Звезда путеводная

2 сентября 1939 года.

Тибет.

Снег искрится на солнце. Лыжня уходит к горизонту, но Герман знает - там, впереди, крутой спуск. Легконогая Ева, наверное, уже внизу - сидит в юрте кочевников, пьет обжигающе горячий чай из эмалированной кружки. Ему же каждый шаг, каждый взмах палок пока дается с трудом - изломанное тело заново учится ходить. Вначале ковылял, держась за стены, затем, с клюкой - наперегонки со старой Шурпанакхой, а теперь, вот, на лыжи встал и упрямо идет к горизонту. Умница-Сахарок держится рядом, не отставая и не забегая вперед.

Возможности тибетской медицины просто удивительны. Европейский хирург наложит на перелом гипс и лежи до посинения, пока кости не срастутся. А он смог встать на ноги через месяц. И без всякого гипса, заметим! Сейчас остается только набрать физическую форму.

Нужно сказать, продолжительная лежка в постели, кроме телесного выздоровления, принесла также умственное просветление. По крайней мере, того сумбура в голове, который имел место после откровений Евы и последующего разговора с Еленой-Шурпанакхой, больше нет - теперь все разложено по полочкам, как в аптеке.

В первую очередь это касается Носителей. Судя по всему, история их тайной организации насчитывает многие века. Неизвестно, какие силы наделили Носителей той миссией, о которой при первом знакомстве поведала бабушка Елена, но выполняется миссия исправно - все предметы Падмы пока находятся в сохранности, даже Колесом Судьбы, как оказалось, агпа и его Зеленые братья владеют вполне законно на основании каких-то древних договоренностей. Мировоззрение Носителей своеобразно. Взять хотя бы процесс, который они именуют Игрой. Так зовется противоборство с любым, кто желает перевернуть мир - будь то великий завоеватель или великий ученый. Надо отдать должное - действительно, похоже на Игру. Картами в ней могут выступать как одушевленные, так и неодушевленные предметы. Даже физические процессы бывают картами. К примеру, Смерть. Ею может являться некий человек - кровавый убийца, а может выступать энтропия - та самая, из второго Закона термодинамики. Еще занятнее правила Игры. Они допускают любое шулерство. Обмануть, запутать, ввести в заблуждение, поглумиться, выдать подделку за оригинал - вот излюбленные приемы Носителей, и приемы, вполне одобряемые правилами.

Противоборствующая сторона также не обязана стеснять себя в чем-либо. Одного никому не дозволяется нарушать некое равновесие - сила действия обязательно должна равняться силе противодействия. Нарушитель наказывается. К примеру, если Гильшер воспользовался им, Германом, как Джокером, значит, у Носителей также должна существовать такая возможность. Но Гильшер приказал уничтожить Джокера - следовательно, нарушил правила, и теперь этот самый Джокер, восстав из мертвых, грозит свалиться на Гильшерову голову нежданно-негаданно в самый неподходящий момент. По крайней мере, так Герман понял из объяснений Шурпанакхи и ее подручного - Каранихи.

Кстати, о противоборствующей стороне. С начала времен постоянно находятся желающие перевернуть мир. Откуда они берутся - известно ровно столько же, сколько о происхождении Носителей, но появляется противоборствующая сторона с завидной регулярностью и, чаще всего, представляет собой некую тайную организацию, стоящую за спиной очередного завоевателя, одержимого идеей мирового господства. Как только появляется подобная угроза, Носители, словно хищные клетки-фагоциты на микробов, набрасываются на недругов и, судя по тому, что мир до сих пор захватить никому не удалось, успешно справляются с инфекцией.

С не меньшим остервенением Носители атакуют тех, кто пытается совершить переворот в науке. Причем, действуют сугубо избирательно. Например, порох: совершенно убийственное, малоприменимое в мирной жизни изобретение, но его появлению на свет никто не препятствовал. Зато с исторической наукой обошлись так, что Герман до сих пор испытывает негодование - ошельмовали любую попытку свести воедино многочисленные доказательства существования в древности высокоразвитой працивилизации. Сколько ему лично пришлось натерпеться из-за своих взглядов - даже вспоминать тошно. А Харченко и остальные вообще на этом поприще костьми легли. Зачем такое зло сотворено - добрая бабушка Елена объяснять не стала, а ловко так перевела разговор на другую тему. Правда, Герман потом все равно выпытал правду у Каранихи. Оказывается, от древних гигантов глубоко в земле всякого добра немало осталось. Представители так называемой официальной науки проводят раскопки только в тех местах, которые укладываются в их узкое мировоззрение. Вот и находят лишь черепки да монетки. Другое дело - какой-нибудь энтузиаст-самоучка вроде Шлимана, коему официальная наука - не указ. Копнул пару раз, и вот уже миф о Трое - и не миф совсем, а научный факт. А если с такими деньжищами как у Шлимана, да замахнуться лопатой не на Гомера с Троей, а на Платона с Атлантидой? Глядишь, какая-нибудь гадость похлеще пороха из земли вылезет! А если не один энтузиаст, а сонмище в руки заступы возьмет? Если начнется археологическая лихорадка, и каждый крестьянин у себя на скотном дворе в землю начнет вгрызаться? Да никакие Носители-фагоциты с той лихорадкой не справятся - иммунитет человечества лопнет как мыльный пузырь!

Крокодил- Гильшер заслуживает отдельного разговора. Столь сильного противника, если верить бабушке Елене, Носители не знали со времен Александра Македонского. В чем же особенность Гильшера? В чем его сила? А в том, что этот противник никогда не рискует, не увлекается Игрой безоглядно, не поддается на приманки, следовательно, не попадает в ловушки. Весь вековой арсенал Носителей на него не действует. Зато сам Крокодил применяет настолько эффективную тактику, что противостоять ей решительно невозможно, при этом действует с предельным цинизмом. Так произошло с цыганами. Тысячи лет кочевой народ, обладающий непревзойденными игровыми навыками, верой и правдой служил Носителям. До Гильшера никому не удавалось переиграть цыган. Но Крокодил поступил просто: на территории Рейха теперь не стало ни одного табора -всех цыган заключили в концентрационные лагеря, а часть истребили. Много усилий не потребовалось - ксенофоб Гитлер с радостью ухватился за идею геноцида.

Получил Герман ответ и на вопрос относительно того, зачем Гильшеру понадобилось Общество Туле. Дело в том, что из его членов нынче состоит верхушка Рейха. Правда, не все члены удостоились подобной чести - кто не сумел доказать свою полную «подчиняемость и управляемость», оказался не у дел, как Герман Вирт, зато остальные стали преданной и взаимозаменяемой командой. Также Общество Туле породило новую религию, каковая пока имеет хождение только среди своих. В будущем доработанный вариант Ирминизма планируется выпустить в широкие массы. Раз человек создан так, что не может жить без веры, так отчего же не воспользоваться возможностью и не загадить ему мозги?

Теперь о Лили Беллоу. То, что сия добродетельная особа является одним из Козырей Носителей, Герман догадался почти сразу - как только услыхал о пресловутой Игре. «Луна» - так обозначила рыжую суку старуха Шурпанакха. Герман чуть не застонал от воспоминаний, когда это услышал. Ведь несчастный Колька Песцов звал свою неверную жену не иначе как Лилит - Черная Луна. Поистине черную - роковую - роль сыграла Лилия в жизни мужа. Но ведь и в жизни Германа она сыграла немалую роль, явив странное совпадение: в каком-то позабытом предании, слышанном то ли от дяди, то ли от того же Кольки Песцова, в котором говорится, будто первую жену Адама, каковая у того была до Евы, звали именно Лилит. Интересно, где сейчас пролегает орбита означенной Черной Луны? Судя по тому обстоятельству, что пес Сахарок выжил и ни в малейшей степени не пострадал после того, как скатился со склона в обнимку с достойной дамой, можно предположить, что и последняя пока еще жива. По крайней мере, тела нигде не обнаружили, хоть поиски проводились весьма тщательно - Ева Шмаймюллер о том позаботилась.

Н- да, Ева! Когда прекрасная фройляйн услыхала, что Лили Беллоу вроде как тоже подручная Носителей, так прямо взвилась с места и без обиняков заявила -мол, пусть бабушка Елена выбирает кто ей нужнее - Герман или Лили, ибо никакому сотрудничеству между этими двумя не бывать - Ева ничего подобного не допустит. Но добрая старушка успокоила красавицу и умницу - ничего той делать самой не придется, обо всем позаботится Равновесие. Ведь Ева - тоже козырная карта, и именуется Звездой. Ее миссия - вести за собой и побуждать к подвигам. Раньше Ева была на стороне Крокодила, но, поскольку Дурак перевернулся на другую сторону», его Звезде суждено сделать то же самое. В противовес последняя козырная карта Носителей - Луна - выбывает из игры.

- Ни за что не поверю, что эта выдра так просто остановится, - воскликнула тогда Ева. - Я в людях не ошибаюсь, уж поверьте!

А старуха и не думала возражать, просто пояснила:

- Ты, девочка в людях разбираешься, это правда, зато я сильна в картах: жива Луна или нет, но она вышла из Игры.

Ева посмотрела на Носительницу с подозрением, затем обернулась к Герману, да так резко, что взметнулись убранные в хвост светлые волосы, и сказала, глядя в глаза:

- Даже не пытайся отговаривать меня от возвращения в Германию! Даже не пытайся! Либо мы едем оба, либо никто!

Он и не стал отговаривать. Не посмел.

«Ну, все, вроде дошел, теперь еще бы скатиться без эксцессов - не так, как вчера!» - Герман останавливается, и с опаской смотрит вниз, где у речной излучины виднеется большая юрта. Подле нее призывно машет рукой крошечная человеческая фигурка. Ева! Герман успевает еще подумать, что, видимо, тот, кто первым придумал слова «путеводная звезда» имел в виду совсем не небесное светило, а прекрасную любимую женщину, но мысль эту уносит свистящий ветер, а сам Герман стремглав мчится по склону.

Несколько захватывающих дух мгновений длится бешеное скольжение, но затем крутой спуск становится более пологим, и вот уже гордый, радостный лыжник катится по ровному и гладкому как стекло, льду.

Плавно затормозив, он останавливается почти у самой границы горного снежного покрова - дальше зеленеет трава долины. Освободившись от лыж, Крыжановский, сопровождаемый заливистым лаем шального и неуемного Сахарка, бежит к юрте, возле которой стоит Ева, а с нею члены семьи кочевников - муж, жена и семеро ребятишек. Все улыбаются - еще бы, ведь вчера имели возможность наблюдать, как Герман вначале катился с горы кубарем, а закончил спуск на пятой точке.

В юрте ждал накрытый стол: чай, который Ева, для остужения, принялась переливать из одной кружки в другую, а также ячменные лепешки и масло из ячьего молока. Хозяйские дети, окружив со всех сторон гостью, не отходили от нее ни на шаг - каждый стремился прикоснуться к невиданной доселе диве. А самая младшая девчушка с запоминающимся именем Цамцзот, не долго думая, вскарабкалась белокурой фройляйн на спину и, обхватив за шею, мирно уснула.

При взгляде на эту картину Герману, вслед за доктором Фаустом, захотелось вскричать: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!» Мысль о том, что каждый новый миг приближает его и Еву к черте, когда их беззаботная, почти райская жизнь сменится другой - полной смертельных опасностей и невероятных трудностей - тяжким камнем лежала на сердце, не позволяя дышать полной грудью. Сколько еще у них с любимой осталось таких чудесных дней? Пять? Десять? Оказалось - гораздо меньше.

По возвращении в деревню их уже ждала неразлучная парочка - Шурпанакха и Каранихи. Обычно бесстрастное и непроницаемое лицо старой картежницы на этот раз выражало неподдельную грусть.

- Что случилось, бабушка?! - чувствуя неладное, вскричала Ева.

- Плохи дела, девочка! - всплеснула руками старуха. - По радио передали - Германия вторглась в Польшу. Идут тяжелые бои…, в одном из них смертью героя пал генерал Конрад Шмаймюллер - твой отец…Ты поплачь, поплачь, девочка, беду надо выплакать! Обязательно выплакать!

Но Ева не плакала. Она лишь попросила оставить ее одну на время и ушла в соседнюю комнату. Что касается Германа, то острое чувство эмпатии по отношению к любимой не лишило его способности трезво мыслить. Дела, действительно, выглядели хуже некуда. Ведь они с Евой так рассчитывали на помощь ее могущественного отца! А теперь что же? Остается одна Ольга Чехова. Но относительно нее и вообще взаимоотношений с Родиной, Герман испытывал полную растерянность. С одной стороны, вся рискованная миссия по возвращению Черепахи Носителям затеяна ради России-матушки, но как объяснить это Ольге? Ведь та, естественно, ничего предпринимать не станет, не заручившись прежде поддержкой Центра. Несложно представить, что случится, если товарищу Берия на стол ляжет донесение, содержащее откровение агента Крыжановского о Носителях, Вселенской Черепахе Крокодиле-Антихристе и прочих мистических вещах. Можно не сомневаться, что товарищ Берия, будучи надежно вооруженным против всяческого мракобесия сугубо материалистической теорией марксизма-ленинизма, применит к агенту Крыжановскому марксистско-ленинскую практику, да так, что означенный агент сильно пожалеет о своем опрометчивом донесении.

Эти сомнения профессор высказал бабушке Елене. И правильно сделал - старушка весело закудахтала, зашамкала беззубым ртом, что, как усвоил Герман означало у ней смех, и изрекла по-русски:

- Эх, милок, да где ты видывал, чтобы чистая, неразбавленная правда кому-то на пользу шла! Правда - напиток жгучий, она как спирт: в неразбавленном виде опаляет все внутри, а в разбавленном - очень даже ничего, в таком виде она людям больше нравится. Я научу тебя, как надо сказать. Про Черепаху молчи, а все внимание заостри на другом. Скажешь своим, мол, Гильшер специально посылал экспедицию в Тибет, чтоб тот добыл у регента Квотухту колдовскую книгу «Путь в Шамбалу», с помощью которой будут пытаться охмурить Гитлера, ведь тот, как известно, помешан на мистике. И можешь не сомневаться - твои сами докумекают, что надобно дать укорот Антихристу. Ну, а сам тогда не теряйся - хватай Черепаху!

- А что я скажу своим…э…коллегам, когда они у меня увидят Черепаху? - воскликнул Герман.

- Так и скажи: мол, эта железка ценности большой не имеет, сущая безделица, но для науки она может представлять интерес, вот ты и решил ее прихватить, чтобы изучить на досуге. И не сомневайся, я тебе верное дело говорю. В прошлом такой трюк всегда срабатывал, значится, и нынче не подведет.

- Да я не о том думаю, - тяжко вздохнул Герман. - Ведь мне своих соотечественников обманывать придется…

- А ты такие слова - ложь во спасение - слыхал? - ехидно хихикнула старуха. - Вот это она и есть - ложь во спасение. Или в пасть Крокодилу лезть собрался, имея другие резоны, нежели спасение Отечества? То-то, диллоро! Что теперь думаешь?

- Думаю, понял я, почему вы, бабушка, людей за карты держите. А еще думаю, с таким владением риторикой вы самого Геббельса легко переубедите, если появится желание.

- Бывало, и не таких переубеждали, - подтвердила Шурпанакха.- Ты мне другое скажи: когда готов будешь?

Герман ответить не успел, в дверях появилась Ева и объявила:

- Он уже готов, бабушка Елена. Теперь, когда началась война, нам следует поспешить с отправлением. Польша связана договором о военном сотрудничестве с Великобританией, и можно ожидать, что англичане в ближайшее время ввяжутся в драку. Нас, как граждан Германии, британские власти вполне могут интернировать при попытке покинуть Тибет. Это в лучшем случае, а в худшем…

Герман глядел на любимую и поражался: ни слезинки, ни тени слабости - герр Вирт мог бы порадоваться за воспитанницу - настоящая Белокурая бестия.

- На этот счет не переживай, девочка, - перебила Еву старуха. - Я уж как-нибудь позабочусь о транспорте.

«Интересно, какой-такой транспорт имеет в виду наша Бабка Ежка, - про себя удивился Герман. - Наверное, помело или ступу а, может, мифическую виману, да не такую, как изобрел этот немецкий горе-изобретатель как-там-его, а настоящую, доставшуюся в наследство от древних гигантов».

На следующее утро выяснилось, что речь шла о самолете, но таком древнем, что при взгляде на него брала оторопь. Деревянный каркас, частично оббитый фанерой, а частично обтянутый полотном, да маломощный двигатель с выточенным из полена двулопастным пропеллером.

- Истребитель «Ньюпор», о почтеннейшие, - объявил господин Каранихи, любовно поглаживая обшарпанный борт летательного аппарата. - Классика авиационной техники, французская штучка.

- А это что? - с сомнением спросил Герман, указав на четыре снаряда, прикрепленные к длинным палкам по левому борту аэроплана.

- Пороховые ракеты! - с гордостью ответствовал Каранихи. - Я же говорю, мой ученейший друг, перед вами - истребитель.

Крыжановский привстал на цыпочки и заглянул внутрь истребителя. Оказалось, тот рассчитан на двух человек.

- Ева, ты самолетом управлять умеешь?

- Нет, только собиралась учиться пилотажу,- ответила девушка.

- Я - пилот, - с достоинством поклонился Каранихи. - Придется уж вам, саиб и мем-саиб потесниться сзади.

- Сомневаюсь, что этот скакун вынесет троих, - покачала головой Ева. - Здесь, в горах, воздух сильно разрежен, отчего подъемная сила слабая - при минимальной нагрузке, может, еще получится взлететь, но с перегрузом подобное совершенно невозможно.

- Не нужно сомневаться, о, прекраснейшая мем-саиб, - в излюбленной манере ответил Носитель. - Мы взлетим, мы обязательно взлетим, обещаю посвятить этот полет вам, и только вам.

Выдав эту, пронизанную уверенностью, тираду, Каранихи поклонился чуть ли не до земли, и взялся готовить аэроплан к полету. Переглянувшись, Герман с Евой отправились к себе - собираться.

Герману вспомнилось, как где-то в прошлых жизнях, во время мнимого ареста в Москве, он с тоской елозил взглядом по столь милым сердцу вещам в родной мансарде. Сейчас та же процедура повторялось в отношении временного тибетского пристанища, где прошли счастливейшие мгновения жизни - мгновения, подаренные Евой. Его Евой!

«Ну, все - пора!» - решительно подхватив рюкзак, он направился к выходу.

На пороге путь заступила старуха Шурпанакха.

- Главное я специально напоследок приберегла. Последние слова - они завсегда памятнее прочих, - жгучие глаза старой Носительницы глядели Герману в самую душу. - Запомни, мурш, вместе с Шеффером и его людьми в Германию отправились Зеленые братья во главе с Королем ужаса - таков истинный титул того, кто пожелал именоваться агпой. Он и его люди будут сторожить Вселенскую Черепаху и Колесо Судьбы. Ни в коем случае не смей вступать с ними в открытую схватку, тебе в ней не выстоять…

- И как же быть? - в растерянности Герман уселся на собранный только что рюкзак. - Ну, бабушка, воистину порадовали перед отправкой.

- А ты не ерничай, кабы раньше сказала про Зеленых, небось, решимости-то поубавилось бы? - старуха подмигнула профессору самым бесстыжим образом. - А как быть, я тебе посоветую: напролом не лезь, лучше голову свою ученую напряги и Зеленых братьев вокруг пальца обведи. Король - он, конечно, умный, да остальные - полные болваны: для драки годятся, для Игры - нет. И, смотри там, не геройствуй, на Колесо не посягай, иначе правила нарушишь. Твоя цель - Черепаха, и только она. И еще скажу тебе одну вещь: только это очень большой секрет, о нем мало кто ведает. Гильшер, он в Игре занимается кукловодством, а знаешь, где у кукловода самое слабое место? Не знаешь? То-то! А слабое место состоит в том, что любая кукла согласна служить послушным орудием в чужих руках лишь до поры до времени, пока не обретет собственную силу и власть. А тогда уж будет мечтать об одном - о самостоятельности и возможности доказать, что и сама чего-то стоит. На противоречиях между куклой и кукловодом можно очень даже неплохо сыграть.

Шурпанакха улыбнулась загадочно, будто вспомнила нечто приятное.

- Бабушка! - мягко пожурил Герман. - Да вы сами - тот еще кукловод…

- Игрок, дилорро, игрок! - гневно перебила старуха. - Отличие игрока от кукловода существенно, и заключается в том, что кукловод с самого начала состоит в доверенных отношениях с куклой и норовит управлять каждым ее шагом. Настоящий игрок - другое дело: мы лишь вовлекаем человека в события, а дальше он действует по своей воле, имея собственный интерес. И еще одно есть отличие: мы играем на высоких чувствах тех, кого вовлекаем в Игру, а кукловод эксплуатирует лишь грешное человеческое начало.

Гнев старой игруньи остыл, и она сказала много спокойнее:

- Вот, забирай своего закадычного дружка - рядом с тобой в снегу валялся. Но его используй только в крайнем случае, а в остальных случаях обходись головой.

Крыжановский опустил глаза и с удивлением обнаружил в протянутой руке старухи свой «парабеллум». Приняв оружие, выщелкнул обойму - место расстрелянных патронов теперь занимали другие с какими-то необычными пулями - свинцовыми, без латунной оболочки.

«Видимо их отливали примитивным способом, вручную, местные умельцы. Доверия таким пулям нет, в Германии следует при первой возможности раздобыть нормальные», - решил Герман, засовывая пистолет в карман. Добрую старушку он не стал оскорблять насмешкой, небось, отливка пуль немалого труда стоила.