В Больших Пустошах только и было разговоров о Ваське Про́центе. Надо же, как умудрился воровать! Да и какое это воровство? Воруют тайно, а он открыто, средь бела дня. И не грабеж это. Что же тогда? Чистое мошенничество — вот что это такое. И уже поползли слухи-разговоры: не иначе, как Васька паромный трос подпилил, — говорят, кто-то видел его, как он тайком пробирался к переправе, и теперь ясно — он похитил деньги у пьяного Натальиного мужика — Егора. И никто не пожалел Про́цента, когда началось следствие по всем его делам, а самого его увезли из Больших Пустошей в город, где тюремные корпуса были переоборудованы под новую районную больницу, а старый каменный купеческий дом обнесли высоким забором и сделали тюрьмой. Но все эти события лишь на короткое время отвлекли Игоря. Как только он дал следователю свои показания, им вновь овладела мысль о комсомольском собрании. И принял решение: созвать собрание в понедельник. Без разрешения Яблочкиной? А почему бы и нет? И пусть она говорит, что хочет. Больше ждать нельзя. И так затянули из-за всей этой истории с Васькой Про́центом. Да и в конце концов, чего бояться, если Андрей, Нинка, Рюмахин, Поляков да еще он скажут «да!» Вряд ли кто-нибудь осмелится сказать «нет!» Все вступят! Наверняка вступят. Русаков? Игорь вспомнил приезд председателя на пойму. Неужели Иван Трофимович не понимает, что с его философией от него сбегут все выпускники. Даже Тесова нельзя выгнать после всего, что случилось на Кривой протоке. Иной еще позавидует ему. Все рухнет. Так в горах с осыпи маленьких камешков начинается обвал.

В понедельник, в день комсомольского собрания, уже после обеда Русаков остановил свой вездеход около птицефермы и, вызвав Богданову, открыл перед ней дверцу машины.

— Садись, Нина, поедем в город.

— А до завтра нельзя отложить?

— Срочное дело: в один из совхозов прислали оборудование для птицефермы, а совхоз из птицеводческого сделали свиноводческим. Куда ему куриная механизация. А мы наверняка что-нибудь найдем для себя подходящее. Кстати, захватим с собой и Андрея. Купим лодочный мотор. Ведь приходится часто гонять паром за одним-двумя пассажирами. А на моторной лодке туда и обратно долго ли?

Заехали за Андреем. Но странно — Андрей, хоть и не предложил отложить поездку до завтра, но все же осведомился:

— А к семи обратно поспеем?

— Вы не в гости ли вместе собрались? — спросил Русаков. — А может, в кино?

— Комсомольское собрание сегодня, — сказал Андрей. — Не хотелось бы опаздывать.

— Успеем!

Но так случилось, что склад «Сельхозтехники», куда они приехали, чтобы посмотреть оборудование и выбрать мотор, оказался закрытым, и в конторе им предложили подождать, пока вернется завскладом, который срочно выехал на вокзал для разгрузки вагона с запасными частями. Андрей заволновался. Если долго ждать, то на собрание они наверняка опоздают.

— Иван Трофимович, а может, отложить это дело до завтра?

— Собрание? — в свою очередь спросил Русаков.

— Очень важное, — сказала Нина.

— Да, очень важное, — подтвердил Андрей.

— А о чем?

— Будет обсуждаться заявление о вступлении в колхоз, — сказал Андрей.

— В колхоз? — удивился Русаков. — Но при чем здесь комсомол? Заявление в колхоз обсуждается на правлении. А кто подал?

— Нас пятеро. Инициативная группа.

— Какая разница! Все равно комсомол не может принять вас в колхоз.

И, не ожидая, что ответит ему на это Кочергин, быстро зашагал от склада в контору. Через несколько минут он вышел и весело сказал:

— Ну, ребята, вам повезло. Договорился, что мотор нам доставят, а на оборудование птицефермы мы первые кандидаты… Сколько сейчас времени? Четыре? Поехали.

И всю дорогу до Больших Пустошей говорили о всяких делах, только не о собрании. Русаков словно забыл о нем. Но думал он только о собрании. Опять Шеломов. Как понять этого парня? То вызывающего к себе симпатии, то вдруг настораживающего. Ведь как показал себя на заломе. А тут сбой! Нет, видно, чтобы понять по-настоящему человека, надо знать, что ему в душу запало с детства. Жалость к людям или жестокость? Уважение к ним или пренебрежение? Один затвердит: «Слабыми понукают, сильные берут свое — будь сильным!» А другой думает о силе, чтобы защищать слабого. Но что такое сила? Кто думает о собственных мускулах и ловкости, уме и знаниях, а кто улыбается: «Знаем мы, в чем сила, — найди себе местечко, и чем оно выше — тем большей будет твоя сила человечья». Тоже мудрость житейская. Ох, сложная штука человеческий характер. А у Игоря один — личный, другой — общественный; два характера? Нет, двух характеров не может быть. Есть характер один — человеческий! А вот проявление его бывает двоякое — личное и общественное. И в обоих случаях един человек! Един! Только личное проявление этого характера мы знаем, а общественное — все больше на ощупь пробуем. С чем его едят, этот характер общественный? Маслом мажут или, как сухарик, в чае размачивают? Он должен понять Шеломова, иначе как же он определит к нему свое отношение? От одного можно стерпеть любые неприятности, а другого не принять с его добром. Иное добро оборачивается злом. И дело тут не в одном Шеломове. Ведь характер есть и у коллектива. А он как возникает? Чем определяется? Не знаешь, председатель… А должен знать прежде всего. Какой же ты иначе руководитель колхоза… Так сказать, рулевой…

Они переправились через речку, и Русаков подвез Андрея к самому дому. И только когда Кочергин вышел из машины, Русаков спросил, как бы между прочим:

— А собрание где у вас будет?

— В клубе.

— Смотри не опоздай! Скоро семь!..