Мне чужого и вовсе не нужно, Я своё отдам насовсем. В жизни главное – наша дружба. В мире нет существенней тем. От зависти нас она сбережёт, От других пороков избавит. А тех, кто слукавит, немного солжёт, Она непременно исправит.

Ничего нет более ценного, чем дружба, и тем более приятно, когда у тебя есть друзья, которые являются собратьями по духу. Многие путают чистую, искреннюю, настоящую дружбу с партнёрскими отношениями, то есть с отношениями людей со временно совпадающими интересами, людей – союзников по бизнесу и общему делу, которые способны быть неискренними в угоду своей выгоде, которые находятся рядом, пока дела идут хорошо, но в трудную минуту способны даже если не предать, то и не подставить плечо, а этого порой хватает для того, чтобы упасть.

Настоящая же дружба – это понимание и уважение, это способность говорить друзьям Правду, при этом не ранив их. Говорить именно Правду, а не ложь в обличье выгоды и страха. Владимир Высоцкий по этому поводу написал удивительное произведение о Правде и Лжи.

В подражание Булату Окуджаве Нежная Правда в красивых одеждах ходила, Принарядившись для сирых, блаженных, калек, — Грубая Ложь эту Правду к себе заманила: Мол, оставайся – ка ты у меня на ночлег. И легковерная Правда спокойно уснула, Слюни пустила и разулыбалась во сне, — Грубая Ложь на себя одеяло стянула, В Правду впилась – и осталась довольна вполне. И поднялась и скроила ей рожу бульдожью: Баба как баба, и что её ради радеть?! — Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, Если, конечно, и ту и другую раздеть. Выплела ловко из кос золотистые ленты И прихватила одежды, примерив на глаз; Деньги взяла, и часы, и ещё документы, — Сплюнула, грязно ругнулась – и вон подалась. Только к утру обнаружила Правда пропажу — И подивилась, себя оглядев делово: Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, Вымазал чистую Правду, а так – ничего. Правда смеялась, когда в неё камни бросали: «Ложь это всё, и на Лжи одеянье моё…» Двое блаженных калек протокол составляли И обзывали дурными словами её. Стервой ругали её, и похуже, чем стервой, Мазали глиной, спускали дворового пса… «Духу чтоб не было, – на километр сто первый Выселить, выслать за двадцать четыре часа!» Тот протокол заключался обидной тирадой (Кстати, навесили Правде чужие дела): Дескать, какая – то мразь называется Правдой, Ну а сама – пропилась, проспалась догола. Чистая Правда божилась, клялась и рыдала, Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, — Грязная Ложь чистокровную лошадь украла — И ускакала на длинных и тонких ногах. Некий чудак и поныне за Правду воюет, — Правда, в речах его правды – на ломаный грош: «Чистая Правда со временем восторжествует, — Если проделает то же, что явная Ложь!» Часто, разлив по сто семьдесят граммов на брата, Даже не знаешь, куда на ночлег попадёшь. Могут раздеть, – это чистая правда, ребята, — Глядь – а штаны твои носит коварная Ложь. Глядь – на часы твои смотрит коварная Ложь. Глядь – а конем твоим правит коварная Ложь.

Высоцкому как человеку открытому и очень искреннему в плане дружбы очень повезло. У него было достаточное количество не только поклонников, но и настоящих друзей, с которыми он делился самым сокровенным – своими мыслями, чувствами, переживаниями. К его самым близким людям по Духу относятся Василий Шукшин, Булат Окуджава, Артур Макаров, Всеволод Абдулов, Лёва Кочарян, Александр Галич, Андрей Тарковский, Станислав Говорухин, Михаил Шемякин, Вадим Туманов.

У одних учился он сам, другие учились у него, но все эти родственные Души по – настоящему помогали Высоцкому эволюционировать во всех направлениях его творчества. Многие из них были первыми слушателями его стихотворений и музыкальных произведений. Они были откровенны, говорили Правду на самые различные темы человеческой жизнедеятельности. Высоцкий не боялся услышать от них критическую оценку, потому что в их суждениях не было ни зависти, ни лести, лишь только искреннее желание помочь ему в творческом совершенстве как настоящему другу.

И песни Высоцкого имеют дружеское, доверительное отношение ко всем слушателям и зрителям. На выступлениях он был абсолютно свободен и уверен, что будет понят правильно. Уверенность Высоцкого была связана с тем, что его произведения, в особенности на военные темы, являлись не ретроспекциями, а прежде всего ассоциациями. Красочным примером этому служат следующие произведения.

Если где-то в чужой, неспокойной ночи Ты споткнулся и ходишь по краю — Не таись, не молчи, до меня докричи, — Я твой голос услышу, узнаю. Может, с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи — Потерпи! – я спешу, и усталости ноги не чуют. Мы вернёмся туда, где и воздух, и травы врачуют, Только ты не умри, только кровь удержи. Если ж конь под тобой – ты домчи, доскачи, — Конь дорогу отыщет, буланый, В те края, где всегда бьют живые ключи, И они исцелят твои раны. Где же ты? – взаперти или в долгом пути, На развилках каких, перепутиях и перекрестках? Может быть, ты устал, приуныл, заблудился в трех соснах И не можешь обратно дорогу найти? Здесь такой чистоты из-под снега ручьи — Не найдёшь, не придумаешь краше. Здесь цветы, и кусты, и деревья – ничьи. Стоит нам захотеть – будут наши. Если трудно идёшь, по колена в грязи, Да по острым камням, босиком по воде по студёной, Пропылённый, обветренный, дымный, огнём опалённый — Хоть какой, – доберись, добреди, доползи!
Вот и разошлись пути дороги вдруг: Один – на север, другой – на запад, Грустно мне, когда уходит друг Внезапно, внезапно. Ушёл, – невелика потеря Для многих людей. Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей. Наступило время неудач, Следы и души заносит вьюга, Всё из рук плохо – плачь-не плачь, — Нет друга, нет друга. Ушёл, – невелика потеря Для многих людей. Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей. А когда вернётся друг назад И скажет: «Ссора была ошибкой», Бросим на минувшее мы взгляд С улыбкой, с улыбкой. Ушёл, – невелика потеря Для многих людей… Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей.
Мой друг уедет в Магадан — Снимите шляпу, снимите шляпу! Уедет сам, уедет сам — Не по этапу, не по этапу. Не то чтоб другу не везло, Не чтоб кому-нибудь назло, Не для молвы: что, мол, – чудак, — А просто так. Быть может, кто-то скажет: «Зря! Как так решиться – всего лишиться! Ведь там – сплошные лагеря, А в них – убийцы, а в них – убийцы…» Ответит он: «Не верь молве — Их там не больше, чем в Москве!» Потом уложит чемодан, И – в Магадан. Не то чтоб мне – не по годам, — Я б прыгнул ночью из электрички, — Но я не еду в Магадан, Забыв привычки, закрыв кавычки. Я буду петь под струнный звон Про то, что будет видеть он, Про то, что в жизни не видал, — Про Магадан. Мой друг поедет сам собой — С него довольно, с него довольно, — Его не будет бить конвой — Он добровольно, он добровольно. А мне удел от Бога дан… А может, тоже – в Магадан? Уехать с другом заодно — И лечь на дно!..
Ещё – ни холодов, ни льдин, Земля тепла, красна калина, — А в землю лёг ещё один На Новодевичьем мужчина. Должно быть, он примет не знал, — Народец праздный суесловит, — Смерть тех из нас всех прежде ловит, Кто понарошку умирал. Коль так, Макарыч, – не спеши, Спусти колки, ослабь зажимы, Пересними, перепиши, Переиграй, – останься живым. Но, в слёзы мужиков вгоняя, Он пулю в животе понёс, Припал к земле, как верный пёс… А рядом куст калины рос — Калина красная такая. Смерть самых лучших намечает — И дёргает по одному. Такой наш брат ушёл во тьму! — Не поздоровилось ему, — Не буйствует и не скучает. А был бы «Разин» в этот год… Натура где? Онега? Нарочь? Всё – печки-лавочки, Макарыч, — Такой твой парень не живёт! Вот после временной заминки Рок процедил через губу: «Снять со скуластого табу — За то, что он видал в гробу Все панихиды и поминки. Того, с большой душою в теле И с тяжким грузом на горбу, — Чтоб не испытывал судьбу, — Взять утром тёпленьким в постели!» И после непременной бани Чист перед Богом и тверёз. Взял да и умер он всерьёз — Решительней, чем на экране.
Если друг оказался вдруг И не друг и не враг, а так; Если сразу не разберёшь, Плох он или хорош, — Парня в горы тяни — рискни! — Не бросай одного его: Пусть он в связке одной с тобой Там поймёшь, кто такой. Если парень в горах — не ах, Если сразу раскис — и вниз, Шаг ступил на ледник — и сник, Оступился — и в крик, — Значит, рядом с тобой — чужой, Ты его не брани — гони: Вверх таких не берут и тут Про таких не поют. Если ж он не скулил, не ныл. Пусть он хмур был и зол, но шёл, А когда ты упал со скал, Он стонал, но держал; Если шёл он с тобой, как в бой, На вершине стоял – хмельной, — Значит, как на себя самого Положись на него.
Нет друга, но смогу ли Не вспоминать его — Он спас меня от пули И много от чего. Ведь если станет плохо С душой иль с головой, То он в мгновенье ока Окажется со мной. И где бы он ни был, куда б ни уехал, — Как прежде, в бою, и в огне, и в дыму, Я знаю, что он мне желает успеха, Я тоже успеха желаю ему.