Длинный стоял и, в прямом смысле слова, дрожал от страха. Первый раз в своей жизни, сестры видели, как хозяин боится. Хотя нет — уже не хозяин.

Первые дни после удачного восстания сестры продолжали так называть своих пленников, но Винченцо напомнил им смысл этого слова и пояснил, что если они так будут называть вульфондов в присутствии других людей, то не вызовут у них доверия. Поэтому сестры старались избавиться от вошедшего в привычку слова. Правда, получалось это у них с трудом.

А причины бояться у Длинного безусловно имелись. Его вынудили предать свой народ. И сейчас, стоя в зоне прилета, он встречал транспорт, который должен забрать сестер на базу по подготовке прислужников. Там, по задумке вульфондов, сестры должны смешаться с толпой рабов и таким образом быть доставлены на конгресс.

Все это время, от момента восстания до сегодняшнего дня, Длинный отсылал сообщения своему руководству об удачном ходе и завершении экспериментов. И вот сегодня руководство прибыло за результатом. Но ждало их тут совсем не то, чего они хотели.

Сестры же, все это время усиленно готовились. Вместо ежемесячных, тренировки стали ежедневными. В них добавились такие элементы как поражение вооруженного противника и уклонение от вражеского огня. Сестры тренировались день и ночь, потому что знали — им необходимо очень многому научиться за весьма короткий промежуток времени.

И сегодня у них было очередное испытание. Сегодня они должны были уничтожить охрану транспорта, а это больше двадцати пяти вооружённых и экипированных десантников Империи. С таким количеством они еще никогда не сталкивались. Да что уж там говорить — еще недавно, они не думали, что смогут справиться даже с одним вооруженным бойцом. Но они смогли, даже с первого раза, в первом же тренировочном бою у них получилось поразить двух из трех противников. Но сегодня, для победы, им необходимо улучшить свой результат, как минимум, на порядок. И они вполне обоснованно надеялись на успех.

План был прост — когда десант выйдет в зону прилета, сестры ослепят его вспышками, и пока бойцы будут слепыми, они их всех перебьют.

Вспышки вырабатывали серию мощных излучений в различных спектрах видимости и, тем самым, дезориентировали восприятие противника. Неподготовленных бойцов они могли ослепить на минуты. С имперским десантом же другая история. В лучшем случае с ним можно было рассчитывать на несколько секунд, пока бойцы не смогут настроить фильтры. Но и этого должно хватить. Сестры часами тренировали внезапное нападение и, судя по тому, что у них получалось — им было достаточно двух-трех секунд.

А Длинный был, так сказать, приманкой. Его руководители, да еще и под охраной, навряд-ли бы купились на трюк, проведенный с надзирателем. Поэтому Длинный должен был стоять в зоне прилета и встречать гостей. А сзади него стояли сестры в каэллах и аккуратно упирали в спину свои клинки — чтобы он не выкинул чего-нибудь лишнего.

Ликвидация десанта и руководства Длинного было лишь началом плана. После этого сестры планировали погрузиться на прибывший за ними транспорт, и отправиться на ту базу, куда их собирались доставить. Никто не испытывал иллюзий по поводу того, что у них получится обмануть местный персонал, приехав без руководителей. Поэтому было решено захватить еще и базу по подготовке прислужников. Благо, что она не очень крупная и, соответственно, охраны там немного.

Но эти шаги были еще далеко. Сейчас перед сестрами стояла совсем другая задача — захлопнуть ловушку.

Ловушка готовилась несколько недель. Сестры старались учесть все возможные нюансы. Винченцо им также помогал. Его отпустили почти сразу после того, как все укрепились в идее попытаться заявиться на Большой конгресс. Поэтому, все это время он, вместе со всеми, участвовал в подготовке ловушки. Он давал дельные советы и грамотные рекомендации — именно он предложил использовать вспышки вместо того, чтобы заминировать и взорвать всю зону прилета, как хотели сестры. И именно он пояснял слабые и сильные стороны бойцов Империи, а в результате даже разработал некую методику нападения — в соответствии с которой сестры должны были нападать на врага не с тылу и флангов, а снизу и сверху. Правда Винченцо сразу предупредил, что вульфонды очень быстро ко всему адаптируются, поэтому такая тактика будет иметь эффект только первое время.

И вот, ловушка была готова. Сотня самых подготовленных сестер, одетых в каэллы, стояла в специальных укрытиях и ждала своего часа. А цель двигалась точно по намеченному курсу.

Транспортный корабль уже совершил стыковку со станцией и с минуту на минуту должен был открыться шлюз.

И вот он открылся, а из него вышли: раз, два, три… двадцать два… двадцать семь… тридцать два десантника, а с ними еще трое вульфондов в мантиях организаторов Большой конференции, отливающих всеми цветами радуги.

Тридцать два вооруженных и полностью экипированных бойца Империи — это очень даже не маленькая сила. Двадцать лет назад их вполне могло хватить, чтобы захватить Землю. И сейчас, этой могущественной силе противостояла сотня маленьких девочек.

— Да не трясись ты! — сказала Люцина настолько тихо, что услышать ее мог только стоящий перед ней Длинный. — А то сам на клинок напорешься.

За последние дни она почти окончательно поправилась, но к тренировкам ее еще не допускали. После того, как она очнулась, Старшая задала ей хорошую взбучку, но потом все расплакались и помирились. Наблюдавший за этой сценой Винченцо, отметил, что так могут только дети. Да он вообще все время отмечал, что они еще дети, и, как ни странно, несмотря на то, что его еще плохо знали, все сестры к нему тянулись, особенно самые маленькие.

— Еще несколько секунд и все кончится, — вторила ей стоящая рядом Клара.

Обе сестры были одеты в каэллы, но головы оставили открытыми, чтобы не вызывать подозрения.

— Приветствую Вас, аллото, — обратился к Длинному один из вновь прибывших организаторов конгресса.

Но Длинный ничего не отвечал. Он молча стоял, не в силах выговорить ни слова.

— Что с Вами, аллото? — спросил второй организатор, немного напрягшись.

— Вот придурок! — выпалила Люцина и, взяв своего пленника за руку, переместилась вместе с ним и Кларой за стену.

Исчезновение встречающих было условным сигналом к началу операции. Так что сразу за этим последовала серия вспышек в видимом, инфракрасном, ультрафиолетовом, рентгеновском, звуковом и ментальном спектрах. Все, кто находился в зоне прилета без специальной защиты, ослепли и оглохли. Их просто накрыла дезориентирующая волна.

А следом за ней мгновенно пошла другая волна — волна смерти. Сотня сестер бросилась в бой. Они появлялись возле врага по трое, а то и по четверо, наносили удары своими клинками и тут же исчезали. Беспощадная атака срезала десантный строй вульфондов, как коса траву. Вот только в некоторых местах коса находила на камень.

Шестеро бойцов сумели отбить атаку. Не сказать, что они обошлись без повреждений, но они выжили и остались на ногах. Четверо из них вовремя успели увернуться от смертельных ударов и отделались легкими ранениями. Пятому пришлось хуже всего, ему в определенном роде повезло — он не успел никуда уклониться, но все три сестры, атаковавшие его, промахнулись и не нанесли ни одного смертельного удара. Зато на его плече, груди и спине теперь было три, довольно глубокие, раны. Если бы не его бронекостюм, который сразу остановил кровь, то он бы помер и сам — от потери крови. Но костюм был на нем, поэтому он все еще оставался в строю и представлял опасность.

Шестой же перенес нападение лучше всех. Первую сестру он, своим ружьем, просто отбил в сторону, как бейсбольный мяч, едва она появилась. Повезло, что ей удалось сохранить сознание и, получив удар, сразу переместиться с поля боя. А вот второй сестре повезло меньше — вульфонд поймал ее в полете и загородился ей от третьей нападающей. Сестры учитывали вероятность такого события и отрабатывали действия на такой случай. Благодаря неделям тренировок третья сестра сумела быстро скоординироваться, схватить и переместить вместе с собой захваченную врагом и потерявшую сознание напарницу. Тренировки не прошли зря, неудачливая сестра хоть и была ранена, но вышла из боя живой.

А вот оставшимся пришлось продолжить бой. Бой с сильно ослабевшим, но все еще смертельно опасным противником. К тому же элемент неожиданности был уже утерян.

Чтобы не упустить инициативу сестры тут же организовали вторую волну нападения. Тяжелораненый боец противника не смог ее пережить, а вот остальные смогли. При всем при том, они еще подстрелили трех сестёр. Каэллы сделали свое дело, уберегли от смерти, но раненых также пришлось эвакуировать с поля боя. В медотсеке, в котором, в дополнение к Фате, сегодня дежурили еще с десяток сестер, прибавилось работы.

Предприняв несколько новых попыток, сестрам удалось смертельно ранить еще одного противника и оттеснить оставшихся с зоны прилета в тренировочный зал, но при этом медотсек снова пополнился ранеными. Причем существенно. Предпринимать дальнейшие попытки было бесполезно. Таким темпом в скором времени стало бы некому уносить раненых сестер с поля боя.

— Ну что же делать? Что же делать? — Жозе нервно кусала ногти (специально для этого она даже освободила от каэллы голову и руки) глядя в монитор, который показывал забаррикадировавшихся в тренировочном зале противников.

— Ничего не будем делать, — сказала Старшая. — Куда им деваться?! Поголодают, пойдут на прорыв — тут и нападем. Сейчас опасно. Некуда нам торопиться. Их корабль мы захватили. Сигнал тревоги подать они не смогут.

— Эээ, — подал голос Винченцо, стоявший рядом. — Не совсем так. Вот смотрите, — он указал на монитор. — Вот этот вот боец, похоже, готовит прямое сквозьпространственное сообщение.

Сестры застыли от осенившей их мысли. При передаче сообщений между разными звездными системами обычно информация световым лучом посылается за пределы атмосферы, а уже там преобразуется в сквозьпространственный луч. И для ускорения обычно используются заранее подготовленные каналы. Но всегда можно проложить новый временный канал, из любой точки, даже находящейся в пределах атмосферы планеты или обитаемой зоны космической станции. Правда это занимает гораздо больше времени. И чем больше объем информации, тем больше нужно времени. И вот этим самым и занимались сейчас выжившие вульфонды.

— И сколько им потребуется времени? — спросила Мария.

— Нуу… — неуверенно протянул Винченцо. — Чтобы передать короткое сообщение типа: «Мы тут помираем, спасите нас!» — часов двенадцать. Для чуть более конкретного описания своей проблемы — часов сорок.

— Часов двенадцать? — переспросила Мария. — Так они там уже почти четыре часа сидят.

— Двенадцать часов для короткого сообщения это чересчур оптимистично, — заявила Старшая, вспоминая уроки на шегроне. — Мы должны атаковать как можно быстрее.

— Но как? — спросили Жозе и Мария в один голос.

— Я понятия не имею, — ответила Старшая поникшим голосом.

— Может… — неуверенно начал Винченцо и тут же замолчал. — Хотя…

Сестры вопросительно посмотрели на него.

— Говори уже, — обреченно вздохнула Старшая. — Нам нужны любые идеи.

— Да ну нет… это не выйдет… — замялся Винченцо. — Навряд-ли получится…

— Да говори уже!!! — в один голос закричали все три сестры, да так, что Винченцо вздрогнул.

— Я думал… что возможно… — снова начал он юлить, но под твердым взглядом сестер все-таки перешёл к делу. — Возможно, получилось бы вызвать их главного бойца на поединок.

Сестры уставились не него непонимающе.

— Я же говорил плохая идея, — начал оправдываться он, — но это бы растормошило их. Глядишь, может чего бы и вышло.

— Да не согласятся они, — буркнула Жозе. — Дураки они что ли?

— Нуу, — протянул Винченцо. — Я бы не был так уверен. Вульфонды очень горды. Если бы там был только один, то он бы не согласился, но их там несколько. Если предложить этому, — Винченцо ткнул в монитор, указывая на бойца, который не был ранен, — то он перед своими товарищами не сможет отказать в поединке чести.

— Он скажет, что мы недостойны принимать участие в поединке чести! — сказала Мария.

— Ну, скажите, что трупы его товарищей считают иначе. Это должно подействовать. Ну а нет, так нет.

— Ага, — сомнительно заявила Жозе. — Вот только никто из нас не сможет ему противостоять в честном бою один на один.

— Это да, — подтвердил Винченцо, — в честном не сможет.

* * *

Пленный надзиратель появился в тренировочном зале так внезапно, что готовые ко всему бойцы Империи его чуть не расстреляли. Сестры доставившее его исчезли так же быстро, как и появились.

— Ты кто? — спросил не раненый боец. Похоже, он теперь исполнял роль командира, а может и был им до этого.

— Я, Эрст-Эм-Гой, работник тюремной станции Сормата, — ответил надзиратель, с трудом подбирая нужные слова. — Выступаю в качестве… парламентера. Меня послали… предложить вам поединок чести.

— Мне?! — возмутился командир. — Поединок чести!? Да кем себя возомнили эти особи. Они всего лишь лабораторные крысы. Они не достойны чести.

— Они… — надзиратель прервался. — Они сказали… что… в трусости… нет чести.

Волнуясь с каждой минутой все больше и больше, при этом постоянно оглядываясь назад (откуда, по уверению его захватчиков, должен был последовать смертельный удар, в случае, если переговоры не завершатся успехом) надзиратель с трудом, но продолжал уговоры.

— Ваши мертвые товарищи смеются вам в лицо, а живые в спину. Если особь настолько жалка, то победа над ней принесет мало чести, но отказ от поединка…

— Ты жалкий трус! — ответил командир выживших, после небольшой паузы. — Передай своим хозяевам, что я принимаю поединок, но чести я противника не удостою.

Такой ответ удовлетворил парламентера. Вот только радоваться ему или огорчаться он так и не понял. При любом исходе этой битвы он оказывался в проигрыше. Как бы не сложилось дальнейшее стечение обстоятельств, он все равно либо оставался пленником, либо становился предателем, причем оставаться первым было гораздо выгоднее.

Не успел он обдумать эту мысль, как его тут же переместили и вернули назад в каюту, служащую ему тюремной камерой.

А на его месте появилась Старшая. Она отдала мысленный приказ и каэлла открыла ее голову, показав лицо.

— А, особь, это ты, — смакуя предстоящее удовольствие, обратился к ней командир. — Не можешь забыть своей последней попытки.

Приглядевшись внимательнее Старшая поняла, что это был тот самый боец, который дрался с ней на последней тренировке. Тот самый, который играючи ее победил. Этот факт, к сожалению, не прибавил ей ни капли, так недостающей, уверенности. Но пути назад не было. Надо было играть свою роль до конца.

— А-а-а, — протянула она настолько уверенно, насколько смогла. — Ты не валяешься в той груде трупов, которую мы оставили в зоне прилета. Ну, так это ненадолго!

Отдав каэлле команду закрыть лицо, она рванулась в бой, переместившись к противнику. Но переместилась она предусмотрительно подальше от бойца и сразу поняла, что не зря — он нанес удар по тому место, где она собиралась появиться. Он предугадывал ее перемещение. Это, кстати, было нетрудно — для этого было достаточно оценить позу до перемещения и проанализировать в какой точке от нее будет большая выгода — в поединках друг против друга сестры действовали именно так, но этот боец освоил правильную тактику буквально в первые секунды боя. «Прав был Винченцо, — подумала Старшая, — вульфонды, действительно, очень быстро адаптируются».

Дальше она стала действовать еще осторожнее, при этом стараясь не выдавать своих намерений до исчезновения. И хотя нанести какого-либо урона противнику не получалось, но то, что удавалось избежать его цепких рук было тоже неплохо. При этом Старшая видела, что самоуверенность врага падает, он начинает понимать, что не может прогнозировать перемещение противника. А значит — можно начинать действовать более смело.

К сожалению, первая же попытка решительных действий закончилась ощутимым ударом по голове. Второго удара, уже об пол, удалось избежать только за счет моментального перемещения. Но продолжать смелых попыток Старшая не прекратила. И не зря. Через некоторое время на теле противника появилась первая рана. Хоть и не смертельная, и не тяжёлая, да что уж там говорить — даже не средней тяжести. Но рана! А это — успех.

Противник потерял свое хладнокровие, значит, он действовал уже на пределе и вот-вот у него должен произойти переход на агрессивный уровень поведения. Это специальная способность элитных бойцов Империи — в тяжёлом сражении у них выделялся особый гормон, благодаря которому кратковременно увеличивалась их сила и скорость реакции. Побочным эффектом этого состояния была слабоконтролируемая или неконтролируемая вовсе агрессия.

«Главное не пропустить этот самый переход и стать после него еще осторожнее», — сказала сама себе Старшая во время очередной атаки, но тут же поняла, что допустила ошибку. Ту самую, которую старалась избежать — пропустила переход. Подгоняемый выделившимся гормоном вульфонд преодолел за мгновение вдвое большее расстояние, чем мог до этого и ухватил своего противника, сомкнув руку на горле.

Старшая попыталась переместиться, но не смогла. Противник прочно удерживал ее в воздухе, держа за горло одной рукой, и каким-то образом не позволял переместиться.

Старшая висела в воздухе не в состоянии сделать вдох.

— Нравится опция? — усмехнулся вульфонд. — Наши костюмы доработаны магнитными ловушками, которые могут вас удерживать. Я и забыл совсем, никогда ими не пользовался. А вот смотри — оказывается хорошая штука, — он сжал руку еще сильнее и послышался легкий хруст. — Так нравится, особь? — шлем на его голове разомкнулся и спрятался в костюме, обнажив уродскую голову. — Ну, особь, открой лицо, покажи свою смелость, предъяви свою честь. Ах да, у тебя же ее нет. Ведь так, — он с силой тряхнул рукой. — А? У тебя есть честь?.. Что? Что ты хочешь мне сказать? — он немного ослабил хватку, чтобы позволить своему поверженному противнику ответить. — Ну? У тебя есть честь?

— Неет… — послышался едва слышный, сдавленный хрип.

— Ха-Ха-Ха! — громогласно рассмеялся вульфонд, совсем как человек. — Я так и…

Договорить ему не дали два клинка, одновременно пронзившие его голову. Ослабив хватку, он стал медленно оседать. Сзади него стояли Жозе и Мария.

— Нет у нас чести, — сказала Жозе, лениво отталкивая труп ногой. — Папка с мамкой не приучили.

Высвободившись из хватки поверженного противника, Старшая огляделась. Неподалеку от места их поединка лежало еще три свежих трупа. Отвлекшись на поединок, бойцы не заметили подкравшихся к ним сестер. За что и поплатились жизнью.

Подошедшая Мария помогла подняться.

— Ну как ты? — спросила она.

— Ох, не знаю, — сказала Старшая улыбнувшись. — Жить буду, а вот восстановить честь, наверное, никогда не получится.

— Ох, ох, ох — притворно заохала Жозе делая смешное лицо. — Как же ты это переживешь?!

От этих слов все сестры вокруг засмеялись. Это хоть и был не чистый, искрений, детский смех, но в нем чувствовалась радость. Радость победы и хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне.