То, что объединяет всех европейцев

1 мая 1939 года.

Бенгалия. Город Дарджилинг, 2134 м над уровнем моря.

Пейзаж за окном, порядком утомившись, встал. Ветер треплет кроны кривых хилых деревцев, заставляя их ходить вверх-вниз, словно грудь запыхавшейся дворняги. Дарджилинг встречает путешественников примолкшей во мраке вокзальной площадью. За зданием вокзала виднеются безликие глинобитные строения, тянущиеся в ночь - они будто пытаются вскарабкаться на Крышу Мира. И снова при выгрузке суетятся юркие шудры, гудящей мошкарой увиваясь вокруг европейцев.

Герман с Евой удалились в сторонку, предоставив разбираться с багажом команде Унгефуха, да Краузе с Беггером. Подошел Шеффер, громко сетуя на опоздание поезда, из-за которого теперь придется блуждать в потемках. Впрочем, долго блуждать не пришлось - через площадь располагалась вполне приличная гостиница «Элгин», построенная, как заявила Ева, в викторианском стиле. Там и заночевали.

Утром Герман проснулся в прекрасном расположении духа и выглянул в окно - открывшийся прекрасный вид лишь поспособствовал хорошему настроению.

«Да здравствует Первое мая - Международный день солидарности трудящихся! - мысленно возликовал профессор. - Да здравствует дружба между народами! Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Выйдя в коридор, он заглянул к Шефферу.

- Замечательное утро, оберштурмфюрер! - крикнул в закрытую дверь ванной, откуда доносились всплески и пофыркивание.

В ответ фырканье чуть усилилось, а Герман двинулся дальше по коридору.

- Доброе утро, герр Краузе! Приветствую, герр Беггер! О, гауптшарфюрер, куда это вы направляетесь спозаранку? Этим утром ваша серая рубашка смотрится почти голубой! Практически голубой!

Оставляя, таким образом, позади недоуменных спутников, Крыжановский добрался до комнаты прекрасной фройляйн. На осторожный стук Ева открыла дверь сразу.

- Я знал, что вы уже не спите. В такое утро невозможно долго спать, - сказал Крыжановский.

В ответ она улыбнулась, и утро стало еще безоблачнее.

«Какой из меня, к черту, разведчик, - глядя на девушку, подумал Герман. - Дилетант, как правильно заметил криминалдиректор Гюбнер. Хватит уже врать самому себе, пора признаться - ведь влюбился как последний мальчишка. Ева, похоже, тоже увлечена. И что прикажете делать с этой нежданной любовью? Отдаться на волю чувств, а в результате и самому погореть, и девушку за собой потянуть? Или, может, посмотреть на вещи с холодным цинизмом - воспользоваться подарком судьбы и превратить прекрасную, наивную, доверчивую Еву в свою игрушку? Нет, тысячу раз нет - все что угодно, только не это!»

- Неужели так заметно?! - по-своему отреагировала на взгляд Германа красавица и мгновенно прикрыла пальцем крошечный прыщик над верхней губой. - Я и сама чувствую, как кожа на лице становится грубой, будто подошва сапог Унгефуха. А все проклятая смена климата и жесткая индийская вода. Что же теперь делать?…

Казалось, девушка вот-вот заплачет. Герман же поклялся впредь следить за своей мимикой, иначе рискует в один прекрасный момент нарваться на более опытного физиогномиста, способного точнее распознавать тайный ход мыслей собеседника.

- Как настроение у прекраснейшей женщины Азии? - лучезарно улыбаясь, спросил подошедший Краузе, чем еще больше расстроил Еву.

- Я - чистокровная немка, - отрезала девушка и отправилась совершать утреннюю прогулку. Холодный кивок не оставил у мужчин сомнений: в их сопровождении не нуждаются.

- С праздником тебя, товарищ Крыжановский! - огорошил вывернувший из-за угла Шеффер. - Как говорят в России: кто праздничку рад - тот до свету пьян! Шучу! Ты трезв, дружище, следовательно, нет повода сомневаться в результатах проверки твоей расовой полноценности.

- Не только в России и Германии празднуют этот день, - буркнул Краузе, - но и в Испании тоже. У почитателей корриды сегодня - Праздник всех цветов: молодые люди дарят их своим избранницам! Если не ошибаюсь, подобный обычай существует и на Сицилии. Ну, да ладно, не знаю, как вы, господа, а я решил пройтись перед завтраком.

Шеффер с Крыжановским пожелали присоединиться к коллеге, и вся троица отправилась совершать моцион.

Утро действительно выдалось чудесным, однако его изрядно портил по-поросячьи визгливый голос Унгефуха, громко считающий по-немецки. Оказалось, что он, а также Фриц, Карл, Эдмонд и Вилли с неподдельным усердием делают утреннюю физическую зарядку. Белесые рыбьи тела обнаженных до пояса эсесовцев дергались в каком-то подобии религиозного экстаза, что производило весьма отталкивающее впечатление.

- Надеюсь, на завтрак нам не подадут рыбу? - заметил Герман.

Краузе неопределенно передернул плечами, зато Шеффер отлично понял шутку и ухмыльнулся:

- Очень может быть, что как раз рыбу и подадут - бенгальцы ее очень любят. Впрочем, сейчас узнаем - если не ошибаюсь, это удар гонга, созывающий к завтраку.

Действительно, в прозрачном горном воздухе повис чистый мелодичный звук.

К радости Крыжановского, рыбы в гостиничном меню не оказалось - все блюда представляли собой смесь риса, фасоли, гороха и пряностей. Названия зависели лишь от пропорций названных ингредиентов.

Господин Каранихи охотно объяснил причину подобного кулинарного постоянства:

- Таким способом хозяин гостиницы выказывает гостям особое уважение, потчуя их исключительно пищей браминов.

- Мы - арийцы, а значит, в расовом отношении стоим выше каких-то там индусов, поклоняющихся коровам! - подал голос Сигрид Унгефух. - Пусть они сами, подобно коровам, едят траву. А мне нужна человеческая пища, и священная говядина подошла бы в самый раз!

С этими словами гауптшарфюрер возмущенно оттолкнул от себя тарелку.

- Не порите ерунды, Унгефух! - возразил Крыжановский. - Мы с вами находимся в исторической области расселения древних ариев. Собственно, само слово «арий» перешло в немецкий язык как раз из санскрита. Более того, научно доказано, что три высшие индийские касты, а именно брамины, кшатрии и вайшьи принадлежат именно к арийской расе. О, смотрю, вы так побагровели, что вот-вот выйдете из себя. Честно говоря, меня удивляет подобная невыдержанность у человека, считающего себя арийцем.

В какой- то момент Унгефух попытался вскочить на ноги, но последняя фраза Германа буквально пригвоздила его к месту. Бросив обеспокоенный взгляд туда, где сидели Карл, Эдмонд, Фриц и Вилли -мол, как подчиненные восприняли его унижение - гауптшарфюрер перевел взгляд на обидчика и попытался затеять «игру в гляделки». Тщетно! Герман и не посмотрел в его сторону - изящным жестом, перенятым в той - прошлой - жизни у товарища Наумова, он отер рот салфеткой, небрежно бросил ее на тарелку, после чего встал из-за стола и вышел вон.

- Полагаю, завтрак можно считать оконченным! - повелительным тоном объявил Шеффер. - Пора перейти к делам, через четверть часа жду всех у себя.

Эти слова удачно разрядили обстановку, что подтверждало репутацию Эрнста Шеффера как безупречного руководителя экспедиции, а равно и репутацию назначившего его на этот пост доктора Гильшера как человека, который никогда не ошибается в людях.

В скором времени все участники экспедиции, обступив стол с разложенной на нем дорожной картой, горячо обсуждали предстоящий путь, полагая самой насущной задачей проложить маршрут таким образом, чтобы минимизировать контакты с британскими властями, от каковых, вне всякого сомнения, следовало ожидать каких угодно гадостей. Иллюзий на сей счет ни у кого не возникало - еще в Калькутте Герман весьма красочно расписал инцидент с мистером Голдом, имевший место в опиумной курильне.

- Первым делом нужно озаботиться транспортом, - рубил воздух ладонью Шеффер. - На яках все равно придется идти, но чем позже на них пересядем, тем лучше. Где взять автомобиль?

- На станции! - подсказал один из эсесовцев - кажется, это был Вилли.

Шеффер скривился.

- На рынке - ведь как-то же они привозят товары?! - предложил Бруно Беггер.

Та же реакция.

- Чайные плантации! - вскричал Крыжановский.

И, уже собравшееся в презрительную гримасу лицо оберштурмфюрера разгладилось.

- Умница, Герман! - возликовал он. - У меня четко отложилось в памяти, что все здешнее чайное дело находится в руках какой-то семьи - то ли англичан, то ли французов, не помню. Вот у них-то наверняка найдется грузовик.

Отправляться на поиски грузовика решили вдвоем - Шеффер и Крыжановский, у остальных не доставало знания языков, да и опыта вести переговоры.

На сонно завозившемся с утра рынке вызнали у местного населения про хозяина чайных плантаций. Тот жил рядом с почтовой станцией, в трех кварталах от базара. Не откладывая в долгий ящик, начальник экспедиции в свойственной ему стремительной манере припустил вверх по склону, без слов побуждая следовать за собой.

Вот и старательно описанный доброхотами дом чайного владетеля - роскошный колониальный особняк с двумя каменными львами у входа, между которыми на крыльце обосновался чумазый мальчонка, в одиночестве игравший в камешки - высоко подбрасывал их вверх и ловко ловил.

- Саиб Дауни, к вам гости! - крикнул мальчишка, едва завидев незнакомцев. Затем перепрыгнул через деревянные перила и стремглав кинулся прочь со двора.

Переглянувшись, Шеффер с Крыжановским вошли в затененный прямоугольник двери и оказались в большом помещении с белеными стенами. Крышу держала толстая колонна, увешанная гирляндами трав и цветов. Из обстановки первым делом бросались в глаза резная этажерка темного дерева, несколько полок с книгами да портрет какого-то усача на стене.

Впрочем, присутствует еще одна деталь: в правой - затемненной - половине комнаты в глубоком кресле-качалке сидит хозяин дома - человек средних лет с уставшим лицом и длинными кистями рук. Остальную часть тела скрывает цветастая тряпка.

Завидев пришедших, человек потянулся к столику у ног, щелкнул переключателем. В газовой горелке под блестящим крохотным чайником хрюкнуло пламя. Приметные вытянутые ладони подхватили со столика песочные часы, ловко перевернули и поставили на место.

- Меня зовут Питер Дауни, - заговорил человек по-английски. - Но, скорее всего, вы и так знаете это имя - назвать его мог любой житель городка, да и малолетний Махавир только что ко мне обращался. А кто вы, господа?

Шеффер отрекомендовался сам и представил спутника.

- Очень приятно, чем обязан столь раннему визиту? - продолжил хозяин дома, поведя рукой в сторону длинной и низкой лавки у стены.

- Дружественный визит европейцев, оказавшихся далеко от родины! - усаживаясь, пояснил Шеффер.

- Да будет вам, джентльмены, - засмеялся Дауни. - Какая в наше время может быть дружба у Германии с Англией?! Предлагаю опустить положенные случаю любезности - мы ведь не в Европе, и перейти непосредственно к делу, ради которого пришли.

В комнату вошла индианка в бордовом сари, неся поднос с чашками и десертами. В воздухе повис чудесный запах восточных сладостей.

- Грузовик, мистер Дауни, нам нужен один из тех грузовиков, что вы используете на плантации, - без обиняков заявил Шеффер. - Мы хорошо заплатим.

Хозяин дома удивленно вздернул брови - он, конечно, сам предложил прямой разговор, но к тому, что немецкая прямота настолько отлична от английской, оказался явно не готов.

Вместо ответа англичанин снял чайник с огня с чопорнейшей миной - из разряда тех, что умеют напускать на себя лишь выходцы с Альбиона.

- Не откажите в удовольствии…

Чай был разлит по чашкам. Герман отметил, что посуда, салфетки и даже чехольчик для чайника подобраны в тон - все белое с синим.

- Наш чай подают в первом классе «Куин Мэри» - этим можно гордиться, не правда ли?

- О, конечно! - воскликнул Шеффер. - Шикарный лайнер, мне доводилось добираться на нем до Нью-Йорка. На борт, кстати говоря, я садился в Британии, в Саутгемптоне. Великолепный круиз, вероятно, лучший из тех, что выпали на мою долю.

Англичанин подался вперед.

- И как вам показался чай, - заметно волнуясь, спросил он. - Вы помните… Вы случайно не помните?…

- О, конечно! - повторно вскричал Шеффер. - Словно вчера сошел на берег! Отличнейший, отменный вкус!

На лице Эрнста Шеффера явственно проступили красные пятна, и Герман отчетливо понял - руководитель экспедиции попросту врет как сивый мерин - не был он ни в каком круизе на «Куин Мэри», и чая с плантации Дауни прежде не пивал. Но что такое - маленькая ложь в сравнении с той великой мечтой, ради которой затеяна их экспедиция!

- Однако тот чай был совершенно иного свойства, - между тем, деланно изумился Шеффер. Как оказалось, он попал «в яблочко».

- Вы совершенно правы, - обрадовался плантатор. - Вы пьете раннюю флешь, а на «Куин Мэри» поставляется осенняя флешь.

Далее чайный плантатор пустился в долгие рассуждения о качестве чаев, способах их хранения и прочее, и прочее. Говорил он столь проникновенно, что к концу монолога напиток в чашке уже казался Герману не чаем, а драгоценным расплавленным рубином.

Наконец гостеприимный хозяин дошел до кульминации и вскричал:

- Что есть чай?!

- Напиток жизни! - искренне провозгласил молчавший доселе Герман, которому вспомнился совсем другой чай, пусть не столь изысканный, как этот, зато действительно однажды сохранивший ему жизнь - тот чай, что разбудил в поезде, аккурат перед ночным визитом сэра Бэзила Пэндлтона.

- Да-да, именно так, напиток жизни! - радостно подхватил симпатичный соотечественник кошмарного убийцы. - Мы, британцы, иногда шутим: «Англию проще представить без королевы, чем без чая», но того, что и в Германии встречаются столь тонкие ценители нашего национального напитка, честно говоря, не ожидал. Потому очень рад знакомству, джентльмены, очень рад! Знаете, пожалуй, я дам вам грузовик. Время белых людей в этой стране подходит к концу. Черная языческая орда просыпается, и я боюсь, как бы не пришлось сворачивать отцовское предприятие.

Дауни уважительно поклонился портрету на стене и продолжил:

- Так оставим же вражду правительствам - они находятся далеко и плохо разбираются в делах колоний. А я скажу так: в этих диких местах белые люди просто обязаны держаться друг друга и помогать во всем, иначе черная орда сметет нас как горная лавина.

Британец вздохнул:

- Не хотите ли еще чаю, джентльмены?

Чашки наполнились и снова опустели, после чего хозяин дома перешел к делам.

- Итак, мне необходимо знать, сколько вас, куда направляетесь и каков багаж. Полагаю, вы не станете секретничать - ведь должен же я подобрать подходящую машину и снабдить ее необходимым количеством бензина?

Секретничать действительно не имело смысла, даже если Дауни работает на английскую разведку. Ведь еще по прошлым экспедициям Шеффер усвоил опыт: Интеллидженс сервис обладает достаточно совершенной системой слежения, чтобы на большей части восточных территорий Британской империи не упускать чужаков из поля зрения. А в местах, куда англичане не в силах дотянуться, и куда, собственно, направляется экспедиция, грузовик уже будет без надобности - он там и метра не проедет.

Вот почему Дауни получил всю интересующую его информацию. Цену же за наем грузовика чайный плантатор запросил божескую.

Расстались практически друзьями, при полном взаимном удовлетворении, и только после торжественного обещания Шеффера на обратном пути вновь заглянуть к Дауни. Провожая гостей, радушный хозяин вышел на крыльцо и долго махал им вслед рукой.

Когда вышли со двора, Эрнст Шеффер толкнул Германа локтем, подмигнул и с нескрываемым удовольствием заявил:

- Заметил, как я обвел вокруг пальца эту чопорную британскую свинью?! Хочешь - верь, хочешь - нет, но мне никогда прежде не доводилось ступать на борт их ржавого корыта «Куин Мэри», и чай я не люблю - предпочитаю кофе. А ты тоже хорош, это же надо - «напиток жизни»! Вот оно - превосходство германского ума!

Дождавшись, когда немецкие визитеры скроются из виду, мистер Дауни вернулся в дом и поднял трубку телефона. Набрав номер и поздоровавшись с собеседником, он сказал:

- Только представьте, насколько тупы эти швабские свиньи! Не придумали ничего лучше, как заявиться ко мне в дом. Что? Нет, это не шутка! Эрнст Шеффер и этот ваш Герман только что были у меня и выпрашивали грузовик. Что? Конечно, дал, а они на радостях выложили всю необходимую информацию. Да-да, знаю: экспедиция держит путь на Самаду. Что? Я же говорю - тупые швабские свиньи! Понял! Все понял, шофер получит соответствующие инструкции…

Трубка легла на рычаг, при этом телефон противно звякнул. Лицо Питера Дауни лучилось нескрываемым удовольствием.