16 апреля 1939 г. Берлин.

Незатейливая метода Евы Шмаймюллер по избавлению от жизненных неурядиц в совокупности с выдержанным коньяком Эрнста Шеффера, безусловно, помогли Герману забыться, но лишь на время. Конечно, если бы следующим утром рядом оказались либо Ева, либо коньяк, то очень может быть, что это снова отвлекло бы профессора от тягостных переживаний, но при пробуждении его роскошный гостиничный номер был пуст, а от прекрасного коньяка осталось лишь послевкусие, стойко ассоциирующееся с кошачьими экскрементами.

Естественным образом течение мыслей Крыжановского приняло наименее желаемое направление. Ненадолго задержавшись у бесплодного острова сожалений по поводу гибели несчастного Марка, Герман поплыл дальше и быстро достиг пугающего материка, состоящего из физиономии покойного Пендлтона, а также из двух неприятных вопросов: «За что тот хотел его убить?» и «Какие ещё опасности таит стезя, на которую он вступил, дав согласие работать на НКВД?»

Лиля Сокальская! Вот кто знает все ответы! Впервые за последние годы Герман мечтал увидеть эту женщину. В Москве Берия лишь вскользь упомянул о том, что Лиля – не только сексот НКВД, но, возможно, английская шпионка. Однако то упоминание породило в Германе бурю воспоминаний и поток логических умозаключений, приведших к выводу: в отношении его бывшей любовницы нарком совершенно прав, что косвенно подтвердили и разглагольствования криминалдиректора Гюбнера о почерке и стиле английской разведки.

«Сотворить зло и бросить тень на невиновного – чёрт возьми, как это похоже на Лилю! – зло подумал Крыжановский. – Ничего, ежели британским агентам одного раза окажется мало, пусть приходят снова – встретим, как следует, со всей душою!»

В дверь постучали, но это оказались вовсе не британские агенты, а всего лишь профессор Орлов с предложением вместе позавтракать в гостиничном ресторане, и уже оттуда отправиться на симпозиум.

Герман суетливо засобирался и, бросившись в ванную комнату, наскоро побрился. Бритву возвращать в несессер не стал, а сунул в карман, вспомнив, что его смертоносную защитницу-трость Гюбнер приобщил к вещдокам и вряд ли в обозримом будущем согласится с ней расстаться.

Плотно позавтракав, два профессора взяли таксомотор и устремились к отелю «Кайзерхоф», в конференц-зале которого должен был скоро начаться международный симпозиум. От Евы Шмаймюллер Герман уже знал, что его доклад назначен лишь на следующий день, тем не менее, он горел желанием поскорее погрузиться в волны любимой науки, каковые обещали уж точно унести далеко-далеко от всяческих шпионских страстей.

Прибыв на место, Крыжановский с Орловым зарегистрировались в фойе, проследовали в конференц-зал и, выбрав место в средних рядах, принялись осматриваться по сторонам.

Зал был невелик, зато поражал роскошью убранства: белые мраморные стены, отделанные золотом, красная бархатная обивка кресел и трибуна тёмного дуба с неизменным изображением левосторонней свастики, или Hakenkreuz, как её обычно называют немцы.

Ещё во время вчерашней прогулки с Евой, Герман отметил, что, куда ни глянь – обязательно наткнёшься на один из таких знаков, от обилия которых своеобразный, чуть сумрачный Берлин приобрёл весьма зловещий вид. Может, это оттого, что Hakenkreuz, будучи заключен в белый круг на красном фоне, издали напоминает паука? Удивительная ассоциация – ведь знак сам по себе весьма позитивен, с богатейшим символическим значением. В классическом индо-буддийском культурном пространстве, например, свастику рассматривают как «Печать сердца Будды», а тибетские мистики видят в ней символ движения к совершенству. Причём правосторонняя свастика означает движение к царству духа – Агартхе, а левосторонняя – движение к Шамбале, государству материального могущества…

…Углубившись в размышления на любимую тему, Герман вначале не понял, почему вокруг все начали вскакивать с мест и галдеть. Оказалось, симпозиум удостоили посещением весьма важные фашистские бонзы. По рядам пронеслось: «Гиммлер! Это же сам Генрих Гиммлер!». Герман тоже встал и, вытянув шею, увидел, как по центральному проходу шествуют трое. Впереди важно вышагивал человек в очень богатой, чёрной с серебром, военной форме, но при том с совершенно заурядным лицом, лишённым подбородка. Усики щёточкой в совокупности с круглыми очками придавали внешности владельца вид учёной крысы. Спутники же человека-крысы отличались от него самым разительным образом: справа шёл благообразный старец, а слева – мужчина помоложе, лет сорока пяти, с не по моде длинными светлыми волосами. Чувствовалось, что оба имеют явно аристократичное происхождение, может быть, даже являются родственниками, например, отцом и сыном.

Кто-то с задних рядов крикнул: «Хайль Гитлер!» И несколько десятков голосов подхватили: «Зиг хайль!» Зал крикунов не поддержал, зато, когда председательствующий – импозантный мужчина доверительной наружности – объявил об открытии симпозиума и из громкоговорителей грянул гимн Германии, присутствующим пришлось встать. Крыжановский осознал, что фашисты нагло и беспардонно нарушили правила этикета: ведь, если мероприятие международное, то какой, к чертям, государственный гимн одной страны и какой, к свиньям, «Хайль Гитлер»?

Судя по всему, подобные соображения пришли в голову не ему одному: вокруг возмущённо загудели, а кто-то даже демонстративно сел, не дожидаясь окончания гимна. Кутерьма стихла лишь после того, как на трибуну поднялся Генрих Гиммлер.

– От имени руководства Тысячелетнего Рейха я счастлив приветствовать в вашем лице лучших представителей мировой науки, – усиленный микрофонами голос могущественного фашиста источал желчь. – Народы земли долгое время были отравлены юдо-марксистскими взглядами – узкими, ослабляющими и лишенными души. Недавно созданные дисциплины – такие, как психоанализ и относительность – стали орудиями, направленными против нордического духа. Но я верю, что в ходе данного симпозиума вы сможете отыскать достойное противоядие для защиты будущих поколений от враждебных взглядов. Зарождение человечества! Может ли существовать более важная тема для обсуждения? Не может! Не случайно симпозиум, посвящённый данной теме, проходит в исторических стенах, где зарождалась и ковалась железная мощь национал-социализма!...

Далее Гиммлер перешёл сугубо к политике, совершенно не считаясь с регламентом, и не подозревая, что все его аргументы ничего, собственно, не доказывают, кроме, разве что, гипотезы Эрнста Шеффера о политике как самой большой занозе в заднице у науки. Окончание речи вышло особенно пафосным:

– Адольф Гитлер расчистил путь германской нации, и германская нация сумела вымести из своего дома ложные идеи. Теперь пришла пора каждому зарубежному учёному выбрать, с кем он – с нами или против нас. И я верю, что настоящий симпозиум станет тем добрым знаком, который ознаменует освобождение мировой науки от оков международного иудаизма!

Многие аплодировали. Достаточно многие для чёткого понимания, что среди них не только немцы, но и представители других стран. Осенённый внезапным импульсом, Герман тоже вскочил и захлопал в ладоши. Надо было видеть, какие у Орлова при этом сделались глаза: вначале увеличились до размера пятикопеечных монет, а потом – раз – и сузились, будто обе монеты повернули на «ребро».

«Это он напоследок про донос подумал, который состряпает по возвращении», – догадался Герман и весело подмигнул коллеге.

Тем временем провожаемый овациями Генрих Гиммлер покинул зал – видимо, его ожидали неотложные государственные дела, а трибуной завладел благородный старик, спутник рейхсфюрера.

– Бригаденфюрер СС Карл Вейстхор, – так его представил председательствующий.

– Что такое современная официальная наука? – послышался надтреснутый старческий голос Вейстхора. – Сборище ограниченных и самодовольных ослов – вот что такое современная наука! Ослами я называю всех, кто, подобно страусам, засунул голову в песок и не желает видеть очевидных фактов. Особенно фактов, которые противоречат их собственным глупым теориям. О-о, если бы они просто не видели фактов – так нет же, сплотившись вокруг набора несостоятельных бредней, а правильнее сказать – болота, которое сами же величают официальной наукой, они противятся любым новым веяниям, проявляя неслыханную для ослов расторопность, чтобы не допустить торжества истины!

Старик прочистил горло кашлем и продолжил:

– А чего не хватает современной официальной науке? Ей не хватает прихода гениального дилетанта, который навёл бы порядок в головах, подобно тому, как гениальный дилетант Адольф Гитлер навёл порядок в политике. Пока же, увы, науке остаётся лишь уповать на приход такого гения и продолжать тонуть в болоте лжи. Всё – ложь! От начала и до конца! Как официальная наука объясняет возникновение Вселенной? Динамическая эволюционирующая модель – тьфу ты, ну разве это не бред?!

– А как же, по-вашему, появилась Вселенная? – с характерным французским прононсом крикнул кто-то из зала.

– Как? – взвизгнул Вейстхор. – Я скажу, как! В бесконечном космическом вакууме родился гигантский раскалённый объект, во много раз превосходящий размерами наше Солнце. Этот гигант однажды столкнулся со своим антиподом – колоссальной ледяной глыбой, которая, глубоко проникнув в Сверхсолнце, заставила его взорваться. Образовавшиеся осколки и послужили основой нашей Солнечной системы…

– А что же другие звёзды, другие галактики? Они откуда взялись? – снова спросил француз из зала.

– Никаких звёзд и галактик на самом деле не существует – всё сплошное надувательство, фотоснимки подделаны! – пренебрежительно махнул рукой старик. – Звёзды – всего лишь сверкающие куски космического льда, оставшиеся от изначальной ледяной глыбы, а так называемый Млечный путь – видимая часть огромного кольца вокруг Солнечной системы, состоящего из таких осколков. На Земле же борьба льда и огня послужила основным движителем эволюции, породившим наших предков – титанов, которые обрели силу в снегу и во льдах. Их потомки-атланты за тысячелетия создали великую и мудрую цивилизацию, более развитую, чем наша. К сожалению, эта цивилизация погибла в водах Всемирного Потопа. Нашему же поколению она оставила лишь родовую память, вот почему вера в мировой лед – естественное наследие нордического человека. Но эволюция продолжается, грядут времена, когда Луна снизится, начав существенно влиять на земное притяжение, и тогда арийцы вновь обретут свой исполинский рост, вспомнят забытые знания, и будут повелевать миром.

Аплодировать оказалось выше Германовых сил, большинство сидящих в зале отнеслись к услышанному так же – лишь жиденькие хлопки стали наградой оратору. Однако это обстоятельство не помешало тому с поистине королевским достоинством спуститься с трибуны и прошествовать на свое место в первом ряду.

В дальнейшем оказалось, что, хоть престарелому бригаденфюреру и не удалось сорвать овации, всё же его выступление вызвало у присутствующих весьма бурную реакцию: все, кто в течение дня выходил терзать трибуну, обязательно высказывались относительно сумасбродных космогонических и эволюционных идей Вейстхора, каковые, собственно говоря, задали тон всей последующей дискуссии. В основном, выступали «ограниченные самодовольные ослы», то есть, представители официальной науки. Кстати, в отношении них старик оказался совершенно прав: сплотив ряды, убелённые сединами мужи предприняли массированное и искусное контрнаступление на «ледяных титанов и атлантов».

Например, один авторитетный учёный – доктор наук и профессор, путём несложных арифметических подсчётов совершенно наглядно доказал, что современной численности народонаселения – в два миллиарда – человечество достигло за шесть тысяч лет, а, с учётом войн, катаклизмов и эпидемий – максимум за семь тысяч. Следовательно, это и есть возраст вида «хомо сапиенс».

Другой – тоже доктор и профессор – с гамлетовским надрывом кричал:

– Должны же быть хоть какие-то артефакты, свидетельствующие о существовании в древности высоких технологий! Но их нет! Ни машин, ни механизмов – сохранились только примитивные орудия. А где жилища атлантов? Если археологи в состоянии обнаружить хижину первобытного человека, сложенную из мамонтовых бивней, а таких хижин найдено великое множество, то уж какого-нибудь величественного небоскрёба точно не пропустили бы?

Это выступление горячо поддержал профессор Орлов, высказавшийся с места.

Ещё один учёный, веско жестикулируя, объяснил, что те места в «Диалогах» Платона, где указывается на существование в древности высокоразвитого государства – Атлантиды, записаны с чужих и не очень правдивых слов. А, поскольку больше никаких источников на сей счёт не существует, то Атлантида – всего лишь миф, который подхватили, и на весь мир растиражировали разного рода псевдоучёные.

Слушая, Герман с горечью думал: «Какая тайная сила действует за кулисами исторической науки, позволяя существовать только двум типам мировоззрения: либо совершенно наивным и несостоятельным идеям, вроде высказанных Вейстхором, либо чёрствому ретроградству его оппонентов, стеной неприятия встречающих любого, кто способен на настоящее открытие. Не так ли случилось с Андреем Шлиманом и с недавно почившим Говардом Картером?»

Герману тоже не раз доставалось от высоколобых ретроградов, чья ненависть сопровождала всю его научную карьеру, начиная с кандидатской диссертации, каковую, к слову сказать, удалось защитить лишь со второго раза и до последнего времени. Подобного отношения он ожидал и здесь, на Берлинском симпозиуме. Ожидал и готовился преломить копья. Выйдя на следующий день к трибуне, он начал с форменной провокации:

– Что бы ни утверждалось в отношении высокоразвитой допотопной цивилизации, а, всё-таки, она существовала! Я не стану обращаться за доказательствами данной гипотезы к Библии, древнешумерским и прочим письменным источникам – все они, безусловно, известны присутствующим и, без надежды на реабилитацию, признаны мифами. Не стану я также тревожить память отцов-основателей исторической науки – таких как Геродот, Манифон и Платон. Как уже сегодня говорилось, раз их свидетельства противоречат воззрениям присутствующих, значит, свидетельства ложны. А напомню я о фактах, но лишь о тех, которые можно увидеть и даже пощупать. Кажется, кто-то упоминал о небоскрёбах? А что, пирамиды Египта разве не подходят на эту роль? Достаточно взглянуть с близкого расстояния, чтобы осознать: частично пирамиды состоят из массивных каменных блоков, производство которых по силам разве что современной технике, а частично – из более мелких камней, посаженных на глиняный раствор точно так же, как построены менее значительные гробницы – мастабы, что вполне соответствует возможностям древних египтян. Отличные друг от друга техники строительства – совершенная и примитивная – позволяют выдвинуть гипотезу, что Хеопс и другие фараоны IV династии не строили пирамид, а лишь ремонтировали и перестраивали для своих нужд сооружения, доставшиеся им в наследство от более древней высокоразвитой цивилизации. Не стану утверждать, что лично занимался исследованием египетских пирамид – в своих взглядах я основываюсь на результатах работы моего дяди, профессора Александра Харченко, который побывал в Египте ещё в молодости. Зато мне посчастливилось участвовать в открытии и описании древних мегалитов на Кольском полуострове. К сожалению, данные объекты сохранились куда хуже пирамид Гизы – видимо, оттого, что не нашлось желающих заняться ремонтом. Кто их построил, ведь местные жители – лопари – до сих пор находятся на примитивной стадии развития и живут в чумах?

Если к перечисленному добавить рукотворные острова Нан Мадол в Микронезии, пирамиды в Центральной Америке и прочие, встречающиеся повсюду древние «небоскрёбы», то вырисовывается одна и та же картина: в далёком прошлом на Земле существовали какие-то неизвестные строители, чьи достижения значительно превосходили возможности народов, населяющих те места в наше время. Таким образом, налицо ничем не объяснимый повсеместный регресс человечества, что противоречит взглядам официальной науки. Но, стоит лишь допустить возможность существования высокоразвитой цивилизации, уничтоженной планетарным катаклизмом, как всё становится на свои места.

– Скажите, профессор, а кто они были – строители пирамид? – перебили с места.

– Каждый народ зовёт их по-своему, – развёл руками Крыжановский. – Где-то они Титаны, где-то Великаны, Боги или Атланты. Иногда же – просто мудрый древний народ. Кто-то заявляет, что они вознеслись к звёздам, кто-то – что ушли под землю. Но я не верю, что они канули безвозвратно. Почву для неверия мне даёт Тибет – самое высокое место на Земле, куда, возможно, не достали воды Всемирного Потопа. Следовательно, там мог сохраниться нетронутый оазис працивилизации со всеми её чудесами. Что нам известно о культуре Тибета? Первое свидетельство об этой стране относится к очень давним временам. Ещё античные авторы упоминали Тибет как Страну Бод. В древних китайских текстах он именуется Фа. Согласно историческим анналам, выходит, что Тибет существовал всегда, но в течение бесчисленных столетий его культура не менялась – по непонятной причине местные жители отказались от прогресса в нашем понимании этого слова, предпочтя духовное совершенствование. Говорят, что эпоха великих географических открытий давно миновала, а равно – эпоха открытий в зоологии и прочих естественных науках. Для Тибета данное утверждение не подходит. К примеру, совсем недавно присутствующий здесь профессор Шеффер обнаружил там несколько новых разновидностей флоры и фауны. А сколько загадок пока сокрыто от взора европейцев, и главная из них…

– Легендарная Шамбала! – выдохнули сразу несколько слушателей в зале.

– Шамбала вожделенная и вечно ускользающая! – подтвердил Герман. – Много лет назад мне удалось заполучить в свои руки любопытный артефакт – свитки, именуемые «Ключом к Шамбале». С тех пор я не мечтаю ни о чём другом, кроме как войти в ворота, открываемые этим ключом...

Прежде, чем продолжить, профессор посмотрел в зал. Присутствующие, за исключением нескольких «ограниченных самодовольных ослов», что напустили на себя презрительную мину, слушали с неподдельным интересом. Но два человека привлекали особое внимание.

Первый сидел подле мирно уснувшего Вейстхора и пронзал Германа холодным как лёд взглядом прозрачных синих глаз. Это был тот самый длинноволосый и благообразный мужчина, которого Герман принял за сына престарелого апологета «ледяной теории».

Вторая пара глаз, чёрных и жгучих, казалось, готова была спалить Германа дотла. Глаза принадлежали одетой в индийское сари уродливой старухе, что скрючилась в инвалидном кресле. За креслом возвышался мрачный человек в чёрном – родственник, а, может быть, слуга старухи.