С каждым днем вокруг убежища становилось все неспокойнее, и мы всеми силами готовились к приближающемуся штурму. Ищейки Совета сновали совсем рядом, пару раз проходили по тропе мимо искусственного дома и не замечали нас лишь стараниями местного мага Рюнка, который умудрялся напустить в лес непроглядного тумана.

Однако Дрейк себя надеждами не тешил: если за дело взялся Управитель Гидра — рано или поздно его гвардейцы прорвутся сюда и тогда придется дать бой. Именно поэтому все дружно готовились к предстоящей стычке, кто как мог.

Я решил посвятить все свое время тренировкам, и с утра до ночи торчал на небольшом плацу, находящимся на заднем дворе здания. Народ в команде Дрейка подобрался вполне дружелюбный и щедрый — для меня быстро отыскали доспех — кожаную броню со стальными вставками и вполне сносный койф из темного металла. Дали меч и копье — в общем, подарками я остался доволен несказанно. В особенности после того, как избавился от ужасно неудобного наряда помощника Тайры, в котором чувствовал себя полным дураком.

Камень Пути, который решено было до поры до времени не показывать никому, я всюду таскал с собой. Пару раз, укрывшись от чужих глаз (а это, поверьте, было не самой легкой задачей) я изучал Артефакт. Ну, как изучал — вертел так и эдак перед глазами. В те моменты я живо напоминал себе ту самую пресловутую мартышку, что с очками, ведь никакой великой пользы от легендарной вещицы я так и не извлек…

Медик у Дрейка оказался отменный. Полумаг-полузнахарь, он пару минут поколдовал над адькиной лапой, а потом решительно кивнул — перекидывайся, мол. Умеющий посмотрел на старика с недоверием, но подчинился авторитету и, спустя нелицеприятные трансформации, обернулся человеком. Он даже сел от неожиданности на землю — совсем разучился ходить на своих двоих.

— Вот, — Люта, краснея и отворачиваясь, швырнула ему одежду.

Умеющий тут же спохватился, поспешно оделся и благодарно заулыбался, заставив бедную Люту взвизгнуть от испуга. По всей видимости, что-то пошло не так и теперь у Умеющего во рту неровным частоколом торчали во все стороны вперемешку человеческие и звериные зубы.

— Какой ужас! — Люта округлила глаза и с мольбой посмотрела на старого медика. — Он теперь всегда такой будет?

— Не бойся, девочка, — старик-медик хитро прищурил светлые, совсем выцветшие глаза, — это пройдет, но пару недель ему придется походить с такими вот зубами…

Несмотря на оказию, Адька был рад, что сумел, наконец, принять человеческий облик:

— Чего хихикаете? — сердито заворчал он на нас, пытаясь за обедом совладать с ложкой. — Посмотрел бы я на вас, умники такие…

Зрелище и вправду было забавное: мы, как всегда вчетвером, сидели у костра на круглых деревянных чурбаках и ели свежесваренную, несоленую, но отчего-то невероятно вкусную крупу. Вернее, мы с Лютой ели, Азия сидела, задумчиво глядя на огонь, а Адька мучился. Он пытался брать ложку одной рукой. Потом другой, потом двумя сразу — ничего не выходило: пальцы сами собой скрючивались и поджимались. После очередной неудачной попытки, когда ложка вывернулась из каши, подскочила и стукнула его по лбу, он вновь напустился на нас, оправдываясь, что руки привыкли быть лапами и теперь не слушаются хозяина…

После обеда, не желая тратить время даром, я отправился на плац и встретил там Хейма, самого сильного мечника из дрейковой команды. Попросившись к нему в спарринг, пропрыгал с мечом до позднего вечера, чем остался несказанно доволен — за последнее время моя рука стала тверже, и движения отточились, стали плавнее, точнее и стремительнее.

В лагере Дрейка я обнаружил еще одного весьма интересного типа — старого шамана Уля. Этот седой, косматый старик почти ни с кем не говорил и все время сидел возле самой обочины, часами вглядываясь в лес. Отправившись после тренировки на ужин, я встретил его на пути, как всегда сидящего у кромки леса. Немигающими, желтыми, как у совы, глазами, он неотрывно пялился на молодую поросль ложного змеехвата. Я не нашел ничего лучше, чем поздороваться. К моему удивлению, Уль, не меняя позы, повернул голову на 180 градусов и, когда подбородок его оказался точно между лопатками, кивнул мне:

— И тебе доброго дня, чужак.

— Вы не первый, кто называет меня чужаком, — нахмурился я, — откуда вы знаете… или угадали?

— Гадать тут нечего. Я вижу потоки энергии этого мира, те самые, что пронизывают все сущее: каждый камень, каждую травинку, каждое дерево и каждое живое существо. В тебе они текут не так, как должно для жителя этих мест. Откуда ты пришел? — Уль смерил меня своими круглыми глазами-плошками и склонил на бок голову, еще больше став похожим на сову.

— Если бы я помнил, — с досадой ответил я.

— Не помнишь, значит, — шаман медленно повернулся, наконец-то его «свернутая» голова заняла по отношению к телу нужное положение. — А ты вспомнить-то пробовал?

— Не то чтобы пробовал, — честно признался я, — просто иногда я вижу что-то наподобие снов о прошлой жизни, но, очнувшись, ничего не могу вспомнить.

— Совсем ничего? Почему ты тогда так уверен, что грезы твои не вымысел, а именно воспоминания?

— Не знаю. Но это единственное, в чем я уверен. А еще — я совершенно не помню своего прошлого здесь: ни Дома, где родился и вырос, ни семьи, ни детства, ни друзей. Сколько ни пытался припоминать — все выходит к тому, что я вечно мотался по дорогам. Азия сказала, что новам после обращения стирают память, возможно со мной случилось что-то подобное…

— Память не карандаш и ее не так-то просто стереть. Ее можно спрятать, загнать в самые дальние глубины сознания, но не уничтожить совсем. Подойди сюда, — глаза шамана вспыхнули, как фонари, и я послушно сделал шаг навстречу шаману, — сядь и посмотри на меня.

Я сел на скрещенные ноги напротив Уля, уставился прямо ему в глаза. Неужели этот странный старик-сова сумеет мне чем-то помочь? Это было бы очень кстати…

Черные узкие зрачки шамана разошлись в стороны, округлились, скрыв желтизну радужек, а потом в их непроглядной тьме задвигались какие-то тени, картинки и силуэты. Чем четче они становились, тем яснее я понимал, что все увиденное мне знакомо, как дежа вю…

… — Спортсмен и оружием интересуетесь, — похвалил зачем-то Дмитрий Павлович, сосредоточенно оглядев меня с головы до ног. Он помолчал несколько секунд, раздумывая о чем-то, а потом добавил, понизив голос. — Все же я переживаю за вашу травму и чувствую себя виноватым. Позвольте мне перестраховаться, — он встал, достал из ящика шприц, — антибиотик…

— Это не обязательно, — отмахнулся я, — уверен, что перекиси и зеленки мне вполне хватит.

— Нет уж, позвольте перебдеть, я же теперь в ответе за вашу судьбу. Закатайте рукав!

Старик так нервничал, что мне пришлось согласиться, чтобы его, ненароком, удар от переживаний не хватил. Что ж я, какого-то укола не переживу?

И тут, как говорят, сработала народная мудрость «не зарекайся»…

…Очнувшись, в первый миг осознания окружающей реальности я почему-то первым делом вспомнил всех переловленных мной в детстве лягушек и пересаженных в стеклянные банки. Наверное, на меня низошла кара за всех замученных, засушенных, забытых в банках земноводных, и я сам теперь на своей шкуре мог ощутить все, что чувствовали когда-то они…

Я сидел в колбовидной стеклянной капсуле, небольшой — даже в полный рост при желании не подняться. В голове гудело, руки и ноги почти не слушались. Да какого же черта тут вообще происходит?

— Эй! Какого хрена тут происходит? — я долбанул кулаком по стеклу, потом ногой — материал мягко погасил удар. Я понял, что орать бесполезно — по ту сторону стекла меня не услышат.

Из-за того, что колба была округлой, мир за ней исказился, и все происходящее больше и больше напоминало дурной сон.

Спустя миг в верхней части моей тюрьмы зашуршало, потом раздались хлюпающие звуки, и наконец до меня донесся сильно искаженный голос Дмитрия Павловича.

— Простите, что вовлекаю вас в свои дела без согласия, но, поверьте, дело необычайно важное.

— Я вам не подопытный кролик, — рявкнул я и вновь долбанул по стеклу рукой, уже не надеясь его разбить, а просто из злости. Надо ж было так вляпаться! И какого черта я потащился к этому зорькиному соседу. Сидел бы сейчас с ребятами, рубился в приставку…

А теперь, что? Сижу тут, как пойманная крыса, и слушаю невнятные извинения сбрендившего деда. Интересно, что он задумал? Вскипятит меня, зальет водой или газом затравит?

— Что вы хотите сделать?

— Еще раз простите меня, — прошипел в ответ динамик, — мой доброволец, давший согласие на эксперимент не выдержал перегрузок и попал в больницу. Времени искать нового человека у меня нет, поэтому я вынужден прибегнуть к вашей помощи, пусть и без обоюдного согласия.

Сколько высокопарных слов! Извиняется он! Вот урод. Я заметал взглядом по капсуле, пытаясь предугадать то, что ждет меня в ближайшем будущем, но гадать не пришлось. «Чокнутый профессор» сам разъяснил мне свои планы.

— Я понимаю, что держать вас в неведении будет с моей стороны как минимум неэтично, поэтому я кратко поведаю вам суть моего опыта.

— Было бы неплохо, — саркастически пробурчал я, искренне надеясь, что разъяснения происходящего хоть как-то увеличат мой шанс на освобождение. — Валяйте…

— Пространственно-временная капсула, где вы сидите, перенесет вас в иной мир.

— Чего? — от неожиданности я долбанулся лбом о непробиваемое стекло. — Что за хрень вы несете? Какой еще иной мир? Вы тут у себя что, грибов переели? Я бы еще поверил в клонирование, зомбирование и биологическую три-дэ печать, но всякие там иные измерения — это уже слишком….

Я так и не услышал того, что сказал мне в ответ «профессор». В моих глазах начало темнеть, а пол уходить из-под ног…. Я отчаянно замотал головой….

… и встретился взглядом с «совиным» шаманом.

— Что это было? — прошептал в недоумении, шаря безумными глазами по стоящим за обочиной деревьям. — Что это?

— Ну, что, вспомнил теперь? — голос шамана вернул меня к реальности.

— Вспомнил…

Я продолжал сидеть на земле и обалдело таращить глаза на Уля. Картинка, возникшая в моем мозгу минуту назад, не давала покоя. Что это было? Какой-то старик, какой-то дом… капсула и плен… И самое странное, что я точно знал — увиденное не бред, не сон и не иллюзия. Это точно когда-то было со мной, в какой-то другой жизни, другой забытой реальности.

Я снова прокрутил в голове воспоминание. За него паровозом прицепились другие — я вспомнил, как сквозь стену ливня пробирался по пустой улице к дому старика. Его имя я тоже вспомнил — Дмитрий Павлович. Вспомнил отчетливо, как сидел с друзьями на соседней даче, как меня укусил пес. Вот попал, так попал…

Пока я приходил в себя от этой новости, в лагере началась шумиха, и я поспешил к остальным.

Возле убежища толпился народ. Дрейк отдавал распоряжения, войны спешно проверяли оружие и броню, маг Рюнк торопливо затягивал лес туманом.

— Нас обнаружили? — поинтересовался я у Азии, наткнувшись на нее возле главного входа.

— Да, — ответила она хмуро, и тут же поинтересовалась, заметив, видимо, мое обалделое выражение лица. — С тобой все в порядке?

— В полном, — ответил я, ловя себя на вранье, только рассказывать нове о своих внезапно всплывших воспоминаниях я не торопился — хватало дел и поважнее…

Из разведки вернулись Барни и Бри. Их мрачные лица не предвещали ничего хорошего.

— Они рядом. На пару явились — Ольвион и Гидра. Каждый приволок свою гвардию, — проворчал здоровяк Барни, а Бри тут же поддакнул ему:

— Точно! Притащились при полном параде — видать, за последнее время мы сумели их здорово впечатлить!

Потом они принялись наперебой рассказывать о том, что увидели.

— Чего гоношитесь! — Дрейк жестом велел разведчикам замолчать. — Будь у них хоть тысячи воинов — сюда ведет лишь одна узкая тропа. На ней даже с большим числом особого перевеса не получишь. Но, Управители ведь не дураки — сами это понимают, а, значит, придумают что-то еще…

— Порталы, — предположил я. — Похитители использовали их в Дурном Доме. Раз за всем стоит Ольвион, то порталы — его рук дело!

— Даже если они откроют портал, все гвардейцы сразу через него не пролезут, — сосредоточенно произнес Дрейк. — Главное, чтобы не выпустили демонов.

— Не выпустят. Ольвион держит их в секрете, если остальные поймут, что демоны принадлежат Управителю Совета, его план с похищениями провалится.

— Будем надеяться на это, — без особого энтузиазма кивнул предводитель повстанцев, и по тону становилось ясно — настроен он не слишком оптимистично.

Гвардейцы Управителей подошли к убежищу быстро, но мы успели соорудить на тропе заслон из камней и бревен, под прикрытием которого засели арбалетчики.

Не доходя до заслона, гвардейцы остановились и, сомкнув ряды, выставили вперед левые руки в бронированных перчатках. На них стальными цветами раскрылись круглые телескопические щиты. За «стеной» укрылись стрелки, но штурмовать нас противник пока не торопился.

Несколько минут гвардейцы стояли, ожидая команды, которой не последовало. В сомкнутым рядах началось движение — воины пропустили вперед Управителя Ольвиона. Оказавшись перед заслоном, парламентер оказался полностью уязвимым, но этот факт его, видимо, не волновал совершенно. Примирительно подняв вверх руку, он заговорил:

— Мы, Управители Ольвион и Гидра, предлагаем разбойникам сдаться без боя. Совету не нужны бессмысленные жертвы. Если вы не окажите сопротивления, всех пленных я обещаю взять под личную защиту.

— Вот тварь, хочет загрести себе новую порцию людских душ, не напрягаясь, — буркнул Адька, толкая меня боком и злобно скаля зубы.

Не послушав совета медика — как можно больше времени находиться в людском виде, Умеющий, порядком отвыкнув от особенностей человеческого существования, поспешил принять форму зверя.

Мы все: я, Азия, Адька, Дрейк и его ближайшие помощники стояли позади заслона, готовясь отразить атаку, когда она последует. Позади нас, уже на территории искусственного Дома, ждали остальные. Маг Рюнк уже окутал лес туманом, оставив в оговоренных местах специальные коридоры для своих.

— Мы не намерены сдаваться. Не думай, что сможешь одержать победу, не начиная боя, — громко объявил Дрейк. — Не недооценивай нас, Управитель Ольвион!

— Это ты, разбойник Дрейк, не переоценивай себя. Я в последний раз предлагаю сдаться. Когда начнется штурм, молить о пощаде будет поздно.

— Мы не сдадимся, — решительно ответил предводитель повстанцев, и все мы дружно разделили эту решимость.

Ольвион окинул присутствующих тяжелым мутным взглядом, потом произнес негромко и задумчиво:

— Ну, что ж, тогда пеняйте на себя!

Резким жестом руки он дал отмашку гвардейцам, и в его глазах полыхнули нечеловеческие алые огни.

Тогда я понял, о чем говорил Дрейк. Ольвион и впрямь одержимый да еще и бессмертный. После общения с шаманом и того жалкого обрывка воспоминаний, который мне удалось восстановить из небытия, меня терзали смутные сомнения, что этот неприятный тип со шрамом мне каким-то образом знаком. Его лицо я увидал впервые спасаясь из Совета. Но всю эту историю с Музой я будто уже когда-то где-то слышал. До боли знакомо. Значит, Ольвион как-то связан с моим прошлым. Значит, надо добраться до него во что бы то ни стало и расспросить о том о сем…

От Управителей стоило ждать сюрприза, и они оправдали ожидания. Естественно, штурмовать непроходимый заслон на узкой тропе они не стали. Засыпав нас дождем из арбалетных болтов, отступили назад. Нам пришлось укрыться за камнями и бревнами, чтобы не попасть под обстрел.

Сам собой напрашивался вывод — Ольвион все же использует порталы. Дрейк об этом не сильно беспокоился — на территории искусственного дома хватало прикрытий и ловушек, а само здание могло послужить крепостью. Собственно, на случай штурма его и возводили.

Однако, все пошло не так, как мы того ждали. Вместо порталов противник применил приспособление, которое каждый из нас видел впервые: перекидные мосты, сооруженные из скованных цепями черных камней. Дюжие гвардейцы Гидры швырнули их прямо с тропы, вонзая мощными якорями в укрытые ягелем камни Дома. Арбалетчики противника открыли огонь, не давая повстанцам отцепить крюки, позволив своим штурмовикам беспрепятственно пройти по мостам.

Попав на нашу территорию, гвардейцы дружным скопом двинули вперед, но не тут то было — из-под кочек сизого ягеля, как грибы после дождя, им навстречу выбрались повстанцы. Ряды противников мгновенно сомкнулись, и тут уже прикрытие арбалетчиков стало бессмысленным — трудно стрелять, когда рискуешь попасть по своим.

Оставив у заслона Барни и Бри, мы во главе с Дрейком поспешили к стенам укрытия, чтобы поддержать остальных.

Прикрываясь щитом, я ринулся на гвардейцев Ольвиона — они попались мне первыми. «Старые знакомые» большой проблемы не составили, да уж, все свое «мастерство» они продемонстрировали еще в подвалах Совета. Другое дело люди Гидры. Сперва я обрадовался, не увидев среди них уже знакомых ищеек-Умеющих, но пришедшие гвардейцы оказались тяжеловооруженными, с ног до головы упакованными в броню воинами. Кроме того они использовали телескопические щиты с острыми краями, которыми при случае можно было рубить противника, и телескопические копья, способные менять длину в зависимости от особенностей боя. Я видел такое оружие впервые и чудом увернулся, когда короткое копье врага, позволившее подойти к нему почти вплотную, вдруг вытянулось и высекло искры, зацепив мой койф.

Отбившись от копейщиков, я стал искать глазами Ольвиона. Управитель лезть на рожон не спешил — стоял на тропе в относительной безопасности, а рядом с ним находился еще один человек. Незнакомец в алой броне с тяжелыми ножнами за спиной. «А вот и Гидра, — догадался я. — Тоже в драку не лезет. Управители, что с них взять. Ладно, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе…»

Орудуя мечом, я ринулся в сторону перекидных мостов, оставшихся в тылу обеих гвардий Совета. Чуть не пропустил удар пикой — спасибо Адьке. Умеющий появился из общей кутерьмы, прыжком сбил гвардейца и вцепился ему в горло. Где-то рядом свистел огромный меч Азии, окрашивая вражеской кровью светлую губку ягеля.

Гвардейцев осталась только треть. Этих последних, явно растерявших боевой дух, повстанцы оттеснили вплотную к мостам. Арбалетчики Совета дали залп, но повстанцы ответили из укрытия — и те стрельбу прекратили.

Тесня врага, я оказался напротив Ольвиона. Теперь нас разделял только перекидной мост, и в моем мозгу билась лишь одна мысль: «Только бы не сбежал!» Управитель бежать и не думал. Поймав мой мрачный взгляд, он снова зажег в глазах алый огонь. На секунду я заметил, как по его коже пробежала рябь, а потом на лице и руках сверкнули белые искры. Переглянувшись с Гидрой, Ольвион брезгливо осмотрел жалкие остатки своей армии и дал рукой короткую отмашку.

Позади него, среди стволов что-то задвигалось. Я разглядел огромные силуэты, продвигающиеся по узкой тропе к Дому. Я узнал их — этих чудищ мне уже приходилось видеть однажды. Химеры. Но только там, в подземелье Совета, они были дикими и неуправляемыми, а теперь шли гуськом по тропе, покорные и молчаливые. Похоже, бессмертному Ольвиону все же удалось их приручить.

Я насчитал десять монстров.

Первая химера неуклюже вспрыгнула на мост, осторожно прошла по нему, поскрипывая суставами и выпуская в воздух клубы пара. За ней двинулась вторая, поднимая над лопатками поршни-усилители и дико вращая глазами, скрытыми за стеклами защиты. Остальные последовали примеру первых двух.

Химеры — противник слишком сильный, поэтому пришлось срочно отступать к убежищу. Я заметил, что повстанцы не торопятся прятаться внутрь, поэтому тоже остался перед входом, решив выяснить, чего ждут остальные. Долго гадать не пришлось. Стоило только первым паровым чудищам ступить на территорию Дома, земля под ними разверзлась, образовав глубокие черные колодцы. Двое монстров тут же ухнули в них с головой, третий успел зацепиться лапами за край, но земля сошлась обратно, раздавив нижнюю часть химеры. Оставшаяся наверху голова бешено защелкала челюстями, выпустив из пасти черный дым. Похоже, живого в этих полульвах-полумеханизмах осталось мало, и боли они не чувствовали.

Я, Адька и Дрейк стояли рядом с главным входом. Спасаясь от химер, часть повстанцев ушла внутрь убежища, часть скрылась за его стенами на заднем дворе.

— Что будем делать с остальными? — поинтересовался я у Дрейка. Его невозмутимое горбоносое лицо оставляло надежду, что сработавшие ловушки далеко не последние.

— Настало время выпускать дедова питомца, — прозвучало в ответ.

Питомца? Я слабо представлял, кто конкретно скрывается за этим словом, поэтому предположил, что речь идет о каком-то серьезном оружии и, надо сказать, не ошибся.

Когда наученные горьким опытом химеры успешно избежали новых открывшихся ям-ловушек и подошли к убежищу на близкое расстояние, под землей раздался натужный гул. Я пошатнулся, удержав равновесие — почва под ногами содрогнулась, словно кто-то большой заворочался внутри.

Химеры встали, как вкопанные, закрутили бессмысленно головами, а земля, тем временем, разверзлась вновь. Из нового колодца повалил гутой белый пар, а потом к небу рванулось нечто огромное, вытянутое, поблескивающее круглыми пластинами металлической чешуи.

Паровой дракон! Такое я видел впервые — огромное механическое чудовище, в отличие от химер совсем не имеющее живой основы. Дракон оказался длинным и гибким. Он свивал кольца и резко распрямлялся, словно исполинская пружина, нанося химерам сокрушительные удары, от которых они разлетались в стороны, как кегли в боулинге. Две твари остались лежать, чадя дымом — от изначальной десятки осталась половина.

— Вот это зверюга! — вдохновенно восхитился Адька, — твой дед, что, Механик? Откуда у него такая штуковина?

— Механик, — неожиданно кивнул Дрейк, — по крайней мере, некоторые так говорили. Этого дракона он отыскал вместе с машиной, той самой, что производит дорожный камень…

Дослушать я не успел: химеры, которые были слишком неповоротливыми, чтобы угнаться за драконом Дрейка, ухитрились окружить своего механического врага и напасть дружным скопом. Клубок из свистящих и скрипящих на разные лады чудовищ покатился к дверям убежища и распался в нескольких шагах от нас. В сторону покатилась оторванная химерья голова.

Дракон угрожающе щелкнул зубастыми челюстями. Он перестал стремительно виться, выпустил из брюха три пары лап и уперся ими в землю, превращаясь в мощную преграду между убежищем и своими врагами, которых теперь осталось всего четыре.

Вытянутое тело дракона принялось стремительно сжиматься: длинные пластины заползали друг на друга, длинная шея укоротилась и стала толстой, за головой раскрылся широкий капюшон-щит. За считанные секунды, дракон из проворного подобия змеи трансформировался в непробиваемый бронированный танк.

Химеры зашипели, выпустили пар, принялись ходить вокруг дракона, который по-бычьи пригнул к земле голову и выставил перед собой две пары длинных прямых рогов. Химеры встали с разных сторон, но одна из них, самая нетерпеливая, с яростным ревом бросилась вперед. Дракон подхватил ее на рога — повисшая туша плотно завязла на них и закрыла ему обзор.

Да уж, этим химерам товарищеские чувства точно были чужды — воспользовавшись гибелью сородича, три остальные ринулись вперед: одна повисла на шейном щите дракона, мешая ему стряхнуть с головы свою жертву. Две другие, обходя могучего врага с обеих сторон воспользовались заминкой и ринулись ко входу в убежище. Похоже, закованные в сталь химерьи головы годились не только для того, чтобы таранить ими противника — монстры неплохо работали командой и умели использовать стратегию…

Они приблизились мгновенно, окутав все вокруг клубами пара и временно лишив меня и остальных способности ясно видеть.

— Не дайте им войти, — прозвучал где-то рядом голос Дрейка и тут же утонул в белом мареве, — не пускайте внутрь здания!

Легко сказать — не пускайте! Когда огромная зубастая рожа появилась в полуметре от меня, я едва успел отскочить от лязгающих клыков чудовища. Адька нырнул химере под брюхо и вцепился зубами в незащищенное сталью живое тело. Откуда-то справа появился Барни с трофейным копьем в руках и всадил его твари в бок, втиснув острие между защитными пластинами. Воспользовавшись заминкой врага, я перевернул меч вниз острием и со всей силы ударил химеру между глаз. Тварь оглушительно завыла, попятилась, пытаясь ударами лап достать крутящегося под брюхом Умеющего, зашаталась и рухнула на бок, чуть не задавив Адьку.

Тот отпрянул в сторону и тут же припал к земле, прижав уши и отчаянно тряся головой. Две оставшиеся химеры дружно отступили — их отозвали и использовали, видимо, ультразвуковой свисток.

— Проклятый свист! Я чуть не оглох! — пожаловался Адька. — Что, трусы, пожалели своих котят? — грозно выкрикнул, обращаясь к стоящим по ту сторону мостов Управителям.

Умеющему никто не ответил. В воздухе повисла тишина, которую нарушил вязкий удар о землю — это дракон наконец-то сбросил тушу химеры с рогов.

В тот миг у меня мелькнула надежда, что механический дракон решил исход битвы в нашу пользу однозначно и бесповоротно, но это была лишь секундная мысль, которая моментально улетучилась, освободив место напряженному ожиданию.

Когда клубы пара рассеялись, на одном из мостов появилась фигура. Это был Ольвион. Он преспокойно перешел мост, ступил на территорию убежища, а потом остановился рядом с остатками гвардейцев, сиротливо жмущихся к границам Дома.

— Послушай, Дрейк! — Управитель вскинул вверх руку, призывая к переговорам. В ответ на этот жест тут же защелкали взводимые арбалеты, но Ольвион без страха продолжил. — Я даю тебе последний шанс. Сдайся сам, а главное, отдай мне путника, что прячется в твоем убежище, тогда я оставлю твоих соратников живыми.

— Если ты пришел торговаться, то мой ответ однозначен и торгам не подлежит, — громогласно выкрикнул Дрейк. — Ты трус, Ольвион. Трус и хитрец — почуяв, что перевес сил на нашей стороне ты вздумал блефовать!

— Это не блеф, глупый мальчишка, или ты вздумал, будто Управителям Совета сложно разобраться с заводной игрушкой твоего деда?

— Так разберись, Ольвион, покажи класс! — задорно усмехнулся Дрейк, кивая на застывшего, будто статуя дракона. — Или кишка тонка, а?

Управитель не ответил, послав предводителю повстанцев испепеляющий взгляд, он отошел в сторону, пропуская своего коллегу — Гидру. Тот вышел вперед, неторопливо вытягивая из ножен меч. Такого странного оружия мне не приходилось видеть раньше — широкое длинное лезвие не было целым, оно состояло из наползающих друг на друга колен с полукруглыми остриями на кромках.

Воины Дрейка молчали, с опаской глядя на приближающегося врага. О мече Гидры ходили легенды, большинство из которых приписывали ему магическую силу. Решив подбодрить своих, Дрейк снова выкрикнул:

— Давай, старик Гидра! Покажи, что можешь! Спляши с нашим механическим другом! Или тебе слабо?

Гидра не ответил. Его лицо не выражало совершенно ничего: ни злобы, ни страха, ни кровожадности. Выражение нельзя было назвать даже выражением спокойствия — это было абсолютное «ничего». Он, не спеша, как-то лениво подошел к ощетинившемуся дракону и остановился перед ним. Механический монстр выпустил в воздух клубы пара и угрожающе лязгнул броней — собрался трансформироваться: для противника-человека, легкого и быстрого, форма живого бульдозера была слишком неповоротливой. Однако не стоило недооценивать Гидру…

На трансформацию дракону хватило нескольких секунд, но Управитель оказался быстрее. Я даже не успел заметить, как алая фигура метнулась вперед и вверх. Сверкнули на солнце пластины странного меча, звякнула сталь, и дракон тяжело завалился на бок, потеряв сразу две левые конечности. Удар застал его на середине трансформации, когда стальное тело, не приняв окончательной формы, потеряло устойчивость и равновесие.

— Вот это демонская сила! — с нескрываемой завистью выдохнул Адька. — Такой драконище был, а этот, красный, его как змеюку порубил…

— Чтоб тебя, чертов Гидра! — разочарованно рыкнул Дрейк, скрипнув зубами и сжав кулаки.

— Похоже, помощь нужна твоему питомцу? — сказал ему я. — Надо остановить Управителя, пока он этого дракона в капусту не покромсал.

— Дракон не успевает за ним, надо выиграть время для трансформации, — согласился Дрейк, кивая своим. — Вперед, ребята, отгоним Гидру к его шавкам!..

Дрейк и еще пятеро бойцов ринулись напрямик, мы с Азией и Адькой обошли дракона с другого бока, а все это действо тут же прикрыли лучники, не позволив гвардейцам двинуться к Управителю на подмогу.

Как ни странно, наше дружное наступление Гидру не впечатлило. Прежде чем команда Дрейка подошла к нему вплотную, враг успел отрубить дракону еще одну ногу, а потом всадил меч в основание шеи. Повалил густой черный дым, вперемешку с белым паром, откуда-то из-под брони полыхнул огонь.

«Не потеряйте его из вида» — раздался из серой мглы голос Дрейка. От превращенного в груду металлического лома монстра отделилась фигура Гидры. Он тенью двинулся к бойцам Дрейка. Мы с Адькой в тот момент как раз успели обогнуть дракона и выйти к Управителю с тыла.

Почуяв, видимо, наше приближение, Гидра остановился на миг, вполоборота глянул себе за спину, а потом сделал резкий выпад. Я не сразу понял, чего он добивался, ведь Управитель находился слишком далеко, чтобы достать мечом меня или Умеющего.

— Берегись! — тут же среагировал Адька, резко прыгая в сторону и вверх.

В миллиметре от моего уха что-то лязгнуло и стремительно рассекло воздух. Прошло мимо куда-то за спину, а потом, ускоряясь, понеслось обратно. Мельтешение стальных пластин, растянувшихся в пространстве на тонком металлическом тросе. Черт, меч Гидры разомкнулся на части и стал подобием длинной цепи с насаженными на нее пластинами лезвий. Управитель взмахнул измененным оружием, как хлыстом, и смертоносная сталь с новой силой резанула воздух.

Было ясно, что даже оказавшись в кольце врагов, побежденным Управитель себя не ощутил. Трансформировав меч в стальной хлыст, способный рассечь все вокруг, Гидра будто играл с врагами, заставляя подступать и отскакивать, уворачиваясь от хлестких ударов. Самым дрянным оказалось то, что Управитель не оставлял возможности отступить обратно к убежищу. Подойти к себе вплотную он тоже не давал. Даже огромный меч Азии отскакивал от оружия Гидры, осыпая землю водопадом белых искр.

Пока Гидра «танцевал» с нами, кружа вокруг поверженной драконьей туши, остальные враги не теряли времени. Я понял это, когда со стороны мостов на помощь Гидре поползли здоровенные серые твари, похожие на широких, излишне мускулистых собак, закованных в знакомую уже алую броню.

Адька первым заметил «своих» и зарычал предупредительно:

— Там Умеющие!

— Вижу, — ответил ему Дрейк, стараясь удержать на лице выражение полного хладнокровия.

— Надо отступить!

— Не дадут! Пятиться Гидра не даст, а спину покажем — псы заедят, — мотнул головой предводитель повстанцев.

Я обернулся назад, со стороны убежища к нам двигалась подмога, но Умеющие Гидры оказались быстрее. Псы обошли Управителя и отгородили наш маленький отряд от вероятной помощи. Навскидку я насчитал около двадцати зверюг. Десять из них бросились на подмогу Гидре, а еще десять встали стеной, чтобы не пропустить к нам поддержку из убежища.

Кружа вокруг врага, я краем глаза взглянул на выжидающего в стороне Ольвиона. Резким размашистым движением он раскинул руки и пустил по ним белые огни, от яркости которых заслезились глаза. На концах пальцев Управителя собрались слепящие комки энергии, исходящие белыми вспышками молний. Потом эти молнии отошли от его пальцев и угловатыми росчерками потянулись в нашу сторону. Я моментально отследил цель — ею оказался Дрейк.

— Берегись! — выкрикнул как можно громче, но было уже поздно.

Кривая молния рассыпалась бледными искрами над головой предводителя повстанцев, наполнив воздух взвесью невесомой блестящей пыли. На первый взгляд казалось, что пылинки эти Дрейка даже не достигли, но, секунду спустя, он замер вдруг с занесенным над головой оружием. Хлещущий во все стороны меч Гидры сверкнул в опасной близости, но я успел заметить, что Управитель в последний миг скорректировал направление своего чудовищного хлыста. Мне даже показалось, что на его бесстрастном лице появилась на миг понимающая ухмылка…

Гидра сдержал удар, и этот факт не остался незамеченным для Азии. Воспользовавшись предоставленной возможностью, нова скользнула к нему, размахнулась мечом, но сталь ее оружия разочарованно скрипнула, неожиданно отраженная мечом Дрейка. Оттеснив Азию, предводитель ринулся на своих.

— Ты чего, одурел? — непонимающе заорал Адька, и тут же отскочил в сторону — клинок Дрейка чуть не отсек ему ухо.

— С ним что-то не так! — хрипло прорычала Азия, прикрывая одного из атакованных повстанцев и вновь скрещивая меч с неадекватным соратником.

— Это Ольвион, — крикнул я друзьям, — Дрейк под его властью!

Умеющий поспешил на помощь нове, но меч Гидры заставил его отступить. Теперь он находился ближе всех к убежищу.

— Надо предупредить остальных, — крикнул я Адьке, — давай к убежищу, а этих мы как-нибудь задержим!

— Понял! — послушно рявкнул Умеющий, двигая в сторону бьющейся с его «сородичами» подмоги.

Гидра отследил его хищным взглядом, посылая в спину зверя сцепку свистящих лезвий. Предугадав его атаку, Адька, будто заяц, метнулся в сторону, резко изменив траекторию бега, и этим самым избежал удара.

Я вздохнул спокойно, но тут же переключился на врагов, против которых мы с Азией остались вдвоем. Все остальные соратники-повстанцы поверженные лежали на земле. Мы встали рядом, чтобы прикрывать друг друга. Вся надежда была на то, что Умеющих Гидры сомнут у убежища, и тогда к нам сможет подойти помощь. Да уж, я прекрасно понимал, что времени на все это потребуется несколько больше, чем, возможно, будет у нас здесь, рядом с Гидрой, псами и обезумевшим Дрейком.

— Он стал сильнее, — предупредила меня нова, кивая на предводителя повстанцев. — Что будем делать?

— Я уже понял, — ответил я. — Надо его вырубить, он ведь нам живым нужен.

— Давай попробуем, — без особого энтузиазма согласилась Азия, и тут же настороженно предупредила. — Смотри! Что это?

Воздух вокруг нас наполнился серебристыми искрами. Микроскопические частицы сыпались сверху, покрывая все кругом блестящей дымкой. Они словно уплотнили воздух, сделав его густым, как кисель. Двигаться стало трудно, все это напоминало дурацкий сон, в котором в самый проблемный момент ты начинаешь «вязнуть» в пространстве, как в болоте — чем больше дергаешься, тем сильнее увязаешь. Самым странным было то, что этот воздушный «загуститель» действовал не только на меня и нову, но и на Гидру с его псами. Общая картина напоминала кадры замедленной съемки, даже хлещущий меч завис прямо в воздухе и напоминал теперь развитый ветром хвост воздушного змея.

Прямо напротив меня замер один из Умеющих-гвардейцев, его выпученные от непонимания происходящего глаза были покрыты плотным слоем сверкающей пыли. Я с трудом повернул голову, чтобы взглянуть в лицо новы — с ее глазами случилось то же самое. Сам я пока видел — полный порядок. Везение? Или что? Я отыскал глазами Ольвиона, которому весь этот тот летучий порошок принадлежал.

Я не ошибся. Ольвион не спеша пошел, вернее поплыл в мою сторону, перетекая в клубах сверкающей дымки. Я потянул наверх руку с оружием, но движение получилось вымученным, воздух вокруг уплотнился до состояния мягкого масла.

— Не нужно лишних движений, — голос Ольвиона прозвучал в моей голове, при этом Управитель даже рта не раскрывал. — Наконец-то мы встретились лицом к лицу, — он остановился напротив меня, и я обнаружил, что его лицо, шея и руки искрят все тем же блестящим напылением. — Ты ведь явился в Совет за мной, так зачем сбежал? Хотя, я, честно говоря, ожидал большего. Неужели послать было больше некого? Или ты сам напросился на эту миссию?

…Мое настроение сложно было назвать веселым, но в тот момент меня чуть смех не пробрал. Истерический. У этого Ольвиона, что, мозгов совсем нет? Он уже второй раз принимает меня за кого-то другого. И если в первый раз меня объявили шпионом Дрейка (ладно, теперь я даже такому статусу вроде как соответствовал), то теперь я даже предполагать боялся, чьим пособником-наемником-шпионом-соратником, одним словом миссионером меня посчитали.

— Какую миссию? — медленно шевеля губами, решил докопаться до истины я. — Я попал сюда случайно не по своей воле.

— Да ну? — Ольвион вопросительно склонил голову. — Ты пытаешься меня обмануть? — стеклянные нечеловеческие глаза с черными провалами зрачков уставились на меня изучающе. — Не помнишь, зачем явился сюда?

— Все я помню. Меня забросили в ваш мир ради эксперимента, — заявил я начистоту. — Я не собирался ни за кем гоняться, но потом, посмотрев на то, что творится в Дурнодомье, понял, что просто обязан с тобой разобраться.

— Значит — это судьба, — рот Ольвиона перекосило в оскале-улыбке, щеки стали растягиваться, делая Управителя похожим на улыбающегося гремлина. — Даже забыв о своей миссии, ты продолжил искать меня. Я был не слишком внимателен и не сразу узнал тебя: тогда, в катакомбах Совета перепутал в суматохе с одной из дрейковых шавок, да и сбежал ты слишком быстро — еще и артефакт мой с собой умыкнул. Хитро. Не думаю, что ты знаешь, что с ним делать, наверняка решил выманить меня с его помощью…

— Допустим, — кивнул я с суровой утвердительностью, совершенно не представляя, в чью роль мне придется вживаться теперь. Эх, как же хреново не дружить с собственной памятью.

— Тебе это удалось, хотя, повторюсь, в судьбу я верю больше, чем в твою прозорливость. Но это не важно. Тебе никогда не одолеть меня. На что ты рассчитывал? Скажи?

— На удачу, — ответил я первое, что в голову пришло. Я даже не соврал, в наступившей ситуации удача была бы очень кстати.

— Удачу, — с усмешкой повторил за мной Управитель, — призрачная надежда всех обреченных…

Я судорожно соображал, как бы растянуть этот диалог, а заодно и пояснее понять, что за фокусы со всеобщим замиранием проводит Ольвион. Решив действовать на заявленную ранее удачу, я решил разболтать странного противника, надеясь, что он сам поведает мне о себе.

— Думаешь, сможешь долго удерживать меня своей пыльцой, Ольвион? — спросил я задиристым голосом.

Я ждал, что оскорбленный Управитель сболтнет мне что-нибудь о суперсвойствах своей чудо-присыпки, но он неожиданно отреагировал не на вопрос, а на собственное имя.

— Мерзкая кличка. К чему притворство: ты ведь знаешь, что шкура Ольвиона — лишь маскировка, а они, — лжеУправитель окинул взглядом «зависших» псов и Гидру, — сейчас ничего не услышат, не увидят и не вспомнят, когда отойдут.

— Может, тогда покажешь личико, Гюльчатай? — спросил я, понимая, что подобный замшелый юмор в данной ситуации совсем неуместен.

— Что ж, пожалуй, стоит. Мы уже забыли, как ощущается мир без протухшей маскировочной шкуры.

Преобразившись, Ольвион стал называть себя «мы», во множественном числе. Резким движением его пальцы цепко схватились за кожу на щеке и рывком стянули ее на сторону, словно кусок ткани. Под лицом Управителя оказалось еще одно, странное и уродливое, похожее на физиономию классического пришельца-гуманоида — с огромными глазами, безгубым ртом и полным отсутствием носа. Кожу его плотно покрывала заполонившая все блестящая пыль.

— Ну как? Нравится? — голова существа взметнулась над плечами на длинной, как у динозавра, шее с отчетливо проступающими позвонками, — Любуйся, пока еще жив, осознавай свою безнадежность.

— Ты и есть Муза, или моя информация относительно твоей личности неверна?

— Нет, все верно. В некоторых мирах нас зовут именно так. Так что можешь начинать трепетать.

— В моем мире Музами никого не запугаешь, — постарался улыбнуться я, но лицо почти не слушалось, застыв, как маска.

— Зря хорохоришься. Ты все еще наивно надеешься одолеть нас? Приглядись, наша броня — бриллианты. Ее прочнее нет, поэтому победить нас невозможно — и пытаться глупо.

— Со всеми можно справиться, если знать — как, — я прищурился от ослепительного блеска драгоценной защиты невероятного существа.

— С этой надеждой ты похитил Камень Пути? Глупый шаг. Ты что, думал, он как-то поможет тебе? Наивное заблуждение. Механики создали великий Артефакт для управления дорогами и некоторыми из своих машин, но никак не для борьбы.

— Но тебе-то этот камешек нужен?

— Нужен, — стеклянные глаза жуткого собеседника блеснули алыми искрами, а голос зазвучал тихо и злобно. — Ты, что же, думал шантажировать меня? Меняться хотел? Так я тебе устрою мену…

Последняя фраза прозвучала угрожающе, и я напрягся, готовясь к плохому.

— Мы знаем, что камень нельзя отнять силой, ты должен отдать его сам…, - из смятых складок кожи Ольвиона вытянулась многосуставчатая рука, костлявая и бесконечно длинная. Она потянулась к оцепеневшей Азии и ухватила нову за горло. — Так отдай же его, или крылатая девчонка умрет.

Я сжал зубы, понимая, что выбора у меня особого нет. Хотя, ладно, к чему вообще мне был этот камень? Лично мне от него особого прока не было, хотя, все это отговорки — за безделушкой так не охотятся. Но жизнь Азии бесспорно важнее любого артефакта, даже если он Артефакт с большой буквы.

— Оставь ее и «разбуди», — я медленно сунул руку запазуху. — Какие у меня гарантии?

— Наше слово…

Да уж, слово неведомой тварюжки — просто отличные гарантии, поэтому отдать Ольвиону и его «жильцу» Артефакт я не торопился.

— Ему можно верить?

— У тебя нет такой роскоши, как сомнение, — по-змеиному зашипела Муза. — Отдавай. И мы оставим вас в живых, пока что…

— Ладно, — я отошел на несколько шагов и положил камень на землю. — Отпусти ее.

Костлявые пальцы разжались. По телу Управителя прошли волны белых вспышек.

Убедившись, что Азия свободна, я двинулся к ней, пристально наблюдая за Музой, которая, как змея из кувшина, выбралась из тела Ольвиона и потянула тонкие руки к Артефакту, сиротливо лежащему на сиреневом ягеле.

— Уходим отсюда, скорее! — я потянул Азию за запястье, радуясь, что она зашевелилась и пришла в себя.

— А ну, постой-ка, — раздалось за спиной. — Мы были слишком милостивы с тобой и твоей подружкой. Мы даровали вам свободу и жизнь. Это слишком дорогая цена за старый камень.

К нам потянулись костлявые руки. Они казались бесконечно длинными и гибкими. Я пытался рубить их, Азия тоже, но все было тщетно. Через несколько секунд безрезультатной возни, мы уже болтались в воздухе, обвитые тощими конечностями чудовища.

— Сволочь, а еще слово давал, — злобно выругался я.

— Слово Музы, как брильянт — у него много граней. А слово есть слово — мы не будем вас убивать — пусть лес это сделает!