После появления Кастро Рита почувствовала себя гораздо лучше. Беспокойство, паника прошли вместе с температурой и приступами лихорадки. Впервые за четыре дня она собралась с силами и попробовала разобраться в том, что же произошло в тот злосчастный вечер.

Кубинец велел ждать их возвращения и быть готовой к тому, что придется второпях уносить ноги. Он уехал. А она взяла такси и поехала по маршруту, по которому каталась с Саней на взятой напрокат машине.

Как педантичный сыщик из детективных романов с помощью одной детали она пыталась разбить все доводы обвинителей. Ей не давала покоя ее сумочка. Та самая сумочка, которую Саня вытащил из туалетного бачка. Сумочка, в которой оказалось кольцо.

«Когда он мог это сделать? – задавала себе вопрос Рита. – Я проснулась в обед. Он принес мне цветы. Вот они, желтые цветы над моей головой. Я вижу свое заспанное лицо в зеркале. Я себе не нравлюсь и прошу подать мне сумочку. Ага. Его руки, его улыбка, а вот она. Я достаю помаду, крашу губы, кидаю помаду обратно, оставляю сумку на постели и одеваюсь. Он не отходит. Он все время рядом. Мы держимся за руки, идем к машине, катаемся, и у нас заканчивается бензин. Так. Он идет искать бензин. Пять минут, тридцать пять секунд… Столько его не было. Я точно запомнила. Он приходит, мы заправляемся, едем дальше. Подходим к отелю – уже темно. Мы не поднимаемся к себе. Мы садимся у бассейна и заказываем поесть. Мы все это время были вместе. Да, он не отходил. Не отходил. Мне стало холодно, и я иду за кофточкой. Он остается. Он сидит, когда я смотрю на него из окна номера, сидит, когда я треплюсь в коридоре с этой тварью Тамаркой. Да, вот он, его профиль, а вот он отвернулся. Да, я еще подумала, а куда он смотрит. Я возвращаюсь, и появляется полиция.

Значит, я его не видела пять минут тридцать пять секунд, когда он ходил за бензином. Пешком до отеля километра два. На машине надо объезжать парк, и у таксиста получилось шесть километров. Пробежать четыре километра за пять минут, подняться в номер, положить кольцо в сумочку, открутить бачок, спрятать сумочку. А ведь он не был запыхавшимся, не выглядел усталым. Да, он еще канистру бензина притащил. Нет, все это невозможно, – думала Рита. – Вы идиотка, дамочка! – обрадовалась Рита. – Маруся ты, Маруся! Ревнивая истеричка. Невиновность верного Александра Соломина доказана!»

Вернувшись в отель, Рита встретила Вадима и поделилась с ним своими соображениями. Бывший жених был пьян и зол.

– Ничего подобного! – кричал он, размахивая руками. – Он готовился! Он специально запутал тебя! Он только вышел за бензином, а его за углом уже ждала машина.

– На машине больше шести километров в одну сторону. А еще светофоры.

– Он проехал два квартала, выскочил, перебежал парк, сел в другую машину…

– В другую?

– Да, он подготовился. Ворюга! Сел в нее, и по прямой…

– Даже при таком нелепом сценарии у него было не больше минуты на то, чтобы оббежать весь корпус, промчаться через холл, потом по коридору, потом по лестнице… Не успел бы.

– Не успел бы, – согласился Вадим. – А напрямую успел бы!

– А напрямую, это как?

– А вот так, – сказал Вадим, подошел к водосточной трубе, провел пальцем вверх, потом в сторону и показал на маленькое окно на третьем этаже.

– Не получится, – сказала Рита.

– Получится, – возразил он.

– Не-а.

Вадим вскарабкался вверх по трубе, но на уровне третьего этажа остановился. До окна, на которое он показывал, было метров пять.

– Ну а дальше? – спросила девушка.

– Вот по этим вот крюкам с цветочными горшками! – крикнул он.

– Не выдержат они такой вес.

– Еще как выдержат!

– Не-а.

Вадим взялся за свисающий со стены цветочный горшок, постепенно отпуская трубу, перенес на него весь свой вес и посмотрел вниз на Риту.

– Видишь?! – крикнул он радостно, попробовал схватиться за другой горшок, но вдруг металлическая полоса, к которой были приварены крюки, подалась от стены.

– Ой, – в предвкушении катастрофы, выдохнул Вадим. – Я понял, у него была лестница.

В ту же секунду, царапая кирпичную стену, Вадим полетел вниз. Рита еле успела отпрыгнуть. Ему не хватило метра, чтобы приземлиться на клумбу. Не повезло. Тело ударилось о тротуарную плитку, и раздался неприятный, пробирающий до костей хруст.

– А-а-а! – закричал от боли Вадим. – Ногу! Ногу сломал!

– Ну, я же говорила: невозможно, – спокойным тоном произнесла Рита.

Вадим стонал от боли, но болевого шока у него не было. Достойная восхищения доза употребленного ранее алкоголя взяла на себя функцию анестетика.

– Ммм… Ему сбросили веревку, – простонал травмированный. – Кто-то ему помог…

– Это правда, – согласилась девушка. – Я даже знаю кто.

– Клянусь тебе, это не я! Это не я!

– Я позову кого-нибудь. Тебе нужен врач.

– Ты вернешься? Ты ведь вернешься! – закричал он.

Рита покачала головой:

– Нет, – развернулась и побежала за помощью.

– Не будешь моей, ничьей не будешь! – прокричал ей вслед Вадим. – Не бросай меня! Я отравлю тебя, Рита! Клянусь, отравлю!

Через три часа, обхватив Николая за шею и упираясь лбом в его плечо, Вадим канючил:

– Ну, я прошу, сделай это! Ну, ты ведь можешь! Ты должен мне помочь!..

Николай с ужасом смотрел на своего друга и пытался расцепить его руки.

– Нет! Ты ошибся адресом! Я не могу этого сделать! Давай еще выпьем! Давай лучше выпьем, и ты успокоишься. Ты сейчас сам поймешь, что это плохая идея, – произнося это, он пытался разливать водку трясущимися руками.

– Не успокоюсь! Не успокоюсь! – продолжал рыдать Вадим. Он схватил рюмку, плеснул себе в рот и, скинув со стола порцию Николая, обхватил затылок друга двумя руками, ткнулся лбом в его лоб. – Я не смогу жить, зная, что она с другим. Я на себя руки наложу. Если ее не станет, всем станет только легче. Пусть умрет! Пускай умрет, сохранив свою чистоту. Хватит уже ей мараться во всем этом! Так я сохраню хотя бы часть ее, не залапанную его грязными… Хотя бы крупинку ее души!

– Ну как?! Ну как ты можешь?! Это же Рита! Я же в глаза ей вот так смотрел…

– Она не вернется! – дыша ему в лицо, дрожащим голосом сказал Вадим. – Домой она все равно не вернется. А ты трус! В глаза смотрела, да? Сколько ты денег отдавал, только чтобы посмотреть в глаза приговоренных?! А тут сам! Сам приговори. Испытай это чувство! Чистое, не разбавленное зло! Приговори, почувствуй свою значимость! Любуйся ее смертью и своей ролью. Хватит наблюдать, действуй, испытай страсть! Настоящую страсть!

– Но как это?.. Но как это?.. – возбужденно повторял Николай.

– Никто не знает, где она будет завтра. Уехала, уехала куда-то. На нее это похоже. И все. Понимаешь?!

Николай нервно улыбался, его лицо то выражало испуг, то вновь становилось счастливым. – Я не смогу ее убить…

– Ты рассказывал, как тебе предлагали подбирать смертников для каких-то поединков. Помнишь? А я помню. Помню. Ты выпей. Выпей, – теперь предлагал Вадим, дрожащими руками наполняя рюмки.

– Копейки… Я от-т-казался, – заикаясь, прошептал Николай.

– А это не важно. Они ведь тебя знают. Ты только пальцем на нее покажи. Представь: арена, и вот она – приговоренная тобой, умирает на глазах у всех. Стон умирающей, эйфория ревущей толпы. И это все ты! Это все сделал ты!

Николай вдруг почувствовал сексуальное возбуждение. Не отдавая себе отчета, он вдруг вцепился руками в затылок Вадима, притянул к себе и страстно поцеловал в губы. Вадим не стал отворачиваться. Он ответил на его поцелуй. Сначала ему было неприятно, но какое-то новое ощущение чего-то гадкого, но жутко возбуждающего, закипало внутри.

Переводя дыхание, Вадим отвернулся.

– Так что, понимать это как твое согласие?

– Хорошо, – ответил Николай, облизывая губы. – Но у меня появилась идея.

Вадим понимающе кивнул головой.

– Договорились.