Когда Раздватрис бежал, в мозгу его стучало, что раз середневековые рыцари проникли в Деваку, значит Непроходимая стена если не разрушена, то продырявлена, благодаря противному Гаспару. Но главное не это, главное вот что: если войска в горах – не клочья сонного тумана, есть шанс разбить врага, и на гребне победы взойти на трон. Не то, чтоб Ангор так уж страстно желал стать королём, но глупо проворонить возможность, когда она есть.
Гроза улетела на юг, и в чёрных, вылизанных ливнем горах, блестела золотая осень. «Красота-тра-та-та», – подумал Раздватрис, и вдруг устал, и понял, что ещё два шага – и он упадёт. Бежать он уже не мог, а спокойно ходить так и не научился. А этот хребет, отделяющий мир видимый и невидимый, Деваку и Cочинённый остров, явь и сон? Если его вообще нельзя перейти, как когда-то Непроходимую стену?
И вдруг будто кто-то нетерпеливый следил за ним и решил помочь: тропа, по которой он пытался бежать, сама побежала ему навстречу, это было невероятно, у него закружилась голова и он остановился. А навстречу ему бежала не просто тропа, на него надвигался весь пейзаж с горами и с небом над ними и облачками на нём. Ангор остановился, и его понесло назад, тогда он побежал на месте, высоко поднимая острые колени, чтобы надвигающийся пейзаж не унёс его обратно в Золотую долину. Бежать на месте было полегче. И вот уже на него надвигается длинный скалистый хребет, который становится всё выше, круче и мощнее. Ангор, конечно, не знал, что это северная граница Деваки, за которой предполагается обрыв, конец мира. И вот цепь гор со страшной скоростью летит на Ангора! Стена была сплошной, безо всяких тропинок, и он, ожидая, что его сейчас расплющит об неё, зажмурил глаза.
Но… время прошло, никакого столкновения не было. Он открыл глаза и увидел перед собою белый клубящийся туман, а сзади – высокую скалистую стену, и он сам и всё стояло на месте. А как он перенёсся через стену – перелетел ли верхом, или прошёл насквозь, – он не знал и не почувствовал. И вот туман стал быстро уползать, будто кто с силой его в себя всасывал, и Ангор увидел на широком гранитном камне сидящего человечка из своего сна, в чёрной бурке, накинутой на плечи, и в чёрной папахе. Лицо юное с лихо закрученными вверх усами, причём левый ус чёрный, а правый – всех цветов радуги. Человечек был очень серьёзен.
– А где Тибул, где Метью, где Жердь? Ты что, оставил их на растерзание врагу? – звонко спросил он, так потешно нахмурив бровки, что Ангор едва не расхохотался.
– А как это я так быстро добрался? – не отвечая, влез он со своим, чтобы показать усатому юнцу, что он не подходит на роль мальчика для битья.
– Мне не терпелось! – сказал пацан, и голос его сделался старчески скрипучим. – Но я не услышал ответа на свой вопрос.
Ангор презрительно сощурился:
– А ты вообще-то существуешь, чтоб мне вопросы задавать? Или ты просто мой сон, а, защитник угнетённых? Кстати, я что-то не вижу твоего войска.
Человечек ещё пуще нахмурил брови и наморщил лоб, и вдруг всё горное плато за ним заполнилось всадниками на исключительно чёрных лошадях, в чёрных бурках и папахах, и с лихо закрученными усами. Отдельно от всех стояла ослепительно-белая лошадь и смотрела, вытянув шею, на говорящего.
– Кони и одежды наши черны, чтобы оттенить цвет наших душ, белоснежных, как мой конь.
И он мгновенно оказался на белом коне, подъехал к Ангору и посмотрел на него сверху вниз.
– Я Чёрный Гортан, – гордо зазвенел Гортан детским голосом. – Я защитник всех обиженных и слабых, и я не люблю, когда бросают, тем более своих близких, в беде. Чтоб это было в последний раз!
И тут же появились Метью и Тибул, но в каком раскладе! Оба стояли на коленях, а два рыцаря в железных латах занесли над ними мечи! А рядом – ужас! – лежало обезглавленное тело Жердя! А голова осталась в Золотой долине. Рыцари и их жертвы замерли, соображая, куда их занесло.
– Вот что ты натворил! – указывая на труп Жердя, прокричал Гортан. И тут же оказавшейся в руке блестящей саблей ловко выбил оба меча из железных перчаток изумлённых рыцарей – ох! Они были нерасторопны в своих костюмах! – «Один понт!» – подумал про доспехи Ангор. Невесть откуда взявшейся верёвкой они были чудесным образом моментально связаны по рукам и ногам, и рухнули на землю.
– Вообще-то я пленников не беру, но убивать безоружных подло! – сказал Гортан, как бы подзабыв, что сам лишил их оружия. Пленники лежали, как две кучки металлолома и что-то глухо рычали на своём середневековом языке. Мать, которую Тибул поднял с колен, прижалась к нему, и соображала, что усатого и войска привёл её любимец Ангор – вовремя поспел! Но что за пейзаж вокруг? Откуда скалы до неба и каменное плато?! Взгляд её упёрся в Гортана, который смотрел на обезглавленного Жердя.
– Вот что бывает, когда бросают друзей в беде, – ещё раз назидательно сообщил он Ангору. – Та-ак, а где голова? В Золотой долине осталась? – вопросил он как бы в пространство. И вдруг туловище Жердя поднялось и село, и взявшаяся невесть откуда голова, несколько раз провернувшись в воздухе, как бы примериваясь куда приземлиться, шлёпнулась на шею, глаза её открылись, и, поморгав, приняли удивлённое выражение.
– Теперь правильно, – сказал Гортан, – я не люблю, когда убивают хороших людей.
Его голос был то надтреснутым, как у старика, то звонким, как у ребёнка, смотря по ситуации и настроению.
– А где уж тогда Пупсик? – спросил Ангор.
– За карлика не беспокойтесь, у него с этими, – Гортан кивнул на живое железо, – отличные отношения.
– Разберёмся, – сказал Ангор. Ему не нравилось, что он отходит на вторые роли. – Эй, Тибул, ты очухался? – нарочито командным тоном спросил он. – Надо допросить пленных. – Тибул на командный тон только цыганским глазом сверкнул, а младший брат повысил голос. – А самолюбие раз и навсегда давайте засунем себе в… куда подальше, дорогой товарищ Исидор! – и осклабился внутренне. Очень он был доволен собой: так их, всех в кулак, и до первой виселицы! – Э, а где войско, Гортан? – нагловато добавил он.
Действительно, плато было пусто.
– Я Чёрный Гортан… – ещё раз веско сказал Гортан.
– Это мы уже слышали, – вставился Ангор, сильно рискуя, что Гортан обидится и он останется не только без трона, но, может, и без головы!
– Я защитник всех беззащитных и великий мститель для всех обижаемых, – проигнорировал его тон Гортан. – И вот моё войско. – Он протянул руку, и все ахнули, включая и пленных, которых Тибул уже посадил для допроса и снял с них шлемы – квадратные, с выбитыми на них ключами, это были рыцари – ключеносцы. Все ахнули, потому что плато во мгновенье ока опять заполнилось чёрными всадниками на чёрных конях. Маленький Гортан посмотрел на Ангора с белой лошади с некоторым презрением. Он как бы спрашивал: «А ты так можешь?» Но вместо этого сказал:
– Моё войско может быть любым, оно может быть несметным, это зависит от силы моей мысли, – он постучал согнутым детским пальцем по лбу. – Дело вот в чём: когда я подумал о вас, появились вы, но войско исчезло – я не могу удерживать в мозгу столько объектов сразу. Теперь я вспомнил о войске – и оно снова появилось. Задача в том, чтобы я всё время о нём помнил и думал – и мы будем непобедимы!
– Так они что, призраки? – спросил Тибул. Гортан махнул рукой, подозвал ближайшего. Тот с резвостью соскочил с коня, и, подойдя к товарищу Исидору, ни слова не говоря, тюкнул его кулачком в лоб, привстав на цыпочки, так что товарищ Исидор только крякнул и едва устоял на ногах.
– Извините, они иногда неуправляемы. Разве я тебе э т о приказал? – строго вопросил Гортан двойника гортанца, впрочем, всё войско было сплошные гортаны, только разноцветного командирского уса больше ни у кого не было. Гортанец протянул Тибулу руку, как бы извиняясь, и стиснул его ладонь так, что тот вскрикнул от боли, а Гортану пришлось скрыть улыбку в усах. А воин потом рубанул саблей по камню и гранитный камень распался на части.
– Вот такие у меня призраки, – сказал Гортан и повёл бровью в сторону рубившего: тот мгновенно оказался сидящим на своей лошади. – Я освобожу вашу страну от непрошеных гостей, – добавил Гортан, – главное, чтоб я всё время думал только об этом…
– Я возьму на себя заботу вам всё время об этом напоминать, – сказал Ангор. – И пока мы помним, в путь?
– Но я же ещё не допросил пленных, – сказал Тибул.
– Это неважно! Моё войско, – Гортан дотронулся до лба, где ум, и потом до груди, где сердце, – не ошибается. Я прикажу, и мы окажемся точно там, где враг. А пока мы будем допрашивать этих рыцарей, другие рыцари убьют слишком много обиженных и угнетённых.
– Тогда возьмём их с собой, – предложил Тибул, – возможно, они нам пригодятся.
– Возможно. Если ты понимаешь их язык, – сказал Ангор и поднял меч одного из пленных. – Ого, какой тяжёлый! Давно я не держал в руках настоящего оружия! – он взял меч двумя руками и крутанул в воздухе.
– Прежде чем делать, подумай, брат! – с тревогой крикнул Тибул. Но Ангор уже пихнул сильной ногой одного из сидящих рыцарей. Тот повалился, загремев железом, и так как шлем был снят, и шея обнажена, то меч отделил от неё рыжую голову мгновенно. А второго он рубанул, чуть присев, сверху и расколол голову до тулова на две половины, и рассмеялся, довольный. – Хорошее оружие!
– Зверь, – удивлённо констатировал Тибул.
– Нет человека – нет проблемы. И этому, что ли, отсечь? – кивнул Ангор на Жердя, который сидел и бессмысленно лупал глазами.
– Это не враг, – серьёзно сказал Гортан.
– Если я взял в руки меч, то все, кто под него попал, однозначно враги! – веско заметил Трисдвараз. – Ну, возюкайтесь с ним, он, по-моему, с ума спятил. Э-э, Гортан, а войско-то, похоже, рассасывается, ай-ай-ай!
Действительно, войска стали как-то редеть и покрываться туманом.
– По коням! – заорал Гортан хриплым голосом, и усы его, как стрелы, полетели вверх.
– А впрочем, кони в горах не пройдут, достаточно одних сабель, – вдруг сказал он. – Да, решено: рудники мы возьмём одними саблями, а там видно будет. Хотя хорошо врага конём потоптать, – он почесал затылок, сдвинув папаху. – Но всё, всё! Решено! – заторопил он сам себя, и кони из-под всадников исчезли. Бывшие всадники немного повисели в воздухе и аккуратно приземлились на ступни. Войско из головы было замечательное, оно никогда не роптало: без коней, так без коней – делов-то!
– Достоуважаемый Гортан, – сказала до этого молчавшая Метью, – не знаю, кто вы…
– Это останется тайной, сударыня, – твёрдо, но вежливо перебил Гортан.
– Пусть… Но я хочу поблагодарить вас от себя и сына за наше чудесное избавление от смерти.
Гортан вдруг покраснел, то есть стал совершенно пунцовым. Он был ужасно застенчив.
– Присоединяюсь, – сказал Тибул. – Это было здорово! Р-раз – и мы уже здесь!
– Рррр-аз! – вдруг радостно пролепетал тонюсеньким голосочком Жердь и выплюнул из запёкшегося кровью рта несколько зубов. И заулыбался блаженно.
– Хотя, – продолжал Тибул, – хотелось бы знать, как это вот так: раз – и здесь, а то в голове путается.
– Я тронут вашей благодарностью, но всё остальное – тайна, – упрямо повторил Гортан
– И вот ещё что, – мягко сказала Метью, – вы сейчас будете воевать… Я, конечно, не осмелюсь просить за сыновей, – она глянула на него с надеждой, – но я… я стара, а Жердь болен, нельзя ли нам где-то пересидеть всю эту историю?
– А разве, когда на твою Родину напали враги, хорошо отсиживаться в кустах? – строго спросил Гортан. – Впрочем, мои воины справятся и без вас. По ко..! – закричал было он, и тут же появились кони, но только наполовину, под одними всадниками были половины лошадей с головами, но без задов. а под другими – половины лошадей с задами, но без голов.
– Ах, да! – вспомнил он, – я же отменил коней. – И все половины исчезли.
– Но я не готова к военному походу, я стара, – ещё раз, но уже твёрдо сказала Метью.
– А никуда идти не надо. Секунда – и мы на месте, и враг опрокинут и бежит! Неужели вы думаете, сударыня, – добавил он с укоризной, – что я не позабочусь о безопасности женщин и больных, – указал он на Жердя. – Пока оставайтесь здесь. Как только я очищу Золотую долину, я вспомню о вас, и…
– Да-а, – вдруг плаксиво промолвил Жердь, – а если не вспомните?!
– Я напомню, – сказал Тибул.
– А не пора ли к делу, господа болтуны, – сказал Ангор, – руки чешутся!
– Вперёд! – заорал Гортан, – сабли наголо! – И вдруг все, кроме Жердя и Метью, оказались на рудниках, у подножия чёрных сопок, где, переваливаясь как утки, ходили одетые в латы рыцари, и плетями подгоняли черноробочных зэков, которые складывали слитки жёлтой ценной руды в мешки и грузили на подводы, готовые отбыть в Середневековье. Как чёрная саранча повыскакивали неизвестно откуда, просто материализовавшись из воздуха, гортанцы, все одинаковые, как клоны, маленькие, шустрые, сильные, усатые, в папахах и бурках, и острыми, блестящими на осеннем солнце саблями, стали рубить рыцарей, как капусту на засол. Железные латы резались, как масло. Главное – всё это было неправдоподобно: вдруг их не было и вдруг они появились, а потому сопротивление, в общем, исключалось. Да и численное преимущество! Сколько надо, столько и сочиним! Чёрный Гортан не отказал себе в удовольствии сидеть на белоснежной лошади и указывать саблей, кого рубить.
Тибул размахивал мечом и иногда попадал. Ангор же, чуть спрятавшись за лошадь, отстреливал рыцарей из ружа, и очень веселился, когда пуля влетала в гортанца. Тот оборачивался в недоумении: что это, мол, в меня вошло. Пули их не брали, зато очень хорошо пробивали железо и уничтожали рыцарей, которые были в некотором замешательстве: что за смертельные пчёлы жалят их – огнестрельное оружие в Середневековье ещё не изобрели, и они не знали, что это.
Одновременно с этим другими гортанцами очищалась от грабивших особняки захватчиков Золотая долина. Сам Гортан иногда отлучался, то есть мгновенно исчезал, чтоб поруководить и там.
…А через два часа в Золотой долине, в бывшем особнячке Страуса, жена Жердя, чудом спасшаяся от кровожадных варваров, которым был отдан приказ не щадить никого; нужна была девакская земля, а не её люди – людей у середневековцев было «самим д е в а т ь некуда, вот разве что в Д е в а ку – ха-ха!» – так грубо шутили они; (И тут я не могу не сделать заявление: в Деваке, под прикрытием высокого имени рыцарей-ключеносцев, действовала, возможно, какая-то шайка, Ведь настоящим ключеносцам не нужна была ни чужая земля, ни чужое золото). Так или иначе, но золотая долина была от рыцарей очищена! И вот жена Жердя и двое зэков в синих робах накрывали на стол. Надо было перекусить перед захватом дворца, а Гортану на часок отключить мозги, не машина же он был, в самом деле!
Внезапно перенёсшиеся сюда из захребетья Метью и Жердь сидели за столом. Причём Жердь играл на губах и длинном носе какую-то местную попсу. А Гортан, Ангор и Тибул стояли в углу залы перед висевшим вниз головой Пупсом. Не они подвесили его, а рыцари, соорудив на скорую руку блок с верёвкой, чтоб карлика можно было и спускать и поднимать. Сейчас он висел с багровым лицом от прилившей крови, но освободители всех обиженных не спешили его освобождать. Ангор всё же взялся за верёвку.
– Учти, – остановил его Гортан. – Он предатель. Он много потрудился, чтобы рыцари вошли в Деваку. Совместно с сыном Ушастого, который обманул этого вашего пьяницу, – брезгливо щёлкнул он пальцами, – Пре… Пры…
– Просперо, – помог Тибул.
– Да. Он его обманули тот дал указ кое-где прорвать Стену, с помощью…
– Пороха гнусного Алыча Арнери, – догадался Ангор.
– Так вот почему Неулыб, – это была ещё одна кликуха Неприметного, – вот почему он предал меня и переметнулся к Просперо… – сказал Тибул. – Ведь он и меня подбивал на то, чтоб взорвать Стену, но я категорически был против!
– Так у них заговор, и наш Пупсик заговорщик и предатель! – радостно вскричал Раздватрис. – Ах, ты, Пупсо! – и он дёрнул карлика за свисающую вниз жидкую рыжую бородёнку. – Пуп земли, так ты предатель?!
Карлик сиротливо затряс головой, то ли подтверждая, то ли отрицая: слёзы брызнули из глазных щелей…
– Наконец-то можно кого-то попытать, – пропел Триздвараз, садясь в стоявшее возле кресло и продолжая держать верёвку. – Или, – обернулся он к Гортану, – сперва на штурм дворца?
– Я должен немного отдохнуть, а вы подкрепитесь пищей. И через полчаса – вперёд, – и Гортан пошёл в другой угол, сел в кресло и прикрыл глаза.
– И ты иди, перекуси, – сказал Ангор брату. – Идите, идите, товарищ Исидор, а то вы на ногах еле стоите, а вам ещё по канату ходить! – и захихикал, довольный. Полон злобы был Тибул? и недоумевал, почему он слушается этого…этого… «Ублюдок!» – сказал он тихо и поплёлся к столу, а Ангор прикинулся, что не услышал.
Обедали. Прислуживала жена Жердя. Ангор распорядился, чтоб ему принесли кусок оленьей ноги и графин отдохновина. Услужливый синеробочник примостил у его кресла возле «виселицы» отдельный столик, а Женажердя, как звал её Ангор – в одно слово и с ударением на второй букве «е», – расположила на нём требуемое. Ангор приспустил Пупса вниз, ещё раз дёрнул его за бородку, чтоб доставить себе удовольствие, затем стал выпивать, закусывать и допрашивать карлика так, что никто не слышал ни вопросов, ни ответов. Один раз только у Пупса вырвалось от всего сердца: «Да потому что я хочу быть похожим на вас!», а второй раз вообще: «Да я же вас люблю!», и оба раза Пупс получил за озвучку по лысине, правда, не сильно. Тибул косился на них, свирепо играл желваками, но не вмешивался. «Больше двух говорят вслух!» – неожиданно выпалил нечто разумное Жердь, но поскольку его рот был забит едой, то никто не понял, что он сказал. Вообще, Жердь лопал всё, что видел, как малое, но резвое дитя. Например, выпив полфлакона соевого соуса, стал закусывать парафиновой свечой, пока жена не отобрала. Что ж, видно, Гортан не мог оживлять так же качественно, как его брат Книгочей!
– Ну ладно, – вдруг громко сказал Ангор, – я удовлетворён допросом! – он развязал карлика и поставил его на ноги. – Иди к столу, трескай!
– Вообще-то, – поперхнулся товарищ Тибул. – Исидор, – это всё странно! Мне бы тоже не лишнее знать…
– А много будешь знать, быстро постареешь! – весело перебил его Ангор.
– И умрёшь! – назидательно прибавил Жердь.
И тут вошла группа заключённых в чёрных робах, во главе с Младшим. Он был в синем, и имел на плече эполету старшего надсмотрщика. Кто-то из зэков под шумок убежал в горы, кто-то свихнулся от непонимания происходящего, а это были выборные от более-менее здоровых и оставшихся. «Здоровые» выборные подкашливали и были зеленоватого цвета: они были долгожители вредных рудников, смогшие не помереть здесь за пять и более лет. Младшой был как скелет, и с ямами вместо щёк, от его прежней беззаботной весёлости не осталось и следа. Он окинул взглядом залу, задержался на Тибуле и Ангоре, и решительно обратился к последнему; растрёпанный обиженный товарищ Исидор никак не походил на начальника. Младшой спрашивал, кто же они теперь, по-прежнему заключённые, или всё же освобождённые «нашими чёрными друзьями», как он выразился, кивнув в угол, где дремал Чёрный Гортан.
– В любом случае, свободны мы или нет, нижайшая просьба: отпустить уже не способных работать ветеранов умирать домой, а лично меня – ведь Непроходимая стена, как говорят, порушена – отпустить умирать на родину, поскольку, как вам быть может известно, я родился в Середневековье, ещё ребёнком был взят в плен, ну и так далее…
Ангор смотрел на него, и думал, что как претендент на трон он уже не опасен, но у него есть сын.
– А как вас отпустили с рудников? – спросил он холодно и в упор. – И почему вы разгуливаете без охраны?
– Начальник пункта номер раз и почти все гвардейцы охраны перебиты рыцарями, вот мы и решили, что свободны…
– Возвращайтесь в бараки и ждите нашего решения. Проводите их, – обратился он к двум синеробочникам. – А лично вы, – сказал он Младшому, – пройдите вот в эту дверь, – разговор есть.
– По какому праву, – сказал Тибул, когда зэки вышли, – ты здесь распоряжаешься?!
– Права не дают, права берут! – ответил Ангор, думая о своём. – Но если тебе так интересно, потому, что это я нашёл Гортана с его войском, которое освободит Деваку от захватчиков, и, надеюсь, от вашего бездарного правления.
– Ты? А я тогда что? Кто я тут такой?
– Пока не знаю. Может быть, мой пленник. А может, помощник. От тебя зависит. Пупс, – позвал он карлика, – хватит жрать, поди сюда. Бери ружо, там одна пуля, она принадлежит Младшому. Но прежде чем он умрёт, я должен знать имя его сына, ну и где его искать. – Про сына он шепнул на ухо. – Иди, реабилитируй себя. Если он умрёт, не сказав имени, будешь висеть здесь вверх ногами, пока мы штурмуем дворец. А ты, – он уткнул в брата крепкий длинный палец, – останешься на рудниках, и обеспечишь добычу руды. Больных ветеранов советую скинуть в пропасть. Советую н а ч а т ь с этого – спорее дело пойдёт. Согласен, что ли? А то пошлю Пупса, но тогда… – он повесил зловещую паузу, Тибул поиграл желваками и утвердительно кивнул головой. Метью пристально наблюдала за младшеньким, пока что одобряя все его слова и поступки.
В соседней комнате раздался хлопок выстрела, вошёл карлик, и, забравшись на табурет шепнул Раздватрису на ухо: «Его сын – всем известный лучник Метьер Колобриоль».
– Так я и подозревал! – с досадой произнёс Ангор. – Надо было его в яме придушить.
– Так он мёртв, – хихикнул Пупс, – его дружок Коль Метеор позаботился. Вот, правда, тело кто-то выкрал. (Они ж пять лет просидели в долине и не видели Метьера вернувшимся и здоровым).
– Если ты соврал, и он жив, ну, сам понимаешь… – взбодрился Ангор. – Однако пора в поход.
Он подошёл к спящему в кресле с широко распахнутым ртом Чёрному Гортану. Осторожно ткнув его пальцем под подбородок, рот захлопнул. Гортан не проснулся. Надо заметить, что, так же, как и в пище, Гортан не нуждался и во сне. Но он так себе сочинил, как сказал бы его брат Книгочей, и спал, как мы вскоре узнаем, не с целью отдыха. Все войска, конечно, пропали, как только он отключился, изредка сквозь стену входил и выходил сквозь другую один или несколько гортанцев, как символы потухающего сознания, но потом и их не стало.
– Вперёд! По коням! На Деваку! – заорал Ангор Гортану в ухо. А тот, вместо того, чтоб проснуться, вдруг… исчез.
И тут вбежал чёрный гвардеец:
– Прибыл скороезд. Часа через два большой отряд рыцарей будет на рудниках.
Ангор расхохотался.
– Вот так-то: собираемся делить незахваченный трон, – он почему-то вдруг решил, что Тибул тоже не прочь покоролевствовать в одиночку. – Делим трон, а как бы самих в плен не захватили. Но куда и зачем исчез этот усатый ребёнок, играющий в справедливого мстителя? Может, ещё кого-то освобождает?
– А может, ему не понравились наши разговоры? – предположил Тибул.
– Я наблюдала за ним, – сказала Метью. – Он не подслушивал, а спал.
– А может, он просто вышел, а мы не заметили, – сморозил карлик, хотя тоже лично видел, как Гортан исчез.
– Сидите пока тут. А если он появится, найдёшь меня там, – сказал Ангор Пупсу, ткнув пальцем вверх. И выбежал из залы.
Я упоминал, что Ангора Антаки вела по жизни его интуиция. Слово умное, учёное, а что это на самом деле такое, интуиция, я объяснить не берусь. Скажем проще: нюх, чутьё. Оно его ещё не подводило. И сейчас он, почти не давая себе отчёта, делал то единственное, что и надо было делать А надо было… спать. Вообще-то он обладал замечательным свойством расслабиться и заснуть, когда и где угодно, стоило только замереть на месте: мысли тут же прекращали бег и он проваливался в сон. А сейчас он к тому же и устал. День получился длинный: охота ранним утром, гроза, появление Тибула, захребетная встреча с Гортаном, разгром рыцарей, предатель Пупс, Младшой и его смерть, и претендент на трон Колобриоль, и исчезновение Гортана, и жизнь под угрозой смерти или плена – вот какой длинный день. Раздватрис смачно зевнул, глаза слипались. Быстро надвигалась тьма осеннего вечера, спальня была под самой крышей, по которой оглушительно застучал дождь, что всегда очень нравилось Раздватрису. Не дойдя до кровати, Ангор опустился на шкуру белого медведя прямо в объятия Морфея. Кровавое пятно красной рубахи на белом – красиво!
И едва он заснул, как очутился на Сочинённом острове. Знакомый туман окутал его. И опять, как и в случае с Гортаном, Ангор почувствовал, что это не во сне происходит, а наяву, он даже ущипнул себя, как в детстве, и понял, что не спит. Если б сейчас Пупс вошёл в спальню, он бы его тела не обнаружил.
Туман временами рассеивался, и Ангор видел всё то же, что когда-то Метьеру показали: и Погружённого в воду, и Великого зверолюба, и Заглянувшего за край. И всё время не покидало его ясное сознание того, что он этих людей, или как их назвать? – не просто встречал, а что с ними как-то связан, и очень крепко, но что это было в какой-то другой жизни. А потом он увидел со спины Читающего толстую книгу, и не понял, а именно вспомнил, что этот из них самый главный, и – ну просто руки зачесались всадить ему в чёрную спину нож! Тут же и нож с о ч и н и л с я в руке. «Это произойдёт, но не сейчас», – подумал Ангор, и Книгочея заволокло туманом, и нож исчез. А из тумана появилась девушка в белом, а рядышком за кустами – Гортан!..
Ах, не всегда Чёрный Гортан был народным мстителем, иногда он становился влюблённым! До забвения всех своих обязанностей. И безнадёжно влюблённым, конечно – так жалостливей. Это был его отдых от боёв. Он сочинил себе девочку, или молодую деву – уж не знаю: лицо у неё было детское. Она была в строгом белом платье с длинным шлейфом и с белой розой в руке. А на голове белая двурогая высокая шляпа, как носят в Середневековье. Чёрному Гортану очень нравился красный цвет, и он бы хотел, чтоб девушка выходила в красном. Он упорно сочинял красный, а она упорно выходила в белом, и это его не раздражало, а умиляло. Шлейф дамы держал серебряный паж, а иногда почему-то лохматый кот Баюн, стоящий на задних лапах – тоже большой сочинитель. Девочка обычно стояла с розой в руке и печально смотрела вдаль, и слёзки капали из её огромных то синих, то карих очей – насчёт цвета Гортан ещё не сочинил окончательно: ему нравились и те, и эти. (И она не возражала, чтобы было то так, то сяк.) А сам он обычно прятался за яркими зелёными кустами с розовыми розами и влюблено смотрел на неё. И ему было так хорошо, что он даже познакомиться не пытался. Лишь однажды немного отвлёкся, и вроде бы услыхал, как бы ветром донесённые, как бы ею произнесённые слова: «Вы своим взглядом во мне дырку проделаете, староватенький мальчик». Но, кажется, это всё-таки произнёс кот Баюн, шалунишка!
В этот раз Гортан подзадержался у своей прекрасной дамы – слишком долго и внимательно смотрел на слезу, выкатившуюся из её левого – ох, голубого-голубого глаза – и слишком долго ждал, когда та упадёт на поросшую золотыми цветами травку, а она всё не падала и не падала… И тут кто-то посмел толкнуть его в бок!
Он изумлённо обернулся:
– Вы?!
– Я же обещал, что буду вашим напоминальщиком. Вперёд, по коням! Нас ждёт занятая врагом, залитая слезами и кровью Девака! – немного с пафосом произнёс Ангор. – Ну, громко: «По ко-ням!»
…В чёрной осенней ночи наперекор свистящему ветру скакали по дороге чёрные всадники на чёрных лошадях. Неслись, почти не касаясь земли. На глазах у лошадей и гортанцев были специальные очки для ночного виденья, которые светились в темноте для красоты и устрашения – то есть одни очки летели над дорогой в ночи! Всадники неслись, как всегда, в развивающихся от скорости бурках, с саблями наголо, но сегодня на поясах у них висело по ружу, какие видел Гортан у Ангора. Небольшие два отряда конных и пеших рыцарей, двигавшиеся навстречу к рудникам и долине, были сметены с пути, порубаны и постреляны за минуты.
А сам Гортан сидел на Сочинённом острове в какой-то халупе – он, как истинный воин, не любил роскоши и комфорта – и наблюдал на серой стене, как на экране, движения своих войск и направлял их. Вообще, он любил быть внутри событий и боёв, но сейчас воля его была немного ослаблена встречей с Феей – так он называл свою девочку. Ангор сидел рядом, и то и дело направлял его мысль в нужное русло, и чувствовал, что начинает уставать и раздражаться… За окнами была осенняя мокрая тьма, а на экране – прекрасная дневная видимость, войска летели, как бешеные птицы, и вскоре на стене показались ворота Дворцового толстяковского парка…