Колина парта стоит возле самого окна. Зимние рамы уже выставлены, а стёкла протёрты так, что кажется, будто вместо стекла в оконных переплётах натянута тончайшая мыльная плёнка.

В окно видна серая тесовая крыша дровяного сарая с ярко-зелёными валиками мха, кусочек двора с цветущей яблоней-китайкой, а за ними — безбрежный, ослепительный простор Зеи. Кажется, будто река присыпана яблоневыми лепестками. Над Зеей в сиповатой дымке плывут и плывут птичьи стам. А где-то над школой, высоко-высоко, слышится журавлиное курлыканье. Над песчаной косой посередине реки кружатся гуси. Они то сбиваются в огромный трепещущий ком, то рассеиваются веером. Ниже, у самой воды, вперегонки мчатся утиные стан. Чирки проносятся скопом, как воробьи, кряквы летят чинно, вытянувшись в струнку, словно нанизанные на бечёвку.

— Курбатов! — слышит Коля откуда-то издалека свою фамилию. — Помоги Петрову!

Коля прижался грудью к парте, но голос учительницы звучит настойчивей, резче, и он медленно поднимается. Высокий, нескладный, он гремит крышкой парты, шмыгает носом и горестно вздыхает. При взгляде на доску у него страдальчески скривилось лицо.

— Что с тобой? — спросила учительница. — Заболел?

Коля схватился за живот и низко склонился к парте.

Класс весело загудел.

Учительница улыбнулась и махнула рукой. Коля с грохотом опустился на своё место, чувствуя на себе взгляд учительницы, схватил карандаш, подвинул тетрадь. На чистом листе вместо условий задачи, над которой маялся у доски Васятка Петров, нарисованы железная дорога и два паровоза. Они на всех парах мчатся друг другу навстречу. Коля перевернул страницу и, сочувственно поглядывая на Васятку, стал рисовать гуся-казарку.

Васятке совсем плохо. Весь класс следил за его муками. С передних парт раздавался шёпот. Учительница тихо постучала карандашом по столу:

— Не подсказывать!

Васятка положил мел. Смахнул с кончика носа капельку пота и обтёр руки о штаны.

Учительница покачала головой:

— Опять! Кто же так делает — руки об одежду?

Васятка, шмыгнув носом, пошёл от доски.

— Петров, ты куда? Ну-ка, вернись!

Васятка остановился.

— Ты ведь уже почти решил.

Васятка, волоча ноги по полу, боком подошёл к доске.

— Тебе осталось только узнать сумму.

Васятка взял мел с таким видом, будто это раскалённый уголь.

Коля нарисовал гуся-казарку. Он теперь крутил в руке карандаш и, глядя на учительницу, старался понять, почему только ей одной нет никакого дела до того, что на дворе весна, что цветёт яблоня, что над Зоей летят гуси. Она даже куталась в свой зимний пуховый платок, хотя весь её стол и она, маленькая, седенькая, похожая на скворчика, были залиты жаркими солнечными лучами…

Васятка стёр ладонью с доски.

— Есть тряпка для этого, — говорит Зинаида Ивановна.

Но Васятка не слышал — он с таким ожесточением начал писать, что мел так и брызгал из-под пальцев.

Учительница осторожно повернула голову к окну. Словно по команде, все головы в классе тоже повернулись к окнам, и на этот раз учительница никому не сделала замечания. Только Васятка складывал высокий столбик чисел. Он даже не обернулся, когда Зинаида Ивановна сказала, глядя на весенний простор:

— Знаете, почему в этом году у нас так долго держатся перелётные птицы? Это потому, что в верховьях Зеи выпал снег, много птиц вернулось назад и теперь дожидаются, когда наконец весна переборет зиму.

Васятка решил задачу и теперь стоял и смотрел на потолок, где бегал солнечный зайчик, отражённый форточкой. В глазах у Васятки так и светится радость, вся его коренастая фигура как бы хочет сказать: «Подумаешь, тоже мне задача!»

Учительница отвернулась от окна, посмотрела на доску:

— Ну вот, а говорил, что не решишь. Садись.

Васятка, не глядя на товарищей, пошёл между партами и сел рядом с Колей.

Учительница вызвала Дуню Хрусталёву и продиктовала ей условие задачи. Сегодня повторение пройденного. Дуня прекрасно умела решать задачи на проценты, рука её так и носилась по доске, ей не терпелось блеснуть своими знаниями.

Коля с Васяткой не смотрели на доску, всё их внимание было поглощено более важными делами за окном. Вот с яблони комом упали драчливые воробьи и забарахтались в траве. Показался Бобка-лохматый пёс с костью в зубах, и лёг в тени, косясь на воробьёв.

По реке двигалась зеленоватая чёрточка — лодка. Это бакенщик отправился па охоту. Коля притронулся к багровому шраму на лбу и шепнул:

— Вот теперь сиди из-за тебя!

— Из-за меня?

— А из-за кого же? Не знаешь, так молчи!

— Это я не знаю? Сам ты не знаешь! — огрызнулся Васятка.

Зинаида Ивановна постучала карандашом по столу.

Коля и Васятка умолкли, но ссора между ними продолжалась молча. Они медленно отодвинулись в разные стороны. Сидеть на самом кончике парты неудобно и непривычно, они готовы совсем пересесть на разные парты. Через минуту Коля первый подвинулся к Васятке. Васятка словно окаменел. Но глаза его чуть теплеют. Ещё полминуты он выдерживает характер, затем, не глядя на Колю, тянется к его промокашке.

Но мир ещё не восстановлен.

Васятка рисовал на промокашке цилиндр. Коля с величайшим вниманием следил за кончиком его карандаша. Васятка поделил цилиндр на восемь частей и нижнюю восьмушку жирно заштриховал. Взгляды их встретились. Коля опустил глаза.

Да, он пересыпал немного пороху: вместо восьмушки насыпал чуть ли не полный патрон. Если бы не эта маленькая оплошность, то не разнесло бы ствол его ружья.

Васятка удовлетворён, но в душе он признаёт, что тут есть и его вина: это он посоветовал зарядить ружьё бездымным порохом, который стащил у дедушки.

Васятка занял на парте свою половину. Друзья по-прежнему сидели локоть к локтю и опять не отрываясь смотрели в окно.

Возле яблони, где Бобка грыз кость, внезапно появился знаменитый пёс кузнеца Хрусталёва, пойнтер Робинзон. Коричневый, с подпалинами красавец делал вид, что ему нет никакого дела ни до Бобки, ни до его кости. Он шёл как бы мимо и, казалось, смотрел только на воробьёв, что купались в пыли, но какая-то невидимая сила тянула его к Бобке. Бобка прекрасно знал Робинзона и потому повернулся к нему хвостом, перестал грызть кость н даже для пущей безопасности прикрыл её своей лохматой грудью и устрашающе оскалил зубы.

Все эти предосторожности были непоправимой ошибкой простодушного Бобки. Робинзон мигом оценил выгоды своего положения. Куда девалась его медлительная важность! Он в два прыжка очутился возле Бобки и укусил его за крестец. Бобка повернулся к обидчику, но Робинзон не принял боя. Он ловко перепрыгнул через Бобку, схватил кость и был таков. Бобка не сразу сообразил, в чём дело. Вначале он погнался было за Робинзоном, затем, вспомнив про кость, вернулся и, обнаружив пропажу, в полной растерянности завертелся на месте.

Коля и Васятка засмеялись.

Снова раздалось сухое постукивание карандаша об учительский стол.

Коля написал на промокашке: «Вот взять бы на охоту Робинзона!»

Васятка написал рядом: «И хрусталёвское ружьё».

Коля кивнул. Вот это было бы дело!

Два последних урока Коля и Васятка не смотрели в окно, не разговаривали, и казалось, оба внимательно слушали учительницу.

Зинаида Ивановна недоверчиво поглядывала на них. Она не догадывалась, что Васятка и Коля перенеслись далеко за стены школы, они сидят в камышах, сжимая в руках ружьё Хрусталева, и, обратившись в слух, ждут, пока над головой послышится свистящий шорох утиных крыльев.