Сомнений не было, мы подходили к острову. Костер вырос, различались стволы пальм и фигурки людей на фоне огня, доносились голоса.

Течение отклонялось вправо, видимо встретив барьерный риф, и наш плот стал отдаляться от костра, огибая остров с запада.

Жак распределил между нами оружие. До этого автоматы, завернутые в брезент, он держал возле себя, и у нас с ним были только пистолеты. Ван Фу он поручил патроны, Розовому Гансу брезентовый мешок с продуктами, на нашу долю остались автоматы.

Плот остановился, прижатый к рифу, выступающему из воды.

Мы «срубили» ненужный теперь такелаж и взялись за весла и шесты. Над рифом стояло не больше метра воды, и мы вначале легко погнали плот к берегу острова. Коралловый песок искрился на нем, как наш русский снег, но было жарко и душно. Иногда плот садился на камень, и всем приходилось слезать в воду. Розовый Ганс ворчал и спускался последним.

На берег мы высадились необыкновенно удачно. Будь в эту ночь нормальный прибой и ветер, плот наверняка разбило бы о риф. Разгрузив плот, мы стали совещаться и решили, что одному из нас следует отправиться на разведку. Розовый Ганс вызвался первым, но его кандидатура была единогласно отклонена. Меня ждала такая же участь.

– Пойду я! – сказал Жак.

Но тут мы с Ван Фу воспротивились. Если возле костра находились пираты, то ни мне, ни Жаку нельзя было и близко подходить к костру, тем более, что остров был голый. Тогда Ван Фу сказал с видимой неохотой:

– Наверно, я надо ходить. Мине кок. Воевать я не воевал. Скажу – спасался сам. Потом назад ходи. Я сичаса.- Он стал искать кота. Как только Ван Фу ступил на сушу, Чен спрыгнул с его плеча и скрылся. Ван Фу позвал его, смешно причмокивая губами, и верный Чен скоро появился с крысой в зубах. Ван Фу что-то добродушно сказал ему по-китайски, отнял крысу и забросил ее в лагуну. Жак отвел Ван Фу в сторонку и долго шептался с ним. Затем, поручив Чена мне, Ван Фу тяжелым шагом уставшего человека пошел к догорающему костру. Немного погодя Жак сказал мне:

– Ты оставайся и карауль Ганса, а я стану на пост вон в тех кустах. Предосторожность необходима в наших условиях.

Когда Жак ушел, Розовый Ганс сказал, подходя ко мне:

– Зря вы послали китайца. Они не отпустят его. И вот-вот сюда нагрянут. Плохи ваши дела. Судя по шуму и песням, они кого-то встретили из своих. Наверное, спиртное раздобыли. Эх, пропустить бы стаканчик! Ха-ха!.. Ну что ты все наставляешь на меня автомат?

– Буду стрелять, если сделаешь еще полшага ко мне.

– Верю,- сказал он со вздохом.- После всего, что произошло на «Лолите» – бедный корабль! – всему поверю. Два сопляка, один русский, другой черный, взорвали судно и заставили бежать команду. Что-то неладное творится на свете, если такое возможно.

Я заставил его замолчать и сесть на песок подальше от вещей. Он безропотно повиновался и стал сосредоточенно ковырять болячки на лице.

Чен никак не хотел сидеть у меня на руках, его манили шорохи, запах земли, крысы, которых здесь было, наверное, хоть отбавляй. Кажется, они уже добрались до наших вещей. Получив изрядное количество царапин, я выпустил Чена и заметил, что Розовый Ганс как будто отодвинулся от меня на несколько метров. Меня стало клонить в сон, да так, что я стал засыпать на ходу. Ноги подкашивались, автомат вываливался из рук и мотался на шее. Это длилось какую-то секунду, другую, после этого сон чуточку отступил, чтобы, выждав немного, снова отуманить голову. Я стал ходить по песку у воды. Затем, после очередного приступа, решил намочить голову водой. Перед тем как нагнуться к воде, я видел Розового Ганса, а когда поднялся, то его уже не было.

Вернувшийся Жак отнесся к побегу пирата довольно равнодушно.

– Меня больше беспокоит судьба кока. Хотя я его просил ничего не скрывать, если наткнется на кого-нибудь. Пусть знают, что мы вооружены и нас не взять. А Ганс только развязал нам руки. Ты перенеси вещи вон туда, за камни. За ними можно укрыться в случае нападения. У них может быть оружие. Надо это сделать скорее. Я буду караулить. Там тихо. Это нехорошо…

Не успел я перетащить патроны, продукты и половину нашего скудного скарба, как меня остановил голос Жака, окликавшего кого-то. Ему никто не ответил. Я стал всматриваться. В обманчивом свете за метил, как от куста к кусту метнулась тень, и выстрелил туда. Жак поддержал меня длинной очередью. Нам не отвечали.

Когда мы уже сидели в укрытии за глыбами кораллового известняка, Жак прошептал:

– Ты правильно сделал, что стрелял в них. Я видел двоих. Их, наверное, больше. Они продолжают ползти к нам или лежат, дожидаясь предутреннего часа – тогда кинутся все сразу. Давай обстреляем все кусты вокруг. Патронов у нас много.

Минут десять мы палили во все подозрительно черневшие предметы, наконец Жак положил руку на мое плечо.

– Пока довольно. Постарайся не спать.

Сон у меня прошел, голова была ясной. Мы сидели молча, спиной к воде.

Теперь к нам трудно было подкрасться. Мы ничем не выдавали себя, прислушиваясь к шорохам крыс и крабов. Иногда в тишине слышались хриплые крики морских птиц, гнездившихся где-то неподалеку, и снова наступала тяжелая тишина.

Близился рассвет. Оранжевая луна низко повисла над тускло светящимся океаном. Подул ветер, песок зашуршал, улетая в лагуну. Заурчал прибой на рифах. Меня опять стало бросать в сон. Чтобы избавиться от этого наваждения, я тянул себя за волосы, щипал щеки, наконец, когда все эти меры не помогли, до боли прижался головой к шероховатому камню, решив, что вот теперь-то не засну ни за что. Но, видно, камень чудесным образом превратился в пуховую подушку. Не знаю, долго ли я проспал. Разбудил меня треск над ухом.

Опасность подкралась с самого, казалось, неуязвимого направления – со стороны лагуны. Только необыкновенная выносливость моего товарища, его сознание ответственности, все качества воина спасли нас от неминуемой гибели.

Два пирата застыли в десяти шагах, уткнувшись в камни.

Выждав с полчаса, Жак пополз к убитым и вернулся с двумя пистолетами и ножом. Второй нож я нашел утром, он провалился между камнями.

– Один буг, второй – китаец, они спали в одном ряду со мной,- сказал Жак.- Очень храбрые и жестокие люди, из-за денег готовы на все. Китаец остался мне должен тысячу иен. Он все проигрывал в карты. За наши головы ему пообещали много денег, вот он и пошел на смерть. А буг был самым лучшим пловцом. Он не знал, что спорт мог ему принести больше, чем разбой.- Жак помолчал, прислушиваясь, осмотрел тусклую поверхность лагуны, темный песок с черными кустами.- Теперь до утра не появятся. Можно спать по очереди. Я не хочу. Выспался на плоту, я привык мало спать. Ты ложись первый.

Мой великодушный товарищ сам падал от усталости и все-таки ни за что не согласился отдохнуть первым. Наверное, он боялся, что я засну на посту. До сих пор мои щеки горят от стыда при воспоминании об этом позорном случае…

Он должен был разбудить меня через час, проспал же я до восхода солнца, и спал бы дольше, если бы Чен не лег мне на грудь и не положил рядом полуживую крысу. Крыса-то и прервала мой сон. Спасаясь от своего смертельного врага, она полезла ко мне за пазуху.

Я заорал на весь остров, вскочил на ноги и стал вытряхивать из-под рубахи противное животное. Чен подхватил на лету свою добычу и юркнул в расщелину между камнями.

Жак сказал улыбаясь:

– Какое неприятное пробуждение. Я бы не хотел быть на твоем месте. Пригни голову, они стреляют. Я тоже им ответил несколько раз. Подходить близко боятся. Кроме баркаса здесь стоит небольшая шхуна скупщика копры, они, наверное, захватили ее и вчера справляли победу. Торговцы берут с собой много вина и пива для обмена. Хорошо, что жители островов – мирный народ, и торговцы не берут для них оружия.

Теперь при солнечном свете, выглядывая из-за камней, я мог рассмотреть остров. Он был почти такой же, как и первый атолл, только почти совсем лишен растительности. Ураган, пронесшийся здесь, поломал и вырвал с корнем почти все кокосовые пальмы. Уцелела только небольшая рощица из двадцати деревьев на противоположном берегу лагуны. Там у берега стояли шхуна и баркас. По берегу ходили люди. Доносился звук ударов топора о сухой ствол пальмы. Дров здесь было много. Там и сям из песка выглядывала коричневая кора деревьев, торчали высокие пни с надломленными засохшими стволами.

В пятидесяти метрах на песке лежали два трупа и два – на камнях.

– Надо их убрать,- сказал Жак,- не бойся, это не опасно. Следи за противником. Я один…

Он стащил убитых в лагуну.

Мы позавтракали банкой паштета и манговым соком. К завтраку появился Чен и потребовал свою долю. Видно, крыс он не ел, а охотился на них только как спортсмен.

Наконец Жак уснул, а я остался нести вахту. День выдался серый и еще более душный, чем ночь.

Нам досталась лучшая позиция на острове для обороны. Днем мыши трудно было подобраться к нам незамеченной. Я коротал время, наблюдая за жизнью пиратов. Кто-то ловил рыбу, наверное взяв удочки на шхуне, несколько человек стали купаться, да очень скоро с криком выскочили на берег, наверное заметив акул.

Я искал глазами толстую фигуру Ван Фу. На берегу его не было. Завтрак готовили два совсем малоприметных пирата.

От шхуны отошла шлюпка. Я радостно вскрикнул, увидав там толстого кока. На берегу все приехавшие в шлюпке отошли в сторонку, постояли несколько минут, посовещались, затем Ван Фу и еще кто-то, тоже очень знакомый с виду, направились по берегу в нашу сторону. Второй размахивал белым платком.

«Розовый Ганс!» – узнал я наконец второго парламентера.

Я только дотронулся до плеча Жака, как он вскочил.

– Делегация! – сказал он, улыбаясь.- Знакомые парни. Это хорошо! Поговорим, получим информацию.

Еще издалека Ван Фу закричал:

– Стреляй не надо, своя люди! – И для верности повторил то же самое на жаргоне. Подойдя поближе, крикнул, жив ли Чен. Он почти бежал, далеко опередив Розового Ганса. Сиамский кот спал на солнцепеке и только приоткрыл глаза, когда хозяин взял его на руки. Только после этого Ван Фу виновато сказал:

– Я не могла убежать. Но ничего, там наша шибко боятся. Больше никому не хочет сюда ходить.

Подошел Розовый Ганс и, остановившись перед камнями, спросил дружеским тоном:

– Вы не очень на меня сердитесь, что я вчера смылся?

– Не очень,- ответил Жак.

– Я так и знал.- Он вздохнул с притворным облегчением.- А то чувствую, дело порохом пахнет, чего, думаю, буду мешать ребятам, и смылся потихоньку, у меня это случается иногда. Ха-ха. Ну, а сейчас я вернулся как парламентер для переговоров. Там тоже понимают,- он кивнул в сторону пиратского лагеря,- что вся эта стрельба сейчас ни вам, ни нам не нужна. Давайте договоримся о мире.

– Мира у нас не будет,- ответил Жак.

– Ну, тогда перемирие. Завтра мы смываемся и оставляем этот прекрасный остров в полное ваше распоряжение. Ха-ха. Ну как, согласны? Имейте в виду, у нас тоже есть пара автоматов!

– Но нет патронов.

– Пара магазинов наберется. При удаче – это кое-что. Не все же время вам так дьявольски будет везти. Ну как, согласны?

– С условием, что завтра вы уходите.

– Как исправят мотор на шхуне. Ну а если задержимся еще на денек, так я еще приду. Договорились?

Мы посовещались с Жаком и решили принять перемирие, но установить границы. Порешили, что пираты не должны подходить к нам по суше ближе, чем на четыреста метров, а по воде – на один кабельтов.

Перед уходом Розовый Ганс сказал:

– Незавидное у вас положение, ребята. Тут нет воды. Кокосы все сняли с этих паршивых пальм. Сюда не заглядывают и туземцы. Голландского купца наши сюда на буксире затащили, болтался возле рифов без машины. Штиль. Еще бы немного – и крышка ему. И еще одна новость, тоже не совсем приятная для вас: ближайший атолл в двухстах милях отсюда. Ваш крейсер не дотянет до них и за тысячу лет.- Он подмигнул.- Вот какие дела. Фортуна, видно, поворачивается к вам спиной. Ну, я пошел.- Он стал звать Ван Фу.

Кок замотал головой и заговорил быстро-быстро, жестикулируя свободной рукой, второй он прижимал к себе спавшего Чена. Наконец, плюнул в сторону Розового Ганса и пошел к нам.

– С ума сошел проклятый китаец,- искренне удивился Розовый Ганс, обращаясь ко мне,- остается на верную гибель с вами вместо того чтобы через неделю блаженствовать в порту. Ну, я пошел. Так договорились – никакой стрельбы. Мир подписан. Ха-ха.- Он подмигнул левым, затем правым глазом.

Мы с Жаком крепко пожали честную руку Ван Фу. Кок был растроган не меньше нас своим великодушным поступком.

– Как можно назад туда ходить,- сказал он мне,- тогда сибе в глаза посмотреть нельзя. Тогда все люди скажут: Ван Фу плохой люди. Нет, так делать нехорошо.

Затем Ван Фу рассказал сначала мне, потом Жаку о посещении лагеря пиратов. Ласковый Питер лежит в каюте на шхуне, его ранило осколком снаряда в ногу. Симада тоже выглядит больным человеком, ходит желтый и злой. Ван Фу он расспрашивал, как мы спаслись и, выслушав подробное сообщение, стал кричать на своего старшего помощника и топать ногами. Тот возражал ему, и Симада схватился было за пистолет, но потом вышел из каюты и разговаривал с Ван Фу уже на палубе шхуны. Японцу очень не понравилось, что у нас так много оружия и особенно патронов. Кока он похвалил и сказал, что считает его преданным себе человеком, будет продолжать с ним плавание и в скором времени, когда закончит дела на море, возьмет его с собой в Японию.

Когда Ван Фу передал свое сообщение и на другом языке, Жак обратился ко мне:

– Фома, нам нельзя ждать, пока они уйдут из лагуны. Могут пройти годы, пока сюда заглянет катамаран или шхуна торговца копрой, чтобы отстояться в шторм.

По лагуне точно в кабельтове от берега проходил баркас. Гребцы и рулевой смотрели в нашу сторону.

– Нам необходима эта большая шлюпка,- сказал Жак.