— Сестра, мне страшно. Что со мной будет? Я умру, также, как и Сара? — Ангелина плакала, лежа на коленях Марии. Она была самой младшей сестрой. По старому календарю родителей ей совсем недавно исполнилось девять лет.

Хозяева не любили, когда сестры упоминали про свой календарь и дни рождения. Каждый раз, как замечали их упоминание, они наказывали виновных. Но Старшая, несмотря на все наказания, вела строгий отчет возраста каждой сестры. Именно благодаря ей все оставшиеся в живых двести тринадцать сестер знали, когда у них дни рождения и сколько им лет. Также Старшая заставляла всех помнить свои детские имена и имена своих родителей. Вот только сама она своего детского имени уже не помнила. На ней на первой попробовали сыворотку тумана, которая частично уничтожала память. Память, за которую держались сестры. Память, которая лежала в основе их сопротивления. Только память не давала им стать жалкими марионетками в руках хозяев. Хозяев, которые были их врагами. Хозяев, которые истребили их родителей и братьев.

Сыворотка тумана заставила Старшую забыть свое детское имя. Но она взяла себе новое. Она была самой старшой из сестер, и теперь все ее звали просто — Старшая. Новое имя также позволило сопротивляться и сохранило так необходимую память. Сыворотка не сработала, как того хотели хозяева, и Старшая так и осталась, единственной сестрой на ком ее применили.

Несмотря на то, что она забыла свое имя, она отлично помнила своих родителей, и все то, чему они ее учили. Она прекрасно помнила, что хозяева — враги. А кроме хозяев есть еще грозный враг, который заставил всю ее расу покинуть свой дом. Враги сильны, а союзников почти не осталось. Полагаться не на кого. Остается надеяться только на себя.

Но враг не всемогущ. Его можно сломить, обмануть, победить. Родители почти доказали это своим примером, когда подняли восстание.

Им было нечего терять, они умирали. Их тела были слабы и не могли перенести опыты хозяев. Но они не сдались. Не стали тихо дожидаться смерти. Они восстали. Восстали ради будущего своих детей. И у них почти получилось.

Они убили трех хозяев и захватили пункт управления станцией. Целых два часа люди были свободны. И только два часа смогли прожить без препаратов-блокираторов, годами поддерживающих в них жизнь. Хозяевам даже не пришлось отбивать захваченные помещения. Его просто не кому было оборонять. Через два часа от сильной повстанческой армии остались только мертвые, усохшие тела. Никто не выжил. Родители умирали в жутких муках.

Но у них почти получилось.

Правда после этого хозяева сделали выводы и усилили меры безопасности. В частности, чтобы обезопасить себя, они уничтожили всех братьев. Всех до одного.

Результаты экспериментов, проводимых на мальчиках, были значительно хуже, чем у девочек. При этом мальчики были значительно агрессивнее. Поэтому хозяева решили прекратить их дальнейшее исследование. Лабораторный материал стал не нужен и был утилизирован.

Так, практически в один день, сестры потеряли своих родителей и братьев. Своих единственных союзников. Тех, кого они любили больше всего. Тех, на кого они надеялись. Именно тогда и пришло осознание, что они одни. И надеяться могут только на себя.

— Не плачь, малышка, — успокаивала сестру Мария. — Старшая говорит, что мы должны быть сильными и не должны сдаваться. У тебя синдром только второй день, а Сару забрали после двух месяцев. Ты справишься.

— Ну как она? — раздался в комнате новый голос.

— Старшая, помоги мне, — сразу бросилась Ангелина к вошедшей сестре. — Мне страшно. Я плохо вижу, и голова сильно болит. Что со мной будет?

— Все будет хорошо, малышка, — принялась успокаивать ее Старшая. — Все будет хорошо. Мы не дадим тебя в обиду. Хозяева тебя не получат. Я знаю, ты сильная. Ты обязательно справишься.

— И умру? — со слезами на глазах спросила Ангелина. — Как Сара?

— Возможно, — не стала скрывать правду Старшая. — Возможно. Но смерть — это не страшно. Это как сон. Сладкий сон. Больше не надо будет бороться и терпеть. Ты сможешь отдыхать.

— Но я не хочу спать. Я хочу сражаться, — упрямо заявила Ангелина, отстраняясь от сестер. — Я хочу победить.

— Я знаю, малышка, — улыбаясь, ответила Старшая. — Мы все хотим. Именно поэтому я и верю, что мы победим. А твой боевой настрой меня радует еще больше. Потому что именно ты будешь орудием нашей победы.

— Я? — переспросила изумленно Ангелина.

— Да, ты! — подтвердила Старшая. — Но у нас совсем мало времени, а нам надо очень много сделать, поэтому плакать нам совсем некогда.

— Хорошо, — быстро успокоилась Ангелина, вытирая слезы. — Я не буду плакать.

— Вот и умничка. Вот и молодец, — похвалила ее Старшая. — А сейчас беги на шегрон, а то можешь опоздать, и хозяева начнут тебя искать. И ничего не бойся.

Ангелина быстро вскочила на ноги, и, даже ничего не сказав, пулей выбежала из комнаты. Ведь если хозяева ее не дождутся, то очень разозлятся.

— Ты все-таки решилась? — спросила сестру побелевшая Мария. Она, в общих чертах, давно знала о планах Старшей, но осознавать, что им предстоит реализоваться в ближайшие дни, было одновременно волнительно и страшно.

— Больше некуда тянуть, — серьезно ответила Старшая. — Хозяева перешли к заключительной части эксперимента. Если продолжим ждать, то в скором времени будем, в лучшем случае, все мертвы.

— Ты сказала Ангелине, что она будет орудием. Это, правда? — спросила Мария.

— Да! — коротко ответила Старшая.

— И ты думаешь, она справится? — все еще сомневалась Мария.

— С этим, — Старшая достала кулон в виде маленькой коробочки, висящий на шее, — она обязательно справится. А мы все ее поддержим.

— Но… — не унималась Мария.

— Хватит разговоров, — резко прервала ее Старшая. — Оповести сестер. С завтрашнего дня начинаем подготовку.

Мария кивнула и вышла из комнаты. А Старшая подняла кулон и открыла коробочку. Внутри лежал маленький алый кристалл в форме капли.

— Вы все погибли не зря, — сказала она вслух. — И я это докажу.

Закрыв коробочку, Старшая спрятала кулон на шее под нижним слоем сэкхэты и заторопилась на свои занятия, ей еще нужно было зайти в лабораторию и сдать кровь.

Успев заскочить в класс и сесть на свое место прямо перед самым началом занятия, Старшая расслабленно выдохнула. Хоть хозяева и были врагами, но злить их по пустякам не стоило, а опоздание на занятие хоть одного участника их бы, безусловно, разозлило.

Опоздавшему, и не только на занятия, в лучшем случае, грозил двойной наряд в теплицы. А в худшем — пара дней карцера, в холодной, темной камере размером метр на метр без стульев, кровати, еды и воды.

Занятия с шегроном проводились отдельно для двух возрастных групп. Старшая, естественно, входила в первую из них, в которой кроме нее училось еще сто двадцать шесть сестер. Разделение по возрасту было весьма условным, и было связано лишь со способом зачатия и появления детей на свет. Все сестры первой группы были зачаты еще до захвата родителей в плен, а вот родились уже на лабораторной станции хозяев. Во второй же группе все сестры были зачаты и родились под присмотром хозяев, поэтому ровесников там было гораздо меньше. В первой группе всем девочкам было по тринадцать-четырнадцать лет. Во вторую входили все остальные сестры, более младшего возраста. Самым маленьким из них недавно исполнилось девять лет. Но их было очень мало. После пяти лет участия в экспериментах, измученные родители больше не могли иметь детей, поэтому сестер младше девятилетнего возраста не было.

Сегодня на занятиях группа Старшей должна была изучать историю создания цивилизаций, начиная от зарождения вселенной. И, несмотря на использование современных технологий хозяев — шегронов, благодаря которым нужная информация, увиденная один раз, сама закреплялась в коре головного мозга, этот процесс был очень длительным и весьма скучным. Ведь история вселенной насчитывала уже несколько миллиардов лет. Так, за десять лет изучения, сестры дошли только до начала времен Равновесия, когда Империя вульфондов окрепла настолько, что перестала отступать, закрепила свои границы и начала противостоять снергам. С тех пор обе сверхрасы развивают свои владения только за счет неосвоенных просторов космоса. Потеснить своего врага даже на одну звездную систему не удалось ни у кого.

С помощью занятий на шегроне сестры также изучали и другие науки. В основном они все были гуманитарного направления: способы общения, этикет, законы, нормы, правила, традиции разных рас, разных слоев общества, разных мероприятий и мест. Техническим наукам тоже выделялось много времени. Их изучали в объеме, необходимом для управления, ремонта и взлома основных технических средств и систем безопасности обеих сверхрас. Такой подход в выборе изучаемой информации был весьма оправдан исходя из того, в кого хозяева пытались превратить сестер.

Также занятия на шегроне иногда заменял кто-нибудь из хозяев. Но такое случалось крайне редко. Хозяева обычно были ленивы и избегали таких мероприятий. Хотя сегодняшний день оказался исключением.

В спешке залетев в класс и заняв свое место, Старшая не сразу заметила, что шегроны отключены, а в центре класса стоит хозяин. Почти в два раза выше любой сестры, он казался очень высоким и худым. У него была большая, непропорциональная телу, голова. А худое туловище закрывала лабораторная мантия, которая переливалась желтым и коричневым цветом.

Родители называли этих существ вульфондами, но постепенно это название искоренилось, и теперь все сестры их называли — хозяевами.

Хозяева, после смерти родителей, сами поспособствовали тому, чтобы их так называли. Они считали, что человек, постоянно называющий кого-нибудь хозяином, быстрее станет рабом. Возможно, это и сработало бы с родителями, но у маленьких детей просто поменялись приоритеты у слов. Теперь слово «хозяин» значило для них только одно — это представитель врага, держащий их в плену, а не тот, кому надо безоговорочно подчиняться.

Хозяин стоял в центре класса и терпеливо дожидался начала урока. Когда все сестры затихли, он начал лекцию.

Он говорил на универсальном языке, посылая свои слова напрямую в органы восприятия речи. Этот язык потому и назывался универсальным, что был пригоден для общения с любой расой. Обмен информацией на нем осуществлялся не за счет восприятия звуков и не за счет других органов чувств, а за счет передачи мысленных образов. Этот язык мог понять представитель любой расы, потому что посылаемая речь воспринималась слушателем на своем родном или другом, более привычном языке. Несмотря на все удобства, были в нем и недостатки. Например, на нем очень сложно общаться, если в языке слушателя просто отсутствуют необходимые слова, а так бывает очень часто.

Между собой сестры почти всегда общались на языке родителей, но при этом, знали множество других языков, в том числе официальный язык Империи. Хозяин прекрасно был об этом осведомлен, но почему-то, решил общаться на универсальном языке. Они часто так делали, стараясь не акцентировать схожесть своей расы с человеком. Ведь не вникая в глубины истории и фонетики, язык Империи можно было бы легко спутать с каким-то малоизвестным, давно забытым, но человеческим языком. Вульфонды, так же, как и люди общались с помощью передачи звуков, лишь изредка подкрепляя их передачей мысленных образов для более яркой эмоциональной окраски послания. И вообще, еще давно родители говорили, что хозяева очень похожи на людей — они так же радуются, так же боятся, так же грустят — несмотря на свое многовековое развитие, их набор характеров очень недалеко ушел от человеческих. И вот этого факта, вульфонды не хотели признавать ни при каких условиях, считая людей дикарями с примитивным мышлением, а себя высшей расой. Эту свою черту они демонстрировали постоянно.

— Сегодня, — начал хозяин, — я проведу с вами урок искусства. Так сказать, вступительное занятие в новую для вас тему. Дальше вы будет самостоятельно изучать все предметы искусства на шегроне.

— Искусство, — продолжал хозяин, — это один из способов выражения нематериального внутреннего мира разумного создания в материальный образ. Оно присуще всем разумным расам и является одним из показателей развитости цивилизации. Некоторые расы думают, что искусство должно выражать только прекрасные восхитительные образы и нести положительные эмоции — любовь, страсть, приятная грусть. У некоторых рас все наоборот и искусство несет только страх, боль, отчаяние. Но в достаточно развитых цивилизациях искусство охватывает весь спектр образов.

— Деятели искусства высшего уровня способны испытывать и переносить в материальный мир ярчайшие образы, восприятие которых другими, в некоторых случаях может даже лишить рассудка. Такие случаи были в истории вселенной неоднократно. Но, к сожалению, не все могут воспринимать образы, заложенные в предмет искусства. И чем чище и ярче, чем приближённее к идеалу творение, тем сложнее его понять и тем сложнее его воспринять.

— Вам, по роду вашей деятельности, будет необходимо, хотя бы поверхностно, разбираться в искусстве, чтобы соответствовать тем слоям общества, в которых вы будете работать. Именно поэтому с сегодняшнего дня вы начнете его изучать, и будете этим заниматься до окончания вашего преобразования. Вопросы есть?

В дальнем конце класса сестра по имени Елена подняла руку.

— Да, особь, — обратился к ней хозяин, — я слушаю тебя.

Хозяева не пользовались именами и всех называли одинаково.

— А мы уже сталкивались когда-нибудь с этим самым… искусством? Воспринимали образы? — неуверенно спросила Елена, встав из-за стола.

— Я думаю, что нет, — ответил хозяин. — Вы имеете слишком ограниченные способности. Именно поэтому мы и проводим для вас этот курс, чтобы вы просто ориентировались в этом вопросе. Если бы вы могли сами разбираться в искусстве, мы бы вас не учили.

Елена села на место, а в противоположном конце класса руку подняла другая сестра, которую звали Власа. Она, не дождавшись разрешения, сразу спросила:

— А вот я говорю и тем самым облекаю свои нематериальные мысли в материальные слова. Я создаю искусство?

Хозяин насупился. Было заметно, что общение с сестрами его раздражает. Оно и понятно, для него это почти одно и то же, как если бы во времена молодости родителей, их бы заставили что-то объяснять обезьянам.

— Я так и знал, — вспылил хозяин. — Я знал, что это бесполезная затея. Я говорил совету, что мы не сможем обучить вас до достаточного уровня даже с учетом полного преобразования. Но мне не верили. А теперь я вынужден заниматься полной ерундой, — все это он говорил уже на своем родном языке, но сестры его прекрасно понимали.

После этого никто больше не осмелился задавать вопросов. Хозяин, бурча слова ругани, покинул класс, а у шегрона засветились передатчики, давая понять, что ими можно пользоваться. Все сестры поднесли передатчики к голове и погрузились в сон, пропуская через себя бесконечные потоки информации.

Через несколько часов занятие было окончено. Сестры встали и молча направились к выходу. Несмотря на получение большого объема новой и довольно интересной информации, они никогда не общались друг с другом сразу после шегрона и никогда не обсуждали то, о чем только что узнали. Это была некая традиция, своего рода протест против насильственного обучения. Таким образом, сестры показывали — им неинтересно то, чему их учат хозяева.

Хотя, конечно, им было интересно. Но обсуждали они все это во время трудовых отработок, которые всегда были сразу после шегрона. Вот и сейчас все сестры направились в раздевалку, где, сняв свою повседневную сэкхэту, переоделись в рабочие костюмы.

Основная часть трудовой отработки проходила на тепличных фермах. На них выращивалось огромное количество съедобных растений и корней, а также сырье для производства сложных компонентов и материалов, используемых в промышленности. Для выращивания такого огромного разнообразия к тому же требовались абсолютно различные климатические условия, поэтому теплиц было очень много. И если в некоторых условия отличались практически незаметно, то в других они отличались разительно. Например, часть сестер, сегодня должна была работать в секторе Е, где максимальная температура составляла плюс триста девяносто шесть градусов по Цельсию, а другая часть в секторе Н, где минимальная температура достигала минус двести восемьдесят семь градусов. Причем в основном, сестры работали без дополнительных средств защиты. Герметичные скафандры использовались только при работе в сверхэкстремальных условиях и агрессивной среде.

Частенько сестрам даже не верилось в старые рассказы родителей о том, что раньше люди могли выживать в гораздо меньшем температурном диапазоне. Но хозяевам нужны были эффективные боевые единицы, поэтому превращение сделало тела сестер гораздо устойчивее к внешней среде. И это были далеко не все последствия превращения.

Переодевшись в рабочие костюмы, сестры, с помощью лифта, поднялись в нужный им сектор фермерской зоны и стали разбиваться по участкам.

— Светлана, — обратилась Старшая к одной из сестер, — разбей нас так, чтобы со мной в одной группе были Люцина, Жозе, Мария и Ангелина и направь нас в сектор Е-6.

— Хорошо, — кивнула Светлана и направилась разбивать сестер по группам, отдавая каждой задание на сегодня.

Сектор Е-6 был выбран не случайно. В нем искусственно моделировались электромагнитные вихри и очень высокая влажность, из-за которой постоянно стоял плотный туман. В этом секторе сестры общались с помощью языка жестов и всегда были уверены в том, что хозяева не смогут их подслушать. Такие условия здесь создавались для выведения сортового гибридного растения Ашаратей, используемого в получении сверхпрочного текстиля, из которого в дальнейшем делали сэкхэты сестер.

Сэкхэта — это специальный вид многослойной одежды, которую в Империи носят прислужники. Вот и все сестры были обязаны постоянно носить ее. Но не обычную, а изготовленную специально для них. Только для сестер сэкхэту делали из ашаратея, причем не простого, а выведенного особым образом. Благодаря этому сестры выглядели как обычные прислужники, но были способны выполнять поставленные перед ними задачи и при этом не ходить постоянно голышом.

Сестры понимали, что в случае восстания и бегства ашаратей будет им необходим, поэтому пытались досконально изучить все тонкости процесса его выращивания и обработки. Но сегодня его использовали только для прикрытия.

— Сколько сестер посвящено в план? — спросила Старшая Люцину.

— Догадываются почти все, посвящено в подробности сорок две сестры. Уже начат сбор компонентов для семян ашаратеи, пищевых продуктов и прочих необходимых вещей. Оценивается возможность угнать звездный крейсер Длинного.

— Хорошо, — одобрила Старшая. — Ангелина, — обратилась она к младшей сестре, — как симптом? Ты его контролируешь?

— Да, — ответила Ангелина, — только из-за этого голова все время кружится и иногда зрение ухудшается. Но я справлюсь. Обещаю.

Ангелина всем своим видом пыталась выразить готовность.

— Хорошо, — сказала Старшая, — ты должна контролировать его как можно дольше. Тебе необходимо выиграть для нас больше времени на подготовку. Но если почувствуешь, что синдром берет верх, сразу сообщай. Мы не можем тебя потерять. Ты поняла?

— Да, — быстро ответила Ангелина.

— Молодец! — одобрила ее Старшая. — А теперь иди, поменяй наполнитель в фильтрах и вывези сухой мох.

Ангелина убежала исполнять поручения, а старшие сестры остались одни.

— Ты думаешь, у нее получится сдерживать синдром? — спросила Жозе.

— Думаю, что да, — ответила Старшая. — На младших все новые сыворотки действуют хуже. Если не она, то никто не сможет.

— А тоже так думаю, — подтвердила слова Старшей Мария. — Сара продержалась достаточно долго. Насколько я понимаю, с Ангелиной хозяева действуют теми же методами. Она должна продержаться еще больше. Думаю, дней девяносто у нас есть.

— Этого должно хватить, — сказала Люцина. — Может даже, быстрее соберем все нужное. Опыт у нас уже есть. Только с крейсером могут быть проблемы.

— Проблемы с крейсером почти не зависят от срока подготовки. Тут нам или повезет или нет, — сказала Старшая. — Хорошо, я все поняла. Продолжаем подготовку. А сейчас за работу. Жозе, Мария заполните оросители. Люцина пойдём со мной собирать спелые слои ашаратея.

Закончив в секторе Е-6, Старшая с остальными перешли в соседние сектора помогать другим сестрам. Трудовая повинность сегодня занимала все время от занятий на шегроне до принятия пищи, а работы было не много. Поэтому сестры, не спеша, удобряли землю, очищали фильтры, собирали плоды и обсуждали искусство. Как ни странно, но одна и та же информация, одним и тем же методом внедрения усваивалась по-разному. Потому что кому-то из сестер очень понравилась музыка, кому-то живопись, а кому-то экранизация и литература. Но абсолютно все были в восторге от этого самого искусства, несмотря на то, что хозяева были убеждены в том, что они не смогут его оценить по достоинству.

По окончанию времени трудовой повинности сестры переоделись обратно в сэкхэты и направились в столовую для ежедневного приема пищи.

Почти все ингредиенты ежедневного рациона выращивались в теплицах. Причем этот самый рацион не удивлял разнообразием. Каждый день сестры ели практически одну и ту же пищу. А именно — безвкусную кашу с необходимыми минералами, химическими элементами и витаминами. Каждый день, одно и то же. Причем, некоторые отваживались на решительные действия и пробовали на вкус тепличные фрукты, которые входили в состав каши. И находили их невероятно вкусными. Но хозяева, похоже, специально, делали еду так, что она была безвкусной. А сестер, пробующих тепличные фрукты, быстро вычисляли по результатам анализов крови и слюны. Несколько дней карцера навсегда отбивало у них желание кушать необработанные фрукты.

Вот и сегодня на столах стояла все та же каша. И, несмотря на то, что прием пищи был только один раз в день, никто из сестер никогда не испытывал голод, достаточный для того, чтобы съесть всю порцию с удовольствием. Но хозяева тщательно следили, чтобы все съедалось до капли. Причем, несмотря на однообразие рациона, каждой сестре предназначалось свое индивидуальное блюдо. На вкус они были все похожи, а вот объем и состав входящих туда элементов был разный.

— Полина, — строго сказала Старшая, усаживаясь за стол, — сегодня ты меняешься половиной рациона с Ангелиной.

— Хорошо, Старшая, — ответила Полина и, съев половину своей порции, отдала остальное младшей сестре.

— Ты уверена, что это собьет с толку хозяев? — спросила Старшая рядом сидящую Марию.

— Однозначно, — уверенно ответила Мария. — В ее рационе присутствуют вещества, необходимые для особого превращения. Изменение состава этих веществ приведет к…

Мария прервала свою речь, потому что к столу подошла и села с краю еще одна младшая сестра по имени Лариса.

— Ларисонька, деточка, — обратилась к ней Старшая улыбаясь, — пересядь за другой стол, тут взрослым поговорить надо.

— Но тут же сидит Ангелина, — попыталась возразить Лариса. Ангелина была младше ее, поэтому ей было по-детски обидно, что ее не пускали туда, куда пустили младшую сестру.

— Ларисонька, деточка, — снова обратилась к ней Старшая уже строже, — будь хорошей девочкой.

Тут Лариса уже не могла ослушаться, потому что прекрасно знала, что в третий раз ее уже не будут просить вежливо. Взяв свой поднос, она встала и пересела за другой стол.

— Так вот, — продолжила Мария, после того как Лариса ушла. — Изменение состава этих веществ приведет к сбою программы. Они будут думать, что организм Ангелины реагирует неправильно и введут неправильные корректировки. Это должно выиграть нам немного времени.

— А они не догадаются? — спросила ее Старшая. — Анализ Полины не может вскрыть нашу хитрость.

— Вероятность, конечно, есть, — уже не так уверенно ответила Мария, — но Полина сейчас не участвует в особых превращениях. Контроль над ней понижен. Думаю, не должны заметить.

— Будем надеяться, — ответила Старшая. — А ты чего загрустила? — обратилась она к Ангелине. — Напугалась?

— Нет, — грустно ответила Ангелина. — Мне Ларису жалко. Она, наверное, обиделась. Я бы обиделась. Почему мы не можем ей все рассказать?

— Расскажем, когда придет время, — строго сказала Старшая. — Сейчас еще рано. Доедай быстро и иди, поиграй с ней в комнате отдыха. Скажи, что мы заставляли тебя закрывать уши. Иди.

Ангелина, а вслед за ней и другие сестры, поднялись со стульев и направились в комнату отдыха провести свой законный час безделья.

Комната отдыха представляла собой большое помещение с высоким потолком, в котором были размещены стеллажи с игрушками и спортивным инвентарем. Раньше самым популярным был стеллаж кукол и мягких игрушек, но уже больше года он пылился без внимания. Даже самые младшие, хоть и мечтали в них поиграть, но стеснялись перед старшими и показательно игнорировали все детские игрушки, давая понять, что они тоже взрослые. Вот и приходилось самым маленьким садиться в кружок рядом с заветным стеллажом, и катать друг другу мячик, изредка поглядывая на любимых кукол. Иногда кто-нибудь не выдерживал и, подойдя ненароком к куклам, брал какую-нибудь одну и гладил. Тогда сразу сбегалась вся остальная малышня. Но одной шуточки любой старшей сестры было достаточно, для того чтобы посадить на место любимую игрушку и, делая вид, что она абсолютно не интересна, продолжить заниматься чем-то другим. Малыши очень скучали по тем временам, когда все сестры брали кукол, садились в небольшие кружочки и играли друг с другом. Старшие сестры выросли, и младшим пришлось подтягиваться к ним.

Но было, конечно, и то, что любили все, от самых маленьких до самых взрослых. И больше всего все любили играть в перемещалки. У них даже были турниры и соревнования по этой игре.

К сожалению, играть в них допускалось только во время тренировочных дней. Поэтому сегодня все ходили в предвкушении завтрашнего дня, потому что именно завтра будет финал главного турнира года.

Все разбились по своим группам. Участницы завтрашнего турнира разрабатывали стратегию и тактику игры, а остальные обсуждали шансы на победу финалистов и готовили атрибуты болельщиков. Старшая же была бессменным главным судьей и организатором всех игр.

Турниров было несколько. Но один раз в год проходил главный турнир в честь погибших братьев. Именно они придумали правила и научили сестер играть в эту игру — уже очень и очень давно. Конечно, за годы, после смерти родителей и братьев, правила немного подкорректировались, и в настоящий момент это было полноценное спортивное состязание, а не детская забава, придуманная маленькими мальчиками, но вся основная ее суть осталась неизменной.

Уже два года подряд победителем главного турнира была команда «Сорванцы», а ей на пятки все время наступала команда «Красотки». И в этом году в финал главного турнира снова вышли обе эти команды. И они обе всерьез рассчитывали на победу и усиленно к ней готовились.

Равнодушных к этой игре сестер не было. Все, так или иначе, участвовали. Кто-то готовился к игре, кто-то болел за своих фаворитов, а кто-то даже заключал пари.

— Спорим, что завтра победят Красотки, — кричала одна из сестер.

— Да ты что, — отвечала ей другая, — они же не в форме. Ты что не видела, как они играли с Прыгунами. С огромным трудом только вырвали себе победу. А вот Сорванцы их разделали подчистую.

— Да ничего ты не понимаешь, — вторила свое первая. — Спорим… или боишься?

— А спорим, — отвечала вторая, — Проигравшая тридцать дней полощет сэкхэту победительницы и уступает свою очередь в паровой душ. Согласна?

— А согласна, — принимала вызов первая, пожимая руку сопернице.

— Старшая, разбей нас, — крикнула вторая сестра.

— Ох, вы и спорщицы, девчонки, — весело смеялась Старшая, фиксируя пари. Даже ей передалось всеобщее веселье перед завтрашним днем.

И только она разбила руки, как прозвучал сигнал окончания отдыха.

Дальше, для соблюдения личной гигиены, все должны были провести санитарную обработку своего тела с помощью парового душа и очистителя ротовой полости. После чего нужно было обязательно пройти вечерний медосмотр со сдачей анализов. На все это выделялся один час, после которого начинался отбой и везде гасился свет. Покидать свое спальное место после отбоя, было строго запрещено.

Перед сном Старшая всегда обходила всех сестер. Это было несложно и недолго. Все двести тринадцать сестер спали в одном помещении на четырёхъярусных узких кроватях.

— Чему радуешься? — спросила Старшая Ангелину, которая, лежа в своей кроватке, улыбалась от уха до уха.

— Завтра такой радостный день. Сначала тренировки — в этот раз у меня обязательно должна получиться комбинация. А вечером. А вечером. Уууу. А вечером финал по перемещалкам. Ураа! Не могу дождаться!

— Ты права, завтра важный день, поэтому тебе надо как можно лучше выспаться. Спи.

Как только Старшая отошла от Ангелины к ней сразу подошла Люцина.

— Она еще совсем маленькая, — сказала она. — Как ребенок радуется мелочам и совсем забыла про нависшую над ней угрозу.

— Ну, так не будем нагнетать и запугивать ее, — ответила Старшая. — Пусть будет все, как есть. Нам это только на руку. Я лишний раз убеждаюсь в правильности своего выбора.

— Наверное, ты права, — сказала Люцина и направилась к своей кровати.

— Я очень надеюсь, что я права, — сказала тихо, сама себе Старшая, улеглась на свою кровать и накрылась одеялом. Свет тут же погас. — А завтра и вправду сложный день, — успела подумать она, перед тем как погрузится в сон.