Холодный зимний вечер. Маленький русский ресторан в районе Сан-Мишель. На столиках — поливиниловые белые скатерти. Из магнитофона, стоящего в углу, звучит песня «Городок» в исполнении Анжелики Варум. На столике, в другом углу, стоит декоративный самовар. На стене висит балалайка. Рядом с ней висит телефон старинного вида. Саша, в белой рубашке и черном фартуке поверх черной юбки, вытирает тряпкой скатерти и переворачивает стулья. Потом снимает фартук, стягивает с волос резинку и валится на стул. Закрывает глаза. Потом резко открывает глаза. Встает. Подходит к магнитофону. Обрывает песню. Снова валится на стул. Настенный телефон начинает звонить классическим телефонным звонком. Саша стонет, встает, бредет к телефону, снимает трубку.

Саша(в телефон). Добрый вечер, Казимир… Уже почти закрыла … Ну, конечно, сняла… Четыре… Почему мало? Четыре — это не мало… Для четверга это не мало… Было три группы… Сначала какие-то скандинавы, — человек семь; потом две французские, южане, по шесть и по восемь… Скандинавы ели много; южане — нет… Зато они съели весь рассольник… Я вам, между прочим, еще раньше говорила про такую тенденцию… Что рассольник берут больше борща, а вы мне не верили… Так он уже в обед закончился… А что странного? Январь, зима, — все хотят горячие супы, а борщ, наверное, слишком красный для них, я не знаю… Ме бьян сюр, я предлагала! Хоть я и не дипломированная официантка — работу свою я всегда делаю хорошо, и вы это знаете…(снова сбрасывает звонок на мобильнике). Если бы их можно было уговорить на вторые блюда и десерт, — я бы их уговорила на вторые блюда и десерт. Но они сегодня хотели брать только рассольник… Нет, мало чаевых… Да потому что не было ни американцев, ни англичан, ни австралийцев… (фыркает) Да уж, французы, — они дадут, ага!.. Вам тоже, Казимир, до завтра. (кладет трубку, себе). Пютан де мерде, ме кель кон!

Саша укладывает голову на стол и лежит так какое-то время неподвижно. Дверь открывается, звякнув колокольчиком. Саша резко поднимает голову. На пороге стоит Лео. На нем — теплая зимняя куртка и шапка.

Лео. Привет. Разбудил тебя?

Саша(нервно смеется). Подожди… А что ты тут делаешь?

Лео. Мне Серж сказал, ты теперь в «Самоваре» работаешь.

Саша. Нет, а почему ты в Париже? Ты же вернулся в Израиль.

Лео. Нет.

Саша. Нет?

Лео. Я передумал.

Саша. Передумал?

Лео. Я передумал возвращаться в Израиль, да.

Саша. То есть — ты даже туда не улетел?

Лео. У меня был билет на самолет, но я его не использовал.

Саша. А как же прощальный вечер?

Лео. Его я отменить не мог. Он случился до того, как я передумал… Спасибо, что пришла тогда.

Пауза.

Саша. Твой папа, наверное, высоко оценил твое решение.

Лео. Высоко?

Саша. Иль дуа па етре контант, куа.

Лео. Еще бы. Я же упустил своей «последний шанс стать человеком», — как он мне сказал, и поэтому не видать мне больше брокерских фирм в зеркальных высотках. Меня, вроде как, вычеркнули из списка людей, которым стоит помогать.

Саша. Хреново.

Лео(фыркает по-французски). Да нет, все супер. Никто меня больше не будет учить, как жить. Разве что — ты, вот…

Саша(тоже фыркает). И не собираюсь.

Лео. А жаль. У тебя неплохо получалось… У тебя тут есть, что выпить?

Саша. Типа спиртное?

Лео. Например.

Саша. Нет.

Лео. В русском ресторане нет спиртного?

Саша. Есть, конечно. Просто я не верю, что это хорошая идея, давать тебе ресторанное спиртное.

Лео. Почему? Потому, что я — «алкач»?

Саша. Меня Казимир прибьет, если заметит. Он, знаешь, какая жадина?

Лео. Ну, а не спиртное что-нибудь?

Саша. Могу минералку.

Лео. Давай.

Он снимает шапку, засовывает ее в карман куртки, расстегивает куртку, оставаясь в ней. Саша куда-то лезет и достает пластиковую бутылку и стакан. Наливает воду в стакан. Дает стакан Лео. В процессе этих действий, она говорит.

Саша. Так значит, ты никуда не поехал… О-ля-ля… Зато прощальный вечер был отличный. Каролин постаралась на славу, бедняжка… Ты ей хоть сказал, что остался? (Серж молчит) Ну, конечно, не сказал. Главное, теперь — не встретить ее на улице. Париж — город маленький. Особенно для таких, как ты.

Лео. Ты прекрасно выглядишь, Саша.

Саша. Я так устала, я на ходу засыпаю.

Лео. И все равно, ты прекрасно выглядишь. Спасибо, что пришла тогда меня проводить. Я не надеялся, что ты придешь.

Саша. Я же думала, — ты уезжаешь навсегда, и я тебя больше не увижу.

Лео. А теперь ты разочарована, что я остался?

Саша. Я тут причём? Это твоя жизнь.

Лео. То есть — та па десю, что я так и продолжаю заниматься «не понять чем, и прожигать свои лучшие годы не понять на что»? Я точно тебя процитировал?

Саша. Послушай, я же думала, что ты уезжаешь в Тель-Авив, работать в крутой фирме? Я тебя подбадривала! Неужели не понятно?

Лео. А теперь? Ты разочарованна? Почему бы тебе просто не признать…

Саша. Потому что я не твоя девушка, чтобы испытывать к тебе такие сложные чувства!

Лео снимает стул со стола и садится на него.

Лео. Разрешишь присесть?

Саша. Ты уже присел.

Лео. Так как ты живешь? Как твои дела? Как творчество?

Саша. Все очень хорошо, спасибо.

Лео. Правда?

Саша. Очень хорошо, да. Все двигается и развивается… Причем, в нужном мне направлении. У меня появились новые знакомые, связанные с аудиовизуальной…э-э, продукцией. Еще я с одноклассниками из моей киношколы собираюсь снимать свою короткометражку. Уже на следующих выходных, если погода нормальная будет.

Лео. Ту самую, которую ты прошлой осенью собиралась?

Саша. Ну, да. У нас, просто, оператор тогда не смог… А потом еще актрису вдруг позвали сниматься в сериал, и она загордилась… Вообще, для твоей информации — кино это долгий и трудоемкий процесс, в котором жизнь постоянно вставляет тебе палки в колеса и только, если ты настойчив и по-настоящему веришь в себя, только тогда у тебя есть шанс…

Лео. Я понимаю.

Саша. Потому что, это правда — долгий и трудоемкий процесс… Но сейчас у нас все готово. Мы нашли нового оператора и актрису. Мы составили план съемок, сделали раскадровки. Сейчас мы полностью готовы.

Лео. Круто. Я рад за тебя. Я уверен, что у вас все получится. Это, все-таки, совсем простая история. Там двое в поле обмениваются осколками своих сердец. Причем, без слов. Мне кажется, это несложно будет снять.

Саша(пауза). Все, блядь, я убью Сержа!

Лео. Не надо. Я сам попросил его дать мне почитать. Я не знал, что это сверхсекретная информация. Если ты даже Сержу его дала…

Саша. Я дала Сержу мой сценарий, потому что он меня об этом умолял. Я думала, он тогда успокоится и отстанет от меня. Ке же те наив! Оказалось — наоборот. После этого, он еще больше ко мне пристал! Теперь он считает, что он обязан на мне женится, раз прочел мой сценарий. Короче, — ан псикопат! Я вообще не понимаю — как ты с ним общаешься!

Лео. А как ты с Наташей общаешься?

Саша. А она мне не подруга, между прочим, мы просто временно живем в одной квартире.

Лео. Да, кстати. Кель нувель! Не виделись месяц, а у тебя уже такие перемены в жизни.

Саша. Не такие уж и перемены. Я просто больше не живу на Сен-Жермене. Я решила, что хватит мне сидеть с чужими детьми. Пора подумать о будущем и заняться, наконец, карьерой.

Лео. И поэтому ты переехала к Наташе на Оберкамф и работаешь теперь в двух ресторанах вместо одного?

Саша. Именно поэтому, уи. Так у меня утренние часы свободные, и я могу посвящать их своим проектам. У меня все идет по плану. Наташу я вижу нечасто, она много времени проводит с месье, поддерживает его в тяжелом бракоразводном процессе. Она, кстати, сейчас где-то здесь, на Сан-Мишеле, с ним ужинает … Можешь пойти поздороваться. Она тебя часто вспоминает… Каждый раз, как со своим месье ругается — сразу тебя вспоминает. Так что ты ей позвони.

Лео. Зачем?

Саша. Ну, не знаю, это будет вежливо с твоей стороны, и она будет рада.

Лео пожимает плечами. Пауза.

Лео. Значит, у тебя все хорошо, во всех аспектах твоей жизни?

Саша. Можно и так сказать. Только вот, Серж твой достал. Я с ним после того вечера один раз в кафе посидела. Один раз. Все. С тех пор, он звонит мне каждый день, по сто раз в день, и это становится уже ансюпортабль.

Лео. Это же Серж…

Саша. Что это значит?

Лео. Приставучий он.

Саша. А мне что делать? А уже готова номер сменить, лишь бы перестать его слышать…

Лео. Я думаю, тебе просто нужно подождать, пока это у него само пройдет. Это всегда проходит. Рано или поздно.

Саша. Там помоги ему, чтобы это у него раньше прошло! Ты же его друг. Ты же видишь — он страдает. Ведь он страдает? Или нет? Или ему это нравится все? Может, он маньяк? Или он на наркотиках все время?

Лео. Да не все время… Хотя, кто его знает? Я просто иногда живу в его квартире и занимаю у него деньги. Ну, как ты с Наташей.

Саша. Я не занимаю у Наташи денег. И вообще, это очень временная ситуация. Я же ушла от своей французский семьи. Я теперь сама себя кормлю. Скоро я найду себе что-нибудь получше.

Лео. А почему ты не живешь со своим французским бой-френдом?.. Что такое? Что ты так смотришь? Тоже секретная информация? Или ты его выдумала, чтобы от тебя Серж отстал?

Саша. С какой стати мне выдумывать? Что, так сложно поверить, что у меня есть французский бой-френд?

Лео. Конечно — несложно. Чего тут сложного? Вон их, сколько по улицам ходит. Бери — не хочу.

Саша. Ну, допустим, я не так легко к этому отношусь и первых встречных с улицы не беру.

Лео. Ладно. Я понял, Саша. Твой француз прошел жесткую селекцию. Он тебе подошел по всем параметрам, и ты его выбрала в свои мужчины… Только объясни мне тогда, — почему он никогда не заезжает за тобой после работы? Почему вы не ужинаете в ресторанах, не остаетесь друг у друга ночевать? Почему встречаетесь только днем, в будни, быстро поднимаетесь к нему в квартиру, а через сорок минут спускаетесь вниз и расходитесь, как два незнакомца… (Пауза) Извини, я тебя напугал? Я не хотел. Я за тобой не следил. Это все Серж.

Саша, молча, снимает второй стул со столика и садится на него. Лео подходит к ней.

Лео. Послушай меня, Саша. Не ругайся, а просто послушай. Ну, зачем он тебе нужен, а? Он же не уйдет от своей подруги.

Саша. Ты ничего не знаешь… Ты ничего не знаешь о нем. Иди к своему сумасшедшему другу. Иди и передай, что если он еще будет мне звонить или следить за мной… Я не знаю, что я сделаю… Я позвоню в полицию… Я не знаю, что я сделаю.

Лео. Да забудь ты о Серже, ну его в жопу. Дело же не в нем, а в тебе.

Саша. То есть, это нормально, что он вот так за мной ходит и шпионит?

Лео. Да не важно, что он ходит, ему в Париже делать нечего — вот он и ходит. Ты о себе подумай! Зачем тебе этот парень? Только потому, что у него есть связи в мире «аудиовизуальной, э-э, продукции»? Что он делает? Он режиссер? Продюсер? Какое место занимает твой французский любовник в киноиндустрии страны?

Саша(нехотя). Он монтирует анонсы для АРТЕ.

Лео. Круто-то как. То есть, когда-нибудь он, может даже, познакомит тебя с каким-нибудь продюсером утреннего шоу?

Саша. Слушай, я тебе не Наташа, оке? Я с ним не потому, что он представляет для меня практическую ценность, а потому, что он мне интересен. У нас с ним — общие интересы. Мы любим одно и то же.

Лео. А тогда почему твой Стефанчик не уходит от своей Стефани?

Саша. Во-первых, его зовут не так. Во-вторых, все не так просто в этом мире. У людей есть обязательства и… Они боятся причинять боль другим людям. Они хотят сделать все так, чтобы никто не пострадал. Именно по этой причине, я не могу заставить себя открыто послать Сержа на хуй. Я не хочу ранить его чувства, и поэтому я все время откладываю это на следующий раз.

Лео. Ты уже страдаешь. Твой Николя, он уже заставляет тебя страдать.

Саша. Его не так зовут. И ты его не знаешь. Ты не знаешь, какой он.

Лео. А что там знать? Зачем мне его знать, чтобы понять, что с тобой происходит? Просто, признай уже, наконец, что тебе просто нравится страдать. Ты такая же, как Наташа, такая же, как Серж. Вы все любите ваши страдания. Вы считаете, что так и должно быть, что в этом весь смысл. А знаешь, почему вы так считаете, из-за чего вы все такие больные?

Саша. Нет, не знаю. Скажи, из-за чего мы все такие больные.

Лео. Из-за вот этих вот фильмов твоих любимых!

Саша. Да ты что? Тре интересан…

Лео. Да. Из-за киношек и сериалов, что с утра до ночи крутят по телику! Про книжки я вообще молчу. Вся классическая литература, это — ляс томбе, тушите свет! От несчастной любви там мрут, как мухи! И все читают это, и упиваются, и думают: вот оно! Вот, ради чего надо жить, и умирать, и убивать! Как вот этот певец, который убил ту актрису, потому что он так сильно ее любил!

Саша. Он случайно… Он не знал… Ой, не надо про это. Это такая трагедия…

Лео. Конечно, это трагедия! И, тем не менее, — именно такие истории романтизируются… Вот, ты послушай… Ты послушай… Как-то раз… Это было, может, года три назад, в Тель-Авиве… Я ночевал у друга в общаге, и он с утра телик включил, а там сериал идет, такой, знаешь, — для детей и юношества. И там героиня, значит, влюбилась в мальчика и знаешь, что она ему говорит? Когда решила признаться ему в своих чувствах. Я, блин, эти слова навсегда запомнил. Она говорит: «Я так сильно тебя люблю, что у меня все-все болит: руки, ноги, голова, волосы, кожа, желудок, сердце, душа… Вот как сильно я тебя люблю…» Представляешь?

Саша. И что?

Лео. Так это сериал для малолеток. Чему он их учит? Чему такие сериалы и фильмы нас, с пеленок, учат? Тому, что любовь — это боль? Вот ты сейчас не знаешь, что мне сказать, потому что сама отравлена этим ядом. Встречаешься с занятыми мужиками, вытираешь ноги о незанятых. Пишешь сценарии про разбитые сердца, которыми обмениваются двое в поле…

Саша. Так… Знаешь, что?

Лео. Знаю, я — козел и мудак, и анфуаре. Можешь послать меня, если хочешь. Мне просто нужно было тебе это сказать. Я думал, что это может тебе помочь. Но, если хочешь, я могу уйти. Мне уйти? Я могу уйти. Мне уйти?

Саша. Слушай, кончай уже метаться… И сними ты эту куртку!

Лео снимает куртку и кидает ее на стол.

Саша. Ты лучше скажи, раз ты такой умный, и раз ты так хочешь мне помочь. Вот, ты сам можешь привести мне пример нормальной… Нормальных, с твоей точки зрения, отношений? Ты можешь привести такой пример?

Лео. Конечно. Сотни. Я могу привести сотни примеров.

Саша. Приведи один. Желательно, из своей жизни.

Лео. Оке… Оке… (Пауза). Я тогда был в двенадцатом классе. Был апрель, первые выходные после Песах, нашей Пасхи. Мои родители уехали к друзьям в Иерусалим. Я остался один в доме, и ко мне пришла девочка из параллельного класса. Мы, как бы, нравились друг другу… Но мы с ней не встречались, мы встречались с другими людьми. Но в те выходные все уехали к своим родственникам, и я пригласил ее к себе. Она пришла, и мы сразу вместе приняли ванну… Мы вымыли друг другу волосы. Мы смотрели друг на друга, мы изучали наши тела. Мы ведь еще не видели друг друга без одежды… Потом мы приготовили ужин… И все выходные мы принимали ванну, готовили еду, занимались любовью… А потом выходные закончились, и мы вернулись в школу, каждый в свой класс. И никто ни о чем не жалел, не из-за чего не страдал и никого ни в чем не упрекал. Вот такой пример. Из жизни, из моей.

Пауза.

Саша. Леонард?

Лео. Да?

Саша. Что за херню ты мне сейчас рассказал?

Лео. В каком смысле, Александра?

Саша. Какое отношение твоя история имеет к теме нашей беседы?

Лео. Как какое? Прямое. Это была маленькая любовь, которая длилась несколько дней и никому не сделала больно.

Саша. Естественно, никому не сделала она больно, потому что всем было плевать! Потому что это никакая не история любви. Это «история жоп», как говорят здесь, во Франции. Листуар дю кю!

Лео. Называй это, как хочешь. Названия ничего не меняют. Ты меня попросила, и я тебе привел пример интимной и эмоциональной связи между людьми, которая не закончилась полной жопой, как говорят там, в России.

Саша. Какая еще «эмоциональная связь»? На месте той девицы могла быть любая другая девица, из любого другого параллельного класса, и у тебя с ней были бы точно такие же улетные выходные. С таким же успехом ты бы мог снять проститутку на уикенд.

Лео молчит, качая головой.

Саша. У тебя, вообще, были когда-нибудь настоящие отношения? Которые длились, ну там, полгода? Было такое?

Лео молчит.

Саша. В таком случае, какого пютан де мерде ты меня поучаешь о том, чего сам не знаешь? Ты же не знаешь ничего про взаимоотношения, про настоящие отношения взрослых людей. Тебе скоро двадцать пять, а ты навеки застрял в своем голом уикенде со школьной давалкой.

Лео. Скажи мне, Саша. Вот честно. Тебя во мне что больше всего бесит? Что у меня нет постоянной работы, или что у меня слишком много было женщин? Только вот честно, скажи мне, силь те пле.

Саша. Меня это, в любом случае, не касается…

Лео. Нет, касается. Конечно, касается. И хватит изображать из себя безразличие. Зря я, что ли, со столькими бабами спал? Думаешь, я не понимаю, когда меня хотят, а когда нет? Зачем ты тогда пошла со мной в кафе? Зачем пришла на вечеринку? Зачем просила меня выйти из бара на улицу, чтобы поговорить с тобой наедине? Зачем взяла мой новый номер…

Саша. Ах, твой новый номер? Как интересно, что ты решил коснуться этой темы! Твой новый номер телефона, который ты написал мне на салфетке, с одной лишней цифрой?!

Лео. Что?

Саша. Спасибо, что напомнил, как я полночи провела, вычисляя — какая из цифр лишняя…

Лео. Погоди, постой… Я дал тебе неправильный номер? Блядь. Ме кель кон! Ты же не подумала, что я так специально сделал? Ты же не подумала, что я такой мудак?

Саша. Я про тебя ничего не думала, я просто тогда решила, что это знак.

Лео. Какой еще знак?

Саша. Что нам не надо быть вместе.

Лео. Саша, если это и был знак, то только того, что мне бухать надо меньше.

Пауза.

Лео. Так ты мне звонила тогда?

Саша. Я пыталась. Но с лишней цифрой это…

Лео. А я ждал твоего звонка. Я специально слинял от всех. Они меня искали, а я спрятался в бистро на Бастий, и сидел там, — ждал, когда ты мне позвонишь. Я так хотел провести с тобой мою последнюю ночь в Париже… Но ты не позвонила, и я напился и проспал мой самолет. А потом разругался с отцом и потерял свою крутую работу.

Саша. Подожди… Так это что, типа, из-за меня все получилось?

Лео. Из-за тебя, да. Но не по твоей вине. По моей. Потому что я — алкач, и я дал тебе неправильный номер.

Саша. Зачем ты вообще сменил свой номер?

Лео. Меня преследовала одна девушка. Она оставляла мне в день по двадцать мессажей. Она там — то рыдала, то стонала, то грозила себя убить.

Саша. А сейчас она как, еще жива?

Лео. Откуда я знаю, я же сменил номер. К тому же, я ее не помню.

Саша. Как это?

Лео. Я не понял, кто это. Она явно меня знала, но я ее совсем не помнил.

Саша. И ты еще удивляешься, почему я не хочу с тобой встречаться?

Лео. Я не удивляюсь. Я просто думал, что, несмотря на мои многочисленные недостатки, я тебе, все-таки, нравлюсь.

Саша. Ты мне нравился… Но момент был упущен.

Лео. Момент никогда не упущен. Он никогда не упущен. Он всегда — здесь и сейчас. Вот он сейчас, здесь, перед тобой. Ты чувствуешь его? Этот момент? Здесь и сейчас… Чувствуешь наше с тобой настоящее… Январь две тысячи пятого, бульвар Сан-Мишель, ресторан «Самовар», Лео и Саша… Ты чувствуешь этот момент? (целует ее) А сейчас? (еще целует) Чувствуешь? А этот момент?… (еще поцелуй) Чувствуешь его?

Саша отвечает на поцелуи. Дверь, звякнув колокольчиком, отворяется. Саша открывает глаза. Видит Сержа, стоящего на пороге. На нем — длинное черное пальто и белый шарф. Лео хочет обернуться на дверь, но Саша крепко хватает его ладонями за лицо и впивается в его губы своими. При этом, она не сводит с Сержа глаз.

Серж. Там, на улице, какая-то женщина кричит на Наташу.

Лео перестает целовать Сашу и оборачивается на Сержа.

Лео. Сержио, чувак! Ты чего здесь?

Серж. Я хотел поговорить с Сашей.

Саша. О чем? О том, что ты чокнутый псих ненормальный?! О чем ты хотел со мной поговорить?!

Лео. Саш, успокойся…

Саша. Не надо меня успокаивать! Я и так всегда спокойна! Это вам нужно успокоиться и перестать уже меня преследовать! Что с вами вообще такое?? Что вы оба за мной ходите?? Вы думаете, вы мне нужны?? Думаете, я за этим сюда приехала?! Что я мечтала здесь тусоваться с русскими эмигрантами? Ходить по вторникам на русские дискотеки в «Ля гренуй», слушать там группу «Комбинация»?! С утра до ночи с вами бухать и траву шмолить? Зачем я тогда уехала из Кировска, если я этого хочу?!.. Черт, мать вашу, блядь… Как только я сюда приехала, я сразу себе сказала: все! Никаких русских! Потому что мне это не нужно! Зачем тогда уезжать, чтобы снова сбиваться здесь в стаю? Это же мой шанс… Быть может, единственный… Построить себе новую жизнь в новой стране! И я знаю, что я всегда буду здесь чужая. Но я сделала свой выбор… И мне тяжело. Мне, правда, очень тяжело тут! Потому что, я тут иностранка! Потому что, я тут одна! Но я верю, что заслуживаю быть здесь, и каждый день я стараюсь хоть как-то приблизиться к своей цели. Я верю, что когда-нибудь, я достигну ее, я смогу…. Но вы… Вы оба… Вам же повезло! Вы же уже стали своими! За вас уже все ваши родители сделали! Вы столько всего можете достигнуть, но вы ничего не делаете… И не надо меня тащить следом за вами, в ваше болото! Не надо меня туда тащить! Живите, как хотите, просто оставьте меня в покое!!

Пауза. Серж и Лео, каждый из своего угла, смотрят на Сашу. Наконец, Лео улыбается. Качая головой, он подходит к столу, берет свою куртку и идет к выходу. Когда он проходит мимо Сержа, тот вдруг падает на колени перед Сашей. Лео оборачивается и смотрит на Сержа.

Серж (стоя на коленях). Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна. Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна. Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна…

Лео подходит к Сержу сзади и, взяв за плечи, пытается поднять его с колен. Серж упирается, повиснув кулем, и продолжая повторять свою мантру. Лео бросает Сержа и идет к столу. Он берет бутылку с минеральной водой, трясет ее, открывает крышку, и начинает окатывать пенящейся струей, стоящего на коленях, Сержа. Серж смолкает.

Саша хватается руками за голову.

Ее телефон начинает тренькать. Все замерли и не двигаются. Телефон перестает тренькать. С улицы доносится быстрый звук приближающихся шагов. Дверь распахивается. Ураганом в ресторан влетает Наташа. На ней — объемная шуба и сапоги на каблуках. Она чуть не врезается в Сержа, озирается кругом, выключает свет. Ресторан погружается в полумрак, только свет от уличного фонаря ложится на пол парой желтых квадратов.

Саша. Наташа, какого хуя?!

Наташа(яростным шепотом). Тихо. Тихо. Пожалуйста. Тихо…

Саша. Что происходит??

Наташа. Пожалуйста, тихо… Она хотела плеснуть в меня кислотой.

Саша. Что??

Наташа. Тихо …. Она плеснула… хотела мне в лицо кислотой…

Саша. Какой еще кислотой?

Наташа. Той, которой плещут в лицо, чтобы изуродовать его навеки.

Саша. Да не может быть…

Наташа. В моей дерьмовой жизни все может быть… Просто надо немного постоять вот так тихо, пока она где-то здесь ходит… Это кто тут? Серж? Привет, Серж.

Серж. Привет, Натали.

Наташа. А это что, Лео? Ты что, уже вернулся?

Лео. Да, я вернулся.

Наташа. Это хорошо. Я за тобой скучала.

Саша. Подожди… Ты серьезно? Прямо, настоящей кислотой? Зачем?

Наташа. Потому что, она чокнутая. И она меня ненавидит. Она думает, что я разрушила ее семью, но я-то знаю, что ее семья уже давно была в руинах… Мать моя женщина, это она!.. Умоляю вас, молчите…

За дверью слышатся медленные шаги. Они замирают прямо перед дверью. Темный силуэт падает на квадраты света на полу. Все четверо замерли, не дыша… Проходит несколько секунд и силуэт пропадает. Шаги возобновляются и удаляются. Слышится женский голос. Голос кричит, отдаваясь эхом: «Ва дан тон пеи, саль салоп!!!»

Серж(шепотом). Что она сказала?

Наташа. «Возвращайся в свою страну, грязная шлюха»… Не дождешься, теперь я тебя так засужу, мало не покажется… Кислотой в меня… Пусть готовится теперь…

Саша. Я не понимаю… Она тебе грозила или она в тебя плеснула?

Наташа. Она сначала на меня орала, а потом достала какую-то склянку и такая: «больше тебе красивой не быть!» и такая, в мою сторону так рукой резко… Я как побежала и сразу сюда…

Лео. Она же в тебя не попала?

Наташа. Я не знаю. Я не поняла еще…

Саша. Как это, — «не поняла»??

Лео. Тебе нигде не больно?

Наташа. Я ничего не чувствую. Может, и попала. Может, у меня просто шок и поэтому я ничего не чувствую.

Лео. Давай, проверим.

Наташа. Только не включай свет. Вдруг она вернется. Она совсем поехала, совсем — пете ле плом.

Серж. Она, и прям, сумасшедшая, если она тебя так преследует… Тебе надо быть очень осторожной.

Саша смотрит на Сержа.

Наташа. Спасибо тебе, дорогой.

Лео. Тебе точно нигде не больно?

Наташа. Мне везде больно. У меня все болит: тело, душа, голова, сердце… Вот такая у меня жизнь теперь.

Лео подходит к ней, достает телефон из кармана и, освещая им Наташу, подробно изучает ее лицо.

Наташа. Я, наверное, не переживу эту зиму и этот его развод. Днем она приезжает к нему на работу и пристает к нему там, в стрингах, а по вечерам гоняется за мной по улицам. Я уже пять раз звонила в полицию. Они мне говорят, что ничего не могут, — она, ведь, вроде как, ничего мне не сделала. Но теперь они у меня запрыгают…

Лео. Все в порядке. Твое лицо такое же красивое, как в прошлом ноябре.

Наташа. Мерси тебе. Ну, что… Значит, я все еще красивая. Может, даже еще смогу выйти замуж до того, как стукнет тридцать… Моя французская жизнь — просто мечта наоборот. Когда-нибудь все это закончится, и я буду сидеть у себя, в саду, в домике, где-нибудь в Провансе, пить розовое вино и вспоминать мою ужасную молодость в Париже. Когда-нибудь я буду над всем этим смеяться. Но сейчас, же ву жюр, мне не до смеха. Я хочу лечь тут на полу и проспать до самого утра. Это все, что я хочу.

Саша. Я, кстати, тоже.

Лео. И я.

Серж. Я тоже.

Пауза.

Наташа. Ой, блин, мальчики, — как я рада вас видеть! (целует их обоих в щеки). Чё ты мокрый какой-то, Серж?.. А здесь есть, что выпить? Только мне нужно крепкое.

Саша куда-то идет и приносит бутылку водки. Наташа берет бутылку, отпивает из горла. Морщится, передает Саше. Та отпивает, дает Сержу. Он отпивает, передает Лео. Тот отказывается, качая головой. Серж дает бутылку Наташе. Лео встает, идет к стенке, где висит балалайка, осторожно снимает ее и осматривает, трогая струны.

Лео. Настоящая?

Балалайка отвечает ему балалаечным звуками.

Лео. Настоящая…

Он начинает что-то тихо наигрывать.

Наташа Ты умеешь играть на балалайке?

Лео. Я умею на гитаре.

Он наигрывает что-то роковое на балалайке, держа ее, как гитару. Остальные продолжают передавать бутылку по кругу.

Наташа. Ты и танцевать умеешь, и на музыкальных инструментах… А петь умеешь?

Лео. Я все понемногу. Я же на актера учился.

Саша. Когда?

Лео. Когда я жил в Италии.

Саша. Ты учился на актера в Италии?

Лео. Си. А Рома. Сентро ди Арти Драматиче.

Саша. Ты никогда об этом не говорил.

Лео. Я не доучился. Если бы я тебе рассказал, ты бы и это против меня использовала.

Пауза.

Лео. Как распределим наши обязанности до восхода солнца? Предлагаю спать по кругу, по два часа и будить друг друга песней. Предлагаю вот такую. (напевает, подыгрывая себе на балалайке, детскую колыбельную) Are you sleeping, are you sleeping? Brother John, brother John. Morning bells are ringing, morning bells are ringing. Ding ding dong, ding ding dong.

Наташа. Так эта же… Эта же песня французская детская. Я ее знаю.

Лео. Так, давай.

Наташа(поет под аккомпанемент Лео). Frère Jacques, Frère Jacques, Dormez-vous? Dormez-vous? Sonnez les matines! Sonnez les matines! Ding, dang, dong. Ding, dang, dong.

Саша. А я знаю на русском.

Лео. А я тоже.

Саша. Мы можем знать разные версии.

Лео. Тогда по очереди. (указывает на Сашу, чтобы начинала)

Саша(поет). Братец Якоб, братец Якоб! Ты не спишь? Ты не спишь? Слышишь колокольчик? Слышишь колокольчик? Динь-динь-динь! Динь-динь-динь!

Лео(поет). Ах, какой же, братец Яков, Ты лентяй, ты лентяй, Если по неделе ты лежишь в постели, Ай-ай-ай, Ай-ай-ай.

Саша(поет) Артишоки, артишоки. И миндаль. И миндаль. Не растут на елке, не растут на елке. Очень жаль! Очень жаль!

Наташа начинает аплодировать. Лео знаками показывает, что это еще не все.

Лео(поет). Где мой разум? Где мой разум? Где мой ум? Где мой ум? Я давно безумен, я давно безумен. Ну а ты? Ну а ты? Ну а ты?

Наташа. Та же хуйня!

Она смеется вместе с Сашей и Лео.

Серж(вдруг тоже начинает петь). Воют волки, воют волки. На луну, на луну… Очень заунывно, очень заунывно: «У-у-у» … «У-у-у»…

Все грустнеют.

Наташа, Лео, Саша, Серж (поют хором).

Наташа. У-у-у…

Серж. У-у-у…

Лео. У-у-у…

Саша. У-у-у…