Начнем с того, что книга «Тень Победы» – это не историческое исследование, а «литературно-художественное издание». Это написано черным по белому на 382-й странице данной книги.

 

Глава 1

Причислить к лику святых…

На страницах 6–7 «исследователь» ставит под сомнение подвиг 28 героев-панфиловцев, совершенный ими у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года: «В декабре 1941 года кто-то из подчиненных прочитал в „Красной звезде“ рассказ про фантастический подвиг 28 панфиловцев и доложил Жукову. Жуков потребовал составить список погибших, тех, кто мог бы быть в том легендарном бою, и представил их к награждению. Всем, кого вписали в список, были присвоены высокие звания посмертно. Жуков первым придал этой удивительной истории официальное звучание. После того, как Верховный Совет издал указ, героический подвиг перестал быть плодом журналистского трепа, он стал реальным событием. Хотя не все из попавших в список погибли. В списке героев оказались и те, кто добровольно ушел к гитлеровцам и служил им верой и правдой.

История про 28 панфиловцев была настолько плохо состряпана, что постоянно вызывала интерес исследователей, которые хотели знать правду. Задолго до гласности и перестройки В. Кардин в „Новом мире“ подверг эту несуразную историю беспощадному анализу. За ним последовали Б. Соколов, В. Люлечник и другие. Потом публикации пошли каскадом, и этот эпизод выпал из разряда героических деяний».

Заламаншского лгуна опровергает Г.А. Куманев: «Среди ратных свершений воинов, защищавших столицу, особое место занимает подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев. 16 ноября 1941 года у железнодорожного разъезда Дубосеково они преградили путь крупной вражеской танковой колонне, прорывавшейся через Волоколамское шоссе к Москве, и сумели на несколько часов задержать противника. Вскоре об этом подвиге узнала вся страна, и 28 гвардейцев-панфиловцев заняли достойное место в истории Великой Отечественной войны.

В официальных сообщениях того времени говорилось, что все 28 героев пали смертью храбрых. Однако шестеро воинов, раненые и контуженные – Даниил Кожубергенов, Григорий Шемякин, Илларион Васильев, Дмитрий Тимофеев, Иван Шадрин и Иван Добробабин, оказались сильнее смерти, „воскреснув“ один за другим „из мертвых“.

Какое-то время оставался в живых и смертельно раненный рядовой Иван Натаров. Подобранный после боя нашими разведчиками (территория оказалась уже занятой немцами), он был доставлен в медсанбат, где успел поведать много во время встречи с журналистом А.Ю. Кривицким о неравном сражении и бессмертном подвиге под Дубосеково…

Как и И.М. Натаров, тяжело раненные и контуженные Г.М. Шемякин и И.Р. Васильев были обнаружены на поле боя теми же разведчиками, долго лечились в госпиталях, потом снова находились в действующей армии. И.Д. Шадрина и Д.Ф. Тимофеева взяла в плен немецкая тыловая команда. В лагере военнопленных оба принимали активное участие в подпольной борьбе, пока не пришло, наконец, освобождение.

Шемякину, Васильеву и Шадрину были вручены Золотые Звезды Героев Советского Союза. Вызванный в Москву для этой же цели Тимофеев получить награду не смог по состоянию здоровья. Сказались перенесенные ранения и тяготы плена. Он умер в 1947 году.

У каждого из оставшихся в живых панфиловцев по-разному сложилась дальнейшая судьба. Одних ждали новые суровые и тяжкие испытания, горечь незаслуженных обид, несправедливость и забвение, других – всенародная известность и весьма трудное испытание славой.

Очень нелегкая участь выпала на долю сержанта И.Е. Добробабина и рядового Д.А. Кожубергенова, который был связным политрука В.Г. Клочкова»662.

На 12-й странице «любитель военной истории» сообщает, что Г. К. Жуков в 1930 году командовал кавалерийской бригадой: «Было так. В 1930 году Рокоссовский – командир 7-й Самарской имени Английского пролетариата кавалерийской дивизии. А Жуков в этой дивизии командовал 2-й бригадой». А к 16-й странице мнение автора меняется, и он уже утверждает, что в начале 30-х годов Г.К. Жуков был командиром полка: «Маршал Советского Союза Тимошенко Семен Константинович знал Жукова с начала 30-х годов. В те годы Тимошенко был командиром корпуса, в котором Жуков командовал полком».

На странице 17 мистер Резун утверждает, что советские маршалы и генералы были против Г.К. Жукова: «Все высшие военные руководители страны, все, кто носил на погонах звезды первой величины, против Жукова: генералиссимус Сталин, маршалы Советского Союза Булганин, Василевский, Еременко, Конев, Захаров, Голиков, Рокоссовский, Тимошенко, Бирюзов. Любой желающий легко может найти свидетельства резко отрицательного отношения к Жукову всех остальных Маршалов Советского Союза. Буденный, Ворошилов, Чуйков, Говоров, Соколовский, Гречко, Москаленко, Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов – все против».

А на 25 – 26-й страницах он себя опровергает и вещает о том, что советские маршалы и генералы были за Г.К. Жукова: «В 1946 году Сталин намеревался Жукова не только снять со всех постов, но и посадить, возможно, – и расстрелять. Надо сказать, что Жуков расстрела заслужил. По нашим родным советским законам он уголовный преступник, которого судьи просто не имели права оставлять среди живых. Если бы Сталин Жукова расстрелял, то это было бы не только справедливой расплатой за дикие преступления, но и спасением страны от великих грядущих злодеяний. Но против Сталина выступили маршалы и генералы. Об этом рассказал генерал-лейтенант Н.Г. Павленко: „После всех выступлений, вспоминал Конев, снова говорил Сталин, опять резко, но уже несколько по-другому. Видимо, поначалу у него был план ареста Жукова сразу после заседания. Но, почувствовав внутреннее, да и не только внутреннее, сопротивление военачальников, известную солидарность военных с Жуковым, он, видимо, сориентировался и отступил от первоначального намерения. Нам представляется, что в своих предчувствиях Конев не ошибался. Сталин действительно на сей раз собирался расправиться с Жуковым, но солидарность военных помешала ему“ (ВИЖ. 1988. № 12. С.32).

Поведением генералов и маршалов Жуков был спасен».

 

Глава 2

Загадки дебюта

На странице 41 английский мистер утверждает: «Если я не прав, товарищи поправят, но предполагаю, что планы разгрома 6-й японской армии на реке Халхин-Гол были разработаны без Жукова. А его роль сводилась к тому, чтобы беспощадными расстрелами гнать людей в бой».

А в книге «Ледокол» он утверждал обратное: «Жуков сам работал напряженно и никому не позволял расслабляться. Ранее, летом 1939 года, Жуков, тогда еще в ранге комкора, появился на Халхин-Голе. Он лично ознакомился с обстановкой, быстро составил планы и начал интенсивно их осуществлять»663.

 

Глава 3

Зачем Сталину Аландские острова?

Английский мистер на страницах 56–57 заявляет о том, что СССР обязался защищать Монголию в августе 1939 года: «В августе 1939 года позиция Советского Союза была объявлена четко и ясно: территорию Монголии мы будем защищать от японской агрессии как свою собственную. И защитили! Эта позиция была правильно понята во всем мире, в том числе и в Японии. В результате этой решительности и твердости нападение Японии на Советский Союз было предотвращено».

Но это не так.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков опровергает «любителя военной истории» и сообщает, что Советский Союз обязался защищать территорию Монголии по договору от 12 марта 1936 года: «Японские войска внезапно вторглись в пределы дружественной нам Монголии, которую советское правительство договором от 12 марта 1936 года обязалось защищать от всякой внешней агрессии»664.

 

Глава 4

Жуков и нефть

Заламаншский «исследователь» на 62-й странице вещает, мол, Гитлер собрался нападать на СССР 21 июля 1940 года: «21 июля 1940 года Гитлер впервые в самом узком кругу высказал мысль о „русской проблеме“. 29 июля 1940 года генерал-полковник Ф. Гальдер поручил начальнику штаба 18-й армии генерал-майору Э. Марксу подготовить наброски плана войны против СССР. Это самые первые эскизы плана. Первоначально план имел даже другое кодовое название – не „Барбаросса“, а „Фриц“».

Величайший эксперт в вопросах начального периода войны665 В.А. Анфилов опровергает фальсификатора-ревизиониста В. Резуна: «22 августа 1939 года на совещании руководящих военных деятелей в Бергхофе (близ Берхтесгадена) Гитлер заявил: „И в конце концов с Россией, господа, случится то же самое, что я осуществлю с Польшей. Мы разобьем Советский Союз. На земле наступит германское владычество“»666.

На странице 66 английский мистер заявляет о том, что присоединение к СССР отторгнутых территорий в результате Первой мировой, Гражданской войн и иностранной военной интервенции явилось для Гитлера неожиданностью: «Итак, все шло чудесно. Гитлер уже подписал директиву о подготовке к высадке в Британии. Но присоединение Бессарабии, Северной Буковины, Эстонии, Литвы и Латвии к Советскому Союзу заставило Гитлера резко развернуться и посмотреть, что творится у него за спиной».

М.И. Мельтюхов опровергает заламаншского «исследователя» и пишет о том, что на присоединение этих территорий к Советскому Союзу с целью восстановления исторической справедливости Гитлер дал согласие еще в августе 1939 года: «23 августа в Москву прибыл Риббентроп, и в ходе переговоров со Сталиным и Молотовым в ночь на 24 августа были подписаны советско-германский пакт о ненападении и секретный дополнительный протокол, определявший сферы интересов сторон в Восточной Европе. К сферам интересов СССР были отнесены Финляндия, Эстония, Латвия, территория Польши к востоку от рек Нарев, Висла и Сан, а также Бессарабия»667.

Да и сам мистер Резун подтверждает законность претензий Советского Союза на эти территории: «Финляндия, большая часть Польши, Эстония, Литва, Латвия, Бессарабия в свое время входили в состав Российской империи. После крушения империи они Москве не подчинялись. В начальном периоде Второй мировой войны Советский Союз попытался все эти земли вернуть под свой контроль»668.

На 71-й странице «скромный собиратель цитат» уже не цитирует брехню Геббельса, а берет выше. Здесь он мнит себя соавтором Гитлера. Мистер Резун исправляет и снова лживо воспроизводит источник, цитируя письмо Гитлера главе итальянского правительства Муссолини, в котором фюрер якобы указывает истинную причину нападения Германии на Советский Союз: «21 июня 1941 года Гитлер написал письмо Муссолини: „Россия пытается разрушить румынские нефтяные источники: Задача наших армий состоит в том, чтобы как можно быстрее устранить эту угрозу“.

Вот в чем причина нападения. Отнюдь не борьба за жизненное пространство».

На самом деле Гитлер 21 июня 1941 года пишет иначе: «Вполне допустимо, что Россия попытается разрушить румынские нефтяные источники. Мы создали оборону, которая, я надеюсь, предохранит нас от этого (выделено мной, все то, что пропустил мистер Резун. – С. Ж.). Задача наших армий состоит в том, чтобы как можно быстрее устранить эту угрозу»669.

Вероломное нападение Германии на Советский Союз бесноватый фюрер «объясняет» своей бредовой идеей о якобы советской угрозе. «Вполне допустимо…» – бездоказательно вещает он. Мол, если бы Германия не напала, то якобы напал бы Советский Союз. Гитлер пишет: «Обстановка. Англия проиграла эту войну. С отчаянием утопающего она хватается за каждую соломинку, которая в ее глазах может служить якорем спасения. Правда, некоторые ее упования и надежды не лишены известной логики. Англия до сего времени вела свои войны постоянно с помощью континентальных стран. После уничтожения Франции – вообще после ликвидации всех их западноевропейских позиций – британские поджигатели войны направляют все время взоры туда, откуда они пытались начать войну, на Советский Союз»670.

 

Глава 5

Рецепт провала

На 74-й странице мистер Резун, для того чтобы придать наступательный характер боевой подготовки Красной армии накануне Великой Отечественной войны, утверждает, что доклад Г. К. Жукова «Характер современной наступательной операции» был центральным: «И вот в сентябре 1940 года все командующие советскими военными округами и армиями, начальники их штабов, некоторые командиры корпусов и дивизий получают сообщение о том, что в декабре в Москве состоится совещание высшего командного состава. Совещание собиралось весьма необычное. Было известно, что проводится оно по приказу Сталина. Ожидалось присутствие не только Сталина, но и всего состава Политбюро. На совещании предстояло заслушать и обсудить доклады. Центральный доклад – „Характер современной наступательной операции“. Подготовить его было поручено командующему Киевским особым военным округом генералу армии Г.К. Жукову».

Но это утверждение лживое.

Доклад Г.К. Жукова не был центральным, а был одним из… Вступительное слово наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко подтверждает факт того, что на совещании не было особого акцента на выступление генерала армии Г.К. Жукова:

«Товарищи, Главный Военный совет, намечая настоящее совещание высшего командного состава Красной армии, известил Военные советы о повестке дня нашего совещания.

Поскольку наше совещание значительно расширено, эту повестку дня я должен еще раз повторить.

Первое – мы ставим доклад начальника Генерального штаба об итогах боевой подготовки Красной армии и думаем, что нам следовало бы повести прения тоже в соответствии с нашей темой, то есть отходим от того порядка, который существовал раньше, когда на наших совещаниях выступали все командиры округов и докладывали о состоянии этих округов. Но вы знаете, что в течение 15–20 минут ни один командующий войсками, ни один член Военного совета не сможет, да и не удавалось, охарактеризовать состояние округов. Мы считаем, что итоги этого года были в той или иной степени похожи по всем округам. И лучше повести нам работу так, чтобы хотя бы вкратце выявить действительное положение итогов на сегодняшний день и, главным образом, чтобы вы сказали свое веское слово с мест – что же нам нужно сделать и как нам нужно сделать, чтобы в 1941 году поднять нашу политическую и боевую подготовку на высший уровень.

Следующая группа вопросов – это темы:

Наступательная операция – доклад генерала армии Г. К. Жукова;

Оборонительная операция – доклад генерала армии И.В. Тюленева;

Действие танков в прорыве – доклад генерал-полковника Д. Г. Павлова;

Доклад об использовании авиации – доклад начальника Главного управления Военно-Воздушных Сил генерал-лейтенанта П.В. Рычагова;

Доклад генерал-инспектора пехоты, ныне командующего ХВО генерал-лейтенанта А.К. Смирнова на тему „Бой стрелковой дивизии в наступлении и обороне “.

Главным образом, эти темы мы ставим потому, что с данными вопросами много подготовлено людей по заранее данным им заданиям и мы сможем установить смелость и пытливость, которыми обогатилась и должна быть богата наша Красная арми я, ибо мы за прошлые годы имели немало проходимцев, которые тенденциозно и со злым умыслом путали наши хорошие дела. Скажем свое слово – как мы мыслим наступательную и оборонительную операции прорыва, использование моторизованных сил и авиации, как лучше организовать всю работу с тем, чтобы люди начали глубже думать и получить больший охват в работе.

На этом исчерпывается материал повестки нашего совещания»671.

 

Глава 6

Совещание в декабре

На 89-й странице мистер Резун снова врет, утверждая, что в Советском Союзе историки не рассказывали о декабрьском совещании 1940 года высшего руководства Красной армии: «Пока существовал Советский Союз, материалы совещания были закрыты грифом „Совершенно Секретно“. Если бы Советский Союз не сгнил и не рухнул, то сейчас об этом совещании мы бы знали только то, что рассказал Жуков.

Почему-то ни наших официальных историков, ни наших многочисленных прикормленных друзей за рубежами эта секретность не удивляет. А ведь ситуация невероятная! За шесть месяцев до германского вторжения состоялось совещание, на котором 9 дней сидел Сталин, весь состав Политбюро и все высшее руководство Красной армии. Они о чем-то говорили, что-то обсуждали, о чем-то спорили. Они готовились к святой оборонительной войне, к отражению вражеского нашествия. И вот война началась, отгремела и завершилась. Прошло десять лет после ее начала, двадцать, тридцать и пятьдесят лет, но нельзя рассказывать о том, как руководство Советского Союза и Красной армии готовилось к отражению агрессии!

Да почему же?!

И еще: никому из участников совещания рассказывать о нем нельзя, ибо тайна военная, а Жукову – можно».

Академик В.А. Анфилов – величайший эксперт в вопросах начального периода войны672 – опровергает заламаншского лгуна и пишет о декабрьском совещании в Кремле в 1940 году в своих книгах «Бессмертный подвиг», опубликованной в 1971 году, и «Провал „блицкрига“», увидевшей свет в 1974 году: «Об итогах боевой подготовки войск за летний период обучения обстоятельно говорил начальник Генерального штаба на декабрьском совещании. Рассматривая наступательный бой, он отмечал, что „войска, преодолев предполье, не всегда ясно представляли себе, что надо делать для того, чтобы быстро проникнуть через заграждения и достигнуть переднего края обороны… На учениях, как только войска сталкивались с действительными заграждениями, оказывалось, что они не имеют практики и сноровки для их преодоления… Выяснилось неумение применяться к местности и правильно использовать местные предметы для укрытия бойцов“. Отмечены случаи, когда занятия и учения проводились с условностями, а штабы не всегда четко организовывали взаимодействие родов войск. В целом же вопросы наступательного боя были отработаны вполне удовлетворительно, констатировал генерал армии К.А. Мерецков. Войска отрабатывали в боевой подготовке именно то, что нужно на войне.

В подготовке стрелковых войск недостаточно уделялось внимания обороне. Об этом много говорилось как на декабрьском совещании, так и на сборе начальников инженерных войск, проходившем в январе 1941 года. Полковник А.И. Прошляков, руководивший игрой по теме „Оборонительная операция“, отмечал в итоговом докладе, что „способы работы начальника инженеров армии в оборонительной операции явились новыми и неосвоенными. В войсках занимаются до сих пор почти исключительно наступлением“. Слабое знание вопросов обороны все участники сбора объясняли тем, что в войсках (на играх и в полевых поездках) занимались только наступлением, а обороне не уделялось достаточно внимания.

Из этого, конечно, не следует, что стрелковые войска вообще не занимались обороной. Генерал армии К.А. Мерецков в докладе на декабрьском совещании сказал, что осенние учения, проведенные в 1940 году, преследовали и отработку войсками и оборонительного боя. Первые смотры показали, что некоторые общевойсковые командиры недооценивали противотанковые и противопехотные заграждения и считали, что их успешно можно устраивать только в лесу. „Устройство заграждений, – отмечал начальник Генерального штаба, – целиком передается саперным начальникам, а последние, не зная тактических решений, строят заграждения самостоятельно и тактически неправильно, в связи с чем заграждения теряют свой смысл, легко обходятся и быстро преодолеваются… Нарком неоднократно отмечал, почему отстают минные заграждения, которые играют большую роль в боях. Потому что мы даже не определили практически, кто будет иметь дело с минами на поле боя в этот период“. В связи с этим, продолжал Мерецков, нарком обороны осенью 1940 года был вынужден провести учения на различной по своему характеру местности (на открытой, среднепересеченной, в лесу и в горах), чтобы потребовать устройства заграждений в любых условиях с учетом особенностей характера местности и в соответствии с принятым решением на оборонительный бой.

На некоторые недостатки в боевой подготовке стрелковых войск указывал в своем выступлении на совещании начальник Управления боевой подготовки Красной армии генерал-лейтенант В.Н. Курдюмов. Он, в частности, говорил, что в ходе осенних учений и проверок вскрылось, что некоторые подразделения и части не всегда организуют и ведут разведку, слабо обеспечивают фланги, испытывают большие затруднения в организации обороны в укрепленном районе и преодолении крупных водных преград в наступательном бою. Причины этого он видел в том, что эти части были вынуждены выполнять хозяйственные работы в новых районах дислокации и строить полевые укрепления на границе»673.

И далее заламаншский «исследователь» снова напирает на то, что все выступления советских генералов на декабрьском совещании 1940 года якобы носили только наступательный характер подготовки Красной армии.

Страницы 91–92: «Сам Жуков говорил на том совещании о новых приемах нападения. Внезапного нападения. И все выступающие говорили только об этом. Например, начальник штаба Прибалтийского особого военного округа генерал-лейтенант П. С. Кленов, который выступал первым после Жукова, говорил не о простых наступательных операциях, но об операциях особого рода: „Это будут операции начального периода, когда армии противника не закончили еще сосредоточение и не готовы для развертывания. Это операции вторжения для решения целого ряда особых задач… Это воздействие крупными авиационными и, может быть, механизированными силами, пока противник не подготовился к решительным действиям. Механизированные части придется использовать самостоятельно, даже несмотря на наличие крупных инженерных сооружений, и они будут решать задачи вторжения на территорию противника“ (Накануне войны. С. 153–154)».

Страница 93: «Первым и центральным докладом был доклад Жукова о способах внезапного нападения на противника. Тема второго доклада – „Военно-воздушные силы в наступательной операции и в борьбе за господство в воздухе“. Докладчик – начальник Главного управления ВВС Красной армии генерал-лейтенант авиации П.В. Рычагов. Жуков пишет: „Это было очень содержательное выступление“. (Воспоминания и размышления. С. 191)».

Страницы 93–94: «Еще доклад: „Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв“. Докладчик – командующий войсками Западного особого военного округа генерал-полковник танковых войск Д.Г. Павлов. Вот только один пассаж из его доклада: „Польша перестала существовать через 17 суток. Операция в Бельгии и Голландии закончилась через 15 суток. Операция во Франции, до ее капитуляции, закончилась через 17 суток. Три очень характерные цифры, которые не могут меня не заставить принять их за некое возможное число при расчетах нашей наступательной операции“ (Там же. С. 255)».

И вот, перечислив все эти доклады советских генералов, говоривших якобы исключительно о нападении, английский мистер вынужден признать на странице 96, что не все выступавшие говорили о наступлении. Было выступление и об обороне'. «Доклад „Характер современной оборонительной операции“ прочитал командующий войсками Московского военного округа генерал армии И.В. Тюленев».

В.А. Анфилов пишет: «Командующий войсками Московского военного округа генерал армии И.В. Тюленев выступил с докладом о характере современной оборонительной операции. Вначале он подчеркнул, что эта тема является весьма актуальной, но этому вопросу, отражающему один из видов военных действий, уделяется недостаточно внимания. Если по вопросам наступления мы имеем современную теорию глубокой операции, то оборонительный вид ведения военных действий требует еще некоторой доработки. Из вступительного слова генерала Тюленева явствовало, что вопросам обороны как в теории, так и в практике учений и маневров в предвоенные годы отводилось мало места и времени. После тщательного анализа опыта и уроков советско-финского конфликта и войны в Западной Европе Центральный комитет Коммунистической партии указал Наркомату обороны на необходимость изучения войсками обоих основных видов ведения военных действий. Он исходил при этом из указания В.И. Ленина, которое было приведено в докладе генерала Тюленева: „Таких войн, которые бы начинались и оканчивались сплошным победоносным наступлением, не бывало во всемирной истории, или они бывали, как исключения“.

Ведение современных войн вооруженными силами, продолжал докладчик, покоится на двух основных видах боевых действий – на наступлении и обороне, тесно связанных между собой. Они несут в себе, кроме основных элементов, элементы противоположного порядка: в наступательной операции имеются элементы обороны, а в оборонительной операции – элементы наступления. Как наступательная, так и оборонительная операции способны к своему перерастанию из одной формы в другую. Оборонительные операции, сказал генерал Тюленев, в зависимости от общего плана войны, оперативной задачи или даже в зависимости от ряда причин политического и экономического порядка могут быть построены на сильных инженерных укреплениях, оснащенных современными средствами борьбы. (Мы обращаем внимание читателя на эти слова, которые вытекали из задач армий прикрытия.)

Затем в докладе обстоятельно излагалась организация обороны общевойсковой армии и основы ее ведения. В обороне, говорил И.В. Тюленев, армия будет занимать полосу до 100 км по фронту и 100–120 км в глубину. Дивизия в среднем будет обороняться в полосе шириной 8 – 12 км. Оборона должна быть глубоко эшелонированной и многополосной в инженерном отношении. Оперативное построение войск армии рекомендовалось, как правило, двухэшелонное. Оборона должна была быть противотанковой, противоартиллерийской и противовоздушной. Для борьбы с танками противника предназначалась артиллерия, авиация и инженерные войска с противотанковыми средствами. Уничтожение воздушных десантов, высаживаемых противником в тылу, предполагалось осуществлять подвижными отрядами. Оборонительные действия предписывалось начинать в предполье. Бой перед передним краем обороны главной полосы являлся одним из решающих этапов оборонительной операции, которому следовало предпослать сильную контрподготовку, проводимую основной массой артиллерии во взаимодействии с авиацией. При благоприятной обстановке обороняющийся, опираясь на укрепленные районы, должен был огнем, маневром силами и средствами и мощными контрударами нанести поражение наступающему.

Так в основных чертах мыслилась организация оборонительной операции армии. Об оборонительной операции фронта в докладе не упоминалось, так как это не предусматривалось заданием.

Начальник штаба Киевского особого военного округа генерал-лейтенант МЛ. Пуркаев особый упор в своем выступлении сделал на необходимость создания сильной противотанковой обороны. Чтобы создать оборону, нужно использовать прежде всего местность и инженерные средства, а для этого необходимы средства механизированной укладки противотанковых мин.

Начальник штаба Западного особого военного округа генерал-майор В.Е. Климовских подчеркнул значение фактора внезапности в обороне. Применение различных форм построения обороны, ввод в действие новых или забытых старых способов и средств борьбы, неожиданные для противника отходы на новые позиции дадут в этом отношении значительные результаты. Эту мысль как бы продолжил командующий Ленинградским военным округом генерал-лейтенант М.П. Кирпонос, сказав, что одновременно следует поставить вопрос и о маскировке в современном оборонительном бою. Отличная маскировка не даст возможности противнику выявить систему обороны и тем самым в значительной мере затруднит возможности борьбы по ее преодолению.

Интересную мысль высказал начальник Военной академии им. М.В. Фрунзе генерал-лейтенант М.С. Хозин. Инженерное оборудование армейского района обороны, заявил он, вытекает из оперативного замысла и является как бы его инженерным выражением. Попытка отделить решение вопроса об инженерном оборудовании от оперативного замысла, усиливать местность вне зависимости от задач, которые будут решаться на этой местности, похоже на тот случай, когда пришивают кафтан к пуговице, а не наоборот. В русской армии в 1914–1918 годах подобный подход к инженерному оборудованию местности привел к такому положению, когда войска, переходя к обороне, вынуждены были обороняться на заранее оборудованных позициях, тактически неудобных, в инженерно-техническом отношении плохо подготовленных.

Особо следует сказать о выступлении заместителя генерал-инспектора артиллерии генерал-майора Л.А. Говорова, в котором он сформулировал свои взгляды на оборону, впоследствии блестяще примененные им в период героической обороны Ленинграда. Сила современной обороны, сказал он, состоит: во-первых, в мощи огневого тактического фронта обороны; во-вторых, в возможностях инженерных оборонительных сооружений и заграждений, обеспечивающих устойчивость и эффективность огневого тактического фронта обороны, и, в-третьих, в маневре подвижных оперативных резервов.

Интересным и содержательным было выступление начальника штаба Московского военного округа генерал-лейтенанта В.Д. Соколовского, заявившего, что нельзя оборону рассматривать только под углом зрения защиты самой местности, что, к сожалению, у нас очень часто имеет место. Упорство боя, подчеркнул он, заключается не в удержании каждой пяди земли. Должна быть тактическая гибкость обороны. Целеустремленность ее должна сводиться не к удержанию каждой пяди земли, а к нанесению максимально больших потерь противнику, используя и местные условия, и инженерные сооружения. Оборонительное сражение, умело организованное на всю глубину обороны армии, акцентировал генерал Соколовский, должно морально и материально истощить противника, обескровить его и создать благоприятные условия для перехода в контрнаступление.

По мнению генерал-лейтенанта П.С. Кленова, в докладе генерала армии Тюленева ценным является то, что он обратил внимание на решение вопроса об армейской оборонительной операции, который, как и в прошлом, менее всего освещен. Мы, в частности, в том округе, где я работаю, проводя такую же оборонительную операцию, вынуждены изыскивать эти формы и, естественно, в известной степени кустарничать в этом вопросе, сказал он. Все участники совещания пришли к заключению, что над решением проблем оборонительной операции нужно еще очень много работать»674.

 

Глава 7

Как Жуков громил Павлова

На 108-й странице заламаншский «исследователь» сообщает: «Война на два фронта, одновременно против Германии и против Японии, не исключалась».

А на следующей, 109-й странице он себя опровергает и вещает: «В Забайкалье (против Японии. – С. Ж.) война пока не планировалась». В книге «Святое дело» автор сообщает о том, что в 1945 году против Японии был сформирован Забайкальский фронт: «Самая мощная ударная группировка советских войск на Дальнем Востоке – 6-я гвардейская танковая армия Забайкальского фронта. В ней было 1019 танков, в том числе „устаревшие “ БТ-7 и Т-26 общим числом 141. Результат? Разгром японской армии на Азиатском континенте за две недели…»675

 

Глава 8

Про первый штурм Кенигсберга

В книге «Ледокол» автор сообщает о том, что Советский Союз сосредоточил на границах с Финляндией три армии, потом – еще три армии, итого – шесть армий: «Итак, советская дипломатия „ищет пути к миру“, а на западных границах тайно появляются армии, внезапно и целыми сериями: 3-я и 4-я армии – в Белоруссии, 5-я и 6-я – на Украине, 7, 8, 9-я – на финской границе… три армии на финской границе „помогали финскому народу сбросить гнет угнетателей“. Трех армий тут не хватило – и вот новые: 13, 14, 15-я»676.

А в книге «Тень Победы» у английского мистера Советский Союз сосредоточил на финской границе 5 {пять) армий: «В ноябре 1939 года мы сосредоточили пять армий на границе с Финляндией…»677

Мистер Резун на 129-й странице пишет: «…но при внимательном рассмотрении любой читатель мог обнаружить в рассказах ученых товарищей и великих героев почти неприметные шероховатости и нестыковки. Вот они-то и указывали на то, что не все было так, как нам сегодня рассказывают». А в своих книгах он неоднократно бьет себя в грудь и заявляет, что в его «версии» начала Великой Отечественной войны «все стыкуется»678. Вот только в его книгах – полный разнобой и информация в разных книгах не стыкуется.

 

Глава 9

На Будапешт!

В книге «Ледокол» заламаншский «исследователь» вещает о том, что наступать войскам с запада на восток неудобно и опасно, если у них горы за спиной: «Карпаты в этом месте неудобны для агрессии с запада на восток. Противник с гор спускается на равнины, а снабжать армии придется через все Карпаты, Татры, Рудные горы, Судеты, Альпы. Это очень неудобно и опасно для агрессора»679.

А в книге «Тень Победы» на 141-й странице он себя опровергает и заявляет о том, что наступать войскам с востока на запад удобно и легко, если у них те же горы за спиной: «Павлов мог бы построить оборону, опираясь на горные хребты. Горы – естественный рубеж для обороняющегося и преграда для наступающего. Но условия игры были составлены так, что горы у Павлова отобрали, его отбросили на равнины. Не Жуков, а руководители игры сбросили войска Павлова с удобных оборонительных рубежей. А войска Жукова руководители игры чудесным образом перебросили через хребты – воюй не там, где будет трудно, а там, где будет легко».

 

Глава 10

Он не успел вникнуть

Всю эту главу мистер Резун обвиняет Г.К. Жукова в разгроме Красной армии:

Страницы 144–145: «Разгром Красной армии летом 1941 года – это величайший позор мировой истории. Такая катастрофа не постигала никогда ни одну армию мира. (Вспоминается книга „Беру свои слова обратно“: „Францию Гитлер разгромил за месяц“ 680. – С. Ж). Вся великолепно подготовленная Красная армия была разгромлена и захвачена в плен в первые месяцы войны. В 1941 году Красная армия потеряла 5,3 миллиона солдат и офицеров убитыми, попавшими в плен и пропавшими без вести. (ВИЖ. 1992. № 2. С. 23). Это не считая раненых, контуженных и искалеченных. Вся предвоенная кадровая Красная армия была разгромлена. Четыре года войны против германской армии воевала не кадровая армия, а резервисты. А что могли сделать резервисты? Так ведь не все резервисты и воевали. Из-за поспешного бегства 1941 года на оккупированных противником территориях осталось еще целая армия – 5 360 000 военнообязанных, которых не успели призвать в Красную армию. (ВИЖ. 1992. № 2. С. 23)

В 1941 году Красная армия потеряла 6 290 000 единиц стрелкового оружия. (ВИЖ. 1991. № 4). Этого оружия было бы вполне достаточно, чтобы вооружить весь Вермахт.

Красная армия за тот же период потеряла 20 500 танков. Этого могло хватить на укомплектование пяти таких армий, как Вермахт. Такого количества танков было достаточно, чтобы вооружить ими не только армию Германии 1941 года, но и все остальные армии планеты: США, Великобритании, Японии, Италии, Испании. Даже не дважды, а трижды. Причем танками такого качества, каких ни в одной из этих стран не было.

Красной армией в 1941 году было потеряно 10 300 самолетов. Этого вполне хватило бы на полное перевооружение Люфтваффе, и не один раз. И опять же самолетами очень высокого качества. Ничего равного нашим Ил-2, Пе-2, Як-2, Як-4, Ер-2, ДБ-Зф, Пе-8 в 1941 году у Гитлера не было.

Потери советской артиллерии за первые шесть месяцев войны: 101 100 орудий и минометов. Этого было достаточно для укомплектования всех армий мира вместе взятых, и опять же не один раз, а многократно. И опять же – самыми лучшими в мире образцами пушек, гаубиц, мортир и минометов.

На границах было брошено более миллиона тонн боеприпасов. Неужели начальник Генерального штаба РККА, величайший стратег XX века Жуков Георгий Константинович за весь этот позор не несет ответственности?»

Страница 147:

«Предлагаю на выбор одно из двух.

Первое. Сталин не мешал Жукову работать и не вмешивался в его деятельность. В этом случае вся ответственность за разгром 1941 года ложится на Жукова, ибо Жуков – начальник Генерального штаба, а Генеральный штаб – мозг армии.

Второе. Сталин вмешивался в работу Жукова, не давал ему развернутся, но Жуков был слабовольным человеком, он не нашел в себе мужества потребовать отставки с высокого поста. Если так, то Жуков несет полную ответственность за разгром. Если не было в Жукове решимости и храбрости отказаться от выполнения преступных приказов, значит, он должен отвечать как виновник и соучастник преступлений».

Страница 148: «Накануне войны Жуков не сделал ничего против воли Сталина. Потому он несет полную ответственность за величайший разгром».

Страница 180: «Нам постоянно напоминают, что „печать личности Жукова, его полководческого таланта лежит на ходе и исходе важнейших стратегических операций советских вооруженных сил“. Вот это верно. Печать личности Жукова и его великого полководческого таланта лежит на разгроме Красной армии в июне 1941 года. И эта печать несмываема».

А на 87-й странице мистер Резун все свои обвинения опровергает и вполне объективно пишет: «Но я утверждаю: Жукова за разгром 1941 года ругать нельзя».

 

Глава 11

Действовать по-боевому

На 165-й странице мистер Резун заявляет, что уже «в январе 1941 года гениальный Жуков пришел в Генеральный штаб».

А в книге «Ледокол» он себя опровергает и указывает истинную дату, когда Г. К. Жуков принял должность начальника Генерального штаба РККА: «Вместо Мерецкова 1 февраля 1941 года начальником Генерального штаба стал генерал армии Г.К. Жуков. И работа закипела с истинно жуковским размахом»681.

Английский мистер вещает на 169-й странице: «Опубликованы тысячи книг и статей участников тех событий, и ни один маршал, ни один генерал или адмирал, ни один офицер, ни один историк-исследователь не сообщил о том, что Жуков или кто-то еще приказал ввести в действие заранее разработанные планы и действовать в соответствии с инструкциями, которые хранились в „красных пакетах“.

Ни один командующий фронтом, флотом, армией, флотилией, ни один командир корпуса, дивизии, бригады или полка никогда не получал приказа на вскрытие „красного пакета“».

Опровергает заламаншского лгуна генерал-полковник И.В. Болдин, бывший заместитель командующего Западным особым военным округом генерала армии Д.Г. Павлова: «Наконец из Москвы поступил приказ немедленно ввести в действие „Красный пакет“, содержавший план прикрытия государственной границы. Но было уже поздно. В третьей и четвертой армиях приказ успели расшифровать только частично, а в десятой взялись за это, когда фашисты уже развернули широкие военные действия.

Замечу, кстати, что и этот приказ ограничивал наши ответные меры и заканчивался такими строками: „Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить“. Но о каком прикрытии государственной границы могла идти речь, когда на ряде направлений враг уже глубоко вклинился на нашу территорию!

Захожу к Павлову, передаю содержание моего последнего разговора с наркомом обороны. Сообщаю, что С. К. Тимошенко разрешил мне вылететь в Белосток. Прощаюсь и стремглав бегу к машине»682.

И еще опровержение. Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский: «Около четырех часов утра 22 июня дежурный офицер принес мне телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет.

Вскрывать его мы имели право только по распоряжению Председателя Совнаркома СССР или Народного комиссара обороны. А тут стояла подпись заместителя начальника оперативного отдела штарма. Приказав дежурному уточнить достоверность депеши в округе, в армии, в наркомате, я вызвал начальника штаба, моего заместителя по политчасти и начальника особого отдела:

– Ваше мнение, товарищи, как поступить в данном случае?

Все высказали сомнение, подозревая какую-то провокацию.

Дежурный доложил, что связь нарушена. Не отвечают ни Москва, ни Киев, ни Луцк.

Пришлось взять на себя ответственность и вскрыть пакет.

Директива указывала: немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель»683.

Английский мистер в книге «Ледокол» воспроизводит это свидетельство К.К. Рокоссовского: «По свидетельству Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского (Солдатский долг. С. 11), каждый советский командир в своем сейфе имел „особый секретный оперативный пакет“ – „Красный пакет Литер М“. Вскрывать „Красный пакет“ можно было только по приказу Председателя совнаркома (до 5 мая 1941 года – Вячеслав Молотов) или Наркома обороны СССР (Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко)»684.

И на той же 169-й странице он сообщает: «В „Ледоколе“ я писал, что планов отражения агрессии не было, зато существовал план внезапного нападения на Германию и захвата Европы. Кодовое название операции – „Гроза“. План был детально отработан. Он должен был вводился в действие немедленно после того, как командующие фронтами и армиями получали короткий сигнал: „Гроза“».

В.А. Анфилов опровергает заламаншского вруна и пишет, что план «Гроза» был оборонительным: «После получения директивы НКО о приведении войск в боевую готовность в связи с возможным нападением утром немцев личному составу штабов округов также было не до сна. Там спешно принимались меры к тому, чтобы довести этот документ до войск, поднять их по боевой тревоге и привести в действие планы прикрытия. Так, штаб Западного военного округа передал в третьем часу утра в штабы армий сигнал „Гроза“, вводивший в действие „Красный пакет“, в котором содержался план прикрытия государственной границы»685.

На страницах 177–178 мистер Резун пишет о действиях генерала армии Д.Г. Павлова в начале Великой Отечественной войны и какие последствия произошли от этих действий: «Не имея указаний Москвы, командующий Западным фронтом генерал армии Павлов на свой страх и риск в 5 часов 25 минут отдает приказ: „Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю поднять войска и действовать по-боевому“.

Что это означает: действовать по-боевому? Наступать? Обороняться? Отходить? Или вот конкретная ситуация: пограничный мост. Приказано действовать по-боевому Это значит, пограничный мост удерживать? Или взорвать его? Или по нему двинуть на территорию противника разведывательные батальоны танковых дивизий?

Приказ действовать по-боевому означал, что каждый может действовать, как найдет нужным. И получился полный разнобой. Каждый командир отдавал свои собственные приказы, понятия не имея, что делают соседи: наступают, обороняются, бегут или прячутся в лесах. Такая ситуация именуется страшным термином: потеря управления».

А в книге «Беру свои слова обратно» он сообщает, как квалифицируются подобные действия и чего заслуживал Д.Г. Павлов: «Это явление именуется страшным термином „потеря управления“, виновные караются расстрелом»686.

 

Глава 12

На рожон!

На странице 183 мистер Резун снова лжет о том, что якобы сотрудники НКВД запрещали советским летчикам 22 июня 1941 года вступать в бой с немецко-фашистскими захватчиками: «А в это время давно горели аэродромы. А в это время чекисты хватали тех немногих летчиков, которые на свой страх и риск успели поднять самолеты в небо, вступить в бой и вернуться живыми на землю. До войск дошла пока только директива Жукова № 1: м провокации не поддаваться! Тот, кто вступил в бой, провокатор. Тому тут же на аэродроме среди горящих самолетов и рвущихся боеприпасов чекисты отбивают почки, чтобы другим неповадно было на провокации поддаваться».

В.А. Анфилов опровергает гнусную ложь заламаншского сочинителя и сообщает, что советские летчики вступили в схватку с германскими агрессорами с первых минут Великой Отечественной войны, и никто их за это не арестовывал: «Но несмотря на внезапность нападения и неравные условия борьбы, наши летчики смело вступили в борьбу с врагом, показав в первые же часы примеры мужества, отваги и героизма. Свято выполняя требования присяги, во имя победы над захватчиками они не щадили своей жизни. Над пограничными районами разгорелись ожесточенные воздушные бои. Когда кончались боеприпасы, советские летчики таранили вражеские машины. Одним из первых это сделал на рассвете 22 июня командир звена 46-го истребительного авиационного полка (Юго-Западный фронт) старший лейтенант И.И. Иванов. В 4 часа 10 минут вместе с ним в воздух поднялись лейтенанты Кондранин и Юрьев. В течение 40 минут они патрулировали в воздухе и вели огонь по вражеским бомбардировщикам, не допуская их к аэродрому. Когда была дана команда на посадку, Иванов увидел три „Хейнкеля-111“. Он приказал атаковать врага и первым это сделал сам. Но когда нажал на гашетку пулеметов, выстрелов не последовало. Боеприпасы были уже израсходованы. И вот тогда Иванов пошел в лобовую атаку на головную машину.

Вражеский бомбардировщик рухнул на землю, но погиб и славный сокол из подмосковного села Чижово. За этот самоотверженный подвиг старшему лейтенанту И.И. Иванову 2 августа 1941 года посмертно было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

В 4 часа 30 минут в воздух поднялись самолеты 124-го истребительного полка 9-й смешанной авиационной дивизии 10-й армии (Западный фронт). В разгар воздушного боя у самолета младшего лейтенанта Д.В. Кокорева отказали пулеметы. Не растерявшись, молодой летчик зашел сзади и винтом своего самолета отрубил хвостовое оперение „Мессершмитту-110“. Потеряв управление, вражеский самолет разбился, а Кокорев посадил свою машину с убранным шасси на поле.

Примерно через час после этого младший лейтенант Л.Г. Бутелин таранил „Юнкерс-88“. А около 10 часов утра на подступах к Бресту вступили в бой с восемью Me-109 четыре самолета 123-го истребительного авиационного полка 10-й смешанной авиационной дивизии 4-й армии, пилотируемые летчиками капитаном Можаевым, лейтенантами Жидовым, Рябцевым и Назаровым. Сразу же был подбит самолет Жидова. Когда он пошел на снижение, три немецких истребителя стали атаковать его сверху. Капитан Можаев, прикрывая вынужденный выход из боя своего товарища, пулеметной очередью сразил один из вражеских самолетов. Тем временем второй самолет был подбит Жидовым. К концу воздушного боя израсходовал все боеприпасы лейтенант Рябцев. Не считаясь с опасностью для жизни, он повел свою „чайку“ на „мессершмитт“ и таранил его. Вместе с обломками рухнул на землю гитлеровский летчик. Лейтенант П.С. Рябцев благополучно спустился на парашюте. Кроме Иванова, Кокорева, Бутелина и Рябцева, в первый день войны таранили вражеские самолеты старший политрук А.С. Данилов, старший лейтенант A. И. Мокляк, С.М. Гудимов и Е.М. Панфилов»687.

В.Р. Мединский сообщает: «В первый же день войны – 22 июня 1941 года – немцы потеряли 300 самолетов. Больше, чем в любой из других ее дней»688.

На странице 188 английский «исследователь» утверждает, что основные силы Красной армии накануне Великой Отечественной войны располагались южнее Полесья: «Главный удар германская армия нанесла севернее Полесья по войскам Павлова. А главные силы Красной армии находились почему-то южнее Полесья. Жуков все знал, все понимал и все предвидел, знал, что нанесут удар севернее Полесья, но свои главные силы сосредоточил почему-то совсем в другом месте».

Да почему же? Севернее Полесья западную границу СССР прикрывали три военных округа, в составе которых было 10 армий. В.А. Анфилов сообщает: «Ленинградский военный округ, войсками 14-й армии которого командовал генерал-лейтенант

B. А. Фролов, и 7-й армии под командованием генерал-лейтенанта Ф.Д. Гореленко должен был прикрывать участок границы от Баренцева моря до Ладожского озера, а 23-й армией генерал-лейтенанта П.С. Пшенникова – от Ладожского озера до Финского залива. Общая протяженность фронта прикрытия достигала 1600 км.

8-ю армию под командованием генерал-майора П.П. Собенникова и 11-ю армию генерал-лейтенанта В.И. Морозова Прибалтийского военного округа планировалось развернуть на 300-километровом участке границы с Восточной Пруссией. Побережье Балтийского моря, острова Эзель и Даго должны были обороняться силами Балтийского флота, а также 67-й стрелковой дивизией и 3-й отдельной стрелковой бригадой 27-й армии, которой командовал генерал-майор Н.Э. Берзарин.

470-километровый участок западной границы Белорусской ССР прикрывали войска Западного военного округа: 3-я армия под командованием генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова, 10-я армия генерал-майора К. Д. Голубева и 4-я армия генерал-майора А.А. Коробкова»689.

Мистер Резун добавляет: «С первого дня войны на Западном фронте воевала 13-я армия генерал-лейтенанта П.М. Филатова»690.

Южнее Полесья западную границу Советского Союза прикрывали два военных округа, в составе которых было 6 армий. В.А. Анфилов пишет: «Прикрытие западной границы Украины от Влодавы до Липканы (865 км) должны были осуществлять армии Киевского военного округа: 5-я – генерал-майора танковых войск М.И. Потапова, 6-я – генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко, 26-я – генерал-лейтенанта Ф.Я. Костенко и 12-я – генерал-майора П.Е. Понеделина.

На участке от Липканы до Одессы (650 км) развертывались войска Одесского военного округа»691.

«Одесский округ должен был выделить управление только 9-й армии, (которую возглавил командующий Одесского военного округа генерал-полковник Я. Т. Черевиченко. – С. Ж.) которую предполагалось включить в Юго-Западный фронт. В связи с этим Военный совет Одесского округа направил специальный доклад наркому обороны, в котором предложил создать Южный фронт на базе своего управления»692.

«В целях создания более прочной, устойчивой обороны на левом фланге советско-германского фронта Ставка Главного Командования 23 июня решила развернуть на юге еще одну армию – 18-ю, управление которой было сформировано за счет штаба Харьковского военного округа. Командующий округом генерал-лейтенант А.К. Смирнов назначался командующим этой армией. Для объединения действий советских войск против армий противника, развернувшихся в Румынии, 23 июня был создан Южный фронт. Командующим фронтом назначили генерала армии И.В. Тюленева, членом Военного совета – армейского комиссара А.И. Запорожца, а начальником штаба – генерал-майора Г.Д. Шишенина»693.

Итак, севернее Полесья – десять советских армий плюс еще пять армий Второго стратегического эшелона. Заламаншский мистер сообщает: «И не считая 20, 21, 22, 24-й, а в ближайшей перспективе и 28-й армии, которые либо уже разгружались на территории Белоруссии, либо двигались в эшелонах, либо грузились в дальних провинциях»694.

Южнее Полесья – шесть армий плюс две армии Второго стратегического эшелона: «Так это не считая 16-й и 19-й армий, одна из которых уже разгрузилась на территории КОВО, а другая прибывала и разгружалась»695.

Следовательно, получается, что севернее Полесья было и прибывало 10 + 5 = 15 советских армий, а южнее Полесья было и прибывало 6 + 2 = 8 советских армий. Так почему же «главные силы Красной армии находились почему-то южнее Полесья»?

На странице 192 мистер Резун пишет: «Что бы делал великий Жуков, если бы у него было не десять мехкорпусов, а только два, как у Кузнецова?

Что бы делал великий Жуков, если бы против него воевала не одна танковая группа, а две, как против Павлова?

У командующих фронтами генералов Кузнецова и Павлова не было права бросить разгромленные войска и убежать в Москву У начальника Генерального штаба генерала армии Жукова такое право было. Он бросил разгромленные по его вине войска и был таков.

Все это требует подробного рассмотрения. К этим вопросам мы вернемся в другой раз».

И далее заламаншский «исследователь» на 189-й странице сообщает количество танков в германских танковых группах: «У генерал-полковника Кузнецова в Прибалтике – два мехкорпуса, против него одна германская танковая группа – 631 танк.

У генерала армии Павлова в Белоруссии – шесть мехкорпусов, против него две германских танковых группы – 1967 танков».

В книге «Последняя республика» английский мистер указывает: «Вопрос выпускнику трехмесячных курсов младших лейтенантов: какое превосходство должен иметь наступающий?

Ответ: трехкратное»696.

Итак, у командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф.И. Кузнецова на 22 июня 1941 года под командованием находились: 3-й мехкорпус, в составе которого было 672 танка697 и 12-й мехкорпус – 730 танков698. Следовательно, против 631 немецкого танка у генерал-полковника Кузнецова было 1402 танка, то есть более чем двукратное превосходство. Для обороны было вполне достаточно.

У командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова на 22 июня 1941 года под командованием находились: 6-й мехкорпус в составе которого был 1131 танк; 11-й мехкорпус – 414 танков; 13-й мехкорпус – 282 танка; 14-й мехкорпус – 518 танков; 17-й мехкорпус – 63 танка; 20-й мехкорпус – 94 танка. Итого – 2502 танка699 (мистер Резун сообщает, что в ЗОВО было 2900 танков700) против 1967 германских танков, то есть превосходство в 1,3–1,5 раза.

Да и в книге «Разгром» английский мистер утверждает о том, что Западный особый военный округ под командованием генерала армии Д. Г. Павлова мог отразить германский удар: «Силы в Белоруссии тоже были. И для прикрытия границы. И для обороны. И для наступления.

В составе Западного особого военного округа 21 июня 1941 года было 599 450 бойцов и командиров, да к тому же еще и 71 715 призванных из запаса. Итого – 671 165 бойцов и командиров.

Винтовок и карабинов тут было 773 445.

Пистолетов-пулеметов – 24 237.

Пулеметов – 27 672.

Орудий и минометов – 14 170.

Боевых самолетов – 1771. В том числе 1539 исправных.

Танков – 2900. В том числе 2192 исправных (Командный и начальствующий состав Красной армии в 1940–1941 годах. Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий. Документы и материалы. М., 2005. С. 243).

Делите эту мощь на 470 км. А лучше – на 220 или 250.

Это не считая войск НКВД, их самолетов, танков, пушек, пулеметов, бронепоездов.

И не считая 20, 21, 22, 24-й, а в ближайшей перспективе и 28-й армии, которые либо уже разгружались на территории Белоруссии, либо двигались в эшелонах, либо грузились в дальних провинциях.

В 20-й армии – 113 193 бойца и командира, 2076 орудий и минометов, 959 танков.

Остальные армии – ей под стать. Не буду цифирью мучить. Все это теперь опубликовано в официальных справочниках. Так что уж 250 км фронта такими силами можно было как-то удержать»701. В общем, Западному фронту «отмахнуться было чем»702.

На страницах 189–191 мистер Резун возлагает ответственность на Георгия Константиновича Жукова за якобы неумелое руководство войсками в танковом сражении в районах Луцка, Ровно, Дубно, Броды в конце июня 1941 года: «С первых дней войны Жуков координировал действия Юго-Западного и Южного фронтов.

…У генерала армии Жукова в Молдавии и Украине – 10 мехкорпусов, против 1 (первая) германская танковая группа – 799 танков.

Ну, наверное, стратегический гений продемонстрировал полководческий талант! Увы. Жуков загонял бесполезными маршами шесть корпусов, а потом бездарно сжег их в сражении, остальные четыре мехкорпуса изрядно обескровил.

Ныне миру внушено, что танковое сражение 1943 года на Курской дуге под Прохоровкой было самым грандиозным в истории Второй мировой войны и во всей мировой истории. Но это не так. Самое грандиозное танковое сражение мировой истории произошло 23–27 июня 1941 года в районе Дубно, Луцка и Ровно. В этом столкновении шести советских мехкорпусов с 1-й германской танковой группой советскими войсками командовал Жуков. У него было полное количественное и качественное превосходство.

В 1-й германской танковой группе из 799 танков

тяжелых танков – 0,

плавающих танков – 0,

танков с дизельными двигателями – 0,

танков с противоснарядным бронированием – 0,

танков с длинноствольными пушкам калибра 75-мм и выше – 0,

танков с широкими гусеницами – 0.

Для того чтобы сдержать такое количество германских танков на государственной границе и не пустить их на свою территорию, Жукову в Украине и Молдавии было достаточно иметь 266 танков примерно такого же качества, как германские. А у Жукова в составе Киевского и Одесского военных округов было 8069 танков, в 30 раз больше, чем требовалось для обороны.

Один только 4-й мехкорпус, который Жуков бросил в сражение против 1-й танковой группы, имел 892 танка, в том числе 414 новейших Т-34 и КВ, равных которым ни у Гитлера, и ни у кого в мире не было даже в проектах.

8-й мехкорпус имел 858 танков, включая 171 Т-34 и КВ.

15-й мехкорпус – 733 танка, в том числе 131 Т-34 и КВ.

22-й – 647 танков, в том числе 31 Т-34 и КВ.

Мало? Но у Гитлера – ни одного равного или подобного на всех фронтах.

Каждый из этих корпусов можно смело считать настоящей танковой армией. В ходе войны редко какая советская армия имела такое количество танков. И германские танковые армии в своем составе такого количества танков в ходе войны никогда не имели. США, Великобритания, Франция, Япония, Италия в этой сфере до уровня СССР и Германии не сумели подняться, в своих вооруженных силах никогда танковых армий не имели.

Кроме новейших танков Т-34 и КВ, под командованием Жукова в июне 1941 года на Украине и в Молдавии было танков: Т-28-215,

Т-35 – 51,

БТ-7М – 370,

Т-37 – 669,

Т-38 – 123,

Т-40 – 84.

Ни в первой германской танковой группе, ни во всей Германии, ни во всем мире не было ни одного танка, хотя бы приблизительно равного этим „устаревшим образцам“.

Имея такое превосходство над противником, Жуков самое грандиозное танковое сражение мировой истории позорно проиграл. Член военного совета Юго-Западного фронта корпусной комиссар Н.Н. Вашугин по завершении сражения застрелился. Он комиссар, не он готовил, планировал и проводил это сражение.

Эту танковую битву готовил, планировал и проводил Жуков. Он сжег за четыре дня шесть мехкорпусов, а остальные порядочно обескровил. После такого разгрома Жуков тоже должен был застрелиться и тем снять с себя хоть часть позора. Вернее, сначала должен был застрелиться Жуков, а уж потом остальные, кто за тот позор не нес такой ответственности, как Жуков.

Но Жуков сел в самолет и улетел в Москву»703.

Английский мистер утверждает, что сражение в районах Луцка, Ровно, Дубно, Броды произошло 23–27 июня 1941 года. На самом деле оно развернулось с 23 по 29 июня 1941 года: «С 23 по 29 июня в районе Луцк, Радехов, Броды, Ровно развернулось встречное танковое сражение. Главные усилия войск Юго-Западного фронта направлялись на разгром 1-й танковой группы, наступавшей в полосе смежных флангов 5-й армии генерала М.И. Потапова и 6-й армии генерала И.Н. Музыченко, разрыв между которыми достигал 50 км. Удар по левому флангу танковой группы Э. Клейста со стороны Луцка на Дубно наносили 9-й и 19-й мехкорпуса. С юга, из района Броды на Радехов и Берестечко, против ее правофланговых соединений наступали 15-й и 8-й мехкорпуса. В контрударах принимали участие также стрелковые дивизии 5-й и 6-й армий. Действия советских войск поддерживались фронтовой авиацией и дальнебомбардировочным авиакорпусом»704.

26 июня 1941 года генерал армии Жуков был отозван в Москву и, поэтому с 27 июня 1941 года его на Юго-Западном фронте не было: «26 июня на командный пункт Юго-Западного фронта в Тарнополь мне позвонил И.В. Сталин и сказал:

– На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Кулик неизвестно где. Маршал Шапошников заболел. Можете вы немедленно вылететь в Москву?

– Сейчас переговорю с товарищами Кирпоносом и Пуркаевым о дальнейших действиях и выеду на аэродром.

Поздно вечером 26 июня я прилетел в Москву и прямо с аэродрома – к И.В. Сталину»705.

В.А. Анфилов сообщает, что эта битва продолжалась вплоть до 1 июля 1941 года: «В районах Луцка, Ровно, Дубно, Броды развернулось одно из крупнейших танковых сражений Великой Отечественной войны, в котором с обеих сторон участвовало свыше 1500 танков. В тот день генерал Гальдер сделал следующие записи в дневнике: „Группа армий «Юг» медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери. На стороне противника, действующего против группы армий «Юг», отмечается твердое и энергичное руководство… Противник, как и ожидалось, значительными силами танков перешел в наступление на южный фланг 1-й танковой группы. На отдельных участках отмечено продвижение “.

Генерал Потапов утром 26 июня решил „ударом 19-го и 9-го механизированных корпусов во взаимодействии с 36-м стрелковым корпусом (выдвигавшимся из резерва фронта на рубеж Кременец – Дубно. – В. А.) уничтожить противника и овладеть Дубно “.

…Оценив обстановку и подведя итоги первого дня наступления, Военный совет фронта рано утром 27 июня (когда Г.К. Жуков был уже в Москве. – С. Ж.) принял решение продолжать контрудары силами механизированных корпусов. По его указаниям генерал Потапов приказал 9-му и 19-му механизированным корпусам атаковать противника между Луцком и Ровно и отбросить его у Млинова за р. Икву. 36-й стрелковый корпус получил задачу нанести удар на Дубно. Указанные соединения утром 27 июня перешли в наступление. Разгорелось встречное сражение, так как и противник при поддержке крупных сил авиации наступал вдоль шоссе Дубно – Ровно.

…28 июня сражение в районе Ровно, Дубно, Броды продолжалось. Враг бросил крупные силы танков и авиации. Обстановка стала чрезвычайно напряженной. Неоднократно прерывалась связь штаба 5-й армии с соединениями 9-го и 19-го механизированных корпусов, которые подвергались сильным ударам противника на земле и с воздуха.

…29 июня войска фронта, в том числе и механизированные корпуса, вели фактически только оборонительные действия. 9-й механизированный корпус действовал в районе Клевани, а 19-й – на рубеже р. Горынь, прикрывая шоссе Ровно – Гоща. По этому шоссе противник рвался к Новоград-Волынскому. Тяжелые бои в районе Лопатино вели части 15-го механизированного корпуса. Но наиболее неблагоприятные условия борьбы сложились для 8-го механизированного корпуса, расчлененного на две группы. Против 34-й танковой дивизии, прорвавшейся в Дубно, противник развернул пять дивизий. Все попытки частей 12-й танковой и 7-й моторизованной дивизий прорваться на соединение с 34-й дивизией, которая находилась в окружении, и в этот день не увенчались успехом.

…Но сражение в районах Ровно, Дубно все еще продолжалось. Во исполнение приказа командующего фронтом 27-й стрелковый, 22, 9-й и 19-й механизированные корпуса 5-й армии с утра 1 июля нанесли удар с фронта Луцк, Гоща в общем направлении на Дубно. Разгромив противостоящие части противника, советские войска осуществили глубокий прорыв на юг. „1 июля западнее Ровно, – записал на другой день Галь-дер, – последовало довольно глубокое вклинение русских пехотных соединений из района Пинских болот во фланг 1-й танковой группы…“ Для ликвидации нависшей угрозы противник был вынужден бросить в этот район крупные силы. 13-я танковая и 25-я моторизованная дивизии 3-го моторизованного корпуса вели бои с советскими войсками западнее Ровно. Для действий против наших частей генерал Клейст ввел через Луцк полк дивизии СС „Адольф Гитлер“. 16-я танковая дивизия также перебрасывалась из Дубно на Ровно, чтобы отражать натиск советских соединений.

Сосредоточив крупные силы в районе Ровно, противник локализовал прорыв войск 5-й армии. Однако развить наступление до 2 июля – дня общего отхода войск Юго-Западного фронта – соединения Клейста так и не смогли. „11-я танковая дивизия, как и следовало ожидать, не может продвинуться, – констатирует 1 июля Гальдер. – Продвигается по-прежнему одна лишь 13-я танковая дивизия. 14-я танковая и 25-я моторизованная дивизии следуют за ней. Подтягивание пехотных дивизий, которые необходимы как для наступления на фронте, так и для прикрытия фланга с севера и востока в случае поворота группы армий на юг, идет крайне медленно“.

…В итоге ожесточеннейших сражений, развернувшихся в районах Луцка, Ровно, Дубно, Броды в период с 22 июня по 1 июля, 1-я танковая группа и 6-я армия противника, наступавшие на направлении главного удара группы армий „Юг“, понесли большие потери и не смогли осуществить в эти дни оперативный прорыв. Это вынуждены признать и наши враги. „Оперативный прорыв 1-й танковой группы… – пишет генерал Гот, – до 28 июня достигнут не был. Большим препятствием на пути наступления немецких частей были мощные контратаки противника из района южнее Припятьских болот по войскам, продвигавшимся вдоль шоссе Луцк – Ровно —

Житомир. Эти контратаки заставили крупные силы 1-й танковой группы изменить направление своего наступления и вместо продвижения на Киев повернуть на север и ввязаться в бои местного значения. Но и танковый корпус, действовавший на южном фланге, добился не больших успехов. Его передовые части к концу июня находились почти в 100 километрах западнее реки Случь“.

В результате контрударов механизированных корпусов Юго-Западного фронта 1-я танковая группа Клейста была вынуждена вести четверо суток ожесточеннейшие оборонительные бои. Она смогла возобновить наступление лишь после приведения в порядок своих изрядно потрепанных частей и перегруппировки их. В ходе боев под Луцком, Ровно, Дубно и Бродами высокие боевые качества показали наши средние танки Т-34 и тяжелые танки КВ, которые успешно вели борьбу с вражескими боевыми машинами даже при численном превосходстве последних.

Хотя механизированным соединениям и не удалось полностью разгромить ударную группировку противника, их наступление имело большое значение. Вражеские войска не только понесли значительные потери, но и не смогли, как намеревались, окружить и уничтожить советские соединения в Львовском выступе.

Контрудары войск 5-й армии совместно с 9-м и 19-м механизированными корпусами во фланг рвавшейся на Киев ударной группировки противника вынудили фельдмаршала Рундштедта повернуть значительную часть сил ее фронтом на север. Это позволило провести ряд первоочередных мероприятий по усилению обороны столицы Украины. Таким образом, контрудары войск Юго-Западного фронта оказали существенное влияние на последующее сражение, развернувшееся на житомирско-киевском направлении.

Войска Юго-Западного фронта в ходе приграничного сражения вели боевые действия более организованно, чем Северо-Западный и Западный фронты, и нанесли врагу большой урон. Именно вследствие этого главное командование германских сухопутных войск выдвинуло и использовало на юго-западном стратегическом направлении большую часть своих резервов»706.

Начальник штаба Верховного командования сухопутных войск вермахта генерал-полковник германских войск Франц Гальдер в своем дневнике подтверждает упорное сопротивление советских войск на южном участке советско-германского фронта:

«23 июня 1941 года (понедельник). 2-й день войны.

Более трудной я считаю обстановку на фронте группы армий «Юг»…

…На юге русские атаковали в Румынии наши плацдармы на реке Прут и произвели ряд разведывательных поисков из района Черновиц против румынской кавалерии.

…На фронте группы армий „Центр “ все идет согласно плану.

24 июня 1941 года (вторник). 3-й день войны.

…Войска группы армий „Юг“, отражая сильные контратаки противника [особенно сильные на фронте IV армейского корпуса севернее (северо-западнее) Львова]…

…На фронте группы армий „Центр “ кольцо окружения вокруг района восточнее Белостока уже значительно сузилось в районе Минска.

…Войска группы армий „Север “ почти на всем фронте (за исключением 291-й пехотной дивизии, наступающей на Либаву) отражали танковые контратаки противника, которые, предположительно, вел 3-й танковый корпус русских при поддержке нескольких мотомеханизированных бригад (3-й танковый корпус дислоцировался здесь еще в мирное время).

25 июня 1941 года (среда). 4-й день войны.

…На фронте группы армий „Юг“ противник подтягивает свежие силы с востока по железной дороге на Ковель и перебрасывает моторизованные части по шоссе на Ровно.

…На фронте группы армий „Юг“. Сражение еще не достигло своей наивысшей точки. Оно продлится еще несколько дней. [1-я] танковая группа Клейста после упорного боя заняла Дубно. Танковое сражение западнее Луцка продолжается. Наблюдается движение эшелонов противника с востока через Ковель и Ровно, а также движение войск к фронту в районе Тернополя и западнее.

…На фронте группы армий „Центр“. Кризис в районе Слонима ликвидирован. В результате прибытия в район Слонима 29-й мотопехотной дивизии 17-я танковая высвободилась для использования ее в наступлении на Минск.

…На фронте группы армий „Север“. На различных участках фронта окружены отдельные группировки противника. Наши войска в полном порядке успешно продвигаются в намеченном направлении.

26 июня 1941 года (четверг). 5-й день войны.

…Группа армий „Юг“ медленно продвигается вперед, к сожалению неся значительные потери. У противника, действующего против группы армий «Юг», отмечается твердое и энергичное руководство.

…На фронте группы армий „Юг“ противник, как и ожидалось, значительными силами танков перешел в наступление на южный фланг 1-й танковой группы. Отмечено продвижение на отдельных участках.

…На фронте группы армий „Центр “ операции развиваются успешно. В районе Слонима сопротивление противника сломлено.

…Группа армий „Север ", окружая отдельные группы противника, продолжает планомерно продвигаться на восток.

27 июня 1941 года (пятница). 6-й день войны.

…Группа армий „Юг“. На правом фланге [1-й] танковой группы Клейста 16-я танковая дивизия достигла Кременца. Следовательно, она наносит удар по слабому месту противника, которое вчера обрабатывала наша авиация. 11, 13 и 14-я танковые дивизии ведут бои с танками противника между рекою Стырь и Ровно.

…Группа армий „Центр ". 17-я танковая дивизия, наступающая на Минск, вышла в район Столбцы.

…Перед фронтом группы армий „Юг“ сопротивление противника ослабевает. Обнаружены явные признаки отхода противника перед фронтом 17-й армии.

…На фронте группы армий „Центр“ операции развиваются согласно плану.

…Группа армий „Север" расширяет захваченный плацдарм в районе Двинска и подтягивает туда силы. 16-я и 18-я армии продолжают наступление к Западной Двине.

28 июня 1941 года (суббота). 7-й день войны.

…На фронте группы армий „Юг“. Создается впечатление, что противник предпринял лишь частичный отход с упорными боями за каждый рубеж, а не крупный отход оперативного или стратегического масштаба. Правда, наряду с этим наблюдается интенсивное движение по железной дороге от Житомира на Киев, причина которого пока еще не ясна.

…На фронте группы армий „Центр“ внутреннее кольцо окружения в районе восточнее Белостока уже замкнулось.

…На фронте группы армий „Север "наступление продолжает развиваться согласно плану.

29 июня 1941 года (воскресенье). 8-й день войны.

…На фронте группы армий „Юг“ все еще продолжаются сильные бои. На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый корпус глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл 11-й танковой дивизии. Это вклинение противника, очевидно, вызвало большой беспорядок в нашем тылу в районе между Бродами и Дубно. Противник угрожает Дубно с юго-запада, что при учете больших запасов вооружения и имущества в Дубно крайне нежелательно.

В тылу 1-й танковой группы также действуют отдельные группы противника с танками, которые даже продвигаются на значительные расстояния.

…Группа армий „Юг“ должна начать перегруппировку сил для предстоящего прорыва тыловой оборонительной позиции русских. При этом следует учитывать вероятность того, что фронтально отходящие русские войска организованно отойдут и закрепятся на этом оборонительном рубеже, а также подтянут сюда по железным дорогам резервы из глубины.

…На фронте группы армий „Центр“ события развиваются в соответствии с намеченным планом.

…На фронте группы армий „Юг" развернулось своеобразное сражение в районе южнее Дубно. 16-я танковая дивизия, оставив высоты в районе Кременца, атакует противника с юга, в районе Кременца 75-я пехотная дивизия наступает с запада, 16-я моторизованная дивизия – с северо-запада, 44-я пехотная дивизия – с севера и 111-я пехотная дивизия – с востока. На стороне противника действует 8-й механизированный корпус. Обстановка в районе Дубно весьма напряженная

На северном участке фронта группы армий „Юг“ также идут упорные бои (северный фланг танковой группы Клейста).

…На фронте группы армий „Север" наши войска планомерно продолжают наступление на намеченных направлениях к Западной Двине. Все имеющиеся переправы захвачены нашими войсками»707.

 

Глава 13

Как Жуков спасал Москву

На странице 195 английский мистер пишет о том, что германская 2-я танковая группа летом 1941 года наступать на Москву не могла: «Однако 2-я танковая группа Гудериана вырвалась далеко вперед. Фланги танковой группы открыты. Тыл уязвим. Резервов нет. Войска требуют отдыха и пополнения, боевая техника – ремонта. Остро не хватает танков, танковых двигателей, транспортных машин, боеприпасов, запасных частей. Самое главное – у Гудериана было очень мало горюче-смазочных материалов. Так что прямой опасности Москве в тот момент не было. Гудериан должен был ждать, когда подвезут все необходимое для наступления».

Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник германской армии Г. Гудериан опровергает заламаншского «исследователя» и утверждает, что его войска были готовы наступать на Москву уже 15 августа 1941 года, то есть летом: «Совещание с участием Гитлера состоялось в Новом Борисове, в штабе группы армий «Центр». Присутствовали Гитлер со Шмундтом, фельдмаршал фон Бок, Гот и я, а также представитель главного командования сухопутных сил полковник Хойзингер, начальник оперативного отделения. Каждому из нас дали высказать свою точку зрения, причем наедине, так что никто не знал, что сказал другой. Но и фельдмаршал фон Бок, и Гот, и я, – мы все придерживались мнения, что жизненно важно сейчас продолжать наступление на Москву. Гот доложил, что его группа сможет выступить самое раннее 20 августа; я для своей группы назвал дату 15 августа.

…Своему штабу я приказал готовиться к наступлению на Москву следующим порядком: танковые войска пойдут по правому флангу, вдоль Московского шоссе, а пехота – по центру и левому флангу. Я видел основную цель своего удара на правом фланге, планируя прорвать сравнительно слабый фронт русских по обеим сторонам Московского шоссе, а затем – наступать по обоим флангам от Спас-Деменска до Вязьмы.

…13 августа я побывал на фронте на Десне, восточнее Рославля, по обе стороны от шоссе на Москву. Мне было тяжело видеть, что мои солдаты, уверенные, что в скором времени им предстоит наступление на столицу России, расписали танки лозунгами „На Москву!“. Все солдаты 137-й дивизии, с которыми я общался на фронте, только и говорили что о скором возобновлении наступления на восток»708.

На 197-й странице английский мистер пишет о том, что Г.К. Жуков знал, что у немецкой группы армий «Центр» нет достаточных сил и резервов в Ельнинском выступе для наступления на Москву в июле-августе 1941 года: «Жуков об этом рассказывал так: 29 июля он позвонил И.В. Сталину и попросил принять для срочного доклада. Вот что Жуков доложил Сталину (Воспоминания и размышления. С. 300): „Намосковском стратегическом направлении немцы в ближайшие дни не смогут вести наступательную операцию, так как они понесли слишком большие потери. У них нет здесь крупных стратегических резервов для обеспечения правого и левого крыла группы армий «Центр»“…»

А к 201-й странице мнение заламаншского вруна кардинально меняется, и он уже заявляет о том, что Г.К. Жуков якобы считал, что в Ельнинском выступе находятся крупные силы немцев: «Перед Жуковым Ельнинская дуга, в которой находятся силы, способные, по мнению Жукова, наступать на Москву. Следовательно, это мощные силы! И Жуков командует наступление. Пять атак в день! Семь! Десять! Ура!».

На страницах 199–200 мистер Резун выдвигает «мудрую» мысль, что мол, нужно было Г.К. Жукову ударить по тылам 2-й танковой группы Г. Гудериана: «Жуков якобы предсказал, что будет германский удар в обход Киева. И вот противник такой удар нанес. В районе Киева в окружении гибнут шесть советских армий. Силы Гудериана тоже на исходе. Гудериан рассказывает, что был вынужден бросить в бой последний резерв – роту охраны командного пункта. Штаб Гудериана остался без охраны. В его резерве не было вообще ничего, ни единого солдата. Вот бы Жукову не тратить силы на бесполезные атаки Ельнинского выступа, а встать в глухую оборону. Высвободившиеся дивизии надо было бросать на помощь армиям, запертым в Киевском окружении. Силы Гудериана на исходе. Лишняя соломинка ломает хребет верблюду. Если бы Жуков частью своих дивизий ударил по тылам 2-й танковой группы, то величайшая победа Гудериана под Киевом могла обернуться величайшей катастрофой. 2-я танковая группа растянулась на огромных пространствах, имея незащищенные фланги и тылы. Танки – вперед! А позади танков – бесконечные тыловые подразделения: госпитали, ремонтные батальоны, бесчисленные колонны транспортных машин с топливом, боеприпасами, полевые кухни и прочее, и прочее. Все это предельно уязвимо. Но без этого танковая группа не может жить и воевать. Вот бы Жукову по тылам Гудериана ударить!».

Г.К. Жуков так и поступил. Если 2-я германская танковая группа генерал-полковника Г. Гудериана повернула из-под Ельни, значит, все ее тылы остались в Ельнинском выступе. Вот именно по нему-то генерал армии Г.К. Жуков и ударил!

Заламаншский мистер на 194-й странице пишет: «Сейчас мы переносимся в август 1941 года, в район города Ельня. Тут в августе-сентябре 1941 года Резервный фронт под командованием генерала армии Г.К. Жукова провел первую в ходе войны успешную наступательную операцию. Тут родилась советская гвардия. 100-я и 127-я стрелковые дивизии 24-й армии Резервного фронта за стойкость в обороне и решительность в наступлении, за массовый героизм и мужество личного состава были преобразованы соответственно в 1-ю и 2-ю гвардейские стрелковые дивизии.

Сражение под Ельней – первый триумф Красной армии в войне против гитлеровской Германии. Этот триумф организовал Жуков. С этим спорить нельзя».

Но, к сожалению, успех генерала армии Г.К. Жукова под Ельней не поддержал Брянский фронт генерала А.И. Еременко, который должен был ударить во фланг 2-й танковой группе Гудериана. Мистер Резун в книге «Очищение» прямо называет виновников окружения советских войск под Киевом: «Две самые страшные катастрофы во всей мировой военной истории: окружение советских войск под Киевом в сентябре 1941 года и окружение советских войск под Харьковом в мае 1942 года. Непосредственные виновники первой катастрофы: Еременко и Хрущев»709.

И далее на странице 203 он вещает о германском наступлении на Москву в конце сентября 1941 года: «Далее события развивались так. Разгромив шесть советских армий в районе Киева, захватив несметные полчища пленных и небывалые трофеи, германские войска, в их числе и 2-я танковая группа Гудериана, развернулись на Москву и в конце сентября начали наступление».

А в книге «Самоубийство» он иначе оценивает сражение под Киевом и последующее наступление немцев на Москву. Поворот на Киев мистер Резун считает «роковым решением», которое предопределило поражение Германии в Великой Отечественной войне: «Достаточно много весьма авторитетных германских генералов считают, что поражением Германии во Второй мировой войне следует считать дату 21 августа 1941 года. В этот день Гитлер отдал приказ временно отложить наступление на Москву, а вместо этого – нанести удар на юг с целью окружения советских войск под Киевом. Операция была проведена. В киевском котле немцы захватили 665 000 советских солдат и офицеров, 884 танка, 3178 орудий, сотни тысяч тонн боеприпасов, топлива, запасных частей и продовольствия. Однако победа под Киевом была тактической. Это для какой-нибудь армии, например, для британской, которая в тот момент доблестно воевала в Африке против двух немецких дивизий, такие потери могли показаться высокими. Для Красной армии такие потери неприятны, но переносимы. Это вынужден был признать и сам Гудериан: „Бои за Киев, несомненно, означали крупный тактический успех. Однако вопрос о том, имел ли этот тактический успех и крупное стратегическое значение, остается под сомнением“ (Воспоминания солдата. С. 305).

Действительно, немцы захватили пленных и трофеи. Но! Но потеряли целый месяц. И какой! Сентябрь. Последний месяц, в котором их не готовая к войне армия могла воевать в России. Дальше – октябрь и распутица, ноябрь и мороз. Бои за Киев (сколько бы гитлеровцы ни захватили пленных и трофеев) означали переход к затяжной войне, которая для Германии была гибельной. Другими словами, решение Гитлера от 21 августа о повороте на Киев означало проигрыш в войне против Советского Союза»710.

 

Глава 14

Чем завершился «Разгром немцев под Москвой»?

На страницах 205–206 мистер Резун сообщает, что Ленинград штурмом взять невозможно, поэтому, мол, Гитлер не отдал приказ штурмовать германским войскам город на Неве, следовательно, выдающаяся роль Г.К. Жукова в обороне Ленинграда якобы преувеличена:

«О Жукове сложено много легенд. Среди них и такая: он спас Ленинград.

Начнем с того, что два века район вокруг Питера укреплялся всеми русскими царями. Взять Питер штурмом невозможно. Это самый укрепленный город мира. Вдобавок к Ленинграду летом и ранней осенью 1941 года отошел весь Балтийский флот. В районе Ленинграда была сосредоточена небывалая мощь – 360 орудий морской артиллерии, из них 207 – береговой и 153 – корабельной. Подобного количества артиллерии не было ни на одной из военно-морских баз в годы Второй мировой войны. (ВИЖ. 1973. № 6. С. 37). Речь идет не о полевой, а о морской артиллерии. Тут преобладали большие калибры. Ничего равного этой концентрации огневой мощи и брони германская армия противопоставить не могла.

Кроме того, Ленинград защищали четыре советских армии: 8, 23, 42 и 55-я. Оборона этих армий опиралась на мощную сеть укрепленных районов.

Небо Ленинграда защищал корпус ПВО. „Наивысшая плотность зенитной артиллерии при обороне Москвы, Ленинграда и Баку была в 8 – 10 раз больше, чем при обороне Берлина и Лондона“. (СВЭ. Т. 1. С. 289). Помимо этого, зенитная артиллерия боевых кораблей.

Ленинград прикрывала авиация Балтийского флота и Ленинградского фронта. Штурмовать Ленинград – безумие. И Гитлер на это безумие не пошел».

А на странице 198 он себя опровергает и заявляет, что немцам «ведь еще надо и Ленинград захватить» (выделено мной. – С. Ж.).

И в книге «Беру свои слова обратно» автор сообщает о том, что Гитлер отдал приказ на захват Ленинграда: «Но у Гитлера стратегия была лобовая: вперед и вперед! Даешь Питер!»711.

Гитлер отдал приказ захватить Ленинград в Директиве ОКБ № 44 от 21.7.1942: «<…> а) не позднее как в сентябре (1942 года. – С. Ж.) будет взят Ленинград и благодаря этому высвобождены финские силы…» и в Директиве ОКБ № 45 от 23.7.1942: «Группе армий „Север“ к началу сентября подготовить захват Ленинграда»712.

На страницах 207–208 заламаншский мистер снова лжет: «Один знаменитый генерал объявил Жукова гением за то, что тот „остановил фашистские полчища у стен Москвы“. Сказано сильно. Однако немецкие документы говорят о том, что к стенам Москвы германская армия подошла на последнем дыхании. Она была уже обессилена и обескровлена непрерывными боями и сражениями, потому остановилась сама, независимо от контрнаступления Красной армии, и за несколько дней до его начала. Наступление германской армии на Москву захлебнулось в реках, болотах и озерах крови солдат Красной армии. Непрерывные многомесячные сражения истощили силы Вермахта».

Опровергает английского фальсификатора сам Гитлер, который в «застольных беседах» в «Волчьем логове» 28 января 1942 года сообщил о себе и о том, что германская армия в битве под Москвой обладала численным превосходством над Красной армией: «Как только представишь себе, что Фридрих Великий противостоял двенадцатикратно превосходившему его врагу, сразу чувствуешь себя настоящим говнюком! А ведь на этот раз превосходством в силах обладаем мы! Ну разве это не позор?»713.

На странице 209 мистер Резун вопрошает: «Как могло случиться, что, имея 25 479 танков, великий полководец добежал до стен Белокаменной?».

Ответ на этот вопрос найдем в книге «Последняя республика»: «Германская авиация нанесла внезапный удар по советским аэродромам, и это имело самые страшные последствия. Даже без боеприпасов, даже без топлива и запчастей, даже после потери тысяч танков у границ и в эшелонах мощь советских танковых войск была циклопической. Но противник господствует в воздухе. Советские разведывательные самолеты не могут подняться в небо. А если и поднимутся, их сбивают. Нашему советскому циклопу выбили глаз. Без разведывательных самолетов он не видит ничего. Другие виды разведки в этой ситуации не помогут: пока шпионы передадут свои микропленки… В скоротечном танковом бою нужно знать именно в данный момент, что делает противник, куда повернули его танковые клинья. Но наш циклоп слеп. Он машет стальными кулаками и ревет в бессильной ярости. У немцев было потрясающе мало танков, все немецкие танки были устаревшими. Но они зрячие, а мы слепые»714.

 

Глава 15

Вперед на Сычевку!

На 221-й странице мистер Резун объявляет Г. К. Жукова главным виновником разгрома Юго-Западного фронта весной 1942 года: «Под Сталинградом случилось вот что. Весной 1942 года советский Юго-Западный фронт рухнул. Виновники катастрофы – Тимошенко, Хрущев и Баграмян. Но главный виновник – Жуков».

А на 225-й странице автор себя снова опровергает и сообщает, что Г.К. Жуков не виноват в разгроме Юго-Западного фронта весной 1942 года, потому что Георгия Константиновича на этом фронте в это время не было: «В мемуарах Жукова подробно описана катастрофа 1942 года в районе Харькова. И названы виновники. Но Жукова и там не было. Жуков за это направление не отвечал».

 

Глава 16

И снова на Сычевку!

В этой главе на 248-й странице заламаншский «исследователь» подводит итог о том, что Маршал Советского Союза Г.К. Жуков не имел никакого отношения к Сталинградской битве:

«Краткий итог. Под Сталинградом были решены две задачи.

Первая: остановить бегущие советские войска и создать новый фронт. Эта задача была решена в июле и августе 1942 года без участия Жукова.

Вторая задача: прорвать фронт противника и окружить его войска в районе Сталинграда. Эта задача решалась 19–23 ноября 1942 года. И тоже без участия Жукова. Во время выполнения и первой, и второй задач Жуков штурмовал Сычевку».

А на 219-й странице он себя опровергает и вполне справедливо сообщает о роли Г.К. Жукова в грандиозной победе Красной армии под Сталинградом: «Когда речь заходит о войне, мы вспоминаем Сталинград, а вспомнив Сталинград, вспоминаем Жукова. Это он, величайший полководец XX века, был творцом одной из самых блистательных операций Второй мировой войны, а возможно, и всей мировой истории. Сталинград – подтверждение неоспоримой истины: где Жуков, там победа! Сталинград – доказательство гениальности Жукова: бросил взгляд на карту, и сразу нашел решение!»

И в книге «День „М“» есть еще подтверждение деятельного участия Г.К. Жукова в разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом: «Разгром 6-й японской армии на Халхин-Голе… и разгром 6-й германской армии под Сталинградом – это единый стиль Жукова. Так действовал он и дальше, и каждая его операция – это внезапность, концентрация мощи, глубокие стремительные прорывы. Это его почерк»715.

 

Глава 17

Про выдающуюся роль

На странице 252 автор пишет, что фронтовики якобы обращались к Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому касательно воспоминаний другого Маршала Советского Союза Г.К. Жукова: «Ко мне обращаются товарищи – участники Курской битвы с вопросами: почему Г.К. Жуков в своих воспоминаниях искажает истину, приписывая себе то, чего не было? Кому-кому, а ему не следовало бы допускать этого! (Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский. ВИЖ. 1992. № 3. С. 32)».

Хочется задать вопрос. А как участники Курской битвы могли обращаться к К.К. Рокоссовскому на тему воспоминаний Г.К. Жукова, если книга «Воспоминания и размышления» была опубликована в 1969 году, а Маршал Советского Союза Рокоссовский Константин Константинович умер 3 августа 1968 года?

Далее на странице 255 мистер Резун цитирует слова К.К. Рокоссовского, опубликованные в 1992 году: «„Теперь о личной работе Г К. Жукова как представителя Ставки на Центральном фронте. В своих воспоминаниях он широко описывает проводимую якобы им работу у нас на фронте в подготовительный период и в процессе самой оборонительной операции. Вынужден сообщить с полной ответственностью и, если нужно, с подтверждением живых еще свидетелей, что изложенное Г.К. Жуковым в этой статье не соответствует действительности и им выдумано. Находясь у нас в штабе в ночь перед началом вражеского наступления, когда было получено донесение командующего 13-й армией генерала Пухова о захвате вражеских саперов, сообщавших о предполагаемом начале немецкого наступления, Г.К. Жуков отказался даже санкционировать мое предложение о начале артиллерийской контрподготовки, предоставив решение этого вопроса мне, как командующему фронтом. Решиться на это мероприятие необходимо было немедленно, так как на запрос Ставки не оставалось времени“ (ВИЖ. 1992. № 3. С.31).

Рокоссовский сам принял решение. По приказу Рокоссовского артиллерийская контрподготовка на Центральном фронте была начата ночью 5 июля 1943 года в 2 часа 20 минут. Это, собственно, и было началом Курской битвы».

А вот что пишет маршал К.К. Рокоссовский в своей книге «Солдатский долг», подписанной в печать 7 августа 1968 года и опубликованной уже после того, как Константина Константиновича не стало: «В ночь на 5 июля в полосе 13-й и 48-й армий были захвачены немецкие саперы, разминировавшие минные поля. Они показали: наступление назначено на три часа утра, немецкие войска уже заняли исходное положение.

До этого срока оставалось чуть более часа. Верить или не верить показаниям пленных? Если они говорят правду, надо уже начинать запланированную нами артиллерийскую контрподготовку, на которую выделялось до половины боевого комплекта снарядов и мин.

Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствовавший при этом представитель Ставки ГК. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне.

Я считаю, что он сделал правильно. Это позволило мне немедленно дать распоряжение командующему артиллерией фронта об открытии огня.

В 2 часа 20 минут 5 июля гром орудий разорвал предрассветную тишину, царившую над степью, над позициями обеих сторон, на обширном участке фронта южнее Орла»716.

Заламаншский фальсификатор заключает на 257 – 258-й страницах: «Отрывки, которые я цитировал, были опубликованы только через четверть века после того, как вышла в свет беспощадно изрезанная книга Рокоссовского. Однако даже брежневско-сусловские цензоры не посмели спорить с Рокоссовским. Против правды не возразишь. В изрезанной книге Рокоссовского все равно сохранен главный смысл сказанного: „Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствующий (в книге «Солдатский долг» 1968 года издания – «присутствовавший» – С. Ж.) при этом представитель Ставки Г.К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне“ (К.К. Рокоссовский. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1968. С. 217).

Тут сказано мягче, но смысл тот же: Жуков решения на проведение артиллерийской контрподготовки не принимал. Это заявление Рокоссовского никто никогда не оспаривал. Рассказ Рокоссовского – не вымысел и не досужие воспоминания».

Мистер Резун по какой-то одному ему известной причине не стал цитировать слова К.К. Рокоссовского полностью. Между тем Константин Константинович считал, что Г.К. Жуков поступил правильно: «Я считаю, что он сделал правильно. Это позволило мне немедленно дать распоряжение командующему артиллерией фронта об открытии огня».

Я призываю верить первому изданию мемуаров Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского по той же причине, по которой мистер Резун сам предлагает опираться на первое прижизненное издание мемуаров Г.К. Жукова: «Особо подчеркиваю: я ссылаюсь только на первое издание мемуаров Жукова (М.: АПН, 1969). Это издание вышло при жизни Жукова, и он несет за него ответственность. Остальные издания выпускались после его смерти и, как мы увидим, постоянно претерпевали и претерпевают радикальные изменения. Между первым и десятым изданиями мало общего. Как видно, Георгий Константинович с того света, из урны с прахом, которая замурована в кремлевской стене, посылает сигналы, и его мемуары чудесным образом непрестанно совершенствуются в соответствии с установками сегодняшнего дня»717.

Почему, когда мистер Резун ссылается на Г.К. Жукова, то эталонным считает прижизненное издание книги «Воспоминания и размышления», а если цитирует К.К. Рокоссовского, то эталонным считается издание, опубликованное спустя четверть века после смерти этого полководца?

На 262-й странице заламаншский мистер сообщает: «И вот не Сычевка перед ним, а Берлин. И вот величайший полководец, ничему не научившись на войне, загоняет в Берлин две гвардейские танковые армии: 1-ю и 2-ю. И обе они гибнут в Берлине».

И в книге «Святое дело» он еще раз повторяет утверждение, мол, танки не предназначены для боевых действий в городах: «Жуков угробил в Берлине две гвардейские танковые армии: 1-ю и 2-ю. Но об этом в наших военных училищах и академиях не вспоминали. Военную историю в Советском Союзе изучали на героических примерах: ура! вперед! А о том, что бросать крупные танковые части и соединения на штурм городов – преступление, не вспоминали. Зачем прошлое ворошить?»718.

А в книге «Беру свои слова обратно» «скромный собиратель цитат» себя опровергает и заявляет, что без танковых соединений невозможно брать города: «В группе армий „Север“, которая наступала на Ленинград, все подвижные соединения были объединены в 4-ю танковую группу. Жуков еще находился в районе Ельни, Сталин еще его и в Москву не вызывал, а Гитлер уже отдал приказ о переброске 4-й танковой группы с ленинградского направления на московское, в район Рославля. Жуков беседовал в Кремле со Сталиным, Сталин ставил ему задачу, а германская 4-я танковая группа уже завершила боевые действия под Ленинградом. Колонны ее танковых и моторизованных дивизий уже повернули от стен Ленинграда и потянулись на юг. После ухода 4-й танковой группы под Ленинградом оставалась только германская пехота, которая была усилена артиллерией большой и особой мощности. В составе германских войск под Ленинградом не осталось ни одного танка. Кроме того, из-под Ленинграда на московское направление была перегруппирована большая часть авиации.

Ни Гитлер, ни его генералы приказ на штурм Ленинграда не давали. Потому рассказы Жукова о том, что „Ленинград стоял крепко и не сдавался врагу, несмотря на всю ярость и мощь его атак“, надо считать лихим перехлестом. Были бои местного значения. Но штурма не было»719.

И в книге «Последняя республика» фальсификатор-ревизионист утверждает, что без танков покорять города невозможно: «Но сдавался немецкий город только тогда, когда на его разбитые улицы врывались танки противника. Еще хуже – танковые соединения не лезли в кровопролитные затяжные уличные бои, а обходили город стороной, делая его оборону бесполезной.

Не только немецкие города покорялись танкам, но и города всех стран, где шла война: в Варшаву и Рим, в Вену и Прагу, в Будапешт и Белград, в Афины и Ригу, в Таллин, Вильнюс, Брюссель новые хозяева приходили на танках. Париж и Киев, Минск и Смоленск пали, ибо их обошли танки. А вот многострадальному городу Хельсинки досталось от авиации, но танки на улицах города не появились, и город устоял. И Лондону досталось от авиации, и Москве, но танки противника на их улицах не бывали, и потому города эти не были потеряны. А Питеру досталось не только от авиации: многие месяцы город терзала тяжелая артиллерия, а под его крышами свирепствовал голод, но танки не смогли прорваться на его улицы, и город не был покорен…»720

 

Глава 18

О чем рассказали ордена

На страницах 275–276 автор перечисляет награды командира 2-го гвардейского кавалерийского корпуса В.В. Крюкова и заявляет, что невозможно во всей Красной армии отыскать еще командира корпуса с таким же комплектом боевых наград: «Зато командир этого корпуса, он же – бордельный содержатель, генерал-лейтенант Крюков обвешан орденами до пупа. Кроме Золотой Звезды Героя Советского Союза, у него три ордена Ленина, орден Красного Знамени, Суворова I степени, Кутузова I степени и два Суворова II степени.

Ищите другого такого командира корпуса по всей Красной армии! Полководца с таким комплектом вам не сыскать».

Точно с таким же комплектом, может, и не сыскать. Но у командира 32-го гвардейского стрелкового корпуса дважды Героя Советского Союза Александра Ильича Родимцева было: кроме двух Золотых Звезд Героя Советского Союза – три ордена Ленина, четыре ордена боевого Красного Знамени, орден Богдана Хмельницкого I степени, два ордена Суворова II степени, орден Кутузова II степени и два ордена Красной Звезды.

Об Александре Ильиче Родимцеве мистер Резун пишет в книге «Последняя республика»:

«Пусть мой читатель сам выбирает, кому верить.

Вариант первый. Верить генерал-полковнику Александру Ильичу Родимцеву – сталинградскому герою, любимцу солдат, дважды Герою Советского Союза, кавалеру трех орденов Ленина, Октябрьской революции, четырех орденов Красного Знамени, Богдана Хмельницкого I степени, двух орденов Суворова II степени, Кутузова II степени, двух орденов Красной Звезды, многих медалей, а также многих иностранных орденов и медалей. Родимцев вступил в войну командиром 5-й воздушно-десантной бригады 3-го вдк, завершил – командиром 32-го гвардейского стрелкового (на самом деле – десантного) корпуса»721.

Кавалерийский командир, дважды Герой Советского Союза, генерал армии Плиев Исса Александрович был награжден: шестью орденами Ленина, орденом Октябрьской революции, тремя орденами боевого Красного Знамени, двумя орденами Суворова I степени, орденом Кутузова I степени и многими медалями.

 

Глава 19

Уж как он любил фронтовиков!

На странице 284 мистер Резун вопрошает: «Сопоставление потерь Красной армии и Вермахта шокирует. В чем же дело? Почему для того, чтобы убить в бою одного немца, надо было положить в землю пять, а то и десять наших Иванов?».

Составители исследования «Россия и СССР в войнах XX века. Книга потерь» Г.Ф. Кривошеев, В.М. Андроников, П.Д. Буриков, В.В. Гуркин, А.И. Круглов, Е.И. Родионов, М.В. Филимошин опровергают заламаншского лгуна и сообщают: Германия в боях потеряла 5965,9 – 442,1 = 5523,8 тыс. чел.722; СССР в боях потерял 8668,4 – 2722,4 = 5946 тыс. чел723. Соотношение получается 1: 1,08. Иными словами: для того, чтобы в бою уничтожить 100 немецких солдат и офицеров, Красная армия теряла 108 военнослужащих.

Вранье заламаншского лгуна проступает более отчетливо, если процитировать его самого. Мистер Резун сообщает на все той же 284-й странице боевые потери Советского Союза, которые составляют почти 6 миллионов человек: «В захоронениях бойцов и командиров Красной армии, которые погибли в войне против Германии, погребены более 6 миллионов человек».

На странице 288 английский мистер объявляет, что, мол, штурмовать Берлин Красной армии не нужно было в апреле 1945 года: «Или вот, допустим, готовит все тот же Жуков штурм Берлина. Садится он, уставший, в кресло, а начальник штаба 1-го Белорусского фронта докладывает, что для штурма Берлина помимо прочего требуется подвести полмиллиона гробов. Верю: тут бы даже Жуков задумался. Тут бы и в его светлую голову закрались сомнения: а зачем вообще Берлин штурмовать? Кому этот штурм нужен? Берлин уже окружен советскими войсками. Внешний фронт окружения находится в 30–50 километрах западнее Берлина. Огромный город сжат кольцом советских войск. Авиацией США и Британии Берлин уже превращен в океан битого кирпича. В Берлине огромное население, да еще сотни тысяч беженцев из восточных районов Германии. По нашим данным, в городе два миллиона людей, в основном – гражданских. По немецким данным – три миллиона. В Берлине уже голод. В Берлине конина – деликатес. Надеяться защитникам Берлина не на что. Продовольствия им никто не подвезет, и боеприпасов тоже. В Берлине нет топлива. В Берлине нет света. В Берлине разрушены водопроводные системы. В Берлине не работает канализация. В Берлине никто не убирает мусор и трупы. И некуда убирать мусор. Сколько огромный город может держаться? Это не Ленинград, за которым стояла огромная страна. Это не Ленинград, который можно было кое-как снабжать через Ладогу. Берлин снабжать невозможно. И некому его снабжать. И нет у Берлина надежды. Война уже кончилась. Один Берлин остался. Дайте защитникам Берлина еще неделю доесть последнюю гнилую конину. Потом Берлин сам выбросит белый флаг. Но Жукову нужен не белый флаг над Берлином, а красный над Рейхстагом. Ради этого Жуков проводит никому не нужный преступно-бездарный штурм огромного города. Вопрос о том, сколько в ходе этого штурма предстоит положить в землю солдат, Жукова не волновал. Если бы в гробах солдатиков хоронить, тогда штурм был бы невозможен по чисто снабженческим причинам. Пришлось бы ради подвоза гробов для предстоящей операции отказаться от подвоза боеприпасов. Но у нас хоронили без гробов – потому проблем не возникло.

Возразят: штурм Берлина – это приказ Сталина, мог ли Жуков возразить?

Давайте считать, что Жуков возразить не мог. Но в этом случае нечего из него лепить героя. В этом случае надо прямо и честно признать: Сталин отдал дурацкий приказ штурмовать

Берлин, а Жуков дурацкий приказ выполнил, не возражая и не размышляя над последствиями».

В.Р. Мединский опровергает заламаншского «исследователя» и объясняет, для чего нужен был штурм Берлина: «А то, что Жуков и Конев брали Берлин наперегонки, – вообще полный бред. Жукову до сих пор ставится в вину лобовой штурм Зееловских высот. В фильме „Освобождение “ штурм весьма объективно представлен как остроумная операция („Есть предложение обрушить удар фронта ночью, за 2 часа до рассвета, при свете 140 зенитных прожекторов“). Ночь, слепящий свет, и из этого света перед неприступными немецкими укреплениями вырастают наши бойцы-герои… Это был смелый, но очень страшный штурм, полегли тысячи наших солдат, прошедших всю войну, дошедших уже до Берлина. Тем не менее – он был оправдан. Чуть западнее Берлина находилась огромная группировка немецких войск, снятая с Западного фронта, и не замкни тогда Жуков окружение… Если бы эти войска вошли в Берлин, завет фюрера о превращении города в непреступную крепость был бы выполнен. Он стал бы вторым Сталинградом. Бились бы немцы так, как они умеют.

Потеряв тысячи бойцов на Зееловских высотах, Жуков спас сотни тысяч в многодневных боях за Берлин. О цене последних недель перед Победой тогда просто страшно подумать. Не говоря уже о стратегическом проигрыше – союзнички бы не растерялись, и, пройдя по „зеленому коридору“, перераспределили бы послевоенное устройство мира в свою пользу. И кто знает? Может быть, при таком дисбалансе сил скоро началась бы и Третья мировая?

Тяжелое решение принял тогда Жуков. Дерзкое, но жестокое. Увы, единственно возможное. Как и в самом начале своей звездной карьеры – на Халхин-Голе. И при этом – процент потерь при взятии Берлина (4,1 % безвозвратных) был все равно намного ниже, чем при взятии Будапешта (11,1 %)»724.

 

Глава 20

Правая рука

На странице 295 мистер Резун уверяет читателей в том, что Н. С. Хрущев и Л.П. Берия были якобы самыми «кровожадными» первыми секретарями ЦК КП республик Советского Союза: «В 1937 году Хрущев был первым секретарем Московского городского комитета партии. К массовым расстрелам людей он имел самое прямое отношение. Он член так называемой московской „тройки“, которая без суда и следствия выносила смертные приговоры тысячам людей. С января 1938 года Хрущев – первый секретарь ЦК КП Украины. Украину он чистил с таким же рвением, как и Москву. Все партийные секретари, от райкомов и выше, лично выносили и подписывали смертные приговоры. Потом, правда, и сами попадали под тот же карающий пролетарский топор. Но два секретаря республиканских компартий под топор Великого сталинского очищения не попали, ибо старались лучше других. Имена этих двух стахановцев террора: Берия – в Закавказье, Хрущев – в Киеве.

В момент, когда Серов встретил Хрущева, тот уже был залит человеческой кровью по самую лысину».

А в книге «Очищение» ревизионист-фальсификатор снова непоследователен. Здесь мистер Резун себя вновь опровергает и утверждает, что Н. С. Хрущев – один из тех, кто был против радикальных решений по устранению политических конкурентов: «Поведение Сталина в этой ситуации требует особой оценки. Цель Сталина – уничтожить своих политических врагов. В данном случае – Бухарина и Рыкова. Тех, кто высказывался (пусть очень осторожно) против таких действий (Хрущева и Шкирятова), Сталин не расстреливает. А тех, кто проявляет особую кровожадность (Косарева и Якира), Сталин стреляет в первую очередь

Сталин действительно очищал высшие эшелоны власти от опьяненных кровью безумцев» 725 .

 

Глава 21

Почему Жуков не мог навести порядок в Германии

В этой главе на странице 316 мистер Резун бросает чудовищное бездоказательное обвинение советскому народу, тем самым озвучивая действительную цель своих книг, которая заключается в том, чтобы опорочить советский народ и обвинить всех граждан Советского Союза в развязывании Второй мировой войны: «Но, может быть, наш народ не виноват в развязывании Второй мировой войны? Может быть, наш народ просто не знал, что коммунисты стремятся к мировому господству? Может быть, народ не знал, что в Москве действует Коминтерн – штаб Мировой Революции? Может быть, народ не знал, что Сталин готовит Германию к войне? Может быть, и не знал.

Но в этом и состоит преступление народа. Народ обязан знать власть, которая им правит. Народ обязан направлять власть и контролировать ее. Народ обязан бороться с властью, если власть совершает преступления. В противном случае народ превращается в соучастника преступлений. Если народ допустил коммунистов-преступников к власти, значит, народ должен отвечать за все их преступления».

На странице 318 заламаншский «правдоруб» снова возводит клевету на солдат и офицеров Красной армии: «Мародерство давили тогда, в 1812 году. Мародерство следовало давить летом 1945 года, ибо оно достигло размаха, которого Европа не видела со времен крушения Римской империи. Следствием насилия и грабежей было не только массовое разложение советских войск, но и недовольство жителей Восточной Германии. Они в массовом порядке уходили в зону оккупации США, Британии и Франции. Восточная Германия пустела на глазах».

Мистер Резун «наковырял, как изюма из булки, то, что ему нравится»726. Но «этот случай – еще одно доказательство давно известного правила: частичная правда хуже лжи. Ибо правдоподобна»727.

Английский фальсификатор настойчиво указывает на якобы жестокое поведение советских военнослужащих, но напрочь забывает о, мягко говоря, недостойном поведении английских, американских и французских солдат и офицеров.

В.Р. Мединский сообщает: «Когда бои перешли на немецкую землю, хватало изнасилований, – писал журналист Осмар Уайт, – совершаемых боевыми частями и теми, кто следовал за ними. Ситуация менялась от части к части в зависимости от позиции командира. В некоторых случаях преступники устанавливались, отдавались под суд и подвергались наказанию. Армейская юстиция была сдержана, но признавала, что за… сексуальные преступления против немецких женщин некоторые солдаты были расстреляны, чаще всего если они оказывались чернокожими. Хотя я знаю случаи, когда женщины были изнасилованы белыми американцами. Никаких мер против этих нарушителей не принималось.

Французские подразделения тоже были не слишком галантны. Настоящим бичом для оккупированных итальянских территорий стали марокканские части „Свободной Франции“. В мае 1944 года в городке Монте-Кассино были изнасилованы почти все женщины (до 2000 человек). В Штутгарте французскими частями было изнасиловано 1198 человек, в Виллингене с населением 12 000 человек зафиксировано 500 изнасилований.

Это в Европе. Тут все еще было весьма целомудренно. С душой американские солдаты отрывались на Востоке. Это признавал даже генерал Макартур.

„Следует отметить, что большинство американских солдат были пьяны и вели себя неприлично, в городе усиленно занимались барахольством (многие носят на руках по 5–8 часов), хвалились перед нашими бойцами нанизанными на пальцы кольцами, которые сняли с убитых…“ – сообщал политотдел 425-й стрелковой дивизии. По мнению автора рапорта, „неорганизованные посещения американских солдат в наши (советские. – В. М.) части допускать не следует, так как они своим поведением будут способствовать разложению нашей воинской дисциплины»728.

В ходе победоносного освобождения Красной армией территории Советского Союза и вступления на германскую землю Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. В. Сталин приказал:

«Приказ Сталина 19 января 1945 года:

Офицеры и красноармейцы! Мы идем в страну противника… Оставшееся население на завоеванных областях, независимо от того немец ли, чех ли, поляк ли, не должно подвергаться насилию. Виновные будут наказаны по законам военного времени. На завоеванной территории не позволяются половые связи с женским полом. За насилие и изнасилования виновные будут расстреляны»729.

Невзирая на преступления и нечеловеческую, какую-то граничащую с безумием, патологическую жестокость, проявленную немецко-фашистскими захватчиками по отношению к Советскому народу, государственная политика СССР все равно была гуманной к поверженному противнику и германскому народу:

«Директива Ставки Верховного Главнокомандования,

20 апреля 1945 года.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Потребуйте изменить отношение к немцам, как к военнопленным, так и к гражданским. Обращаться с немцами лучше. Жестокое отношение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне.

2. В районах Германии к западу от линии устье реки Одер, Фюрстенберг, далее река Нейсе (западнее) создавать немецкие администрации, а в городах ставить бургомистров – немцев. Рядовых членов национал-социалистической партии, если они лояльно относятся к Красной армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.

3. Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами.

Ставка Верховного Главнокомандования.

И. Сталин Антонов»730.

В отличие от гуманной политики Советского Союза, государственная политика Германии была направлена на физическое поголовное истребление всех народов нашей страны. В.А. Анфилов пишет: «Наши задачи в отношении России, – говорил Гитлер, – разбить вооруженные силы, уничтожить государство». «В Великороссии, – трубил он, – необходимо применение жесточайшего насилия». «Речь идет о борьбе на уничтожение, – заявил Гитлер 30 марта 1941 года на совещании командующих группами армий, армиями и танковыми группами. – Если мы не будем так смотреть, то, хотя мы и разобьем врага, через 30 лет снова возникнет коммунистическая опасность. Мы ведем войну не для того, чтобы законсервировать своего противника… Война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке жестокость является благом для будущего»731.

И далее В.А. Анфилов продолжает: «18 июня на совещании командиров корпусов ударных группировок Браухич объявил дату нападения на СССР и зачитал один из самых позорных документов германского командования – приказ от 12 мая 1941 года о физическом уничтожении всех политработников, которые будут захвачены в плен. В тот же день этот приказ был разослан в войска. Предусматривались карательные меры и против мирного населения. С гитлеровской армии снималась всякая ответственность за преступления на советской земле»732.

А на 315-й странице в книге «Тень Победы» мистер Резун себя снова опровергает и объясняет действия советских воинов-освободителей: «Наши солдаты действительно мстили немцам за все, что те сотворили в Советском Союзе. Поведение советского солдата в Германии после войны – это излияние ярости благородной».

 

Глава 22

Про плачущего большевика

На странице 324 английский фальсификатор пишет о том, что «Сталин Жукова не расстрелял, не посадил, не выгнал из армии, он даже не тронул ни званий Жукова, ни наград. Сталин послал Жукова командовать Одесским военным округом».

А на странице 25 информация иная: «В 1946 году Сталин намеревался Жукова не только снять со всех постов, но и посадить, возможно, – и расстрелять».

 

Глава 23

Ближний круг

На страницах 342–343 английский мистер обвиняет Г.К. Жукова в воровстве. Он пишет, что Г.К. Жуков, мол, имел полномочия распределять продовольствие в осажденном Ленинграде: «Тысячи тонн продовольствия кто-то распределял. Если распределяющий мог повернуть налево машину ЗИС-5, груженую ящиками с тушенкой или копченой колбасой, то хороший предприниматель за такой груз мог рассчитаться не только полотнами Нестерова или изумрудами из царских коллекций, но и мог вам доставить все, что прикажете.

Однако, пожалуйста, не подумайте плохого. Я не говорил, что командующий Ленинградским фронтом, а впоследствии – заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Жуков разворачивал машины с продовольствием налево. Я даже не намекаю на такое. Я просто говорю, что у Жукова на войне такая возможность была, а у подружки Жукова Лидии Руслановой в ходе той же войны вдруг появились несметные сокровища. И у самого Жукова – тоже. Ясное дело, нет и не могло быть никакой связи между сокровищами Руслановой, Крюкова, Жукова и тушенкой, которую поставлял добрый дядюшка Сэм и распределял добрый дядюшка Жуков. Четко установим: сокровища отдельно, тушенка – отдельно.

Но неясность сохраняется: а откуда же тогда сокровища?»

А в книге «Беру свои слова обратно» заламаншский «исследователь» себе противоречит и пишет, что распределением продовольствия в Ленинграде занимался не Г.К. Жуков, а Г.М. Маленков: «Я сам так считал, пока доверял мемуарам Жукова. А когда полистал документы, то понял: туда, где кризис, где труднее всего, Сталин посылал другого человека. И тот железной рукой наводил порядок (в советском понимании). Это был Маленков Георгий Максимилианович, и именно его Сталин послал в Ленинград, дав ему исключительные полномочия. Маленков был не один.

У него была команда, в состав которой вошли чекисты высшего выбора, „ответственные товарищи“ из Управления кадров, генералы и адмиралы высшего ранга, включая наркома ВМФ, командующего авиацией РККА и командующего артиллерией. Когда под руководством Маленкова Ленинград был спасен, когда враг был остановлен, в помощь Маленкову Сталин послал Жукова»733.

И далее мистер Резун на странице 346 сообщает о том, что Лидия Андреевна Русланова якобы «отоваривалась» в блокадном Ленинграде весной 1942 года, то есть в то время, когда Г.К. Жукова в Ленинграде уже давно не было: «Между тем весной 1942 года, когда подружка Жукова отоваривалась в блокадном Ленинграде…» «Просто собиратель цитат» сообщает: «с 11 октября 1941 года до 26 августа 1942 года Жуков командовал войсками Западного фронта, который воевал совсем на другом направлении…»734