Холодный зимний вечер. Маленький русский ресторан в районе Сан-Мишель. На столиках — поливиниловые белые скатерти. Из магнитофона, стоящего в углу, звучит песня «Городок» в исполнении Анжелики Варум. На столике в другом углу стоит декоративный самовар. На стене висит балалайка. Рядом с ней висит телефон старинного вида. Саша, в белой рубашке и черном фартуке поверх черной юбки, вытирает тряпкой скатерти и переворачивает стулья. Замерев, смотрит на тренькающий мобильник, лежащий на одном из столиков. Решает его игнорировать. Мобильник продолжает тренькать. Наконец, Саша хватает мобильник, идет к магнитофону, выключает его, после чего отвечает на звонок.

Саша(в трубку). Слушай, Серж. Я тебе уже все сказала в прошлый раз. Хватит мне звонить. Все. Хватит. Все. Фини.

Бросает мобильник на стол. Снимает фартук, стягивает с волос резинку и валится на стул. Мобильник снова начинает тренькать. Саша хватает его.

Саша(в трубку). Серж — отвали.

Кладет мобильник обратно на стол. Закрывает глаза. Мобильник тренькает. Не открывая глаз, Саша берет его.

Саша(в трубку). Отстань, исчезни, провались, сгинь навсегда!

Кладет мобильник на стол. Сидит с закрытыми глазами. Настенный телефон начинает звонить классическим телефонным звонком. Саша стонет, встает, бредет к телефону, снимает трубку и идет с ней назад, к стулу.

Саша(в телефон). Добрый вечер… Да, уже все, уже почти закрыла … Ну конечно, сняла… Четыре… Почему мало? Четыре — это не мало… Для четверга… Да, группы были… Три… Сначала какие-то скандинавы, — человек семь; потом две французские, с юга, по шесть и по восемь… Скандинавы ели много; южане — нет… Зато они съели весь рассольник… (мобильник тренькает, Саша сбрасывает звонок). Я вам, между прочим, и раньше уже говорила про такую тенденцию, — что рассольник берут больше борща, а вы мне не верили… Так он уже в обед закончился… Что удивительного? Январь, зима, — все хотят есть горячие супы, а борщ, наверное, слишком красный для них, же се па… Ме бьян сюр, я предлагала! Вы что думаете, я как дура, стояла там и молчала? Даже если я не дипломированная официантка, и у меня другая специальность по жизни, работу свою я всегда делаю хорошо, и вы это знаете…(снова сбрасывает звонок на мобильнике). Если бы их возможно было уговорить на вторые блюда и десерт, — я бы их уговорила на вторые блюда и десерт. Но сегодня они жмотили и брали только рассольник… Нет, мало… Да потому что, этих не было, — ни американцев, ни англичан, ни австралийцев… Вот и мало чаевых поэтому… (фыркает) Да, французы-то дадут, ага, щас!.. И вам тоже, Казимир, до завтра. (кладет трубку, себе). Пютан де мерде, ме кель кон!

Ее мобильник снова тренькает. Саша решительно его хватает.

Саша(в трубку). Слушай сюда, Серж… Что?… Нет… Не надо никуда приезжать… Не надо никуда приезжать. Меня все равно уже здесь не будет, когда ты придешь… Слушай, в последний раз я тебя предупреждаю. В последний раз. Позвонишь мне еще раз — пошлю на хуй. Все, считай, я тебя предупредила. Адьё. (кладет трубку). Ме кель псикопат, ме ляс томбе!!

Саша укладывает голову на стол и лежит так, какое-то время, явно засыпая. Дверь открывается, звякнув колокольчиком. Саша резко поднимает голову. На пороге стоит Лео. На нем теплая зимняя куртка. На голове — вязаная шапка.

Лео. Привет. Разбудил тебя?

Саша(смеется). Подожди… А что ты тут делаешь?

Лео. Мне Серж сказал, что ты теперь в «Самоваре» работаешь.

Саша. Нет, а почему ты в Париже? Ты же вернулся в Израиль.

Лео. Нет.

Саша. Нет?

Лео. Я передумал.

Саша. Передумал?

Лео. Я передумал возвращаться в Израиль, да.

Саша. То есть — ты даже туда не ездил?

Лео. У меня был билет на самолет, но я на нем не полетел.

Саша. А как же прощальный вечер?

Лео. Его я отменить не мог, он уже произошел… Спасибо, кстати, что пришла тогда.

Пауза.

Саша. Твой папа, наверное, высоко оценил твое решение.

Лео. Высоко?

Саша. Иль дуа па етре контант, куа.

Лео. Еще бы. Я упустил своей последний шанс, как он мне сказал, и поэтому не будет мне больше никаких брокерских фирм в зеркальных высотках. Меня, вроде как, вычеркнули из списка людей, которым стоит помогать.

Саша. Хреново.

Лео(фыркает по-французски). Да нет, все супер. Никто меня больше не будет учить, как жить. Разве что — ты, вот…

Саша(тоже фыркает). И не собираюсь.

Лео. А жаль. У тебя неплохо получалось… У тебя тут есть, что выпить?

Саша. Типа спиртное?

Лео. Например.

Саша. Нет.

Лео. У тебя в ресторане нет спиртного?

Саша. Есть, конечно. Просто я не верю, что это такая хорошая идея, давать тебе ресторанное спиртное.

Лео. Почему? Потому, что я — «алкач»?

Саша. Да нет, меня Казимир прибьет, если заметит. Он, знаешь, какая жадина.

Лео. Ну а не спиртное что-нибудь, можно?

Саша. Могу дать минералку.

Лео. Давай.

Он снимает шапку, засовывает ее в карман куртки, расстегивает куртку, оставаясь в ней. Саша куда-то лезет и достает полуторалитровую пластиковую начатую бутылку и стакан. Наливает воду в стакан. Дает стакан Лео. В процессе этих действий, она говорит.

Саша. Так значит, ты никуда не поехал… Вот так дела… Зато прощальный вечер был хороший. Каролин постаралась на славу, бедняжка… Ты ей хоть сказал, что остался? (Серж молчит) Ну конечно, не сказал. Главное, теперь не столкнуться с ней на улице. Париж — город маленький. Особенно для таких парней, как ты.

Лео. Ты прекрасно выглядишь, Саша.

Саша. Да конечно! Ты что? Я так устала, я на ходу засыпаю.

Лео. И все равно, ты прекрасно выглядишь. Спасибо, что пришла тогда. Я даже и не надеялся тогда, что ты придешь.

Саша. Ну, я же думала, — ты уезжаешь навсегда, и я тебя больше не увижу.

Лео. А теперь ты разочарована, что я остался?

Саша. Я то тут при чем? Это твоя жизнь.

Лео. То есть, ты хочешь сказать, что — тю па десю, что я так и продолжаю заниматься «не понять чем, и прожигать свои лучшие годы не понять на что»? Я верно тебя процитировал? Твои слова напутствия?

Саша. Послушай, я же думала, что ты уезжаешь в Тель-Авив, работать в какой-то крутой фирме? Я тебя подбадривала! Неужели не понятно?

Лео. Ну так, а теперь? Теперь ты разочарованна? Почему бы тебе просто это не признать?

Саша. Потому что я не твоя девушка, чтобы испытывать к тебе такие сложные чувства.

Лео снимает стул со стола и садится на него.

Лео. Разрешишь тут присесть?

Саша. Ты уже присел.

Лео. Так как ты живешь? Как твои дела? Как творчество?

Саша. Все очень хорошо, спасибо.

Лео. Правда?

Саша. Очень хорошо, да. Все двигается и развивается… Причем, в нужном мне направлении. У меня появились новые знакомые, связанные с аудиовизуальной…э-э, продукцией. Еще я с одноклассниками из киношколы собираюсь снимать свою короткометражку. Уже на следующих выходных, если не будет дождя или снега.

Лео. Ту же самую, которую — прошлой осенью собиралась?

Саша. Ну… Да. У нас, просто, оператор тогда не смог… А потом еще актрису вдруг позвали сниматься в сериал и она загордилась… В общем, для твоей информации — кино это очень долгий и трудоемкий процесс, в котором жизнь постоянно вставляет тебе палки в колеса и только, если ты настойчив и по-настоящему веришь в себя, только тогда у тебя есть шанс.

Лео. Я понимаю.

Саша. Потому что это и, правда, — очень долгий и трудоемкий процесс. Но сейчас все готово. Мы нашли нового оператора и актрису…составили план съемок, сделали раскадровки. Сейчас мы полностью готовы.

Лео. Круто. Я рад за тебя. Я уверен, что у вас все получится. Это, все-таки, совсем маленький фильм. Там просто двое в поле обмениваются своими сердцами. Причем, молча. По-моему, это несложно будет снять.

Саша. Что?.. Откуда ты..? Ну все, — я убью Сержа!

Лео. Не надо… Не надо. Я сам его попросил дать мне почитать. Я не знал, что это сверх секретно. Если ты даже Сержу его дала…

Саша. Я дала Сержу почитать мой сценарий, потому что он меня об этом умолял. Я думала, что тогда он успокоится и отстанет от меня. Ке же те наив! Оказалось — наоборот. После этого, он еще больше ко мне пристал! Теперь он, по-моему, считает, что обязан на мне женится, раз он прочитал мой сценарий. Короче, ан псикопат! Я вообще не понимаю — как ты с ним общаешься.

Лео. А как ты с Наташей общается?

Саша. А она мне не подруга, между прочим, мы просто временно живем в одной квартире.

Лео. Да, кстати. Кель нувель! Не виделись месяц, а у тебя уже такие перемены в жизни.

Саша. Не такие уж прямо и перемены. Я просто больше не живу на Сен-Жермене. Я решила, что хватит мне сидеть с чужими детьми, и что пора подумать о будущем и заняться, наконец, карьерой.

Лео. И поэтому ты переехала к Наташе на Оберкамф и работаешь теперь в двух ресторанах вместо одного?

Саша. Именно поэтому, уи. Теперь у меня утренние часы свободные, и я могу посвящать их своим проектам. У меня все идет по плану. Наташу я вижу нечасто, она много времени проводит с месье, поддерживает его в тяжелом бракоразводном процессе. Она сейчас где-то здесь, на Сан-Мишеле с ним ужинает, кстати… Слушай, она знает, что ты остался? (Лео качает головой) А она тебя часто вспоминает… Каждый раз, когда с месье своим ругается, так сразу тебя начинает вспоминать. Так что позвони ей.

Лео. Зачем?

Саша. Ну, не знаю, это будет вежливо с твоей стороны, и она будет рада.

Лео пожимает плечами. Пауза.

Лео. Значит, у тебя все хорошо во всех аспектах твоей жизни?

Саша. Можно и так сказать. Только вот Серж твой достает. Я с ним, после того вечера, один раз встретились в кафе. Все. С тех пор, уже два с половиной месяца, он названивает мне каждый день и это становится уже ансюпортабль.

Лео. Ну, это же Серж…

Саша. Что это значит?

Лео. Ну, приставучий он.

Саша. А мне что делать? А уже готова номер сменить, лишь бы перестал мне названивать.

Лео. Я думаю, тебе просто нужно подождать, пока это у него само пройдет. Это всегда проходит. Рано или поздно.

Саша. Там помоги ему, чтобы это прошло у него раньше! Ты же его друг. Ты же видишь — он страдает. Ведь он страдает? Или нет? Или он просто куку? Или он, я не знаю, на наркотиках все время?

Лео. Не все время, нет… Хотя… Кто его знает? Я просто иногда живу в его квартире и занимаю у него деньги. Та же ситуация, что у тебя с Наташей.

Саша. Я не занимаю у Наташи денег. И вообще, я же сказала — это очень временная ситуация. Я же ушла от своей французский семьи. Теперь я сама себя кормлю. Скоро я найду себе что-нибудь получше.

Лео. А почему ты не живешь вместе со своим французским бой-френдом? (Она смотрит на него) Что? Тоже секретная информация? Или ты его придумала, чтобы от тебя Серж отстал?

Саша. С какой стати мне его придумывать? Тебе что — так сложно поверить, что у меня может быть французский бой-френд?

Лео. Конечно — не сложно. Чего тут сложного? Вон их, сколько — по улицам ходит. Бери — не хочу.

Саша. Ну, допустим, я не так легко к этому не отношусь и первых встречных с улицы не беру.

Лео. Хорошо. Я понял, Саша. Твой француз прошел жесткую селекцию. Это очень умно с твоей стороны… Только скажи мне… Почему тогда он никогда не заезжает за тобой после работы? Почему вы не ужинаете в ресторанах, не остаетесь друг у друга ночевать? Почему встречаетесь только днем, в будни, быстро поднимаетесь к себе в квартиры, через сорок минут спускаетесь вниз и расходитесь, как два незнакомца… (Пауза) Извини, я тебя напугал? Я не хотел тебя пугать. Это не я за тобой следил. Это Серж.

Саша молчит. Потом молча опускается на стул. Лео подходит к ней, садится рядом.

Лео. Послушай меня, Саша. Не ругайся, а просто послушай. Ну зачем он тебе нужен, а? Он же ни уйдет от своей подруги.

Саша. Ты ничего не знаешь. Ты ничего не знаешь о нем. Иди к своему сумасшедшему другу! Иди и передай, что если он еще будет мне звонить или следить за мной… Я не знаю, что я сделаю… Я позвоню в полицию… Я не знаю, что я сделаю.

Лео. Да забудь ты о Серже, ну его в жопу. Дело же не в нем, а в тебе.

Саша. То есть, это нормально, что он так за мной ходит и шпионит?

Лео. Да не важно, что он ходит, ему просто делать нечего в Париже — вот он и ходит. Ты о себе подумай! Зачем тебе этот парень? Только потому, что у него есть связи в мире «аудиовизуальной, э-э, продукции»? Что он делает? Он режиссер? Продюсер? Какое место занимает твой французский любовник в киноиндустрии Франции?

Саша. Он монтирует анонсы кино для телека.

Лео. Круто-то как. То есть, когда-нибудь он, может даже, познакомит тебя с каким-нибудь продюсером утреннего шоу?

Саша. Слушай, я тебе не Наташа, оке? Я с ним не потому, что он представляет для меня практическую ценность, а потому, что он мне интересен. Мы друг другу интересны. У нас с ним — очень много общего. Мы любим одно и то же.

Лео. А тогда почему твой Стефанчик не уходит от своей Стефани?

Саша. Во-первых, их зовут не так. Во-вторых, все не так просто в этом мире. У людей есть обязательства и… они боятся причинять боль другим людям. Они хотят сделать все так, чтобы никто не пострадал. Именно по этой причине я не могу заставить себя открыто послать Сержа на хуй. Я не хочу ранить его чувства и поэтому все время откладываю это на следующий раз.

Лео. Ты уже страдаешь. Твой Николя, он уже заставляет тебя страдать.

Саша. Его не так зовут. И ты его не знаешь. Ты не знаешь, какой он.

Лео. Так, а что там знать? Зачем мне его знать, чтобы понять, что с тобой происходит? Просто признай уже, наконец, что тебе — как и Наташе, как и Сержу — просто нравится страдать, вы любите ваши страдания. Вы ни в коем случае не хотите от них отказываться! Вы считаете, что так и должно быть, что в этом весь смысл. Что ради своей большой любви надо пострадать! А знаешь, почему вы так считаете, из-за чего вы такие все больные?

Саша. Нет. Не знаю. Скажи. Скажи, из-за чего? Из-за чего мы такие больные?

Лео. Из-за вот этих вот фильмов твоих любимых!

Саша. Да ты что? Тре интересан!

Лео. Да. Из-за киношек и сериалов, что с утра до ночи крутят по телеку! Про книжки я вообще молчу. Вся эта классическая литература, это — лясь томбе, оке? Тушите свет! От несчастной любви там все мрут как мухи! И все читают это, и упиваются этим, и думают: вот оно! Вот ради чего можно жить, и умирать, и убивать! Как вот этот певец французский, который убил ту актрису, потому что он так сильно ее любил.

Саша. Ты про кого? Ой, не надо вообще про это. Это же трагедия такая, вообще…

Лео. Конечно, это трагедия! И, тем не менее — именно такие истории романтизируются… Вот ты послушай… Ты послушай… Как- то раз… Это было, может, года три назад, в Тель-Авиве… Я ночевал у друга в общаге, и он с утра включил телек, а там сериал идет, — такой, знаешь, — для детей и юношества. И там героиня, значит, влюбилось в мальчика и знаешь, что она ему сказала? Когда решила признаться ему в своих чувствах. Я, блин, эти слова навсегда запомнил. Она говорит: «я так сильно тебя люблю, что у меня все-все болит. Руки, ноги, голова, волосы, кожа, желудок, надпочечники, сердце, душа… Вот как сильно я тебя люблю…» Представляешь?

Саша. И что?

Лео. Так это же сериал для малолеток. Чему он их учит? Чему такие сериалы и фильмы нас с пеленок всех учат? Тому, что любовь — это боль? Вот ты сейчас не знаешь, что мне сказать, потому что ты сама отравлена этим ядом. Встречаешься с занятыми мужиками, вытираешь ноги о незанятых. Пишешь сценарии про разбитые сердца, которыми обмениваются двое в поле…

Саша. Так. Знаешь что?

Лео. Знаю, я козел и мудак, и анфуаре. Можешь послать меня, если хочешь. Мне просто нужно было тебе это сказать. Я думал, что это может тебе помочь. Но если хочешь, я могу уйти? Мне уйти? Я могу уйти? Мне уйти?

Саша. Слушай, кончай уже метаться! И сними ты эту куртку.

Лео снимает куртку и кидает ее на стол.

Саша. Ты лучше скажи, раз ты такой умный и раз так хочешь мне помочь. Вот, ты сам можешь тогда привести мне пример нормальной… ну, нормальных, с твоей точки зрения, отношений? Ты можешь привести такой пример?

Лео. Конечно. Сотни. Я могу привести сотни примеров.

Саша. Приведи один. Желательно из своей жизни.

Лео. Оке… Оке… Я тогда был в двенадцатом классе. Был апрель, первые выходные после Пасхи. Мои родители уехали к своим родителям в Иерусалим. Я остался один в квартире, и ко мне пришла девочка из параллельного класса. Мы, как бы, нравились друг другу, но мы не встречались, мы встречались с другими людьми. Но в те выходные все уехали к своим родственникам, и я пригласил ее к себе. Она пришла, и мы сразу вместе приняли ванну. Да… Мы вымыли друг другу волосы. Мы смотрели друг на друга, изучали наши тела. Мы ведь раньше не видели друг друга, без одежды… Потом мы приготовили ужин… И все выходные, мы принимали ванны, готовили еду, занимались любовью. А потом все закончилось, и мы вернулись в школу, каждый в свой класс. И никто ни о чем не жалел, не из-за чего не страдал и никого ни в чем не упрекал. Вот такой пример. Из жизни. Моей.

Пауза.

Саша. Леонард?

Лео. Да?

Саша. Что за херню ты мне сейчас рассказал?

Лео. В каком смысле?

Саша. Какое отношение эта твоя история имеет к теме нашей беседы?

Лео. В каком смысле — какое? Прямое.

Саша. Да что ты? А я и вот не поняла…

Лео. Что тут не понятного? Это была маленькая любовь, которая длилась несколько дней и никому не сделала больно.

Саша. Естественно, никому не сделала больно твоя история, потому что всем было наплевать! Потому что это никакая не история любви. Это «история жоп», как говорят здесь, во Франции. Листуар дю кю!

Лео. Называй это как хочешь. Названия ничего не меняют. Ты меня попросила и я тебе привел пример интимной и эмоциональной связи между людьми, которая не закончилась полной жопой, как говорят там, в России.

Саша. Да какая эмоциональная связь? На месте той девицы могла быть любая другая девица, из любого другого параллельного класса, и у тебя с ней были бы точно такие же с улетные выходные. С таким же успехом ты мог бы снять проститутку на уикенд.

Лео молчит, качая головой.

Саша. У тебя, вообще, были когда-нибудь настоящие отношения? Которые, длились, ну там, полгода? Такое было?

Лео молчит.

Саша. Лео. В таком случае… какого пютан де мерде ты меня тогда поучаешь о том, чего сам не знаешь? Ты же не знаешь ничего про взаимоотношения, про настоящие отношения взрослых людей. Тебе скоро двадцать пять, а ты навеки застрял в голом уикенде со школьной давалкой.

Лео. Скажи мне, Саша. Вот честно. Тебя во мне — что больше всего бесит? Что у меня нет постоянной работы, или что у меня слишком много было женщин? Вот только честно, силь те пле! Скажи мне.

Саша. Меня все это, в любом случае, не касается …

Лео. Нет, касается. Конечно, касается. И хватит тут пыжиться, хватить изображать из себя безразличие. Зря я, что ли, со столькими бабами спал? Думаешь, я не понимаю, когда меня хотят, а когда нет? Зачем ты тогда пошла со мной в кафе? Зачем пришла на вечеринку. Зачем просила меня выти на улицу, поговорить с тобой наедине? Зачем целовала, зачем взяла мой номер телефона?

Саша. Ах, твой номер телефона? Как интересно, что ты решил сам коснуться этой темы. Твой новый номер телефона, который ты написал мне на салфетке, с одной лишней цифрой?

Лео. Что?

Саша. Спасибо, что напомнил, как я полночи провела, вычисляя — какая из цифр лишняя…

Лео. Погоди, постой… Я дал тебе неправильный номер? Твою мать… Ме кель кон!

Саша. Вот и я о том же.

Лео. Ты же не подумала, что я специально дал тебе неправильный номер? Ты же не подумала, что я злонамеренно вот так поступил?

Саша. Я…

Лео. Я надеюсь, ты поняла, что я просто был пьяный! Что я просто — «алкач», а не какой-нибудь ужасный мерзавец.

Саша. Я про тебя ничего не думала, я просто тогда решила, что это знак.

Лео. Ты решила что это знак? Какой еще знак? Что за пютан де знак?

Лео. С ума сойти, кель бордель… Так ты мне, все-таки, звонила? Ты, все-таки, звонила мне в ту ночь?

Саша. Конечно, я звонила. Я пыталась.

Лео. А я ждал твоего звонка. Я специально слинял от всех. Они меня искали, а я спрятался в бистро на Бастий, и сидел там, ждал, когда ты мне позвонишь. Я так хотел провести с тобой мою последнюю ночь в Париже, но ты не позвонила, и тогда я напился и проспал мой самолет. А потом разругался с отцом и потерял свою крутую работу.

Саша. Подожди… Это что, типа, из-за меня все произошло?

Лео. Из-за тебя, да. Но не по твоей вине. По моей. Потому что я — алкач, и дал тебе неправильный номер.

Саша. Зачем ты вообще сменил свой номер?

Лео. Меня преследовала по телефону одна девушка. Она оставляла мне по двадцать мессажей, где она — то рыдала, то стонала, то угрожала себя убить.

Саша. Вот как… А сейчас она как, жива?

Лео. Откуда я знаю, я же сменил номер. К тому же, я ее не помню.

Саша. Как это?

Лео. Я не понял, кто она такая. Она явно меня знала, но я ее совсем не помнил.

Саша. Отлично. Приехали. Ты еще удивляешься, почему я не хочу с тобой встречаться?

Лео. Я не удивляюсь. Я просто думал, что, несмотря на все мои многочисленные недостатки, я тебе, все-таки, нравлюсь.

Саша. Это правда. Ты мне нравился. Но момент был упущен.

Лео. Момент никогда не упущен. Он никогда не упущен. Он всегда — здесь и сейчас. Вот он сейчас, здесь, перед тобой. Ты чувствуешь его? Этот момент? Здесь и сейчас? Наше с тобой настоящее… Чувствуешь? (целует ее) А сейчас? (еще целует ее) Ты чувствуешь этот момент? (мобильник Саши запиликал, но никто не обращает на него внимания) А сейчас? (еще поцелуй) А этот?… (еще поцелуй) Чувствуешь его?

Саша отвечает на поцелуи. Мобильник замолкает. Дверь, звякнув колокольчиком, отворяется. Саша открывает глаза. Видит Сержа, стоящего на пороге. На нем — длинное черное пальто и белый шарф. Он без головного убора. Лео делает движение, чтобы обернутся на дверь, но Саша крепко хватает его ладонями за лицо и впивается в его губы своими. При этом она не отводит глаз от Сержа.

Серж. Там, на улице, какая-то женщина кричит на Натали.

Лео резко перестает целовать Сашу и оборачивается на Сержа.

Лео. Сержио, чувак! Ты зачем сюда пришел?

Серж. Я хотел поговорить с Сашей.

Саша. О чем? О чем?! О чем ты хотел поговорить с Сашей?! О том, что ты ее преследуешь? Что следишь за ней?! О том, что ты сумасшедщий псих чокнутый? О чем ты хотел со мной поговорить?!

Лео. Саш. Ну, успокойся…

Саша. Не надо меня успокаивать. Я и так всегда спокойна. Это вам нужно успокоиться и перестать меня преследовать! Что с вами вообще такое?? Что вы оба за мной ходите?? Вы думаете, вы мне нужны?? Думаете, я за этим сюда приехала?! Что я мечтала здесь тусоваться с русскими эмигрантами? Ходить по вторниками на русские дискотеки в «Ля гренуй», слушать группу «Комбинация»? С утра до ночи с вами бухать и траву шмолить? Зачем я тогда уехала из Кировска, спрашивается, если я этого хочу?.. Черт!! Блядь!!.. Как только я сюда приехала, я сразу себе сказала — все! Никаких русских! Потому что мне это не нужно. Зачем тогда уезжать, чтобы сбиваться снова вместе в стаю? Это же мой шанс… Быть может, единственный, — построить себе новую жизнь в новой стране! И мне тяжело, мне, правда, очень тяжело тут жить. Потому что я иностранка. Потому что я — одна. Но я верю, что я заслуживаю быть здесь! И каждый день я стараюсь хоть как-то приблизиться к своей цели. Я верю, что, когда-нибудь, я достигну ее, я смогу… Потому что здесь нужны таланты! А в России они не нужны! Я бы хотела… Я бы, правда, хотела пригодиться моей стране, но я ей не нужна! Ей на меня плевать. И я знаю, что я всегда буду здесь чужая. Но я сделала свой выбор!.. Но вы… Вы оба. Вам же повезло! Вы же уже стали своими! За вас все родители ваши сделали! Вы столько всего можете достигнуть, но вы ничего не делаете. И не надо меня тащить следом за вами, в ваше болото! Просто не надо меня туда тащить. Живите, как хотите, просто оставьте меня в покое!!

Пауза. Серж и Лео, каждый из своего угла, молча смотрят на Сашу. Наконец, Лео улыбается, качает головой, подходит к столу, берет свою куртку и идет к выходу. Когда он проходит мимо Сержа, тот, вдруг, падает на колени перед Сашей. Лео оборачивается и смотрит на Сержа.

Серж (стоя на коленях). Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна. Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна. Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. Воробей — птица. Россия — наше отечество. Смерть неизбежна…

Лео подходит к Сержу сзади и, взяв за плечи, пытается поднять его с колен. Серж упирается, повиснув кулем и продолжает повторять свою мантру. Лео бросает Сержа. Идет к столу, берет бутылку с минеральной водой, трясет ее, открывает крышку, и начинает окатывать пенящейся струей, стоящего на коленях, Сержа. Серж смолкает.

Саша хватается руками за голову. Ее телефон тренькает на столе. Все замерли и не двигаются. Телефон перестает тренькать. С улицы доносится быстрый звук приближающихся шагов. Дверь распахивается. Ураганом в нее влетает Наташа. На ней — тяжелая шуба и сапоги на высоких каблуках. Она чуть на врезается Сержа. Озирается кругом, бежит к выключателю, выключает свет. Ресторан погружается в полумрак. Только свет от уличного фонаря ложится на пол парой желтых квадратов.

Саша. Наташа, какого хуя?..

Наташа(яростным шепотом). Тихо. Тихо. Тихо. Пожалуйста. Тихо. Это кто тут? Серж? Привет Серж. А это, что, Лео? Салют, Лео.

Саша. Наташа, что происходит?

Наташа. Она плеснула в меня кислотой. Плеснула мне в лицо кислотой.

Саша. Что?! Какой еще кислотой?

Наташа. Кислотой, которой обычно плещут в лицо, чтобы изуродовать его навеки.

Саша. Да не может быть.

Наташа. В моей дерьмовой жизни все может быть… Лео, а ты что, уже вернулся?

Лео. Да, я вернулся.

Наташа. Это хорошо. Я за тобой скучала.

Саша. Подожди. Прямо настоящей кислотой в тебя плеснула? Зачем?

Наташа. Потому что она чокнутая. И она меня ненавидит. Она думает, что я разрушила ее семью, но я-то знаю — что она давно уже была в руинах… Матерь божья, это она, умоляю вас, молчите…

Слышатся негромкие, медленные, женские шаги. Все громче, и громче, и громче. Шаги резко замирают прямо перед дверью. Темный силуэт падает на пол, где квадраты света. Все четверо замерли, не дыша… Проходит несколько секунд и силуэт пропадает. Шаги возобновляются и удаляются. Слышится женский голос. Голос кричит: «Ва дан тон пеи, саль салоп!»

Серж. Что она сказала?

Наташа. «Возвращайся в свою страну, грязная шлюха»… Не дождешься, теперь я тебя посажу, вообще…. Кислотой в меня плескать…

Лео. Она в тебя попала?

Наташа. Я не знаю.

Лео. Тебе нигде не больно?

Наташа. Я ничего не чувствую. Может, и попала. А у меня просто шок и поэтому я ничего не чувствую.

Лео. Давай проверим.

Наташа. Только не включай свет. Она еще может сюда вернутся. Она совсем двинулась.

Серж. Она, и правда, сумасшедшая, судя по ее поведению. Тебе надо быть осторожной.

Саша и Лео молча смотрят на Сержа.

Наташа. Спасибо тебе, дорогой.

Лео. Тебе точно нигде не больно?

Наташа. Мне везде больно. У меня все болит. Все тело, вся кожа, голова, сердце… (Лео подходит к ней, достает телефон из кармана и, приблизив его к Наташе, подробно изучает ее лицо. Наташа продолжает говорить) Я наверное, не переживу эту зиму и этот его развод. Днем она приезжает к нему на работу и пристает к нему там в стрингах, а по вечерам гоняется за мной по улицам. Я уже звонила в полицию пять раз. Они мне отвечали, что ничего не могут сделать, ведь она, вроде как, ничего мне не сделала. Но теперь то они у меня запрыгают…

Лео. Все в порядке. Твое лицо такое же красивое, как в прошлом ноябре.

Наташа. Мерси тебе. Ну что ж… Значит, я все еще красивая. Может быть, даже смогу выйти замуж до того, как стукнет тридцать… Моя французская жизнь — просто мечта, которая превратилась в кошмар. Когда-нибудь когда все это закончится, и я буду сидеть у себя, в саду, в домике в Провансе, пить розовое вино и вспоминать мою ужасную молодость в Париже. Когда-нибудь я буду над всем этим смеяться. Но сейчас, же ву жюр, мне вообще не до смеха. Я хочу лечь тут на полу и проспать до самого утра. Вот что я хочу.

Саша. Я, кстати, тоже.

Серж. И я.

Лео. Ну а я — как все.

Пауза.

Наташа. Ой блин, мальчики как я рада вас тут видеть! (целует их обоих в щеки). Чё ты мокрый какой-то, Серж?.. А здесь есть, что выпить? Крепкого? Самого крепкого?

Саша куда-то идет и приносит оттуда бутылку с водкой. Наташа берет, отпивает из горла. Морщиться, передает Саше. Та дает Сержу, он отпивает, передает Лео. Тот качает головой, встает, идет к стенке, где висит балалайка. Серж протягивает бутылку Саше, та отпивает из нее, не сводя глаз с Лео. Тот осторожно снимает балалайку со стены и осматривает ее, трогая струны.

Лео. Настоящая?

Балалайка отвечает ему балалаечным звуками.

Лео. Настоящая…

Он начинает что-то тихо наигрывать. Трое, сидящих на полу, продолжают передавать друг другу бутылку.

Наташа(Лео). А ты умеешь играть на ней?

Лео. Я умею на гитаре.

Он наигрывает что-то роковое на балалайке, держа ее как гитару.

Наташа. Ты и танцевать умеешь и на музыкальных инструментах играть. А петь умеешь?

Лео. Так я же на актера учился.

Саша. Когда?

Лео. Когда я жил в Италии.

Саша. Ты учился на актера в Италии?

Лео. Си. А Рома. Сентро ди Арти Драматиче.

Саша. Ты никогда об этом не говорил.

Лео. Прости. Я хотел завоевать тебя исключительно своей внешностью. К тому же, я не доучился. Я актер-недоучка. Если бы я тебе рассказал, ты бы и это против меня использовала.

Пауза.

Лео. Как распределим наши обязанности до восхода солнца? Будем спать по кругу, по два часа? И будить друг друга игрой на балалайке? Я предлагаю вот такую песню. (напевает, подыгрывая себе на гитаре) Are you sleeping, are you sleeping? Brother John, brother John. Morning bells are ringing, morning bells are ringing. Ding ding dong, ding ding dong.

Наташа. Так этаже… Эта же песня французская для детей. Я ее знаю.

Лео. Так давай.

Наташа(поет под аккомпанемент Лео). Frère Jacques, Frère Jacques, Dormez-vous? Dormez-vous? Sonnez les matines! Sonnez les matines! Ding, dang, dong. Ding, dang, dong.

Саша. А я знаю на русском.

Лео. И я тоже.

Саша. Мы можем знать разные вариации.

Лео. Тогда по очереди. (указывает на Сашу, чтобы начинала).

Саша(поет). Братец Якоб, братец Якоб! Ты не спишь? Ты не спишь? Слышишь колокольчик? Слышишь колокольчик? Динь-динь-динь! Динь-динь-динь!

Лео(поет). Ах, какой же, братец Яков, Ты лентяй, ты лентяй, Если по неделе ты лежишь в постели, Ай-ай-ай, Ай-ай-ай.

Саша(поет). Артишоки, артишоки. И миндаль. И миндаль. Не растут на елке, не растут на елке. Очень жаль! Очень жаль!

Наташа начинает аплодировать. Лео знаками показывает, что это еще не все.

Лео(поет). Где твой разум? Где твой разум? Где мой ум? Где мой ум? Я давно безумен, я давно безумен. Ну а ты? Ну а ты? Ну а ты? Наташа (поет). Муа оси! Муа оси!

Она смеется вместе с Сашей и Лео.

Серж(вдруг). Воют волки, воют волки. На луну, на луну. Очень заунывно, очень заунывно: «У-у-у» … «У-у-у»…

Все грустнеют. Лео начинает повторять за Сержем, тот ему помогает. Вскоре к ним присоединяются Саша с Наташей.

Наташа, Лео, Саша, Серж (поют хором).

Наташа(тихо и печально). У-у-у…

Серж. У-у-у…

Лео. У-у-у…

Саша. У-у-у…

Свет гаснет.