Время. Много времени.

Мимо текли тысячелетия, он дрейфовал в их нескончаемом потоке, ожидая своего часа, совершенно не заботясь о потраченном времени. Он был посланием без срока давности, он был несущественной надеждой, он был метеоритом, который откололся от Марса миллиарды лет назад, спустя вечность оказался в космосе и, прожив другую вечность, упал на Землю.

Он был чем-то гораздо более опасным и разрушительным. Астероидом Шивой, в котором не осталось ни капли статичности и милости, как в одноимённом индуистском божестве, изначально олицетворяющем ленивое космическое сознание, неподвижное мужское начало Вселенной. Он был Шивой из более поздних мифологических мировоззрений – разрушительным началом Вселенной, членом верховной триады наряду с Вишну и Брахмой.

Он был Гангой – небесной рекой, грозившей разрушить течением Землю.

Оружием Шивы: Гадой – булавой-жезлом.

Боевым топором Парашу.

Кхатвангой – дубиной, которую венчает череп.

Железными зубьями дубины Паригха.

И он падал.

И он ударил.

В беззащитную твердь, покрытую мембраной Индийского океана. Взорвался, но продолжил жить в кипящем камне гигантского кратера, уходящего в глубину на десятки километров. В несущихся по склонам воронки водопадах, в зыбких колоннах пара. Он выплеснулся на сушу трёхсотметровыми волнами. Он стал пеплом, задёрнутыми на небе чёрными, непроницаемыми занавесками. Извержениями. Лавой. Кислотными дождями.

Он был дымящимся дулом. Палицей бога. Слепым гневом мертвеца, который Земля помнила миллионы лет.

***

Второе солнце затмило свет привычного светила. Разбрасывая в стороны комья чёрного дыма, оно стремительно прокладывало в небосводе ослепительную борону, чтобы с пушечной канонадой рухнуть за горизонт. Гигантский столб огня был виден за сотни километров, а чудовищный грохот прокатился ещё дальше, как игральные кости, брошенные по планете жутким взрывом. По планете, на которой скоро не останется игроков.

Максим видел последствия десятками глаз, с разных мест, как вездесущий оператор упавшей бездны. На нём тлела одежда, мимо летели, точно игрушечные стрелы, деревья. Он умирал за доли секунды, не успев понять, что произошло, и тут же возрождался в другой точке – в остановленном кондуктором поезде, в эпицентре безумия, где отекает металл, в…

Взрывная волна выкорчевала леса и молола в труху дома. Раскалённые осколки срезали фонарные столбы и разжигали пожарища. Землю скрутила страшная судорога, на её раны пролилась кислота, а потом наступила ночь – ледяная, долгая, страшная.

Ночь, которая тоже умерла. Под натиском нового света.