему выйти из создавшегося положения. Потом вдруг замахивается, собираясь швырнуть кольцо в другой угол комнаты, но, одумавшись, кладет его в карман.

Сцена погружается в темноту.

 

Сцена третья

Когда свет загорается, на сцене Леа, Давид, Матье. Время – понедельник, после обеда, перед отъездом Матье. На столе бутылка шампанского и бокалы. С проигрывателя несутся звуки джерка. Леа и Давид танцуют под одобрительным взглядом Матье, который наполняет шампанским три бокала. Пластинка доиграла.

Матье. Следует признать очевидное: существуют люди, над которыми возраст не властен!

Давид. Вот так-то, молодой человек! И это еще что! Попробуй теперь сказать, что уезжаешь, не повидав всего!

Леа идет к зеркалу поправить прическу.

Леа. О-о! Прическа в стиле джерк!

Матье. На, отдышись!

Она принимает бокал.

Давид (к Матье). Можешь после всего этого увозить в своем багаже картину образцовой любви!

Матье дает Давиду тумака и получает ответный удар. Леа поднимает бокал, желая провозгласить тост.

Леа (поэтично). За полет этого голубя, вовсе даже не перелетного, которого слепая судьба…

Матье (наполовину отпил бокал). Горькое…

Леа (обиженно). Нужно говорить – сухое! Спасибо, что ты меня перебил!

Матье. Правда? Тебя занесло!

Давид разражается смехом. Матье ему вторит.

Леа. Однако мой юмор на вас подействовал!..

Давид (поднимая бокал, тоном ярмарочного зазывалы). За тех, кто уезжает, за тех, кто остается, за молодых и старых! Маленьких и больших! Волосатых и безволосых! За кормящих мам, шлюх, маркиз и военных, за тех, кто приходят, уходят, растут, размножаются! За весь мир! И да здравствует любовь!

Все трое пьют.

Матье (Давиду). Ты никогда не подумывал выставить свою кандидатуру на выборах?

Давид. С чего бы это?

Матье. Такой демагог, как ты!..

Леа. Он непременно выставит!.. И при первом же случае станет кандидатом!.. а значит, будет избран!.. неизбежно!

Давид. Почему неизбежно?

Леа. Потому, что обществу нужны такие люди, как ты!

Давид. Ну знаешь!

Леа (настойчиво). Обществу нужны такие люди, как ты, Давид!

Давид. Кончится тем, что я в это поверю! За те три месяца, пока я жил в Гаване, всякий раз, когда Фидель наносил мне визит…

Леа. Фидель?!

Давид. Кастро!

Матье (восхищенный до предела). Фидель Кастро наносил тебе визиты?!..

Давид…дважды-трижды на дню! И всякий раз, бац: «Обществу нужны такие люди, как ты, Давид!» Вначале он это говорил по-испански, но под конец сказал по-французски!

Матье замер разинув рот.

Леа. Ну а я что говорила!

Давид (скромно). Ничего удивительного! От меня зависела судьба жилого комплекса, подвешенного над табачной плантацией!.. Так что в его интересах было гладить меня по шерстке!

Леа. Вы только послушайте!.. Мсье отрицает свои духовные богатства.

Давид (скромно). «Богатства»! «Богатства»!

Леа. Конечно же!.. Эта жизненная сила… это мужество… это воображение!

Давид. Ха!

Леа. Не станешь же ты утверждать, что у тебя бедное воображение!

Давид нелюбезно смотрит на Леа. Она выдерживает его взгляд, улыбаясь.

Матье (Давиду). Шутки в сторону… И как он?

Давид. Кто?

Матье. Фидель!

Давид. Потрясающий тип!.. Ма-ра-вий-со!

Матье. Как на своих портретах?

Давид. Эста отра чоа!.. Он просто потрясает!.. Понимаешь, что я хочу сказать?!

Матье (словно загипнотизированный). О да… Очень даже понимаю!

Давид. Он подходит вот так, гигантскими шагами, останавливается прямо перед тобой, кладет сус манос – руки – тебе на плечи, вот так, и ты ощущаешь жар его ладоней! Он смотрит тебе прямо в глаза, вот так! И своим металлическим голосом…

Леа. «Обществу нужны такие люди, как ты, Давид!»

Давид. Он говорил мне не только это!

Матье (жадно). Например, что еще?

Давид. О-о-о!.. Мучас сосас – очень многое! Вплоть до того, что спрашивал мое мнение насчет… (Одергивает себя.) Ну, не важно!

Матье. Насчет чего?

Давид (таинственно). Извини, сынок! Но это… (Прикладывает палец к губам.)

Матье (под большим впечатлением). Ну да?

Леа. Вот именно. Неудобство общения с великими мира сего заключается в том, что они всегда вынуждают вас держать язык за зубами!

Давид. Ты даже не представляешь себе, как ты точно выразилась!

Леа (смеясь, указывает на свой бокал). Меня вдохновило шампанское, милый!

Она идет к Давиду, обнимает его за шею и томно заглядывает ему в глаза. Он поддается игре.

Матье (смотрит на них восхищенно и растроганно). Кстати… на когда у вас намечена Венеция?

Давид (чувствуя себя неловко). Венеция… гм…

Леа. На седьмое!

Давид. Если все пойдет по плану!

Леа (категорично). Пойдет!

Давид. Уверенность чистых сердец! Я восхищен!

Леа. Восхищайся, милый! Седьмого нас ждет Венеция!

Давид (к Матье, внезапно переполняясь радостью). А знаете ли вы, молодой человек, где мы с мадам будем седьмого числа?

Матье. В Ве-не-ци-и!

Леа. Заметь себе: это путешествие полезно для общества!.. Прежде всего речь идет о подвеске квартала Святого Марка! (Давиду.) Не так ли, милый?

Давид. В самом деле, я…

Матье (Давиду). Ты рассчитываешь подвесить такую малость?

Леа (Давиду, подавленная). Подумать только, что впереди у него путешествия по многим странам!

Матье (к Леа). Ну ладно, лучше бы объяснила мне!

Леа. Проще простого! С архитектурной точки зрения… подвеска – это… (Подыскивает слова под ироническим взглядом обоих мужчин и, не находя, поворачивается к Давиду.) Как ты объяснил бы это непосвященным?

Давид и Матье разражаются смехом, который тут же обрывается.

Матье. Слава богу, нам не грозит умереть от смеха!

Давид. Подвеска осуществляется с помощью колонноподобных подставок, укрепленных на прочном основании! Эти колонны располагаются под кривым углом, рассчитанным по отношению к полезной плотности опорных точек фундамента!

Матье и Леа смотрят на него серьезными глазами, ничего не поняв.

Леа (как во сне, нараспев). «Под кривым углом, рассчитанным по отношению к полезной плотности опорных точек фундамента…». (Давиду.) Ты это сам придумал?

Давид. Разумеется.

Матье издает свист в знак своего восхищения.

Леа. Слышишь, дорогой? Я напала на поэта, который это придумал! (Нараспев.) «Под кривым углом, рассчитанным по отношению к полезной плотности опорных точек фундамента»!

Матье. И только подумать, что вдобавок это еще и не лишено смысла.

Леа (поднимая свой бокал). За все, что является поэзией и вдобавок не лишено смысла. (К Матье.) За тебя! (Давиду.) За нас обоих!.. За созданный нами образ, который он увезет с собой!

Матье. А что если нам поехать втроем, а?

Давид. Ты заболел, что ли?

Матье. А что! Время еще есть! В Монреале очень многое нуждается в подвеске! Что же касается дизайна, то на него там, должно быть, такой же спрос, как на изображения Христа в Ватикане. Я уверен, что Бетси запрыгала бы от радости!

Леа. Еще бы!.. Так высоко, что пробила бы потолок! Но… (Подходит к Давиду, берет его за руку и нежно кладет голову ему на плечо.) Вы помешали бы нам, дорогой! Счастье, подобное нашему, нуждается в уединении!

Давид. Настолько, что если в путешествиях тебе попадается продажный необитаемый остров…

Леа (к Матье). Надеюсь, ты на нас не в обиде?

Матье. За что?

Леа. За то, что мы счастливы.

Матье. Ах за это! Не желая тебя обидеть – меня это устраивает!.. Скажу тебе больше – Канада…

Он не заканчивает фразу, услышав, как где-то часы бьют пять раз. Все трое прислушиваются. Пауза.

Леа (стараясь казаться веселой). Пора!

Матье устремляется в глубь сцены за своим пальто на вешалке, потом за чемоданами, которые стоят на переднем плане. Леа надевает плащ и повязывает платочек на голову. Давид также надевает плащ и берет оставшийся чемодан. Леа прихватывает со стула дорожную сумку. Все это исполняется, как балет. Наконец они собрались. Все трое стоят перед дверью.

Леа (открыв дверь, оборачивается к Матье). Что ты хотел сказать по поводу Канады?

Матье. А то, что… что Канада, Монреаль, фирма Юго Ламартина, Бетси и наше будущее потомство обязаны поставить вам большую свечку!

Улыбаясь во весь рот, Леа поворачивается к Давиду.

Леа (декламируя, как стихи). «Кривой угол, рассчитанный по отношению к полезной плотности опорных точек фундамента…»!

Все прыскают со смеху и, продолжая смеяться, быстро выходят. Слышен смех, затихающий вдалеке. Сцена остается пустой. Через широкие проемы окон видно, как на улице медленно спускаются сумерки. Сцена погружается в темноту.

 

Сцена четвертая

С наступлением вечерней темноты дверь открывается и входит Леа, одетая так же, как и перед проводами Матье. Давид, по-прежнему в плаще, остается стоять на пороге. Леа зажигает торшер.

Леа. Ну что ж… заходи!

Давид. Забавно!

Леа. Что именно?

Давид. Эти же слова ты произнесла в тот вечер, когда… Словом, в первый вечер!

Леа. Знаешь… если кто-то стоит на пороге… и тебе не хочется, чтобы он ушел!.. (Внезапно удивляясь.) А ты уверен, что в тот вечер я сказала: «Заходи»?

Давид. Да… точнее: «Заходите»!

Леа. А-а-а… Весьма важный нюанс, ты не находишь?

Он входит.

Давид. Как бы то ни было… (Прикрывает за собой дверь, пока она снимает плащ) я на одну минутку!

Она поворачивается и смотрит на него.

Леа. Ты безупречно вел себя с Матье!

Давид. Спасибо… Если ты позволишь, я… (направляется к ванной комнате) возьму свою бритву и зубную щетку! Леа. Надеюсь, что он нам поверил!

Давид останавливается и оборачивается к Леа.

Давид. Поскольку я сыграл безупречно…

Леа. Я так боялась, что при его чуткости…

Давид (раздраженно). Но ведь он уехал, правда? А это была наша цель!.. Так что задание выполнено, мой генерал!

Он уходит в ванную. Задумчивая и грустная, она медленно идет к креслу и садится на краешек. Наклонившись вперед, упирается локтями в колени и, обняв руками лицо, сидит не двигаясь, глядя в одну точку. Пауза.

Леа. Ты заметил, как он старался не выдать своих чувств на аэродроме? Эта натянутая веселость! Эти шутки, этот смех! Бедный мальчишка! (С нескрываемым удовлетворением.) Он не перестал сожалеть об ушедшей поре с Леа! (Неестественно смеется.) Насколько я его знаю, он должен быть сейчас в подавленном состоянии! (Пауза. Ее лицо выражает иронию, нежность, грусть.) Разве что… Вот именно!.. «Разве что…»!

Давид (выходя из ванной.) Ну что же…

Голос Давида возвращает Леа к действительности, и она поворачивается к нему. Они молча смотрят друг на друга.

Леа (внезапно). Виски? «Александра»? Пиво? «Плантер»? Пунш?

Давид. Нет, спасибо, я…

Леа. В таком случае…

Давид. Впрочем, пожалуй, глоток шотландского виски… только чтобы доставить тебе удовольствие!

Леа (вскакивает с места, восклицая). Ах, какое он может доставить мне удовольствие, этот человек с его глотком шотландского виски!

Она идет к домашнему бару и наливает Давиду виски. Он смотрит на нее.

Давид. Что ты намерена теперь делать?

Она возвращается к нему со стаканом виски в руке.

Леа (протягивает стакан). Пойти в кино! Угостить себя фильмом об очередной катастрофе. «Адский универсам»! Универсальный магазин, который заражен бациллами холеры по воле ученого-эколога, недовольного качеством заячьего паштета! Он блокирует все выходы и…

Давид. Я хочу сказать: теперь, когда ты осталась одна!

Она смотрит на него, делая вид, что не понимает.

Что ты намерена делать теперь, когда ты осталась одна? Леа. Что значит – одна? Правильнее будет сказать… «стала свободной»… или «свободна быть одной», если угодно… И не быть одной, когда мне заблагорассудится! Но говорить «одна», как говорят, например, «одноглазая» или «калека»!..

Смущенное молчание.

У меня множество планов! Вот, например, седьмого я еду в Венецию!

Давид вздрагивает.

Ну конечно! Ведь я пообещала Матье! А сказано…

Давид (в замешательстве). Послушай, Леа…

Леа. Да, знаю! И ты будешь там, но…

Давид. Вот именно, и поэтому…

Леа. Я постараюсь обходить площадь Святого Марка – вот и все!

Давид. Меня не будет в Венеции!

Леа. Ах нет?!! Вот видишь… все складывается как нельзя лучше!

Давид опускает голову, в еще более сильном замешательстве.

(Пристально смотрит на него.) Непредвиденное обстоятельство?

Давид (разом). Должен тебе признаться…

Леа. Надеюсь, ничего страшного?

Давид. Напротив!

Леа. Твой проект отвергли!

Давид. Речь идет о…

Леа. Велика беда!.. Если одно дело ускользает, это еще не значит…

Давид. Дай мне сказать…

Леа. Согласна… Оно было для тебя особенно важным! Подумаешь! На площади Святого Марка свет клином еще не сошелся! В мире полным-полно вещей, которые погружаются в воду!

Давид. Плевал я на то, что погружается в воду!

Леа (смотрит на него, разыгрывая удивление). Так в чем же дело? На что жалуется этот гражданин?! (Поворачивается к нему спиной и идет к чертежной доске. Поглядывает на эскиз, прикрепленный к ней.)

Давид следит за Леа глазами.

(Указывая на эскиз.) Ты видел мой проект – шкафчик для посуды – он же мясорубка?

Давид. Да-да!

Леа. Получился неплохой комбайн, а?

Давид (словно прыгая в воду). Мне нужно тебе кое в чем признаться!

Леа. Да, но… не утруждай себя! Я знаю, какого ты мнения о моих изобретениях!

Давид. Речь вовсе не об этом!

В глазах у Леа вопрос.

Я хочу тебе кое в чем признаться!

Леа. Не нужно!

Давид. Почему не нужно?!

Леа. Как сказала бы Лиззи Темпл: «Роли наперсниц я видела в гробу!»

Она пристально смотрит на него. Он в полной растерянности.

Давид (смиряясь). Ну что ж! Как бы то ни было, теперь…

Леа. Не правда ли?!

С усталым видом он садится на стул и без удовольствия отпивает из стакана. Она смотрит на свою чертежную доску.

Давид. Случалось тебе проходить по улице Мучеников?

Леа удивлена.

Отвечай! Это тебя ни к чему не обязывает!

Леа. Случалось!

Давид. В рабочий день?

Леа. Вполне возможно.

Давид. Вечером, часов так в шесть?

Леа. Право же…

Давид (самому себе). Значит, это возможно!

Леа. Что именно?

Давид (колеблется, затем бросается в объяснение). Вообрази: в вечер буднего дня, часов так в шесть, ты проходишь по улице Мучеников! Доходишь до дома сорок семь… Из дома выходит некий субъект! Увидев тебя… он идет за тобой следом и возле церкви Нотр-Дам, де Лоретт тебя нагоняет!

Леа. Придумал тоже!

Давид. Минутку! Он вовсе не смахивает на любителей кадриться – багровое лицо и тому подобное. Нет… Это зрелый, довольно приятный мужчина… легкая походка… ухоженный вид! Ничего сверхординарного… но и не стандартный тип… Ты его себе представляешь?

Леа. Отчетливо!

Давид. Ну и вот… Он тебя нагоняет. (Подходит к ней, разыгрывая роль типа, о котором ведет речь.) Мадам… вы позволите мне…

Она смотрит на Давида и ждет.

Что ты ему отвечаешь?

Леа. В зависимости от того, что он хочет!

Давид. Проводить тебя, я полагаю!

Леа. Куда?

Давид (играя роль). О-о… мадам!

Леа (включаясь в игру). К чему говорить обиняками, мсье!.. Скажите прямо!

Давид. Если бы дело было только за мной!

Леа. Но… дело только за вами!

Давид смотрит на Леа совершенно оторопев.

Давид. Ты бы дала ему такой ответ?!

Леа. Разве он недостаточно меткий?

Давид (не веря своим ушам). Какой-то субъект пристает к тебе на улице, и ты метко ему отвечаешь: «Дело только за вами»?!

Леа (с иронией). Значит, ты считаешь… что этому субъекту повезло!

Давид (возмущенно). Субъекту, с которым ты не знакома!

Леа. Подумаешь! А разве с тобой я была знакома?

Пауза, во время которой Давид явно приноравливается к этой очевидности.

Давид (возобновляя игру). Я живу в Чили-Мазарин, мадам!

Леа. Это мне почти ни о чем не говорит!

Давид. Две комнаты и кухня, поселок Лизерон!.. На двадцать пятом этаже корпуса «П».

Леа. Гм… наверное, в этом есть своя прелесть!

Давид. Как посмотреть! Об этом можно судить только на месте!

Они стоят рядом, заглядывая один другому в глаза.

(Робко.) Если я осмелюсь…

Леа. Давай!

Давид. Это нелегко!

Леа. Легко, легко! Достаточно решить, кто ее сопровождает.

Смятение Давида. Леа улыбается.

Давид (взрываясь). Ты никогда не заставишь меня это проглотить!

Леа. «Это»?

Давид. Что ты согласилась бы спустя пять минут последовать за первым встречным в две комнаты с кухней в Чили-Мазарин.

Леа. Не скрою, меня бы тоже это удивило!

Давид. Тогда почему ты позволяешь делать такое предположение?

Леа. Потому, что мне не терпится узнать, к чему ты клонишь!

Пристально смотрят друг на друга. Пауза. Затем он решает продолжить игру.

Давид (указывая на обстановку). Мое орлиное гнездо, мадам… Словом… кактусовое! (Берет Леа за руку и проводит ее по воображаемой квартире.) Столовая… пригодна лишь для диетического стола… Лишний килограмм – и вы заклинитесь между стеной и столом! Спальня, любовное ложе… для страдающего конвульсиями… односпальное, иными словами! Газовая плитка, а вокруг крохотная кухня! (Указывает пальцем в публику.) Вид!

Она притворяется, что любуется пейзажем.

Леа (оценивающе). О-о-о!

Давид. И это еще не все… Когда соседи напротив открывают окно спальни, мне прекрасно видна репродукция «Заутрени» Милле, картина, которая висит у них над радиатором!

Смотрят друг на друга. Пауза.

Леа. Можно я сяду?

Давид. Вы слишком великодушны, мадам.

Леа. Почему вы это говорите?

Давид (перестав играть роль). Я не понимаю, почему ты просишь разрешения сесть, когда у тебя одно желание – убежать без оглядки!

Леа (очень спокойно). Прежде чем «тыкать», будьте любезны предложить мне стул.

Он указывает ей на стул. Леа садится. Пауза. Она осматривается, как бы изучая обстановку. Он наблюдает за ней.

Давид. А вы смогли бы там жить?

Леа. Заметьте, что в дождливую погоду это лучше зонта!

Они смотрят друг на друга и хохочут.

Давид (перестает смеяться первым). Квартира предоставленная фирмой «Сижекофа».

Она тоже перестает смеяться.

Это конструкторское бюро по адресу: улица Мучеников, дом сорок семь! Там я провожу свою жизнь вот уже пятнадцать лет! Передвигаю планку! Вам ясно, чем я занимаюсь?

Леа. Наполовину!

Давид. Пятнадцать лет я геометрически фиксирую тот понос, от которого страдают расшатанные мозги… (Разводя руками и с гримасой отвращения.) Вот!

Леа. Вы меня успокаиваете!

Давид. Простите?

Леа. А я-то думала, что вы и есть автор!

Он смотрит на нее. Она ему улыбается. Пауза.

Давид. Да никакой я не автор!

Леа. Вы так полагаете?

Давид. Ну, это… я даю руку на отсечение!

Они смотрят друг другу в глаза.

(Задумывается.) …Разве что автор своей мечты!

Леа. Ах?!

Давид. Да, я… мне случается… как бы это сказать?…

Леа. Предаваться мечтам!

Давид. Время от времени! И даже довольно часто! Ночью! А еще чаще – днем! По правде говоря, я только этим и занимаюсь!

Леа. Должно быть, фирма не возражает!

Давид смотрит на нее с удивлением, которое не ускользает от ее внимания.

Да или нет?!

Давид. Да! Но только… со временем… мечты…

Леа. О да! Они не выдерживают испытания на веру!

Он снова удивлен.

Правильно я говорю?!

Давид. Да!

Леа (возвращаясь к теме). Мне, например, не удается поверить в свою мечту до тех пор, пока я не заставлю других поверить в нее!

Он отшатнулся от удивления. Она ему улыбается.

А вам?!

Давид (выходя из роли). Что ты там поешь?

Леа. Как это что? Настрой свое ухо, милый! Мы находимся в Чили-Мазарин, и я отвечаю твоему субъекту!

Давид. Ах так! Я вот тоже думал…

Леа. Ты думал?!

Давид. Я не понимаю, почему тебе непременно надо верить в свои мечты?

Она смотрит на него с изумлением.

Леа. Ей-богу! Ты такой мастер выкручиваться! (Останавливается перед ним и глядит ему прямо в глаза, без особой любезности.) Послушай-ка меня, дружище! Я поведаю тебе нечто забавное: у каждого человека в уголке жизни есть такая же вот «Сижекофа»!.. По какому бы адресу она ни находилась – на улице Мучеников, на площади Данфер – не важно! Каждому хочется дышать другим воздухом! Что же касается моей подружки Леа, то она давно уже отделывает в своей голове одно из тех висячих гнезд, которые способны горячить воображение всех камышовок на свете! Так что это вовсе не монополия чертежника!

Давид все еще приятно удивлен и взволнован. Пока она продолжает смотреть на него, он поворачивается и отходит в сторону. Пауза.

Давид. Вот уже месяц, как в твоем доме поселился блеф! Здесь и (указывая головой на спальню) и наверху! (Неожиданно поворачивается к Леа и кричит.) Начиная с твоей ванной комнаты и кончая постелью!

Она пристально смотрит на него, не отвечая, чем сбивает его с толку.

Блеф и «липа»! Можешь ты это понять?

Леа (восхищенным голосом). Да, очень даже могу!

Давид (взрываясь). Если тебя это не устраивает, так и скажи!

Леа. Понимаешь…

Давид. Нет, нет! Так и скажи: «Меня это не устраивает!» Положим дело на полку, повесим замок и…

Леа (взрываясь в свою очередь). Меня это не устраивает!

Его пугает ответу и он лишается дара речи.

Ну что ж, давай! Клади на полку! Вешай замок! И можешь хотя бы один-единственный раз не поливать себя грязью! Я тебя ни о чем не спрашивала… Ты забрал свою бритву и зубную щетку… ты допил виски… Что тебе еще нужно? Открой дверь, остановись на пороге… и я скажу тебе: уходи!

Пауза. Он в растерянности. Повернувшись к нему спиной, она идет к чертежной доске.

Давид (робко). Это напомнило мне, что…

Вопросительный взгляд Леа.

(показывая на спальню) моя пижама…

Он ждет разрешения. Она медлит.

Леа (смирившись). Что мне остается сказать, по-твоему?… Ступай и забери ее тоже!

Он колеблется, идет к лестнице, неуверенно поднимается на несколько ступенек, останавливается и усаживается на одной из них, лицом к Леа. Некоторое время смотрит на нее.

Давид. Меня зовут Давид!

Она поднимает на него глаза и медленно идет к нему по лестнице.

Леа. Меня зовут Леа!

Давид (пылко). Я так и подумал! Стоило мне вас увидеть… и меня озарила мысль: «Ее зовут…»

Леа пристально смотрит на него с такой иронией, что он умолкает.

Леа?! Скажите… в жизни бы не догадался!

Леа сидится на ступеньке рядом с Давидом.

Леа. Сегодня мой сын улетел в Канаду!

Давид (в радостном порыве). Ах как это кстати!

Ее передернуло, он это заметил.

Я хочу сказать… как это некстати!

Леа. Нет-нет! Это кстати!

Давид. Да?

Леа. Я свободна!

Они смотрят друг другу в глаза.

(Приблизив лицо, доверительно, тоном признания.) Я одна!

Давид (тем же тоном). Я тоже!

Леа (с грустной улыбкой). Это кстати!

Давид. Не очень! Если учесть, что я могу вам предложить!

Леа. «Вам предложить»?

Давид. Ну да… Я…

Леа (вспылив). Настал мой черед, шеф! Я предлагаю!

Смело встречаются взглядами.

Давид. Ты остановила свой выбор на чертежнике, который, сказав тебе всю правду, стал голым королем.

Леа. Мне это нравится! Может, у меня странный вкус!

Давид (запальчиво). Не внушай мне, что ты легко распростилась с тем исключительным существом, каким я представал перед тобой, и согласна на столь скромную долю!

Леа (не веря своим ушам). «Исключительным существом»?

Давид. Это самое меньшее, что можно сказать! Я достаточно старался, чтобы… (Читая сомнение на лице у Леа.) Ужасно старался, мадам! Придумать себе жизнь может каждый… Но жить придуманной жизнью… не каждому дано! Полететь одним самолетом в Каракас, другим – в Бамако, руководить стройкой в пустыне Калахари… и все это на улице Мучеников, вычерчивая схемы кроличьих клеток! Через это надо пройти! Малейшая промашка – и твои самолеты взорвутся в небе, пустыня тебя поглотит и ты опять попадешь в тартарары «Сижекофы»! В небытие! Но нет! Я продержался! Годами я жил своей жизнью… (указывая на голову) которая была вот тут… и в голове тех, кто мне верил!

Они смотрят друг на друга. Похоже, Леа заинтересовалась, что же толкает Давида к еще большей откровенности.

Понимаешь… реальность бифштекса с жареной картошкой редко бывает правдой… Настоящая правда – она у тебя внутри… Твой энтузиазм, талант, все то, что придает тебе уверенность… все это существует – внутри! Даже если господь бог архитекторов и не всегда признает своих… Это придает тебе решительность… помогает одерживать победы и добиваться славы! Это длится, пока… в один прекрасный день тебя не обзовут вралем! Нормально! За все нужно платить! Но ничего! Это не особенно дорогая плата за все то время, пока ты не числился посредственностью!

Леа смотрит на Давида с глубоким удивлением – так, словно открывая его заново. Он опускает глаза.

Леа. Зачем ты исповедуешься, Давид?

Давид. Не знаю! Я думаю… да так оно и есть… это желание сказать тебе нечто такое, чего я еще никому не говорил! Нелегко отыскать… Я так много всем наговорил… (Вдруг, с тревогой в голосе.) Ты мне поверила, а? Скажи, ты мне поверила?

Леа. Но, Давид, я по-прежнему верю тебе…

Давид (с тревогой в голосе). Ты хочешь сказать…

Леа. Я верю в то, что ты есть!

Давид. Послушай, не пытайся…

Леа. В то, кем ты мог бы стать! Всем твоим правдам! Всему тому, что делает тебя Давидом! В того милого человека, какой он есть.

На какой-то момент Давид приятно поражен ее словами.

Давид. Разумеется… под этим углом зрения… (Достает из кармана кольцо, берет руку Леа и надевает его Леа на палец.) Оно принадлежало… я предпочел бы сказать «моей маме»! Увы! Кузине мачехи дедушки моей тети!.. И тем не менее это семейная реликвия!

Леа растрогана так, словно видит кольцо впервые. Любуется им.

Это подделка!

Леа резко переводит глаза на Давида.

Леа. Послушай-ка… уж не собираешься ли ты ненароком расправиться с моими иллюзиями одна за другой, как с мухами!

Давид (ошеломленный). Что я такого…

Леа (указывая на «бриллиант»). Он настоящий!

Давид. В конце концов, Леа, не могу же я все-таки…

Леа. Что он себе думает? Что может решать по своему капризу, чем ему еще быть и чем уже не быть… Но в эту игру ты играешь не один – ты, маленький господь бог!.. И у меня есть внутренняя жизнь! И я ее обставила по-своему! Я отреклась от множества своих собственных представлений, освобождая место для твоего… «священного огня»! Теперь твоя правда – предмет моей меблировки! Так что и не думай вымести ее, как битое стекло…

Давид (ошеломлен). Если я правильно понимаю…

Леа (указывая на кольцо). Если ты правильно понимаешь, это – бриллиант!

Пауза. Давид кажется совершенно уничтоженным.

Давид. И все же ты должна знать одно: седьмого мы не будем в Венеции!

Леа (быстро поднимает на него глаза). Будем!

Давид. Нет! (Снова разыгрывая роль.) Мадам, позвольте представить вам… (Умолкает под взглядом Леа.) Тереза Дюпон… гладильщица… отдавшая мне семь лет жизни!

Леа. Ну и что?

Давид. Да… ничего! (Медленно направляется к входной двери.)

Леа (выдержав долгую паузу). Ты куда?

Давид. Порвать! (Поворачивается к ней и сникает.) Но я не смогу!

Леа. Она уехала!

Давид. Ах, да? Скажите! А это мысль! (Разыгрывая роль.) Как видите, мадам, наша добрая звезда нам здорово помогает: Тереза уехала!

Леа быстрым шагом идет к тумбочке, выдвигает ящик, достает оттуда два билета на самолет и протягивает Давиду.

Леа. И седьмого числа мы будем в Венеции.

Давид (рассматривая билеты). Что это?

Леа. Два билета на самолет!

Давид. Но… в конце концов, Леа… нет, я не… это не…

Леа (глядя ему прямо в глаза). Она уехала, Давид!

Давид (смотрит на нее, так и не понимая). Что ты мне рассказываешь?

Леа. Подлинную историю!

Давид. Такую же подлинную, как твой бриллиант, да? Если бы ты была знакома с Терезой…

Леа. Наше знакомство состоялось!

Давид. То есть?

Леа. Она приходила сюда!

Давид. Тереза приходила сюда?!

Леа. Да!

Давид. Когда?

Леа. Когда ты был в Нью-Дели! Или, быть может, в Ньюкасле! Ах нет! Вспомнила! Пока ты порывал с Лиззи Темпл!

Давид совершенно сбит с толку. Он падает на стул. Леа не спускает с него глаз. Давид пытается понять, на каком он свете.

Давид (вдруг взрываясь). Да что это такое, в конце концов! Семь лет совместной жизни – пустой звук? (Вскакивает со стула, бросается к двери и выбегает на улицу.)

Леа спокойно кладет на стол билеты на самолет, садится в кресло и ждет, уверенная в себе. Некоторое время спустя дверь открывается и на пороге появляется Давид.

Моя пижама! (Медленно проходит по сцене.)

Леа, свернувшись в калачик в своем кресле, следит за ним глазами.

(Взбирается по ступенькам. Поднявшись наверх, оборачивается к Леа.) Чего она, собственно, хотела?

Леа. Рассказать про складку на твоих брюках!

Давид. Чудесная женщина! Да, вот кто поверил в мои… в мой творческий склад! Слепо! Для нее я был просто-напросто Фиделем современности! Чертежник за чертежной доской… Одна лишь мысль об этом могла убить ее смехом! (Колеблется.) Даю руку на отсечение, что она даже не знает о существовании улицы Мучеников. (Снова колеблется, затем внезапно задает вопрос, который так и вертится у него на кончике языка.) Она не упоминала тебе…

Вопросительный взгляд Леа.

…улицу Мучеников?

Леа словно окаменела и только еще больше сворачивается калачиком в кресле.

Не говори мне, что она… Нет-нет! Я ее знаю! Будь у нее хоть малейшее подозрение, какое там!.. Я бы… да тогда… я бы почувствовал это… сразу… какое там!

Пауза.

Она говорила тебе про улицу Мучеников?

Леа так и не раскрывает рта.

(Пристально смотрит на нее. Больше не может обманывать себя. Упавшим голосом.) Как же она могла… столько месяцев… лет… притворяться, что… Боже мой!.. Так злоупотреблять моим доверием!.. Подумать только: она лгала мне целых семь лет!

Леа разражается звучным смехом.

Смейся, смейся! Мужчину не заставишь верить, что ему верят, когда он-то знает, что говорит неправду! Это смешно, цинично, лицемерно и безнравственно!

Леа смеется вдвое громче.

(Кричит, пытаясь заглушить ее смех.) Я шокирован до глубины души! Шокирован, да, шокирован! Как бы это ни казалось тебе странным, я человек тонкого склада, изголодавшийся по правде… чистоте… идеалу!

Смех Леа превратился в истерику и вывел Давида из себя. (Сбегает со ступенек, устремляется к Леа, берет ее за плечи и, приблизив лицо к ее лицу вплотную, орет.) Что она любила во мне все эти семь лет? Что она любила во мне?

Смех Леа медленно затихает. После того как он затих окончательно, Леа серьезным тоном произносит.

Леа. Тебя!

Озадаченный Давид медленно отстраняется от Леа, не спуская с нее глаз. Пауза.

Давид. Послушай… Я только что испортил тебе все впечатление своей исповедью! А? Ведь ты же готова была разыграть предо мной комедию! Тереза передала тебе эстафету! Я от нее счастливо отделался, скажи сама? Еще немножко, и я попал бы в ее ловушку как последний дурак! Скажи сама? Ты, со своими испанскими глазами…

Они пристально смотрят друг на друга. Молчание. Чувствуется, что его сильно волнует полуулыбка Леа.

И не рассчитывай! Я не спутаю ловушку с гнездышком! Птичка улетает, дорогая мадам! Широко расправив крылья! (Собирается войти в спальню, но одумывается.) Что же касается гнездышка! Кто знает! Возможно, потом! С неподдельными бриллиантами! Для этого достаточно пустячка! Жилой комплекс, подвешенный на берегах реки Конго… Несколько коринфских деревень в долине Енисея… И поскольку не далее как сегодня утром я получил предложение бразильских властей по благоустройству Рио Гранде… (Внезапно обрывает поток слов, отдавая себе отчет, что снова предался мечтам. Колеблется, потом решительно уходит в спальню.)

Длинная пауза. Лео ждет, не спуская глаз с галереи.

Голос Давида (из спальни). Леа! Куда ты подевала мою пижаму?

Леа медленно встает, идет к входной двери и запирает ее на задвижку. Потом направляется к лестнице, поднимается по ней, как и в первом действии. Прежде чем скрыться в спальне, она кладет палец на выключатель.

Леа (самой себе). Ну, и кто же из нас попал в ловушку?

Она нажимает на выключатель. Лампы гаснут.

Сцена погружается в темноту.