В 1858 году в типографии Главного Штаба в Санкт-Петербурге была отпечатана тиражом в тысячу экземпляров книга Александра Васильева «О древнейшей истории северных славян до времен Рюрика, и откуда пришел Рюрик и его варяги». Свой труд он предварил словами выдающегося языковеда-слависта Шафарика: «Чего не сделаем, недо- разумеем, то даст Бог сделаем, не сегодня-завтра; а если и не мы, то наши потомки; но для того, чтобы что-нибудь было сделано, надобно, чтобы оно было уже начато».
Александр Васильев писал: «Многие восстанут против моих убеждений, но опровергнуть их нет возможности. Все, что представляю я, все основано на фактах, на сказаниях древних летописцев; я первый поблагодарю того, кто докажет мне мою ошибочность и основательнее меня объяснит приход Варягов, но уверен в душе, что сделать этого нет возможности. Мои соотечественники, примите этот добросовестный труд — вам отдаю на суд его». Он написал эти слова в 1858 году.
В 1982 году я разрезала страницы книги, которую почти за 125 лет так никто и не прочел. Хочется верить, что это судьба только одной из тысячи. Но ведь их было так мало. Грустно, если и остальные постигла та же участь. Как не вспомнить тут слова гениального русского поэта: «Мы ленивы и не любопытны». Судя по всему, пришла пора искупать этот грех.
Сейчас трудно оценить огромность того, что сделал Александр Васильев. Вспомним, как воспринимали свою отечественную культуру, историю своего народа многие выдающиеся умы России — его современники.
«Я за все русские древности не дам гроша. То ли дело Греция? То ли дело Италия?» — писал в 1810 году К. Н. Батюшков.
«Окиньте взглядом все прожитые нами века, все занимаемое нами пространство — вы не найдете ни одного привлекательного воспоминания, ни одного памятника, который говорил бы вам о прошлом, который воссоздал бы его перед вами живо и картинно», — восклицал П. Я. Чаадаев
«Никакое почитание, никакая реликвия не в состоянии остановить нас. Что же касается наших памятников, то их придумали, основываясь на убеждении, что в порядочном государстве должны быть свои памятники», — иронизировал А. И. Герцен2. Известный знаток литературы и изобразительного искусства В. В. Пасек в 1834 году писал в своих «Путевых записках Вадима»: «Уничтожьте у нас все письменное, что останется тогда от жизни предков? Нет. Одни немые наши памятники не передадут, не объяснят нам событий минувших! Они слишком бедны и новы: древняя Россия не завестила нам почти ничего зодчественно- го!»3. Ему вторит в том же 1834 году В. Г. Белинский, который с усмешкой отмечает: «У нас до Петра Великого ничего не могло развиваться, как у народа, который сам не развивался, который мирно прозябал за своими столами дубовыми и скатертями браными, на своих постелях пуховых»4. Но, видимо, суровый критик все-таки призадумался над тем, что и столы дубовые, и скатерти браные, и постели пуховые, и мир, и покой так просто с небес на его народ не упали и что, вероятно, предкам пришлось немало потрудиться, пролить достаточно крови и пота, чтобы их внуки могли наслаждаться всем этим. И через четыре года, в 1838 году, тот же Виссарион Белинский пишет: «Не говорите, что у нас нет памятников, что знаменитейшие события нашей истории записаны только на сухих страницах летописей, но не переданы памяти потомков в произведениях искусства. Скорее можно сказать, что мы не там ищем этих памятников, где бы следовало искать; они рассеяны всюду, особенно в старинных городах наших, но не всякий хочет замечать их»5.
Вот в этой атмосфере легкого презрения к собственной истории, почти полного незнания культуры своего народа появилась книга Александра Васильева, который осмелился заявить: «Нам, Россиянам, предстоит слава объяснить историю не только России, но и всей Европы!»6. Он считал, что летописцы (Нестор, Лаврентий, авторы Троицкой и Ипатьевской летописей) писали с небрежением, даже с отвращением о своих предках-идолопоклонниках, что деяния Олега и Игоря рассказываются ими только потому, что оба воевали с Цареградом: «Но где только могли, они клеймили и Олега, этого древнего героя славы, и весь народ России званиями: безбожнии Руси, погани и невегласи. (Прозваша Олега вещий, бяху бо людие погани и невегласи, так же и в других местах). Не явно ли, что даже блистательные деяния Олега были им, как приверженцам Греции, огорчительны. Им, фанатикам веры, казалось ничтожным, не заслуживающим забот разыскания все касавшееся идолопоклонников; им казалось грешным даже говорить о них! Вот от чего Нестор и его последователи отчетливы от сношений Россиян с Грецией; но все прежде бывшее набросано грубыми и небрежными чертами, которыми начата великолепная картина. И должно: не воссоздать, а создать древнюю историю Северной России»7. Обращаясь к древней истории Руси, Александр Васильев указывал, что «Историки времен Диоклетиана, III столетия по Р. X., писали, что в Персидских междоусобиях принимали участие Рюсси (russ)... Моисей Харентский, живший в V веке, знал, что Русский народ примыкает жилищами к Дунаю...», что «Эверс нашел сказание, что за 100 лет до Рюрика 2000 русских судов предпринимали поход на Византию, помогая Болгарам». Он писал: «Быть может, окажется историческою истиною — мысль, казавшаяся прежде дерзкою гипотезою, что Русь еще до призвания Рюрика, от V до IX века, соединенная с Болгарией, составляла с нею один народ, разделенный, подобно Древней Греции, на дробные владения; но кои совокупно владычествовали до половины IX века пространством от берегов Ильменя до Балкан и Адриатического моря. Между многими фактами, поддерживающими эти убеждения, служат также буллы Пап IX века, запрещавшие служить обедни по Болгарскому обычаю на Русском или Славянском языке. Не явно ли, что Болгары были славяне и имели общий Славяно-Россам язык. Это убеждение объяснило бы легкость, как бы привычность Северных Россиян делать при Игоре и Олеге походы на юг, нападать на Константинополь, на их малых ладиях, что невозможно было бы исполнять иначе, как прибрежным судоходством вдоль гостеприимных берегов»8. Говоря о древней истории руссов, Александр Васильев отмечал, что многие географические названия Балтики основаны на корне Рус — Куршский залив Русна, северный рукав Немана — Русса, а окрестности их — Порусье. Он считал, что здесь обитали потомки славян-венедов, родственные руссам Ладожского озера, и отмечал широкое распространение этнонима «Русс» от Руси Червонной (червоннорусы Карпат, русины Закарпатья), Восточной Пруссии, где в VIII веке жили роксоланы придунайских земель, где римские легионы встретили Роксоланов, в составе народа Сарматов, Черного моря, которое еще до Нестора звалось Русским, и вплоть до Ледовитого океана, где «по преданиям исландским менаду Балтийским морем и Ледовитым океаном обитали Руссаланы 9. Прошло уже 145 лет с момента выхода в свет «Древнейшей истории северных славян», но как актуально звучат и сегодня слова автора этой, забытой нами, книги: «Славяне Севера за много столетий до Рюрика имели оседлость, значительность и гражданственность... Но многие русские не хотят сообразить, что существование городов, т. е. благоустроенных общин, не может быть без благоустроенности гражданской, и как бы боятся подумать, что Северные дорюриковские славяне, имея города, должны были иметь установления, законы, войны и замирения. Славяне Севера, чуждые тревог и волнений Южных славян, должны были иметь, как градожители, и свою степенную Историю, прерванную великими внутренними междоусобицами, из которых выявился Рюрик с его новым однодержавным правлением, прерванную проникновением в Россию христианства, обратившего не только всех тогдашних писателей, то есть монахов, к греческим сказаниям; но увлекшего их в ненависть ко всему языческому, т. е. ко всему прежде бывшему»10. Говоря о том, что будучи чужим руссам-сла- вянам, Рюрик не смог бы в течение только двух лет (после призвания) овладеть огромной страной, А. Васильев приходит к следующему выводу: «Рюрик, братья и дружина его, призванные из сечь Варяжских, бывших на реках Варяже и Варанде у озера Ильменя, были Руссы из народа Славянского, следовательно, общего с новгородцами языка и происхождения, могли иметь друзей, даже родичей в Новгороде, с помощью которых благоразумный, отчизну любивший Гостомысл, устроил их призвание и помог их утверждению» “. А. Васильев подчеркивал, что есть данные о том, что Ладожское озеро звалось морем, и что «для тогдашних Русских плавателей необозримое для глаза пространство вод было морем, но и в нынешнее время, где положительное различие озер и морей? Разве Русские моря: Байкал, Арал и Каспий не озера? И многим ли более Ладожского озера Аральское море, имеющее в окружности менее 800 верст; а Ладожское озеро и Ильмень соединяются своими протоками с морем, чего не имеют ни Каспий, ни Арал, прозванные морями» 12. Говоря о том, что с берегов именно этих славянских морей (Ильменя и Ладоги) пришли в Новгород Рюрик и его братья, бывшие младшей ветвью древнего славянского княжеского рода, Александр Васильев заметил, что «летописцы России нигде не упоминают о толмачах (переводчиках) между Варяжскими правителями, их сподручниками, разосланными по России, и славянскими народами. Явное доказательство, что язык их бь1л общий, а IX столетие было попозже Вавилонского столпотворения, и Норманы не одним языком говорили со Славянами» 13. Он пишет: «Славяне, занимая большую половину Европы, должны иметь три отдельные истории: южную, западную и северную, потому что все три отделения, раскинутые на огромном пространстве, имели разные судьбы: что о южных славянах (до соединения их в одно великое чрез слитие с северной частью), вечно волновавшихся или подавляемых народными переливами Азиатцев в Европу — должно искать сведений у историков греческих, римских, болгарских, даже арабских и китайских (относительно гуннов и других), чего не сделал Карамзин; о западных, порабощенных Римом, и о венедах искать сведений на западе; а о славянах севера, сохранивших самобытность, заботливо искать сведений в самой России, в нынешних губерниях: Петербургской, Олонецкой, Новгородской, Псковской, Тверской, Витебской, Смоленской, Лифляндской, Эстляндской, Финляндских (а также в Вологодской, Архангельской, Костромской, Ярославской и Вятской губерниях, добавили бы мы сегодня. — С. Ж.) и в государствах, прилежащих к северу России, не ограничиваясь сказаниями Нестора и его последователей, на которых, как на бытописателях, лежит великий упрек в небрежении древней и для них, истории Северной России» 14.
Прошло 145 лет с тех пор, как были произнесены эти слова. И сегодня мы вновь пытаемся решить задачу, поставленную еще в середине прошлого века — создать древнюю историю Северной России. Данная книга, где сделана попытка соединить воедино нити памяти, времени, знания и судьбы народа — лишь маленький штрих огромной истории Русского Севера, которую еще предстоит написать, если не нам, так нашим потомкам.
И вслед за Александром Васильевым, спустя 145 лет, мы повторяем, как клятву, строки В. Жуковского:
«О Русь, да наш язык прильнет
Иссохнувший к гортани,
Да крепость древняя спадет
С увядшей нашей длани,
Когда престанешь ты для нас
И в час борьбы кровавой,
И в ночь, и в день, и в смертный час
- Быть радостью, и славой!
Аты, Всевышний, наш обет
Прими в твою десную
И горней благодати свет
Пролей на Русь Святую!»
Примечания к заключению
Чаадаев П. Я. Сочинения и письма. Т. II. — М. — 1914. — С. 111.
Герцен А. И. Собрание сочинений. Т. XX. Кн. I. - М. - 1960. - С. 62.
Пасек В. В. Путевые записки Вадима. — М. — 1834. — С. 221.
Белинский В. Г. Полное собрание сочинений. T.I. — М.—Л., — 1953. - С. 152.
Белинский В. Г. Поли. собр. соч. Т. III. - С. 134-135.
Васильев А. О древнейшей истории северных славян до времен Рюрика. — СПб. - 1858.-С. IV.
Васильев А. О древнейшей истории... С. 26, 27.
Васильев А. О древнейшей истории... С. IX—X.
Васильев А. О древнейшей истории... С. 35—36.
Васильев А. О древнейшей истории... С. 46—47.
Васильев А. О древнейшей истории... С. 62.
Васильев А. О древнейшей истории... С. 60.
Васильев А. О древнейшей истории... С. 63.
Васильев А. О древнейшей истории... С. 25.
Список сокращений
ВИ — Вопросы истории
ВОЙСК — Вологодское Общество Изучения Северного Края ДИ СССР — Декоративное искусство СССР
ИАОИРС — Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера
КСИИМК — Краткие сообщения Института Истории Материальной Культуры
МАИКЦА - Международная Ассоциация Изучения Культур Центральной Азии
СА — Советская археология
СЭ — Советская этнография
ФЭЦ — Фольклорно-этнографический центр