Глава 1

Говорю вам под большим секретом

На странице 18 мистер Резун снова сообщает свою бредовую идею о том, что Советский Союз якобы не является победителем во Второй мировой войне: «Важнее сплетня. Ибо она подпирает главный устой всей коммунистической идеологии: войну Советский Союз якобы выиграл, Сталин якобы верил в победу и радовался вместе со всеми».

Маршал Победы Г. К. Жуков опровергает заламаншского лгуна и пишет о том, что И.В. Сталин «верил в победу и радовался вместе со всеми»: «Затем И.В. Сталин спросил:

– Не следует ли нам в ознаменование победы над фашистской Германией провести в Москве Парад Победы и пригласить наиболее отличившихся героев – солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов?

Эту идею все горячо поддержали, тут же внося ряд практических предложений»468.

Генерал армии С.М. Штеменко также опровергает английского фальсификатора: «Через несколько дней после подписания победного приказа Верховный Главнокомандующий приказал нам продумать и доложить ему наши соображения о параде в ознаменование победы над гитлеровской Германией.

– Нужно подготовить и провести особый парад, – сказал он. – Пусть в нем будут участвовать представители всех фронтов и всех родов войск. Хорошо бы также, по русскому обычаю, отметить победу за столом, устроить в Кремле торжественный обед. Пригласим на него командующих войсками фронтов и других военных по предложению Генштаба. Обед не будем откладывать; чтоб его подготовить, хватит дней десять – двенадцать»469.

А свою сплетню о том, что «войну Советский Союз якобы выиграл», мистер Резун опровергает в книге «Ледокол»: «При

этом некоторые люди Запада продолжают верить в то, что они были победителями во Второй мировой войне»470.

Еще одно опровержение находим у английского мистера в книге «Последняя республика»: «Это был апофеоз победы. Великий триумф советского народа в величайшей из войн. Этого момента ждали сотни миллионов людей. Ждали его как самый радостный момент жизни, после которого можно умереть без сожаления. Десятки миллионов людей погибли, не дождавшись великого мгновения, но веря в его неизбежность. К этому мгновению великую страну привел Сталин. Привел через поражения и катастрофы, через ошибки и просчеты, через многомиллионные жертвы и невосполнимые потери. Сталин вел страну от поражений к блистательным победам, вершиной которых было Знамя Победы, вознесенное над Рейхстагом, затем доставленное на Московский центральный аэродром и встреченное почетным караулом. Вот теперь красное Знамя Победы реет над площадью, а подковы русского солдатского сапога топчут мокрый шелк красных фашистских знамен.

…А ведь на Красной площади 24 июня 1945 года – не свадьба и не тронный зал. Тут Парад Победы в самой кровавой из всех войн в истории человечества. Блистательная победа в самой страшной войне. Такое бывает один раз в мировой истории»471.

А в книге «Самоубийство» мистер Резун утверждает, что СССР был единственным победителем во Второй мировой войне: «И вот 1944 год. После того как исход войны был окончательно решен, в Нормандии высаживаются американские и британские войска»472.

 

Глава 2

Вернемся к нашим лошадям

На странице 23 «скромный собиратель цитат» «кипит благородной ненавистью» и обвиняет издателей мемуаров Г.К. Жукова «в изменении» первоисточника: «Достаточно интересно, что при живом Жукове существовала и никем не оспаривалась совсем другая версия событий, предшествовавших Параду Победы. И основывалась она не на чьих-то сомнительных воспоминаниях, якобы найденных после смерти автора, а на документах Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Генерал армии С.М. Штеменко сообщил: 24 мая 1945 года Сталин принял решение проводить парад и утвердил самое важное – дату и две центральные фигуры.

Дата – ровно через месяц, 24 июня.

Принимать парад – Жукову, командовать – Рокоссовскому (Генеральный штаб в годы войны. М., 1968. С. 395).

Через четверть века после выхода мемуаров Штеменко „уточненный“ вариант мемуаров Жукова открыл совсем иную картину: Сталин сам намеревался на белом коне перед войсками появиться, но 15 или 16 июня случился конфуз, и вот 18 или 19 июня Сталин возложил на своего заместителя Жукова обязанность принимать парад.

Книга Штеменко такой ход событий начисто отвергает: еще 24 мая Сталин отдал четкие распоряжения, кому парадом командовать, кому принимать. Другими словами, Сталин изначально место для себя не бронировал. Он не собирался гарцевать перед войсками».

И на 27-й странице мистер Резун пишет: «Но живой Жуков не протестовал. Он вполне благосклонно отнесся к версии Штеменко о том, что еще в мае были четко определены обязанности всех участников и никаких изменений в последний момент не происходило, то есть с самого начала Сталин не претендовал на роль гарцующего триумфатора.

И только через два десятка лет после своей смерти величайший полководец всех времен и народов вдруг восстал против версии генерала Штеменко».

На 21-й странице исследователь-фальсификатор хвалится, что прочитал все 13 изданий книги «Воспоминания и размышления»: «Критик мой, анонимный Грызун, негодует: надо было мемуары Жукова прочитать, а уж потом писать „Последнюю республику“!

С этим полностью согласен. Именно так и поступил. Все издания, которые на тот момент были, собрал, все прочитал. Очень даже внимательно».

По всему видать, не очень внимательно читал «скромный собиратель цитат» «Воспоминания и размышления». В книге Г.К. Жукова 1971 года издания, то есть вышедшей при жизни автора, есть упоминание о 18 или 19 июня: «Точно не помню, кажется, 18–19 июня, меня вызвал к себе на дачу Верховный.

Он спросил, не разучился ли ездить на коне. Я ответил:

– Нет, не разучился.

– Вот что, вам придется принимать Парад Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский.

Я ответил:

– Спасибо за такую честь, но не лучше ли парад принимать вам? Вы Верховный Главнокомандующий, по праву и обязанности следует вам принимать парад.

И.В. Сталин сказал:

– Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе»473.

На 33-й странице английский мистер указывает: «Впредь следует публиковать только то, что содержалось в самом первом издании мемуаров Жукова, изданных при его жизни».

Да будет известно В. Суворову-Резуну, что «Воспоминания и размышления» Г.К. Жукова издавались в 1969-м, в 1970-м, в 1971-м, в 1972-м годах. А второе издание этой книги в двух томах вышло в 1974 году, причем первый том был сдан в набор 26 марта 1974 года, то есть при жизни автора, второй том был сдан в набор 6 июля 1974 года, то есть спустя 2,5 недели после того, как Г.К. Жукова не стало. Следовательно, второе издание «Воспоминаний и размышлений» писал Г.К. Жуков. Заламаншскому «исследователю» нужно самому сделать то, что он предлагает на все той же 33-й странице: «Авторам „первоначальной рукописи“ следовало на белом потолке кабинета, в котором они сотворяли сей бессмертный шедевр, черной краской написать еще более важную дату – 18 июня 1974 года. Буквы по метру, цифры – по два. Это день смерти Жукова».

 

Глава 3

Кстати, о падении

На 44-й странице автор мимоходом сообщает, что все освобожденные из нацистских лагерей советские военнопленные якобы направлялись в советские лагеря: «Из пяти миллионов советских солдат и офицеров, попавших в плен, к концу войны в живых осталось около двух миллионов. Полтора миллиона удалось обманом и силой вернуть в Советский Союз и посадить в лагеря».

И.В. Пыхалов и В.Р. Мединский опровергают заламаншского лгуна: «Среди рядового и сержантского состава благополучно проходило проверку свыше 95 % (или 19 из каждых 20) бывших военнопленных474.

С ноября 1944-го освобожденные военнопленные и советские граждане призывного возраста вплоть до конца войны направлялись непосредственно (курсив В.Р. Мединского. – С. Ж.) в запасные воинские части. Всего же в совокупности, по подсчетам Игоря Пыхалова, во время войны подверглись репрессиям 10 % наших военнопленных, после войны – 14 %»475.

 

Глава 4

Держи фальсификатора!

В книге «Последняя республика» заламаншский «исследователь» пишет: «Остается предположить, что Жуков в середине 60-х годов не знал, сколько танков было в Красной армии в 1941 году

…Получается, что Генеральный штаб и его начальник даже приблизительно не знали, что за силы находились у них в подчинении. Получается, что после войны, находясь на высших государственных постах, Жуков не интересовался войной и в военную историю не вникал»476.

А на странице 53 книги «Святое дело» автор себя опровергает и сообщает, что Г.К. Жуков знал количество производимых в СССР танков:

«Маршал Советского Союза Жуков: „С января 1939 года по 22 июня 1941 года Красная армия получила более семи тысяч танков. В 1941 году промышленность уже могла дать около 5,5 тысячи танков всех типов. Что касается КВ и Т-34, то к началу войны заводы успели выпустить 1861 танк“ (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 205)».

На страницах 113–114 мистер Резун снова цитирует Маршала Победы Г.К. Жукова:

«15 августа 1939 года в ходе переговоров в Москве советская делегация выложила карты на стол: если агрессия Германии будет направлена против Великобритании и Франции, то Советский Союз выставит „63 пехотные дивизии, 6 кавалерийских дивизий с соответствующим количеством артиллерии, танков, самолетов, общей численностью около 2 миллионов человек“ (Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 185).

…В случае если бы Гитлер повернул против Польши, то Советский Союз был намерен выставить „120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тысяч тяжелых орудий, 9 – 10 тысяч танков, от 5 до 5,5 тысячи боевых самолетов (без вспомогательной авиации), то есть бомбардировщиков и истребителей“ (Там же. С. 184)».

И на странице 116 автор сообщает, что Г.К. Жуков знал количество германских танков: «После этого Жуков рассказал, что в 1941 году Гитлер бросил против Советского Союза 3712 танков…»

 

Глава 5

Со времен гибели Римской империи

На странице 63 мистер Резун снова врет. Здесь он утверждает, что в первые послевоенные годы попытки написать историю Второй мировой войны в Советском Союзе не предпринимались:

«Сталин понимал, что историю войны между Советским Союзом и Германией написать нельзя. Слишком уж история эта выходила неприглядной и неприличной. Оставалось либо молчать, либо врать безмерно, безгранично и беспредельно.

Сталин выбрал молчание.

При Сталине попыток написать историю войны не предпринималось. Рвение некоторых стратегов сочинять и публиковать свои воспоминания и размышления решительно пресекалось. Вместо научных изысканий и генеральских воспоминаний вышел сборник выступлений товарища Сталина: „Братья и сестры… К вам обращаюсь я, друзья мои!“

И это все».

Нет не все. Примеры:

1. В 1946 году в Ленинградском газетно-журнальном книжном издательстве вышла книга М. Гальперина «Происхождение и характер Второй мировой войны».

2. В 1947 году в Государственном издательстве политической литературы вышла книга академика И.И. Минца «Великая Отечественная война Советского Союза».

3. В 1947 году в Государственном издательстве политической литературы вышла книга Н.А. Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны».

4. В 1948 году в Государственном издательстве политической литературы вышла брошюра «Фальсификаторы истории (Историческая справка)».

5. В 1948 году в Государственном издательстве политической литературы вышли «Документы и материалы кануна Второй мировой войны» в двух томах. И т. д.

Да и сам мистер Резун подтверждает публикации в СССР работ о Великой Отечественной войне: «Документы того совещания были обнародованы еще при Сталине как доказательство готовности Советского Союза не на словах, а на деле обуздать Гитлера и предотвратить Вторую мировую войну. Кремлевская пропаганда множество раз перепечатывала протоколы этого совещания в многопудовых наукообразных фолиантах с названиями типа „Борьба Советского Союза за мир накануне Второй мировой войны“»477.

На странице 67 мистер Резун цитирует «недобитого гитлеровца» Ф.В. фон Меллентина о якобы «варварстве, вандализме, в бесцельном и массовом уничтожении людей и материальных ценностей, воровстве, грабежах, насилии, мародерстве» бойцов и командиров Красной армии на территории Германии: «В немецком оригинале и во всех переводах речь идет не о блистательных победах Красной армии: „Это была трагедия невиданного масштаба. В старых германских землях – Восточной Пруссии, Померании и Силезии русские проявили звериную жестокость. Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времен гибели Римской империи“.

Сразу после войны недобитый гитлеровец обвинил Красную армию в варварстве, вандализме, в бесцельном и массовом уничтожении людей и материальных ценностей, воровстве, грабежах, насилии, мародерстве».

Сравним действия воинов Красной армии, вызванные благородной яростью в ответ на чудовищные злодеяния фашистов на нашей земле. Общие демографические потери Германии за годы Второй мировой войны составляют 7,3 млн человек478, боевые потери и умершие в плену – 5965,9 тыс. человек479, следовательно, количество гражданского населения, погибшего в основном от безжалостных бомбардировок США и Англии – 1334,1 тыс. человек.

Общие же демографические потери Советского Союза – 26,6 миллиона человеческих жизней, из них военнослужащих – 8668,4 тыс. человек480. Следовательно, мирных гражданских жителей Советского Союза немецко-фашистские варвары, вандалы, воры, грабители, мародеры, насильники, изверги рода человеческого, существа, недостойные называться людьми, уничтожили почти восемнадцать миллионов человек.

Поэтому недобитый гитлеровский генерал Меллентин помолчал бы скромненько в уголочке и голоса бы не подавал. И мистер Резун – тоже.

В ходе победоносного освобождения Красной армией территории Советского Союза и вступления на германскую землю Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. В. Сталин приказал:

«Приказ Сталина 19 января 1945 года:

Офицеры и красноармейцы! Мы идем в страну противника… Оставшееся население на завоеванных областях, независимо от того, немец ли, чех ли, поляк ли, не должно подвергаться насилию. Виновные будут наказаны по законам военного времени. На завоеванной территории не позволяются половые связи с женским полом. За насилие и изнасилования виновные будут расстреляны»481.

Невзирая на преступления и нечеловеческую, какую-то патологическую жестокость, проявленную немецко-фашистскими захватчиками по отношению к советскому народу, государственная политика СССР все равно была гуманной к поверженному противнику и германскому народу:

«Директива Ставки Верховного Главнокомандования,

20 апреля 1945 года.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Потребуйте изменить отношение к немцам, как к военнопленным, так и к гражданским. Обращаться с немцами лучше. Жестокое отношение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне.

2. В районах Германии к западу от линии устье реки Одер, Фюрстенберг, далее река Нейсе (западнее) создавать немецкие администрации, а в городах ставить бургомистров – немцев. Рядовых членов национал-социалистической партии, если они лояльно относятся к Красной армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.

3. Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами.

Ставка Верховного Главнокомандования.

И. Сталин Антонов» 48 2 .

В отличие от гуманной политики Советского Союза, государственная политика Германии была направлена на физическое поголовное истребление всех народов нашей страны. В.А. Анфилов пишет: «Наши задачи в отношении России, – говорил Гитлер, – разбить вооруженные силы, уничтожить государство». «В Великороссии, – трубил он, – необходимо применение жесточайшего насилия». «Речь идет о борьбе на уничтожение, – заявил Гитлер 30 марта 1941 года на совещании командующих группами армий, армиями и танковыми группами. – Если мы не будем так смотреть, то, хотя мы и разобьем врага, через 30 лет снова возникнет коммунистаческая опасность. Мы ведем войну не для того, чтобы законсервировать своего противника… Война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке жестокость является благом для будущего»483.

И далее В.А. Анфилов продолжает: «18 июня на совещании командиров корпусов ударных группировок Браухич (Главнокомандующий сухопутными войсками Германии, генерал-фельдмаршал. – С. Ж.) объявил дату нападения на СССР и зачитал один из самых позорных документов германского командования – приказ от 12 мая 1941 года о физическом уничтожении всех политработников, которые будут захвачены в плен. В тот же день этот приказ был разослан в войска. Предусматривались карательные меры и против мирного населения. С гитлеровской армии снималась всякая ответственность за преступления на советской земле»484.

А в книге «Тень Победы» мистер Резун объясняет действия советских воинов-освободителей: «Наши солдаты действительно мстили немцам за все, что те сотворили в Советском Союзе. Поведение советского солдата в Германии после войны – это излияние ярости благородной»485.

 

Глава 7

Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать

На странице 88 автор оправдывает Англию и Францию – страны, которые попустительствовали Гитлеру в захватнической политике: «И вот в сентябре 1938 года в Мюнхене собираются главы Германии, Италии, Великобритании и Франции. Ничего ужасного в их действиях не было. Судетская область была населена немцами, но по Версальскому договору была передана Чехословакии, географическому образованию, никогда ранее в истории не существовавшему. Теперь речь шла о возвращении Германии отрезанных у нее земель, то есть о восстановлении исторической справедливости.

Позже, в марте 1939 года, Гитлер захватил всю Чехословакию. Но это уже другая история. Великобритания и Франция на такие действия Гитлеру согласия не давали. В сентябре 1938 года в Мюнхене было решено возвратить Германии только Судеты, то есть то, что ей по праву принадлежало».

Премьер-министр Англии Уинстон Черчилль не согласен с мистером Резуном:

«Теперь мы приходим к кульминационному пункту этой печальной повести о неверных выводах, сделанных благонамеренными и способными людьми. Тот факт, что мы дошли до такого положения, возлагает вину перед историей на тех, кто нес за это ответственность, какими бы благородными мотивами они ни руководствовались. Оглянемся назад и посмотрим, с чем мы последовательно мирились или от чего отказывались: разоружение Германии на основании торжественно заключенного договора; перевооружение Германии в нарушение торжественно заключенного договора; ликвидация превосходства или даже равенства сил в воздухе; насильственная оккупация Рейнской области и строительство или начало строительства линии Зигфрида; создание оси Берлин – Рим; растерзанная и поглощенная рейхом Австрия; покинутая и загубленная мюнхенским сговором Чехословакия; переход ее линии крепостей в руки Германии; ее мощный арсенал „Шкода“ выпускает отныне вооружение для германских армий; с одной стороны, отвергнутая попытка президента Рузвельта стабилизировать положение в Европе или добиться перелома вмешательством США, а с другой – игнорирование несомненного желания Советской России присоединиться к западным державам и принять любые меры для спасения Чехословакии; отказ от помощи 35 чехословацких дивизий против еще не созревшей немецкой армии, когда сама Великобритания могла послать только две дивизии для укрепления фронта во Франции. Все оказалось бесполезным.

И вот теперь, когда все эти преимущества и вся эта помощь были потеряны и отброшены, Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши – той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства. Имело смысл вступить в бой за Чехословакию в 1938 году, когда Германия едва могла выставить полдюжины обученных дивизий на Западном фронте, когда французы, располагая 60–70 дивизиями, несомненно, могли бы прорваться за Рейн или в Рур. Однако все это было сочтено неразумным, неосторожным, недостойным современных взглядов и нравственности. И тем не менее теперь две западные демократии наконец заявили о готовности поставить свою жизнь на карту из-за территориальной целостности Польши. В истории, которая, как говорят, в основном представляет собой список преступлений, безумств и несчастий человечества, после самых тщательных поисков мы вряд ли найдем что-либо подобное такому внезапному и полному отказу от проводившейся пять или шесть лет политики благодушного умиротворения и ее превращению почти мгновенно в готовность пойти на явно неизбежную войну в гораздо худших условиях и в самых больших масштабах»486.

В книге «Святое дело» мистер Резун оправдывает организаторов Мюнхенского сговора, приведшего ко Второй мировой войне: «И вот в сентябре 1938 года в Мюнхене собираются главы Германии, Италии, Великобритании и Франции. Ничего ужасного в их действиях не было».

А в книге «Самоубийство» он меняет свое мнение и пишет: «За Мюнхен Даладье и Чемберлена надо вешать. Они под соглашением подписались…»487

На страницах 88–89 мистер Резун обвиняет Советский Союз в нежелании выступить против Германии на стороне Чехословакии: «Правительство Чехословакии могло согласиться с решениями, принятыми в Мюнхене, а могло и не согласиться. Советский Союз решительно поддерживал Чехословакию в стремлении не возвращать Судетскую область. Советский Союз высказывался самым решительным образом вплоть до самого кризиса…

Но когда кризис разразился, все руководители Советского Союза вдруг куда-то пропали. В Москве посол Чехословакии пытался найти любой контакт с кремлевскими вождями, но натыкался на непроходимую стену. Даже нарком иностранных дел Литвинов оказался больным: бронхит.

Никто в Москве на крики о помощи не отозвался.

Правительство Чехословакии пыталось получить ответ на вопрос: что будет делать Советский Союз, если Чехословакия окажет сопротивление Гитлеру? Ответа из Москвы не последовало.

28 сентября президент страны Э. Бенеш прямо попросил военной помощи у Советского Союза. На это Советский Союз ответил, что помощи надо искать в Лиге Наций.

30 сентября 1938 года в 12 часов 20 минут посольство Чехословакии в Москве сообщило в Прагу, что „новостей нет“, то есть Москва на стороне Чехословакии не выступит. Через 10 минут в 12:30 правительство Чехословакии приняло решение согласиться с условиями, продиктованными в Мюнхене.

И только 3 октября 1938 года, через 61 час и 30 минут, после того как правительство Чехословакии подчинилось требованиям четырех держав, из Москвы в Прагу пришел советский ответ: надо было не сдаваться, а воевать, мы бы вас поддержали при любых условиях!»

Это снова ложь.

Между Советским Союзом и Чехословакией 16 мая 1935 года в Праге был подписан договор о взаимной помощи. Причем правительство Чехословакии настояло на оговорке к этому договору, которая предусматривала: «если же одна из сторон стала бы объектом неспровоцированного нападения со стороны какого-либо европейского государства, участники договора обязались оказать друг другу немедленную помощь и поддержку»488, – в случае если жертве нападения будет оказана помощь со стороны Франции. В этой оговорке констатировалось: «…оба Правительства признают, что обязательства взаимной помощи будут действовать между ними лишь поскольку при наличие условий, предусмотренных в настоящем договоре, помощь стороне – жертве нападения будет оказана со стороны Франции»489.

Уильям Ширер также подтверждает, что Советский Союз готов был встать на защиту Чехословакии, но в случае, оговоренном договором. Поскольку Франция предала Чехословакию и отказалась выполнять свои обязательства по отношению к Чехословакии, постольку СССР не выступил против Германии: «А что же Россия? Именно в этот день (21 сентября 1938 года. – С. Ж.) советский наркоминдел Литвинов выступал в Женеве с речью, в которой заявил, что Россия намерена соблюдать свои обязательства в отношении Чехословакии. Бенеш вызвал русского посла в Праге, и тот подтвердил все сказанное народным комиссаром по иностранным делам. В Чехословакии с сожалением констатировали, что Россия сможет прийти на помощь только в том случае, если так же поступит и Франция. А Франция их предала»490.

 

Глава 8

Зачем коммунистам коллективная безопасность?

На 96-й странице заламаншский мистер вещает: «16 марта 1935 года в Германии введена всеобщая воинская повинность. Этот было не чем иным, как официальным расторжением Версальского мирного договора. Для Британии и Франции этот шаг Гитлера – причина и повод для начала войны. Но Британия и Франция не делали ничего, чтобы Гитлера обуздать.

7 марта 1936 года Гитлер ввел войска в Рейнскую демилитаризованную зону. По условиям Версальского и Локарнского соглашений Германия не имела права держать свои войска в этой зоне. Любое нарушение этого запрета квалифицировалось как агрессия. Франция и Британия должны были в ответ на агрессию объявить войну Германии. Но они даже не пошевелились.

В 1938 году Гитлер присоединил к Германии Австрию. Это новое вопиющее нарушение Версальского договора. Британия и Франция должны были выступить. А они снова ничего не делали».

Великий британский военный историк491 Бэзил Лиддел Гарт сообщает другую информацию: «Здесь следует добавить, что, когда в сентябре 1938 года угроза Чехословакии стала очевидной, русское правительство публично и в частном порядке вновь заявило о своей готовности сотрудничать с Францией и Англией в принятии мер по защите Чехословакии. Предложение русских было игнорировано. Более того, Россию демонстративно лишили участия в Мюнхенском совещании, на котором решалась судьба Чехословакии. Это „пренебрежение“ год спустя имело фатальные последствия.

…Осенью 1938 года при подписании Мюнхенского соглашения правительство Англии обязывалось защищать Чехословакию от агрессии. Однако после мартовских событий 1939 года Чемберлен заявил в палате общин, что, по его мнению, распад Чехословакии аннулировал данные гарантии, и он не считает себя связанным этим обязательством. Выразив сожаление по поводу произошедшего в Чехословакии, Чемберлен сказал, что не видит причин, почему этот вопрос должен „уводить в сторону“ политику Англии»492.

А вот что писал Георгий Димитров в 1936 году: «Никогда еще со времени 1914 года угроза мировой войны не была так велика, как сейчас. И никогда не была так велика необходимость мобилизации всех сил для предотвращения этого бедствия, грозящего всему человечеству. Но для этого необходимо прежде всего уяснить себе, откуда опасность надвигается, кто является ее носителями, на какие страны готовятся они обрушиться.

Неправильно было бы думать, что надвигающаяся война грозит только Советскому Союзу или хотя бы в первую очередь ему. Ведь факт, что занятие Рейнской области гитлеровской армией создает непосредственную угрозу для Франции, Бельгии и других европейских стран. Также факт, что ближайшие завоевательные планы Гитлера направлены на захват территорий в соседних государствах, где имеется немецкое население.

Если Гитлер сегодня говорит о „суверенитете Германии", то завтра он будет говорить о „суверенитете всех немцев“. Под этим лозунгом он будет пытаться осуществить аннексию Австрии, уничтожение Чехословакии, занятие Эльзас-Лотарингии, Данцига, южной части Дании, Мемеля и т. д. И это вполне понятно: германскому фашизму гораздо легче послать армию сначала на захват территорий соседних государств под лозунгом „национального объединения всех немцев" и лишь потом – на войну с могущественной страной Советов. Германский фашизм, укрепляясь на Рейне, создает угрозу также и независимости польского народа, несмотря на то, что теперешние правители Польши находятся с ним в союзных отношениях»493.

Остается лишь удивляться прозорливости Генерального секретаря Исполкома Коминтерна.

 

Глава 9

Зачем Красной Армии коридоры через Польшу?

Мистер Резун задается вопросом: «Что есть „косвенная" агрессия?». Поскольку представители англо-французской делегации не могли дать определение «косвенной» агрессии, постольку они не могли подписать договор.

Заламаншский «исследователь» на 101-й странице пишет: «Тактика у Сталина совсем простая – выдвигать неприемлемые требования: давайте, господа, договоримся так – вы начинаете усмирять Германию как в случае прямой, так и в случае „косвенной агрессии".

Это детский мат.

После такого предложения делегации Британии и Франции оказались в дурацком положении. Подпиши они договор о том, что готовы напасть на Германию в случае „косвенной агрессии" с ее стороны, и тогда Сталин перед всем миром потребует выполнении этого обязательства. Под термином „косвенная агрессия" можно понимать все, что угодно. И Сталин будет прав, требуя, чтобы Великобритания и Франция объявили войну Германии в ответ на любые ее действия.

Если не подпишешь договор, тогда Сталин объявит, что Великобритания и Франция – пособники агрессора, что они не желают обуздать Гитлера».

Во-первых, ни представители Англии, ни представители Франции не могли подписать никакого договора. Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов подтверждает отсутствие полномочий у представителей Англии и Франции на переговорах в Москве подписывать какие-либо документы: «Встретившись на следующий день, мы предъявили свои полномочия „вести переговоры с английской и французской военными миссиями и подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе“. Но тут обнаружилось, что наши коллеги нужных документов с собой не захватили. Французский генерал Думенк предъявил бумагу не очень определенного содержания. В ней было сказано, что генерал уполномочен „договориться с главным командованием Советских Вооруженных Сил по всем вопросам, относящимся к вступлению в сотрудничество между вооруженными силами обеих сторон“.

Адмирал Дрэкс не мог предъявить вообще никаких документов. Он не имел и письменных полномочий. Подобное, мягко выражаясь, легкомыслие даже ребенок не мог расценить как рассеянность или забывчивость придворного адмирала и английских дипломатов»494.

Что касается определения «косвенная агрессия», то, во-вторых, по свидетельству советского посла в Лондоне в 1932–1943 годах И.М. Майского, Англия и Польша договорились о взаимных гарантиях между этими странами, в которых упоминалась не только «косвенная» агрессия, но и «какая-либо акция». И эти термины у двух договаривающихся сторон никаких вопросов не вызвали: «Три дня спустя в Лондон приехал Бек, польский министр иностранных дел и фактический лидер „правительства полковников“. Он пробыл здесь три дня и вел переговоры с Чемберленом и Галифаксом. В результате этих переговоров односторонняя английская гарантия Польше была превращена в двустороннюю с тем, что в случае, если „какая-либо акция“ будет угрожать британской независимости, Польша также приходит Англии на помощь»495.

И далее И.М. Майский продолжает: «6 апреля (1939 года. – С. Ж.) в разговоре с Галифаксом я спросил, будет ли гарантия подкреплена военными переговорами между генеральными штабами обеих стран. Ответ министра иностранных дел был очень характерен:

– Переговоры между штабами, конечно, не исключены. Возможно, они будут найдены удобными. Но пока об этом ничего определенного не решено.

На мой дальнейший вопрос, как понимать сделанное в заявлении премьера о переговорах с Беком выражение, что каждая из сторон придет на помощь другой в случае „прямой“ или „косвенной“ угрозы ее независимости, Галифакс, пожавши плечами, ответил:

– Да, это, несомненно, вопрос, по которому должна быть создана ясность, но о нем мы с польским правительством еще будем вести переговоры»496.

Английский фальсификатор кипит «благородной» ненавистью на 104-й странице: «Проще говоря, вопросы безопасности Польши решались без ее участия, как будто она не являлась суверенным государством, как будто уже списана со счетов, как будто не в Варшаве, а в Париже и Лондоне должен решаться вопрос, пускать Красную армию на польскую землю или не пускать.

…Представьте себе, что какие-то люди за закрытой дверью между собой решают, пускать в ваш дом посторонних или не пускать. Вас они в свою компанию не зовут. Договорились между собой, высовывают головы из-за двери: эй, мужик, ну ты как, согласен?

Я бы таких мудрецов послал подальше. И правительство Польши поступило именно так. Иначе оно поступить не могло и права такого не имело! В любом случае принципиальная политика является единственно верной. Правительство Польши в данном случае проявило глубокую принципиальность. Честь и хвала!»497

Вопрос о безопасности Польши решался летом 1939 года, а за год до этого решался вопрос безопасности и территориальной целостности Чехословакии. Чехословацкое руководство понадеялось на защиту своей независимости со стороны Англии и Франции, но было предано своими «союзниками». Причем Англия и Франция по отношению к руководству Чехословакии поступили именно так, как написал мистер Резун: «Договорились между собой, высовывают головы из-за двери: эй, мужик, ну ты как, согласен?».

У. Черчилль подтверждает пренебрежительное отношение участников Мюнхенского сговора к официальным представителям Чехословакии: «Итак, Чемберлен вылетел в Германию в третий раз. Об этом памятном свидании было написано очень много. Здесь возможно только подчеркнуть некоторые его характерные особенности. Россия не была приглашена. Точно так же и самим чехам не позволили присутствовать на совещании. Правительство Чехословакии было уведомлено вечером 28 сентября в нескольких словах о том, что на следующий день состоится совещание представителей четырех европейских держав. Согласие между „большой четверкой“ было достигнуто без промедления. Переговоры начались в полдень и продолжались до двух часов ночи. Меморандум был составлен и подписан в 2 часа ночи 30 сентября. По существу это было принятие годесбергского ультиматума. Эвакуация Судетской области должна была быть проведена в пять этапов, начиная с 1 октября, и закончена за 10 дней. Окончательное определение границ предоставлялось международной комиссии. Документ был вручен чешским делегатам, которым позволили приехать в Мюнхен узнать о решении»498.

Состоявшееся 29–30 сентября 1938 года в Мюнхене совещание Гитлера, Чемберлена, Муссолини и Даладье явилось завершением той постыдной сделки, которая была полностью согласована между основными участниками сговора против мира. Судьба Чехословакии была решена без всякого ее участия. Представителей Чехословакии пригласили в Мюнхен лишь для того чтобы они покорно ждали результатов сговора между империалистами499.

Фатальным политическим событием, которое в конечном итоге привело ко Второй мировой войне, явилась Мюнхенская конференция (29–30 сентября 1938 года). В Мюнхене Гитлер, Муссолини, Чемберлен и Даладье предписали правительству Чехословакии передать Германии в десятидневный срок около 1/5 своей территории. Чехословакия теряла четверть населения, около половины тяжелой промышленности, мощные укрепления на границе с Германией, новая линия которой теперь фактически упиралась в предместья Праги. Отрицательное отношение к этому диктату правительства Чехословакии во внимание не принималось500.

 

Глава 10

Судьба Европы была бы иной…

На странице 118 автор утверждает, что мобилизационный потенциал Советского Союза в 1941 году – 17 млн человек: «У Сталина 170 миллионов населения. Мобилизационный ресурс – 17 миллионов».

А в книге «День „М“» мобилизационный потенциал СССР уже 34 миллиона человек: «20 % – это максимальный теоретически возможный уровень мобилизации. 20 % – это 34 миллиона потенциальных солдат и офицеров»501.

В 1941 году стратегическое построение Красной армии было в несколько эшелонов. Это оборонительное построение. Вот и в книге «Святое дело» мистер Резун подтверждает, что многоэшелонное построение войск – это для обороны: «В 1939 году сама судьба определила Войску Польскому роль передового отряда, а Красной армии – роль главных сил. Казалось бы: пусть поляки гибнут в первом эшелоне, а Красная армия будет стоять во втором. Сталину что, поляков стало жалко? Так пусть же поляки примут на себя первый, самый страшный удар, пусть немцы растратят силы, пусть растянут свои коммуникации, а тогда пусть без всякой паузы встретятся с главными силами Красной армии вдали от германских границ и баз снабжения».

 

Глава 12

Выиграть время!

Мистер Резун «убедительно доказывает» на 142-й странице невозможность нападения Германии на Советский Союз в 1939 году из-за того, что у немецкой армии было всего только 6 танковых дивизий и не было никаких танковых групп: «Позвольте, товарищ маршал, с вами по этому пункту не согласиться. До заключения пакта у Гитлера не было планов нападения на Советский Союз. И быть не могло. Главная ударная сила Вермахта летом 1941 года – четыре танковые группы: Клейста, Гудериана, Гота и Гепнера. А в 1939 году у Гитлера не было ни одной танковой группы. У Гитлера было всего 6 танковых дивизий.

Как гитлеровские генералы могли в 1939 году планировать применение танковых групп, если их не было? А без танковых групп никакого плана „Барбаросса“ быть не могло. Даже в смелых замыслах и пьяном бреду.

И как германские генералы до пакта Молотова – Риббентропа могли планировать нападение на Советский Союз, если не было общей границы, если между Германией и Советским Союзом лежала Польша? Неужели генералы на картах расставляли свои аэродромы и 6 своих танковых дивизий на польской территории, которую еще предстояло завоевать?»

Сам английский мистер дважды в своих книгах подтверждает, что 6 танковых дивизий Гитлер легко мог превратить в четыре танковые группы. В книге «День „М“»: «В 1939 году

Гитлер имел 6 танковых дивизий, в 1940 – 10, в 1941 – 20, количество танков при этом существенно не изменилось»502.

И еще раз в книге «Самоубийство»: «Мало иметь танки. Надо создать мощные танковые соединения. В Германии были созданы танковые дивизии. Но они, мягко говоря, были неполноценными. В 1939 году у Гитлера было шесть танковых дивизий. Давайте отложим книгу, закроем глаза и оценим этот факт: Германия вступила во Вторую мировую войну, имея шесть танковых дивизий! И вот какие-то недобитые прохвосты теперь утверждают, что германские генералы понимали, что такое блицкриг! И вот, имея шесть танковых дивизий, они вознамерились расширять жизненное пространство!

В 1940 году танковых дивизий у Гитлера стало десять. А в следующем, 1941-м – 21. Можно подумать: вот теперь-то они начинают понемногу понимать роль танков в войне. Но это иллюзия. Рост числа танковых дивизий был достигнут не за счет производства танков, а за счет, так сказать, перераспределения. Практически одно и то же количество танков делилось сначала на шесть дивизий, потом – на десять, потом – на 21»503.

И далее автор делает «очевидный» вывод: «Так вот, товарищ маршал, никаких планов нападения на Советский Союз у Гитлера до подписания пакта Молотова – Риббентропа быть не могло. А посему выходит, что в августе 1939 года товарищ Сталин оттягивал войну, которую Гитлер еще не замышлял»504.

Этот «вывод» ложный, потому, что Гитлер в августе 1939 года войну против Советского Союза замышлял: «22 августа 1939 года (пакт о ненападении Молотова – Риббентропа был подписан на следующий день, 23 августа 1939 года. – С. Ж.) на совещании руководящих военных деятелей в Бергхофе (близ Берхтесгадена) Гитлер заявил: „И в конце концов с Россией, господа, случится то же самое, что я осуществлю с Польшей. Мы разобьем Советский Союз. На земле наступит германское владычество “»505.

 

Глава 13

Почему товарищ Сталин не спешил открывать второй фронт?

В четырех первых главах книги «Святое дело» автор обрушивается с обвинениями на Г.К. Жукова, в которых «клеймит» Маршала Победы за то, что тот не опубликовал в самом первом издании книги «Воспоминания и размышления» всю первоначальную рукопись.

Например, страница 22: «Но вот через два десятка лет после смерти Жукова я обратил внимание почтеннейшей публики на некую странность сталинского поведения. Вот тут-то мертвый Жуков и встрепенулся. Тут-то он и вспомнил подробности. Тут-то он мне и вмазал!

Мои вопросы не исчерпаны. Уверен, что мертвый Жуков даст достойный ответ. Приятно сознавать, что своими наводящими вопросами, порой нетактичными и неудобными, я и впредь буду способствовать поиску все новых вариантов «подлинной рукописи» и дальнейшему совершенствованию «самой правдивой книги о войне».

Страница 54: «Что прикажете делать мертвому Жукову? Ужели так и настаивать на неправильных, явно заниженных цифрах, подсунутых ему чьей-то вражеской рукой? Нет, конечно! Мертвый Маршал Победы тут же решительно исправил свою ошибку. А чтобы не возникло нежелательных разговоров, появилась и сносочка: взята сия цифирь не с потолка, а переписана из „Советской военной энциклопедии“ (М., 1976. Т. 2. С. 66)».

Мистеру Резуну «следовало на себя оборотиться»506. На странице 142 он цитирует высказывание Н.С. Хрущева, опубликованное в 1989 году, то есть спустя 18 лет после смерти этого советского политического деятеля:

«В связи с этим договором получалось, что войну начинает Гитлер. Это нам было выгодно с точки зрения и военной, и моральной. Такими действиями он вызовет на войну против себя Францию и Англию, выступив непосредственно против Польши. Мы же останемся нейтральными (Н. Хрущев. «Огонек». 1989. № 30. С. 10)».

На странице 143 автор дает «ценные указания» И.В. Сталину о том, что нужно было заключить военный союз с Польшей: «Если бы у Гитлера был выбор, на кого первого нападать – на Польшу или на Советский Союз, то в этом случае Сталину следовало с Польшей заключать договор типа: нападут на вас – мы помогаем, нападают на нас – вы помогаете».

Но на той же 143-й странице он себя опровергает и пишет: «Правительство Польши идти на военный союз со Сталиным не желало. На то были основания».

На 145-й странице заламаншский мистер сообщает о «скромных» требованиях Гитлера: «Вопрос не в том, согласился бы Гитлер на такой вариант или нет. Ясно, согласился бы.

Ведь он совершенно оправданно опасался блокады Германии и требовал только Данциг и дороги к Восточной Пруссии. Он большего не просил».

В сентябре 1938 года у Гитлера тоже были «скромные» требования к Чехословакии. И что из этого вышло?

Сам мистер Резун так пишет об этом: «И вот в сентябре 1938 года в Мюнхене собираются главы Германии, Италии, Великобритании и Франции. Ничего ужасного в их действиях не было. Судетская область была населена немцами, но по Версальскому договору была передана Чехословакии, географическому образованию, никогда ранее в истории не существовавшему. Теперь речь шла о возвращении Германии отрезанных у нее земель, то есть о восстановлении исторической справедливости.

Позже, в марте 1939 года, Гитлер захватил всю Чехословакию. Но это уже другая история. Великобритания и Франция на такие действия Гитлеру согласия не давали. В сентябре 1938 года в Мюнхене было решено возвратить Германии только Судеты, то есть то, что ей по праву принадлежало»507.

 

Глава 14

Про порочную концепцию

В книге «Ледокол» мистер Резун сообщает, что якобы «Сталин победил только благодаря помощи и содействию Великобритании и США. Святая правда!»508.

А в книге «Святое дело» на странице 156 он пишет об этой так называемой «помощи», и отнюдь не «дареной», а полученной Советским Союзов в кредит, то есть за деньги, да еще и с процентами: «Дареному коню в зубы не смотрят. Красная армия получала эти танки в качестве того самого коня. Советские солдаты именовали сей шедевр сокращенно СС – самоходный сортир или БМШ – братская могила шестерых. Ни по каким характеристикам, кроме впечатляющей высоты и чрезмерного удельного давления на грунт, М3 не превосходил снятые с производства два года назад наши Т-28 и Т-35.

На смену танку М3 пришел чуть менее уродливый „Шерман“. В Красной армии танкистов за уголовные преступления в штрафняк старались не слать. Берегли кадры. Кадры решают все. Кадры, попавшиеся на изнасиловании соотечественниц, отсылали воевать на „Шерманы “».

 

Глава 15

Тухачевский в пустыне

На странице 167 мистер Резун утверждает: «Смелая мысль о том, что Тухачевский предупреждал об усиленной подготовке Германии „к большой войне, и, безусловно, в первую очередь против Советского Союза“, выдвинута Жуковым и (или) его соавторами. Но ни о чем подобном Тухачевский не говорил и не писал. Чтобы убедиться, надо открыть „Военный вестник“ № 4 за 1935 год. В центральных библиотеках Москвы этот журнал есть. Можно и изданные при Хрущеве „шедевры“ означенного „гиганта“ посмотреть. Там тоже ничего о подготовке Германии к войне против Советского Союза нет».

Открываем второй том сочинений Маршала Советского Союза Μ. Н. Тухачевского и на странице 237 читаем опровержение высказывания мистера Резуна. Μ. Н. Тухачевский предупреждал о подготовке Германии к нападению на Советский Союз: «По сообщению агентства „Радио“, Гитлер заявил о том, что по отношению к СССР обстановка „заставляет Германию сохранить за собой свободу действий в будущем“. При этом, по данным печати, Гитлер требует ослабления западных границ СССР. Гитлер требует также, чтобы Франция отказалась от сотрудничества с СССР.

Эту ярко выраженную антисоветскую установку Гитлера признает даже вся буржуазная печать»509.

 

Глава 16

Вот это размах!

На странице 185 автор снова врет: «И вот Жуков в своих воспоминаниях ни разу не вспомнил Т-26. Этот танк и многие другие с гораздо более высокими характеристиками Жуков обозвал „легкими и устаревшими“ и вычеркнул из статистики как не заслуживающие упоминания. Между тем некоторые Т-26 вышли из заводских ворот в 1940-м и даже в первой половине 1941 года».

Г.К. Жуков вспоминает свой разговор 24 июня 1941 года с командующим 5-й армией генерал-майором танковых войск Михаилом Ивановичем Потаповым, в котором речь идет о наличии танков в 5-й армии, в том числе и Т-26: «Как действуют ваши КВ и другие? Пробивают ли броню немецких танков, и сколько примерно танков потерял противник на вашем фронте?

Потапов. Мне подчинена 14-я авиадивизия, которая к утру сегодняшнего дня имела 41 самолет. В приказе фронта указано, что нас прикрывают 62-я и 18-я бомбардировочные дивизии. Где они – мне неизвестно, связи с ними у меня нет.

Танков КВ больших имеется 30 штук. Все они без снарядов к 152-миллиметровым орудиям.

У меня имеются танки Т-26 и БТ, главным образом старых марок, в том числе и двухбашенные»510.

 

Глава 17

Зачем Сталин отпустил Троцкого на волю?

В этой главе мистер Резун обильно цитирует Л.Д. Троцкого: «Мало того, Троцкий стал опасен. Он понял игру Сталина и выступил с разоблачениями. Он начал писать о том, что Гитлер пришел к власти благодаря помощи Сталина. „Без Сталина не было бы Гитлера“ – это слова Троцкого. Вот некоторые откровения Троцкого: „Гитлер готовится к войне… Удар против Запада в более или менее близком будущем мог бы осуществиться лишь при условии военного союза между фашистской Германией и Сталиным“ („Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)“. № 35. Июнь 1933 года. С. 15)».

А в книге «День „М“» автор воспроизводит эту же цитату целиком, и смысл ее переворачивается на 180 градусов, изменяясь на прямо противоположный: «Гитлер готовится к войне… Удар против Запада в более или менее близком будущем мог бы осуществиться лишь при условии военного союза между фашистской Германией и Сталиным. Но только наиболее бесшабашная часть русской белой эмиграции может верить в возможность такого абсурда или пытаться пугать им. (Троцкий. „Бюллетень оппозиции“. № 35. С. 15)»511.

На 193-й странице английский мистер снова цитирует ложь Троцкого: «4 сентября 1939 года Троцкий напомнил миру, что „Кремль питал нефтью итальянский поход на Абиссинию“…»

Советский Союз не «питал нефтью итальянский поход на Абиссинию», а, наоборот, предложил Лиге Наций применить к Италии экономические санкции: «Сразу же после вторжения итальянцев на территорию Эфиопии ее правительство обратилось в Лигу Наций. Факт вооруженного нападения одного члена этой организации на другого был неоспорим, и 7 октября по предложению СССР, поддержанного рядом малых стран, чрезвычайная сессия Совета Лиги Наций была вынуждена признать факт нарушения Италией устава этой организации и объявить Италию агрессором. Было принято решение о применении к Италии экономических и финансовых санкций, в частности об эмбарго на поставки в Италию стратегических материалов. В своем выступлении 10 октября заместитель главы советской делегации В.В. Потемкин заявил о готовности СССР выполнять все обязательства, которые накладывают на членов Лиги Наций принятые решения»512.

Что касается так называемых нефтяных санкций, то их применение было сорвано США, поскольку они, не будучи членом Лиги Наций, не обязаны были выполнять ее решение. Примеру США последовали Англия и Франция513.

Уинстон Черчилль тоже опровергает троцкистско-резунскую ложь о якобы поставках нефти из СССР в Италию: «Поставки многих товаров, в том числе и военных материалов, в Италию были запрещены, и был составлен внушительный план. Но нефть, без которой абиссинская кампания не могла бы продолжаться, свободно поступала, так как все понимали, что приостановить поставку ее означало развязать войну. В этом вопросе позиция Соединенных Штатов, не члена Лиги Наций, но главного в мире поставщика нефти, хотя и благожелательная, все же не была ясна. Кроме того, прекращение поставок нефти Италии требовало прекращения таких поставок и Германии. Экспорт алюминия в Италию был строжайше запрещен; но алюминий был почти единственным металлом, производившимся Италией в количестве, превышавшем ее потребности. Ввоз в Италию железного лома и железной руды был также категорически запрещен во имя общественной справедливости. Но, поскольку итальянская металлургическая промышленность мало использовала их и поскольку это запрещение не распространялось на стальные болванки и чугун, Италия не испытывала никаких затруднений. Таким образом, меры, на проведении которых столь шумно настаивали, не были реальными санкциями, способными сковать агрессора. Это были лишь такие нерешительные санкции, которые агрессор стал бы терпеть, ибо они, хотя и создавали затруднения, на деле разжигали воинственные настроения итальянцев. Поэтому Лига Наций взялась за спасение Абиссинии, заранее убежденная в том, что ничем нельзя помешать вторгшимся итальянским армиям. Во время выборов все эти факты не были известны английской общественности. Англичане искренне поддерживали политику санкций и полагали, что это верный способ положить конец действиям Италии против Абиссинии»514.

О помощи США в агрессивных устремлениях Италии пишет Г.В. Цыпкин: «Немало интересной информации об отношении населения США к событиям в Эфиопии содержится в исследовании Д.Г. Наджафова. Так, автор подчеркивает раздвоение общественного мнения страны. Правительство страны и истеблишмент в целом поддерживали принятый 31 августа 1935 года закон о нейтралитете, рассматривая его как серьезный вклад в предотвращение войны во всем мире. Принятие этого закона практически было на руку Италии, поскольку она меньше нуждалась в закупках вооружения за рубежом. Не будучи членом Лиги Наций, США были свободны от обязательств в отношении экономического эмбарго по отношению к агрессору и продолжали поставлять ей нефть и нефтепродукты. Были и прямые нарушения закона о нейтралитете, запрещающего экспорт и реэкспорт американского оружия в сражающиеся страны. В своей работе Д.Г. Наджафов приводит свидетельство посла США в Германии Уильяма Э. Додда о том, что осенью 1935 года, в разгар итало-эфиопской войны, компания „Дуглас “ продала Германии для передачи Италии 100 бомбардировщиков.

В целом официальная позиция США в отношении этой войны была одобрительно воспринята в Италии. В одном из своих донесений в Вашингтон американский посол в Риме Лонг сообщал о группе фашистской молодежи, которая по дороге на митинг с участием Б. Муссолини собралась перед американским посольством и устроила демонстрацию дружбы, скандируя „Да здравствует Америка!44515.

Следует отметить позицию по данному вопросу Советского Союза, ставшего членом Лиги Наций в 1934 году. Эта позиция была изложена в передовой статье „Правды“ от 15 сентября 1935 года: „Советский Союз стоит за подлинную самостоятельность и независимость Абиссинии и является последовательным и решительным противником решений судеб абиссинского народа методами мандатов, сфер влияния и т. п. Поэтому Советский Союз отвергает империалистические методы решения итало-абиссинского конфликта. Осуждая всякие планы, направленные на превращение Абиссинии в чью-то колонию, СССР исходит из неоспоримого права каждого государства на суверенитет и независимость“»516.

Вернемся к Л.Д. Троцкому. В 1937 году М.Н. Тухачевский, И.Э. Якир и другие готовили государственный переворот.

Уинстон Черчилль сообщает: «Осенью 1936 года президент (Чехословакии. – С. Ж.) Бенеш получил от высокопоставленного военного лица в Германии уведомление, что, если он хочет воспользоваться предложением фюрера, ему следует поторопиться, так как в России в скором времени произойдут события, которые сделают любую возможную помощь Бенеша Германии ничтожной.

Пока Бенеш размышлял над этим тревожным намеком, ему стало известно, что через советское посольство в Праге осуществляется связь между высокопоставленными лицами в России и германским правительством. Это было одним из элементов так называемого заговора военных и старой гвардии коммунистов, стремившихся свергнуть Сталина и установить новый режим на основе прогерманской ориентации. Не теряя времени, президент Бенеш сообщил Сталину все, что он мог выяснить. За этим последовала беспощадная, но, возможно, небесполезная чистка военного и политического аппарата в Советской России и ряд процессов в январе 1937 года, на которых Вышинский столь блестяще выступал в роли государственного обвинителя»517.

И сам мистер Резун пишет о заговоре военных: «На открытое выступление против Сталина Якир не пошел. Если он состоял в заговоре, то своим поступком сгубил все дело»518. «В 1937 году расстреляли и Тухачевского, но вовсе не за его вредительские теории и действия, а за подготовку государственного переворота»519.

Об этом заговоре не мог не знать Троцкий, потому что «в деле Тухачевского мы ничего не поймем, если забудем о том, что Тухачевский был выдвинут Лениным и Троцким»520.

Теперь можно ответить на вопрос заламаншского «исследователя»: «7 ноября 1927 года Троцкий пытался произнести речь перед колонной демонстрантов, которые шли на Красную площадь, но в него полетели пустые бутылки и камни. Булыжник, как известно, оружие пролетариата. И бутылка – тоже. Убить Троцкого не составляло никакого труда. Охотников нашлось бы множество. Отчего же Сталин не убил Троцкого в то время?».

И.В. Сталин уважал закон, и без суда и следствия никто и никогда в СССР наказания не получал (за исключением Великой Отечественной войны, где судили по законам военного времени). Сам мистер Резун подтверждает, что в Советском Союзе наказание преступники получали только по суду: «Наш родной пролетарский суд разбирал каждое дело индивидуально…»521

Л.Д. Троцкий 21 августа 1940 года за попытку организовать государственный переворот по суду получил заслуженное наказание.

 

Глава 18

Зачем Молотову Дарданеллы?

На странице 200 мистер Резун врет о том, что английский историк Бэзил Лиддел Гарт в своей книге «Вторая мировая война» утверждал, что Гитлер принял решение нападать на Советский Союз в ответ на якобы непомерные требования В.М. Молотова на переговорах с Гитлером в Берлине в ноябре 1940 года: «Гитлер нашел ответ на все сталинские требования. „После отъезда Молотова Гитлер собрал некоторых своих подчиненных и ясно дал им понять, что собирается вторгнуться в Россию“ (Б.Г. Лиддел Гарт. Вторая мировая война. М., 1976. С. 145)».

Заламаншский «исследователь» снова цитирует источник неверно. Б. Лиддел Гарт на самом деле писал иное. Гитлер намеревался напасть на Советский Союз вне зависимости от хода и результатов переговоров с В М. Молотовым: «10 ноября 1940 года в Берлин для обсуждения широкого круга вопросов, включая предложение Германии о присоединении России к странам „оси“, прибыл Молотов. По окончании переговоров было опубликовано совместное коммюнике, в котором говорилось: „Обмен мнениями протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию“. В узком кругу немецкие участники переговоров также высказывали удовлетворенность их результатами, итоги которых были подведены 16 ноября: „Пока какого-то определенного соглашения заключено не будет. Россия высказывает готовность присоединиться к «тройственному пакту», после того как будут прояснены несколько следующих вопросов… Молотову было сообщено о предполагаемых действиях Германии на Балканах в поддержку Италии, и возражений они не вызывают. Он предлагает гарантировать условия, благоприятные для русского влияния в Болгарии, подобные тем, какие имеются у Румынии для германского, но в этом не должны участвовать немцы. Германия, однако, выражает свою незаинтересованность в обладании Турции Дарданеллами и с пониманием относится к желанию России обзавестись там базами…“

Однако „взаимное доверие“ как раз полностью отсутствовало, и дипломатические выражения никогда еще не были столь бессодержательными. В военной директиве Гитлера № 18 от 12 ноября 1940 года говорилось:

„Начались политические переговоры с целью выяснить, какую позицию займет Россия в ближайшем будущем. Независимо от исхода этих переговоров все приготовления для кампании на Востоке, проводимые в соответствии с устными указаниями, должны продолжаться“.

Пока дипломаты вели переговоры, работа над военными планами шла своим чередом. Сам Гитлер, в отличие от других, не был удовлетворен итогами переговоров и считал вопросы России относительно „Пакта трех держав“ откровенными увертками, и его все больше вдохновляла собственная идея предпринять нападение на Россию. Редер, имевший с ним беседу 14 ноября 1940 года, отмечал, что „фюрер по-прежнему склоняется к тому, чтобы разжечь конфликт с Россией“. После отъезда Молотова Гитлер собрал некоторых своих подчиненных и ясно дал им понять, что собирается вторгнуться в Россию. Их попытки отговорить его от этой авантюры не имели успеха. Довод о том, что это означало бы войну на два фронта – положение, оказавшееся роковым для Германии в Первой мировой войне, – тоже не убедил Гитлера»522.

 

Глава 19

Зачем танковые дивизии держать у пограничных столбов?

На страницах 203 и 205 мистер Резун пишет о том, что 22 июня 1941 года все танковые дивизии и мехкорпуса Красной армии были уничтожены: «И вот наш знакомый за несколько дней до того рокового момента попадает в 41-ю танковую дивизию… Номер не с потолка. В нумерации советских танковых дивизий полный порядок был: от 1-й до 61-й. Гитлер во Вторую мировую войну ринулся, имея 6 танковых дивизий, а к его границам миролюбивый товарищ Сталин выдвинул и 41-ю танковую дивизию, и ряд других. Длинный ряд. На той же реке Западный Буг у пограничных столбов – 22-я танковая дивизия. 22 июня ее военный городок, как и многие другие, тоже утонул в море огня.

…Но никто этими вопросами в Красной армии не занимался. 41-я танковая дивизия 22-го мехкорпуса 5-й армии Юго-Западного фронта – это всего лишь один пример. По всей границе от Балтийского до Черного моря в то ясное утро произошло то же самое».

А в книге «Тень Победы» он себя опровергает и сообщает, что якобы «разгромленные» 22 июня советские механизированные корпуса 23–27 июня 1941 года вступили в сражение с немецко-фашистскими танковыми соединениями: «Самое грандиозное танковое сражение мировой истории произошло 23–27 июня 1941 года в районе Дубно, Луцка и Ровно. В этом столкновении шести советских мехкорпусов с 1-й германской танковой группой советскими войсками командовал Жуков»523.

На странице 209 автор вдохновенно врет: «Оборона Бреста могла бы стать героической страницей в военной истории России. Вместо этого – жуткий несмываемый позор на века. При упоминании Бреста и Брестской крепости советские маршалы обычно поднимали воротники, чтобы спрятать горящие от стыда уши».

Но этого ему показалось мало, и на 235-й странице он еще раз повторил: «В результате 22 июня 1941 года к 7 часам утра город Брест был оставлен войсками 4-й армии».

Заламаншского вруна опровергает Сергей Сергеевич Смирнов: «В ночь накануне войны в казармах Брестской крепости был совсем небольшой гарнизон. Все войска, которые стояли здесь зимой, на лето были, как обычно, выведены в лагеря или проводили учения в районе Бреста, а в крепости оставались только небольшие дежурные подразделения от разных частей. В сумме они составляли меньше двух полков пехоты.

В районе Бреста численное и техническое превосходство врага было особенно большим. Кроме того, на этом участке границы была достигнута действительно полная внезапность нападения. Наши войска, стоявшие в окрестностях Бреста, были застигнуты врасплох этим нападением и с боями отступали к востоку. Уже в первый день противник занял город Брест.

…Прошло девять месяцев с начала Великой Отечественной войны. В марте 1942 года на одном из участков фронта в районе Орла наши войска разгромили 45-ю пехотную дивизию противника. При этом был захвачен архив штаба дивизии. Разбирая документы, захваченные в немецком архиве, наши офицеры обратили внимание на одну весьма любопытную бумагу. Этот документ назывался „Боевое донесение о занятии Брест-Литовска“. В нем день за днем гитлеровцы рассказывали о ходе боев за Брестскую крепость.

Вопреки воле немецких штабистов, которые, естественно, старались всячески превознести действия своих войск, все факты, приводимые в этом документе, говорили об исключительном мужестве, о потрясающем героизме, о необычайной стойкости и упорстве защитников Брестской крепости. Как вынужденное, невольное признание врага звучали последние заключительные слова этого донесения.

„Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови, – писали штабные офицеры противника. – Эта простая истина еще раз доказана при взятии Брестской крепости. Русские в Брест-Литовске дрались исключительно настойчиво и упорно, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению“.

Таково было признание врага»524.

 

Глава 20

Но я и мои люди…

В этой главе заламаншский «исследователь» мусолит записку, написанную Л.П. Берией и адресованную И.В. Сталину: «В мае 1985 года мне впервые удалось протолкнуть в прессу первые главы „Ледокола“, а в 1988 году, как бы в ответ на это, официальными советскими историками был найден документ величайшей важности. На одной странице в семи предложениях заключены доказательства всех семи постулатов, на которых нерушимым монолитом покоится вся история советско-германской войны.

Документ сей – донос, точнее – жалоба Берии Сталину:

„21 июня 1941 года…

Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине, который по-прежнему бомбардирует меня дезинформацией о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра… То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру. Он нагло требует, чтобы мы снабдили этих врунов рацией…

Начальник разведуправления, где еще недавно действовала банда Берзина, генерал-лейтенант Голиков жалуется на посла и на своего подполковника Новобранца, который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизий против нас на нашей западной границе…

Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет!“

Этот листок – настоящая находка для серьезных историков».

И в следующей главе на странице 231 он делает такой «вывод»: «И в качестве главного и единственного доказательства предъявляют народу „записку Берии“. Это шпаргалка – основа и фундамент всех объяснений, изысканий и построений официальной российской исторической науки о войне».

Да будет известно мистеру Резуну, что основой и фундаментом исследований советских и российских исследователей Великой Отечественной войны являются архивные документы и воспоминания свидетелей – фронтовиков и участников войны.

Да и сам мистер Резун подтверждает, что советская и российская историческая наука опирается на воспоминания очевидцев событий: «Опубликованы тысячи книг и статей участников тех событий…»525; «Бывший командир дивизии пишет мемуары, и бывший начальник штаба той же дивизии пишет, и командиры полков пишут, и командиры батальонов, и соседних дивизий командиры пишут, и командир корпуса, в который дивизия входила, и командующий армией, и командующий фронтом, и солдат рядовой вспоминает. И все стыкуется!»526; «Рассказы очевидцев и участников событий – это рассыпанная мозаика, которая, будучи собрана воедино, даст яркую ослепительную картину»527.

 

Глава 22

Приказываю обрушиться!

На 233-й странице мистер Резун пишет: «Самым яростным борцом против фальсификаторов истории Второй мировой войны был четырежды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Жуков Георгий Константинович. Его статья „Величие победы СССР и бессилие фальсификаторов истории“ („Коммунист“. 1970. № 1) – классика жанра. Никто не смог столь мощно и беспощадно припечатать ученых вралей к стене позора, как это сделал Маршал Великой Победы. Он писал: „События 1941 года в большинстве случаев характеризуются западными историками как триумфальное шествие гитлеровской армии… а нашему командованию приписываются растерянность и слабость… Что касается Верховного Главнокомандования, то оно никогда не находилось в состоянии растерянности, а твердо руководило борьбой советского народа“».

Но на той же странице он якобы опровергает Г. К. Жукова: «Но откуда продажные буржуазные извратители узнали о слабости и растерянности советского руководства? Не сами же придумали!

Ах да! Правильно! Ровно за год до выхода разоблачающей статьи Жукова была опубликована его книга, в которой великий стратег поведал миру о том, что ранним утром 22 июня 1941 года Сталин в состоянии полнейшей растерянности не знал, что делал… А посему все высшее руководство страны и армии бездействовало».

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков не писал о том, что И.В. Сталин был в «состоянии полнейшей растерянности» 22 июня 1941 года. Вот как Г. К. Жуков воспроизводит события в Кремле в первые минуты после вероломного нападения Германии на СССР без объявления войны:

«Нарком приказал мне звонить И.В. Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны. Прошу его позвать к телефону И.В. Сталина.

Минуты через три к аппарату подошел И.В. Сталин.

Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И.В. Сталин молчит. Я слышу лишь его дыхание.

– Вы меня поняли?

Опять молчание.

Наконец И.В. Сталин спросил:

– Где нарком?

– Говорит с Киевским округом по ВЧ.

– Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.

В 4 часа я вновь разговаривал с Ф.С. Октябрьским. Он спокойным тоном доложил:

– Вражеский налет отбит. Попытка удара по кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения.

Я хотел бы отметить, что Черноморский флот во главе с адмиралом Ф.С. Октябрьским был одним из первых наших объединений, организованно встретивших вражеское нападение.

В 4 часа 10 минут Западный и Прибалтийский округа доложили о начале боевых действий немецких войск на сухопутных участках округов.

В 4 часа 30 минут утра все вызванные члены Политбюро были в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.

И.В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Он сказал:

– Надо срочно позвонить в германское посольство.

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.

Принять посла было поручено В.М. Молотову.

Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н.Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление.

Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М. Молотов:

– Германское правительство объявило нам войну.

И.В. Сталин опустился на стул и глубоко задумался.

Наступила длительная, тягостная пауза.

Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.

– Не задержать, а уничтожить, – уточнил С.К. Тимошенко.

– Давайте директиву, – сказал И.В. Сталин»528.

И где здесь «слабость и растерянность советского руководства»? В том, что И.В. Сталин «был бледен» или «опустился на стул и глубоко задумался»? Не было никакой растерянности, а было «твердое руководство борьбой советского народа».

Да и сам мистер Резун солидарен с Г. К. Жуковым и подтверждает утверждение о том, что И.В. Сталин растерянным не был: «22 июня 1941 года прием посетителей начат Сталиным в 5:45. Он продолжался 11 часов без перерывов. Посетители: Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис, Жуков, Маленков, Микоян, Каганович, Ворошилов, Вышинский, Кузнецов, Димитров, Мануильский, Шапошников, Ватутин, Кулик…

Далее у Сталина на целую неделю – один сплошной рабочий день с перерывами. Прием посетителей начинается то в 3:20 ночи (23 июня), то в 1 час ночи (25 июня) и завершается ночами, то в 1:25 (24 июня), то в 2:40 (27 июня), то в 00:50 (28 июня). Прием посетителей продолжается по пять, шесть, двенадцать часов. Иногда рабочий день Сталина длится 24 часа с небольшими перерывами»529.

На странице 237 мистер Резун снова утверждает, что у Красной армии не было планов ведения войны: «Но прежде чем воевать, надо составить планы войны. Директива Жукова была, по существу, приказом каждому фронту приступить к планированию своей собственной войны.

Сам Жуков с 1 февраля по 21 июня 1941 года не составил никаких планов войны, но и командующим округами (фронтами) разрешения на самостоятельное планирование не давал. Если бы у командующих фронтами и армиями была хотя бы одна последняя ночь на составление собственных планов! Или хотя бы минут 30 до первых разрывов!»

Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян опровергает заламаншского лгуна и свидетельствует о том, что планы обороны у Красной армии были: «На шум подкативших машин выбежал генерал Пуркаев. На лице – величайшее нетерпение и досада. Так и казалось, что сейчас он закричит: „Где вы пропадали?!“. Но генерал смолчал; видимо, вспомнил, что сам назначил срок нашего прибытия. Взмахом руки прервал мой рапорт.

– Быстрей разгружайтесь и за работу! Немедленно по всем каналам связи передайте командирам корпусов второго эшелона, чтобы вводили в действие оперативный план „КОВО-41“. Добейтесь подтверждения, что это распоряжение получено. Когда ответы поступят, доложите мне»530.

И далее у И.Х. Баграмяна читаем: «Читатель может спросить, а не проще было бы в целях экономии времени подать из Генерального штаба короткий обусловленный сигнал, приняв который, командование округа могло бы приказать войскам столь же коротко: ввести в действие „КОВО-41“ (так назывался у нас план прикрытия государственной границы). Все это заняло бы не более 15–20 минут.

По-видимому, в Москве на это не решились. Ведь сигнал о вводе в действие плана прикрытия означал бы не только подъем всех войск по боевой тревоге и вывод их на намеченные рубежи, но и проведение мобилизации на всей территории округа»531.

И еще свидетельство наличия планов у Красной армии. Генерал-полковник Л.М. Сандалов в книге «Первые дни войны» пишет: «Командующий армией генерал-майор А.А. Коробков под свою ответственность приказал разослать во все соединения и отдельные части опечатанные „красные пакеты“ с инструкциями о порядке действий по боевой тревоге, разработанными по плану прикрытия РП-4. Эти пакеты хранились в штабе армии и не вручались командирам соединений потому, что не было еще утверждено округом решение командующего армией. Однако командиры соединений знали содержание документов в пакетах, так как являлись участниками их составления»532.

В.А. Анфилов также опровергает английского мистера и сообщает: «После получения директивы НКО о приведении войск в боевую готовность в связи с возможным нападением утром немцев личному составу штабов округов также было не до сна. Там спешно принимались меры к тому, чтобы довести этот документ до войск, поднять их по боевой тревоге и привести в действие планы прикрытия. Так, штаб Западного военного округа передал в третьем часу утра в штабы армий сигнал „Гроза“, вводивший в действие „Красный пакет“, в котором содержался план прикрытия государственной границы»533.

Генерал-полковник И.В. Болдин (22 июня 1941 года он был генерал-лейтенантом и заместителем командующего Западного особого военного округа генерала армии Д.Г. Павлова) также опровергает домыслы английского сказочника и свидетельствует, что Красная армия в первые дни войны пыталась действовать по разработанным перед войной планам: «Наконец из Москвы поступил приказ немедленно ввести в действие „Красный пакет“, содержавший план прикрытия государственной границы. Но было уже поздно. В третьей и четвертой армиях приказ успели расшифровать только частично, а в десятой взялись за это, когда фашисты уже развернули широкие военные действия.

Замечу, кстати, что и этот приказ ограничивал наши ответные меры и заканчивался такими строками: „Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить“. Но о каком прикрытии государственной границы могла идти речь, когда на ряде направлений враг уже глубоко вклинился на нашу территорию!

Захожу к Павлову, передаю содержание моего последнего разговора с наркомом обороны. Сообщаю, что С.К. Тимошенко разрешил мне вылететь в Белосток. Прощаюсь и стремглав бегу к машине»534.

Да и сам мистер Резун в книге «Ледокол» вынужден признать, что начиная с 22 июня 1941 года Красная армия действовала по предвоенным планам: «Утром 22 июня в 6:44 советская авиация получила приказ действовать по планам. Несколько дней она пыталась это делать.

…Действия командующего Северо-Западным фронтом – это не импровизация. Просто генерал-полковник Кузнецов ввел в действие предвоенный план. Вечером того же дня высшее советское командование, еще не зная о действиях генерала Кузнецова, приказывает ему делать именно то, что он уже делает… Соседнему Западному фронту высшее командование ставит задачу нанести сверхмощный удар в направлении польского города Сувалки. И для командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова это не сюрприз. Он и сам знает задачу своего фронта и задолго до московской директивы уже отдал приказ наступать на Сувалки»535.

Правда, в книге «Тень Победы» английский путаник сообщает, что генерал армии Д.Г. Павлов отдал иной приказ: «Не имея указаний Москвы, командующий Западным фронтом генерал армии Павлов на свой страх и риск в 5 часов 25 минут отдает приказ: „Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю поднять войска и действовать по-боевому“»536.

 

Глава 23

Про полмиллиарда

В этой главе заламаншский мистер сгущает краски. На 247-й странице он пишет: «Население Советского Союза в начале 1941 года – 191 миллион человек. Однако всех под ружье не поставишь. 20 миллионов – это Западная Украина, Западная Белоруссия, Молдавия, Эстония, Литва, Латвия, которые с началом Второй мировой войны добровольно вступили в братский союз советских народов, однако почему-то не горели желанием проливать кровь за сей братский союз.

Из оставшихся 170 миллионов почти треть – жители Кавказа и Средней Азии, которые тоже (почему-то) желания воевать не проявляли. В большинстве своем жители этих республик были малограмотными, слабо владели русским языком или вообще им не владели и владеть не желали. Из такого материала бойца отменного не вылепишь».

Далее на странице 248 он сообщает: «Сталин, нарушив законы экономики и демографии, с осени 1939 года по весну 1945 года призвал вдвое больше – 34 миллиона».

И на той же 248-й странице делает неутешительный вывод: «Во Второй мировой войне Сталин побил все рекорды призыва. Ради этого пришлось выгрести из городов и деревень всех мужиков, способных носить оружие. И из лагерей – тоже.

…И аукнулись рекордные призывы тем, что жизненные силы нации бесповоротно подорваны. Нация вымирает».

Так ли все плохо, как нам вещает английский мистер? «Переубедить можно любого, – пишет мистер Резун, – если есть примеры для сравнения, ибо все познается в сравнении»537.

Сравним количество призванных мужчин в СССР с количеством призывников в Германии. «Исследователь» пишет на 250-й странице: «Ведь все население Германии осенью 1939 года – 68,4 миллиона человек, включая женщин, стариков, детей, больных, калек и пр. Как контролировать 100 миллионов молодых, здоровых, вооруженных польских мужиков, если мобилизационный ресурс Германии – 6,8 миллиона? А при полном самоубийственном перенапряжении – 13 с хвостиком миллионов. Дальше придется призывать седых старцев и тринадцатилетних пацанов. Что, кстати, на заключительном этапе войны в Германии и было сделано».

Здесь он уже сам себя опровергает. Если в Советском Союзе призывали «из городов и деревень всех мужиков (выделено мной. – С. Ж.), способных носить оружие», то в Германии призывали «седых старцев и тринадцатилетних пацанов».

Далее будем сравнивать. В Советском Союзе в начале 1941 года население 196,7 млн человек538, из них было призвано в Красную армию – 34,5 млн человек539 или 17,5 % населения СССР. В Германии, как пишет мистер Резун, население – 68,4 млн человек. Из них призвано в годы Второй мировой войны (01.06.1939 – 30.04.1945) 17 893 200 человек540 плюс 4 722 000 человек541, ранее призванных в германскую армию. Итого 22 615 200 человек или 33 % от общего количества населения Германии. Получается, что в СССР призвано 17,5 % населения, а в Германии 33 %. Так кто же – Гитлер или И.В. Сталин – «побил все рекорды призыва»?

Что касается утверждения заламаншского лгуна о том, что «…жизненные силы нации бесповоротно подорваны. Нация вымирает», то это ложь. Численность населения СССР на 31.12.1945 года составляла 170,5 млн человек542, а к 1991 году население Советского Союза выросло до 293 млн человек (причем почти 211 млн человек или 71,9 % составляли русские, украинцы и белорусы). Значит, за 46 лет (с 1945 по 1991 год) население в СССР выросло почти на 72 %. Следовательно, в период с 1991 по 2014 год, то есть за 23 года, население Советского Союза, при таком же темпе демографического роста, должно было вырасти еще на 36 % и к концу 2014 года составить почти 400 миллионов человек! Так что не Великая Отечественная война подорвала «жизненные силы нации», а холодная война и распад СССР.

 

Глава 24

Все это выдумал Геббельс!

На 261-й странице заламаншский «борец за историческую правду» призывает не верить архивным документам: «С первого дня войны Щербаков и ему подобные товарищи сочиняли невероятные сказания, печатали их и, объявив всему миру, укладывали в архивы. Теперь наши научные светила бережно, как священные реликвии, извлекают старые машинописные странички и, срезав очевидную глупость и несомненное вранье, подпирают щербаковскими перлами свои теории.

И заявляют гордо: писать надо с опорой на архивы! Это и правда удобно. Основываясь на „документах“ щербаковского ведомства, можно доказать все, что прикажут».

Призыв не доверять архивам он «подпирает» таким сообщением Совинформбюро, которому якобы нельзя верить: «Вот, например, миниатюрный щербаковский шедевр – небольшой отрывок из сообщения Совинформбюро от 22 августа 1941 года:

„Только за последние три недели наши войска разгромили:

а) 3, 4, 7, 10, 11, 12, 13, 14, 16, 18, 19, 20-ю танковые дивизии…“

Учитывая, что на советско-германском фронте в 1941 году действовало 19 германских танковых дивизий, и, принимая во внимание, что в другие недели германские танковые дивизии тоже несли потери, следует безоговорочно признать, что танковых войск (если верить Щербакову) у Гитлера к концу августа 41-го года не осталось».

А в книге «День „М“» заламаншский «скромный собиратель цитат» подтверждает сообщение Совинформбюро от 22 августа 1941 года: «На 4 сентября 1941 года во 2-й танковой группе генерал-полковника Г. Гудериана оставалось 190 исправных танков. Танковая группа превратилась в недоукомплектованную танковую дивизию, а танковые дивизии в ее составе превратились, по существу, в танковые батальоны: в 3-й танковой дивизии 41 исправный танк, в 4-й – 49, в 17-й – 38, в 18-й – 62»543.

И начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер подтверждает сообщения Совинформбюро и пишет в своем дневнике: «Штаб [3-й] танковой группы Гота доложил, что в строю осталось лишь 50 % штатного количества боевых машин»544.

Да и сам мистер Резун в книге «Святое дело» сообщает об этой записи Гальдера: «4 июля 1941 года, на тринадцатый день войны, генерал-полковник Ф. Гальдер фиксирует в своем рабочем дневнике чудовищную нехватку танков в германских войсках. Танковая группа Гота, например, в тот момент ухитрилась потерять половину своих танков».

На 262-й странице автор написал откровенную ерунду: «С разоблачений Геббельса следовало начинать любое исследование о войне, этими разоблачениями следовало открывать официальные шеститомники и двенадцатитомники».

В двенадцатитомном фундаментальном исследовании «История второй мировой войны 1939–1945» есть разоблачение декларации Гитлера, которую прочитал Геббельс 22 июня 1941 года: «Коммунистическая партия и советское правительство в первый же день войны разоблачили перед всем миром лживость и необоснованность версий, выдвинутых в оправдание фашистской агрессии против СССР. В заявлении, с которым по поручению Политбюро ЦК ВКП(б) и Советского правительства в 12 часов 22 июня 1941 года выступил по радио народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов, указывалось, что нападение гитлеровской Германии на СССР явилось беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Декларация Гитлера (обращение к немецкому народу), объявленная утром 22 июня, а также меморандум Риббентропа расценивались руководителями Союза ССР как попытка „задним числом состряпать обвинительный материал насчет несоблюдения Советским Союзом советско-германского пакта“.

Лживость версии о превентивной войне фашистской Германии против СССР, ее провокационный и опасный социальный смысл перед всем миром вскрыли коммунистические партии, а также многие прогрессивные деятели. Эта гитлеровская версия была окончательно разоблачена на Нюрнбергском процессе над главными немецкими военными преступниками. Доказательства по разделу „Агрессия против СССР“, показания обвиняемых и свидетелей неопровержимо подтвердили, что нападение на СССР было задумано и спланировано преднамеренно, без какого-либо повода к тому с его стороны. В частности, бывший руководитель германской прессы и радиовещания Г. Фриче в своих показаниях заявил, что он „организовал широкую кампанию антисоветской пропаганды, пытаясь убедить общественность в том, что в этой войне повинна не Германия, а Советский Союз… Никаких оснований к тому, чтобы обвинять СССР в подготовке военного нападения на Германию, у нас не было“.

В приговоре Нюрнбергского трибунала по этому поводу говорится: „22 июня 1941 года без объявления войны Германия вторглась на советскую территорию в соответствии с заранее подготовленными планами. Доказательства, представленные Трибуналу, подтверждают, что Германия имела тщательно разработанные планы сокрушить СССР как политическую и военную силу для того, чтобы расчистить путь для экспансии Германии на Восток в соответствии с ее стремлениями“. И далее: „Планы экономической эксплуатации СССР, массового угона населения, убийства комиссаров и политических руководителей являются частью тщательно разработанного плана, выполнение которого началось 22 июня без какого-либо предупреждения и без тени законного оправдания. Это была явная агрессия“»545.

 

Глава 25

Почему прокурор Вышинский защищал Риббентропа на Нюрнбергском процессе?

На странице 264 заламаншский «исследователь» снова врет: «Теперь я вам покажу, где зарыта самая злая собака: Геббельса опровергать не надо.

Геббельс выступил с заявлением по радио 22 июня 1941 года в 5:30 утра. А за полтора часа до этого, ровно в 4 утра, имперский министр иностранных дел И. фон Риббентроп вручил заместителю Народного комиссара иностранных дел СССР В.Г. Деканозову меморандум, в котором были изложены причины нападения Германии на СССР. Вручение этого меморандума явилось актом объявления войны.

О том, что меморандум был вручен, и именно в 4 утра, мы теперь знаем благодаря научному подвигу мужественного историка Юрия Георгиевича Фельштинского. Это он разыскал соответствующие документы и в 1983 году их опубликовал в сборнике „СССР – Германия. 1939–1941“.

Нас десятилетиями приучали к формуле „вероломно, без объявления войны“, а теперь даже Министерство обороны РФ в своем центральном органе вынуждено признать: Германия войну объявила („Красная звезда“, 25 ноября 1998 года). Та же газета в номере от 23 июня 2001 года уточняет: „Официальные обвинения в адрес СССР зазвучали в меморандуме, врученном министром иностранных дел рейха Риббентропом советскому послу в Берлине 22 июня 1941 года в 4 часа утра“».

Меморандум советскому послу в Берлине был вручен 22 июня 1941 года в 4 часа утра, но Германия начала неспровоцированные агрессивные боевые действия против миролюбивого Советского Союза в 3 часа 30 минут, то есть за полчаса до официального объявления войны. Следовательно, подлое нападение нацистской Германии на СССР следует называть вероломным и без объявления войны. Тем более что у посла СССР в Германии В.Г. Деканозова не было никакой возможности вовремя сообщить в Москву о неспровоцированном вероломном нападении Германии на нашу страну. PC. Иринархов пишет: «В Германии рейхсминистр фон Риббентроп принял посла СССР Деканозова в 4 часа утра 22 июня 1941 года и объявил ему о начале боевых действий. Но, видно, передать это важное сообщение из советского посольства в Москву уже не было возможности»546.

Маршал Советского Союза Г.К. Жуков свидетельствует: «В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В.Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии.

…22 июня в 3 часа 30 минут немецкая армия начала роковое наступление на Восток по всему фронту от Черного до Балтийского моря…»547.

Адмирал Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов свидетельствует: «Докладывает командующий Черноморским флотом. По необычайно взволнованному голосу вице-адмирала Ф.С. Октябрьского уже понимаю – случилось что-то из ряда вон выходящее.

– На Севастополь совершен воздушный налет. Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город…

Смотрю на часы. 3 часа 15 минут. Вот когда началось… У меня уже нет сомнений – война!»548

Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский свидетельствует: «Около четырех часов утра 22 июня дежурный офицер принес мне телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет»549.

Вот как командующий 2-й танковой группой немецких войск генерал-полковник Гейнц Гудериан воспроизводит хронологию того рокового воскресенья: «В тот судьбоносный день, 22 июня 1941 года, в 2:10 я отправился на командный пункт своей группы, расположенный в обсерватории к югу от Богукалы, в 13 километрах северо-западнее Бреста. В 3:10, когда я прибыл туда, было еще темно. В 3:15 наша артиллерия открыла огонь, в 3:40 пошли пикирующие бомбардировщики, в 4:15 авангард 17-й и 18-й бронетанковых дивизий приступил к форсированию Буга. В 4:45 первые танки 18-й бронетанковой вышли на тот берег. Это были амфибии, подготовленные для операции „Морской лев“, способные перемещаться под водой на глубине 13 футов»550.

Германский генерал-полковник, командующий 3-й танковой группой Вермахта Герман Гот свидетельствует: «22 июня в три часа с минутами четыре корпуса танковой группы при поддержке артиллерии и авиации, вводившей в состав 8-го авиационного корпуса, пересекли государственную границу»551.

Свидетельствует германский генерал-лейтенант Зигфрид Вестфаль: «Сталин, конечно, знал, что на его западной границе сосредоточиваются немецкие дивизии. Он знал, чем это было вызвано, и соответственно укреплял свои силы. Несмотря на это, Сталин до самого последнего момента надеялся, что до войны дело не дойдет. Таким образом, стратегически он был готов к наступлению немцев, начавшемуся в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 года, но тактически оно застало его врасплох»552.

Свидетельствует германский генерал Гюнтер Блюментрит: «Фельдмаршал фон Клюге и его штаб находились в расположении 31-й пехотной дивизии к северу от Бреста. КЗ часам 30 минутам – это был час „4“ – начало светать, небо становилось каким-то удивительно желтым. А вокруг по-прежнему было тихо. В 3 часа 30 минут вся наша артиллерия открыла огонь»553.

Свидетельствует очевидец событий, человек, который 22 июня 1941 года находился в Брестской крепости, – генерал-полковник Л. М. Сандалов: «Минут за 5 – 10 до начала артиллерийского налета немецкие войска захватили переправы через Буг. Таких переправ в полосе 4-й армии, как я указывал выше, было шесть: два железнодорожных моста (в Бресте и в Семятиче) и четыре автомобильно-гужевых. Железнодорожный мост у Бреста был захвачен десантом, высаженным из бронепоезда. А для захвата моста у Коденя фашисты прибегли к еще более коварному приему. Около 4 часов они стали кричать со своего берега, что по мосту к начальнику советской погранзаставы сейчас же должны перейти немецкие пограничники для переговоров по важному и не терпящему отлагательств делу. Наши ответили отказом. Тогда с немецкой стороны был открыт огонь из нескольких пулеметов и орудий. Под прикрытием огня через мост прорвалось пехотное подразделение. Советские пограничники, несшие охрану моста, пали в этом неравном бою смертью героев. Вражеское подразделение захватило мост, и по нему на нашу сторону проскочило несколько танков»554.

Германия, по свидетельствам Маршалов Советского Союза Г.К. Жукова, К.К. Рокоссовского, Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова, генерал-полковника Л.М. Сандалова, немецких генералов Г. Гудериана, Г. Гота, 3. Вестфаля, Г. Блюментрита, начала войну против СССР до 4 часов утра, а представители Германского министерства иностранных дел сообщили об этом представителям руководства Советского Союза в 4 часа утра, то есть спустя некоторое время. На основании этого мы вправе считать германское нападение вероломным и без объявления войны.

Вероломное нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года подтверждает Уинстон Черчилль в своей книге «Вторая мировая война»: «В 4 часа утра 22 июня Риббентроп передал русскому послу в Берлине официальный документ об объявлении войны. На рассвете Шуленбург явился в Кремль к Молотову. Последний молча выслушал заявление, зачитанное германским послом, и затем заметил:

„Это война. Ваши самолеты только что подвергли бомбардировке около 10 беззащитных деревень. Вы считаете, что мы заслужили это“»555.

Свидетельства всех этих участников событий полностью опровергают утверждение мистера Резуна и подтверждают слова И. В. Сталина, сказанные им в выступлении по радио 3 июля 1941 года: «Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня…»556

Р.С. Иринархов опровергает английского фальсификатора и сообщает: «21 июня в 13 часов во все германские части вторжения был передан условный сигнал „Дортмунд“, подтверждающий дату нападения на СССР – в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 года»557.

В двенадцатитомном издании «История второй мировой войны 1939–1945» черным по белому написано, что Германия объявила войну Советскому Союзу, но… через полтора часа после ее начала: «В заявлении, переданном Советскому правительству германским послом Ф. Шуленбургом через полтора часа после вторжения немецких войск на советскую землю…»558

В.А. Анфилов также опровергает английского «исследователя», потому что он еще в 1971 году сообщил о том, что Германия объявила войну СССР в 5 часов 30 минут: «В 5 часов 30 минут народного комиссара иностранных дел В. М. Молотова посетил германский посол Шуленбург, заявив от имени своего правительства о решении Германии вступить в войну с СССР»559.

Да и сам мистер Резун в книге «Ледокол» себе противоречит и сообщает, что Германия напала на СССР «внезапно и вероломно», то есть без объявления войны: «22 июня 1941 года Германия внезапно и вероломно напала на Советский Союз. Это исторический факт»560.

 

Глава 26

О моральной стороне вопроса

Предатель-перебежчик и фальсификатор-ревизионист в этой главе обличает советских людей в аморальном поведении и учит нормам морали и нравственности. Представитель страны, которая 30 сентября 1938 года спровоцировала, а 3 сентября 1939 года развязала Вторую мировую войну, втравила в эту бойню десятки государств, сотни миллионов людей, но сама вступила в настоящую схватку только 6 июня 1944 года, не имеет никакого морального права бросать Советскому Союзу такие обвинения, даже с точки зрения обычной человеческой совести. Вот что он вещает:

«Нам рассказывают, что именно стремлением оттянуть войну или вовсе от нее уклониться, спрятаться за чужими плечами и спинами руководствовались советский народ и его вожди.

И мы к этому привыкли. Такая трактовка событий уже давно никого в России не возмущает, никто такого объяснения не стесняется, никого такая подлость не смущает»561.

Оттягивание вступления в войну – обычная практика для государств, которые берегут жизни своих граждан. Во время Первой мировой войны Соединенные Штаты Америки вели себя точно так же, как и Советский Союз в первые два года Второй мировой войны. Но США таких чудовищных обвинений никто не бросает: «После начала войны в Европе, подвергнувшей американцев в трепет картинами варварских разрушений и убийств (заокеанская пресса воспроизводила происходившее во всех подробностях), США переживали всплеск изоляционистских настроений. Американцы убеждались в дальновидности заветов „отцов-основателей“ – Дж. Вашингтона, Т. Джефферсона, Дж. Мэдисона, А. Гамильтона, – заклинавших их держаться подальше от склок европейских авторитарных и монархических режимов, избегать политических альянсов, придерживаясь нейтралитета в отношениях со странами Старого Света, и извлекать выгоду из торгово-экономических отношений с ними»562.

 

Глава 27

Про самый устаревший танк

На странице 285 автор уверяет читателей, что о танках Т-26 советские историки не писали и не вспоминали: «Листайте пудовые тома официальной истории войны. Все тот же результат. Идеологическая обслуга Центрального Комитета помнила и писала (с преуменьшением) только о количестве новейших танков. Все остальные были отнесены в разряд „легких и устаревших“ и из статистики начисто выметены».

Откроем, например, книгу В.А. Анфилова «Провал „блиц-крига“» и прочитаем о действиях танковых соединений 5-й армии Юго-Западного фронта, укомплектованных танками Т-26: «…41-я танковая дивизия 22-го механизированного корпуса была, по существу, рассредоточена по всей полосе обороны 5-й армии и использовалась по подразделениям. Эта дивизия к началу войны дислоцировалась на западной окраине Владимир-Волынского (в 5–6 км от границы). Первые же вражеские снаряды и авиабомбы попали в ее район расположения. К 14 часам 22 июня, совершив марш по лесным и болотистым дорогам, она сосредоточилась в назначенный ей по плану прикрытия район в 55 км севернее Владимир-Волынского. В этой дивизии наряду с легкими танками Т-26 имелся 31 танк КВ, вооруженные 152-мм пушками»563.

И еще в той же книге о действиях танков Т-26 и БТ на Северо-Западном фронте: «После совершенного марша в первый день сражения, как докладывал командир 12-го механизированного корпуса генерал Шестопалов командующему фронтом генерал-полковнику Ф. И. Кузнецову, боевые машины стали быстро выбывать из строя (речь идет о легких танках Т-26 и БТ-7, которые имели весьма небольшой моторесурс)»564.

И еще у В.А. Анфилова о танках Т-26: «В ходе преследования части дивизии (43-й танковой под командованием полковника И.Г. Цибина) были встречены огнем немецких танков, находившихся в засаде. Обнаружив их, разведывательный батальон дивизии под командованием Героя Советского Союза капитана Архипова вышел вражеским танкам в тыл и открыл огонь. Тем временем с фронта их атаковали вырвавшиеся вперед танки КВ и Т-34, а вслед за ними и Т-26»565.

 

Глава 28

О вековой отсталости

На страницах 294–295 мистер Резун недоумевает: «Множество раз в коммунистической „научной“ прессе Т-34 сравнивали с немецкой „Пантерой“. А на каком основании? А на том основании, что это средние танки. Постойте, постойте. Разные варианты Т-34 имели боевой вес от 26,8 до 32 т. А самая первая «Пантера» – 43 т. Далее ее вес понесло по возрастающей до 45,5 т.

В 1941 году, осмотрев брошенный советский Т-34, заслушав доклады инженеров и генералов, Гитлер приказал создать точно такой же танк весом порядка 30 т. В проекте он так и назывался – VK3001, где цифра 30 – боевой вес, 01 – первая модель».

В книге «Последняя республика» автор сам создал систему по которой «все танки до 20 тонн – легкие, до 40 – средние, до 60 – тяжелые»566.

Правда, в той же книге он сам эту систему опровергает: «Но Т-III и T-IV все ж таки переползли через рубеж 20 тонн, они весят 21 и 22 тонны, потому чисто формально мы можем признать их средними?

Нет, не можем. Я не зря тратил бумагу и время раньше, чтобы объяснить простую вещь – их конструкция была нерациональной, потому по несколько тонн они на себе таскали просто зря. Если бы их конструкция была рациональной, то эти лишние тонны сбросились бы, и они на законном основании опустились бы туда, где им и положено было быть, – в разряд легких танков»567.

Следуя логике мистера Резуна, можно заявить, что германские танки «Пантера» (или Pz-V) создавали тоже германские конструкторы, которые снова применили «нерациональную» компоновку и снова «навесили на танки лишние тонны». Поэтому «Пантеры», если «эти лишние тонны сбросились бы», «на законном основании опустились бы туда, где им и положено было быть», то есть в разряд средних танков.

То, что «Пантеры» были все-таки средними танками, заламаншский мистер подтверждает на странице 295: «Немецкие конструкторы задание Гитлера выполнить не смогли. Вес „Пантеры“ они не удержали. Задавали 30, получилось 43–45. Вооружение и броня как у среднего танка, а вес как у тяжелого. И вес этот был совершенно ненужным. Получился он таким из-за неразумной компоновки».

На 300-й странице автор вещает: «В сентябре 1939 года Польша держалась героически. Вовсе не так, как Красная армия в июне 1941 года».

А в книге «Последняя республика» он себя снова опровергает и пишет, что Красная армия героически сражалась с самых первых дней войны: «Многие германские генералы осознали, что Красная армия по результатам боев в Финляндии оценена неправильно. Осознали быстро. Уже в 1941 году. Уже в первых боях было установлено, что Красная армия имеет лучшие в мире танки, лучшие в мире пушки и гаубицы, лучшие в мире самолеты для агрессивной войны. Красная армия имеет такие системы вооружения, которых не имеет ни одна армия мира. Было установлено, что советский солдат способен воевать»568.

На странице 305 автор клевещет на авиаконструктора Александра Сергеевича Яковлева: «Сплетню о том, что война в Испании выявила советское отставание в области авиации, пустил в научный оборот „крысиный король“, академик АН СССР, генерал-полковник Яковлев А.С.

…Цель жизни Яковлева – вырваться наверх. Для этого надо было утопить истинного короля истребителей Николая Николаевича Поликарпова. После этого еще и оболгать его, выставляя свои поделки шедеврами авиастроения, а себя – спасителем Отечества».

А в книге «Тень Победы» он себя опровергает и сообщает, что самолеты А.С. Яковлева не «поделки», а шедевры авиастроения: «Ничего равного нашим Ил-2, Пе-2, Як-2, Як-4 (выделено мной. – С. Ж.), Ер-2, ДБ-Зф, Пе-8 в 1941 году у Гитлера не было»569.

 

Глава 30

Кто сравнится с Т-26?

На странице 315 «непрофессиональный историк» сообщает, что во второй половине 1941 года в Советском Союзе танки Т-34 и КВ выпускались тысячами: «При этом до конца 1941 года было выпущено еще 56 105-мм пушек, а Т-34 и КВ выпускались тысячами».

А в книге «Последняя республика» мистер Резун себя опровергает и заявляет, что в 1941 году все три центра советского танкостроения не производили танки: «Вспомним, Советский Союз перед войной имел три центра производства танков – Ленинград, Сталинград, Харьков. Каждый из них в отдельности превосходил суммарную мощность всех остальных танковых заводов мира. Но мы попали под внезапный удар и потеряли на границах стратегические запасы, авиацию, танковые войска, артиллерию, а оставшись без них – лишились донецкого угля, запорожского алюминия и стали Днепродзержинска, потеряли почти всю военную промышленность, включая единственный в мире завод танковых дизелей, который находился в Харькове. Уже в июле 1941-го поставки дизелей из Харькова прекратились. Питер не был потерян, но блокирован, а в блокированном городе, без стали и энергии, о каком танковом производстве может идти речь? Сталинград тоже не был потерян, но вокруг творились такие события, которые не способствовали ритмичной работе „тракторного “ завода»570.