Сане долго еще пришлось отсиживаться под кроватью. Засыпать хозяева не собирались, а вот он на какое-то время задремал.

Разбудил его Кастро. Тихо, словно боясь, что услышат хозяева, он рассказывал Рите про какого-то Малыша Хасана.

– … и весь груз с пассажирами, с экипажем ко дну. А свою взрывчатку Малыш Хасан спокойно довез до Сирии. Через неделю вернулся, и за старое, только теперь потрошил лаосские банки. В Бангкок долго не совался. Часть прибыли рассылал курьерами в запломбированных, с собственной печатью, мешках по местным селам. Но не по доброте душевной, – расчетливый был подлец: беднота его боготворила. Ему всегда было где отсидеться.

Он не гнушался ничем: торговал оружием, пиратствовал в малазийских водах, похищал людей и за выкуп возвращал. Правда, не совсем целыми – мизинец с руки отрубал, чтоб не забывали. Тонны наркоты гнал самолетами в Австралию и Новую Зеландию. Поговаривали о тысячах гектар маковых полей в Мьянме и Афганистане.

Ни с кем не хотел делиться и нажил слишком много врагов. На него было совершено больше тридцати покушений. И что интересно, все, кто находился рядом, погибали, а ему как с гуся вода. Легенда! Спроси у любого босяка от Непала до Новой Гвинеи, они расскажут тебе о Малыше Хасане.

– А ты его встречал? – спросила Рита.

– Приходилось, – ответил Кастро после небольшой паузы, будто что-то вспоминал. – Удивил он меня: столько шума, а на вид пацан пацаном. А может, это и не он был. Может, подсунули? Может, все это выдумка – и не было никогда никакого Малыша Хасана. Но, вроде, с годик назад, может, меньше, говорят, подкараулил его австралийский морской патруль. Такой залп дали, сами оглохли. Больше о Хасане не слышал.

– Всем нужен свой Робин Гуд, – подытожила Рита.

– Да-да… и свой Уленшпигель, и свой, как там у вас, Илья Муромец, и свой доморощенный Будда.

Кровать скрипнула, и Саня услышал знакомый гул, а затем резкий звук, вызывающий мороз по коже. Он зажмурился.

– О, опять будет пиликать, – недовольно предрекла Рита.

– Барбосик, прошу, перестань! – донеслось сверху. – Час ночи.

Звук пропал.

– Я решил, и я научусь играть на этой штуке. Я купил смычок. Никогда не думал, что дерево может издавать такие звуки. Какая-то мистика: не поверишь, но мне кажется, дьявол просыпается внутри. Что-то не так с этой виолончелью. Есть в ней какая-то тайна.

Как думаешь, какие инструменты играют в оркестре на страшном суде? Может, она оттуда? Я не говорил тебе, но знаешь, когда толстый, ну этот наш новый охранник, нес ее мимо храма, монахи очень испугались. Я обратил внимание, что они все высыпали на улицу, показывали пальцем и шептались.

Снова раздался протяжный стонущий звук.

– Хватит! – гаркнула Лиза.

– Ты не слышишь этого? – не переставая играть, с упреком поинтересовался старик.

– Все! Я иду спать в другую комнату! – со злостью крикнула Лиза.

Саня видел, как белые пятна ее босых ног замелькали в темноте. Открылась дверь, пятки зашуршали по коридору.

Еще полчаса старик мучил виолончель, потом отложил ее в сторону и отправился следом за женой.

Саня, кряхтя, выбрался из-под кровати и взял виолончель в руки.

«Слышали, чего говорит? Мистика, говорит».

– У нас все получилось! – обрадовалась Рита.

– Слушайтесь меня, горы свернем, – пообещал Кастро.

– Да все из-за тебя! – возмутилась Рита! – Были бы давно дома!

– Хотю шампанского! Хотю шампанского! – перекривлял Кубинец девушку.

«Только не здесь! Ребята, только не сейчас!»

– Алкоголик, игроман, неудачник!

– Хотю шампанского! Хотю шампанского! – не унимался Кастро.

«Друзья, прошу вас! Отношения выясните в другой раз. Как будем уходить? Предлагаю через чердак. Внизу у них охрана, а если попробовать по крыше…»

– Вот ведь свинья человек! – продолжала возмущаться Рита. – Втянул нас в такое, и хоть бы раз извинился! Так нет, он еще бахвалится. Он герой…

– Ой, хотю к папотьке! Где моя косметика, где моя сумочка! Где мои дуры подружки, вместо мозга плюшки?

– Да сам ты!..

«Спасибо! Спасибо обоим за помощь! Спасибо за понимание! Спа…»

Как за спиною скрипнула дверь, Саня не услышал. А вот внезапный приказ Риты: «На пол!» – был таким громким, что, казалось, разорвет голову.

Среагировал мгновенно, но закатиться под кровать полностью не получилось. Помешала завернутая в скатерть посуда и бутылки, спрятанные Лизой от глаз ревнивого мужа.

На пороге возник мрачный и подозрительный старик Дипалио.

– Не-е-ет, – закрывая дверь, прошептал он. – Одну я тебя здесь не оставлю. – Крадучись, он приблизился к инструменту, поднял его, прижал к себе, потом присел на кровать и, оглянувшись по сторонам, принялся нежно водить рукой по струнам: – Ты не так проста, подружка… Совсе-е-ем не проста…

Скоро старик поднялся. Он не чувствовал, что стоит пяткой на чьем-то мизинце. Однако владелец мизинца отлично чувствовал и чужую пятку, и свой палец. Чтоб не закричать от боли, Саня вцепился зубами в пыльную деревянную ножку кровати.

Покрутившись еще какое-то время на месте, старик взвалил виолончель на плечо и вышел из комнаты.

«А мизинец – это больно, – отметил Саня, вновь став полноправным владельцем всех своих членов. – Прямо какой-то «Малыш Хасан».

– Ну что, любительница поскандалить! – упрекнул Риту Кастро. – Из-за тебя не успели. Иди теперь, забирай у него!

Снова, как тогда, зазвенел дверной колокольчик.

«Веселенькая ночка…» – пронеслось в Сашином мозгу.

– У нас все дома, – пошутил Кастро.

Через минуту внизу послышались голоса. Сквозь дверную щель пробился электрический свет. С улицы донесся шум подъезжающих машин; свет фар осветил окно. Саня заглянул за штору, но из-за света, бьющего в глаза, ничего не увидел.

– Мистер Дипалио, – позвал кто-то из охранников. – К вам пришли!

– Сейчас-сейчас, – отозвался хозяин. – Я спускаюсь.

Дипалио спустился вниз, шаги стихли. Саня открыл дверь, прошел по коридору, остановился. Краем глаза видел лица двух охранников и затылок гостя. Гость что-то рассказывал, и, судя по выражению лица хозяина, то, что он слышал, ему не нравилось.

– Ну и что? – возражал старик. – Мало ли с кем я вчера играл? Мне можно! Это местным нельзя, а мне можно… Да, выиграл! Денег выиграл… Откуда я знаю? Он вам нужен, ищите!.. Этот стервец поставил старое барахло в десять тысяч, а я, дурак, повелся!.. Конечно, выиграл… Что-что! Старую раздолбаную виолончель…

После упоминания о виолончели затылок гостя дергаться перестал. Он повернул голову, и Саня, наконец, увидел его профиль. Незнакомец внимательно смотрел по сторонам сосредоточенным, злым взглядом, даже не смотрел, а скорее сканировал все вокруг. От этого взгляда беглец вдруг почувствовал жуткий холод. Внутри все сжалось.

Крадучись, он приблизился к инструменту, поднял его, прижал к себе, потом присел на кровать и, оглянувшись по сторонам, принялся нежно водить рукой по струнам: – Ты не так проста, подружка… Совсе-е-ем не проста…

– Знаешь этого человека? – необычным для себя, ледяным тоном спросил Кастро.

«Нет».

– Запомни это лицо, Саша. Этого человека зовут Рэм.