Когда Альген Сторак вошел в зал для подготовки, в нем моментально воцарилась тишина. Тридцать две пары глаз уставились на него с трепетом и обоготворением. Когда еще вот так увидишь живую легенду.

Сторак был довольно высоким, почти на голову выше Андрея Бударгина – самого рослого курсанта в их группе. Через обтягивающую футболку виднелись тугие, упругие мышцы. На правой руке от локтя до кисти тянулся длинный узкий шрам – так всегда бывает, когда бронекостюм быстро затягивает свежую рану. А мелкие шрамы были везде: на плечах, кистях, шее. Только лицо вместо шрамов украшали глубокие морщины. В общем, у него был вид грозного, опытного вояки – именно так его себе и представляли многие курсанты. И ни седые короткие волосы, ни еле заметное легкое прихрамывание на правую ногу, ни даже пожилой, по меркам коридора, возраст далеко за пятьдесят не могли испортить это впечатление.

Все курсанты, глядя на живую легенду, пооткрывали рты, позабывали о необходимости построения, приветствия и прочих формальностей.

Увидев это, Сторак на долю секунды улыбнулся, а потом принял суровое выражение лица. Улыбка была настолько мимолетной, что создалось ощущение, как будто она и вовсе померещилась. Казалось, что он предвкушал то, что сейчас будет, но быстро спохватился и надел маску суровости.

Курсанты стояли молча, уставившись на него. А он стоял и также молча смотрел на них. Он как будто чего-то ждал, но не дождался.

И снова, мимолетная улыбка. А за ней огонь.

– Вы что, совсем здесь все идиоты? – заорал Сторак, да так что от его крика задрожали стены. – Чего уставились, как дебилы. А ну-ка, строиться! Или вы настолько тупые, что вас даже этому учить надо? В этом случае, я вас всех в детский сад отправлю.

Громкий крик и ругань сняли оцепенение с группы. Все в панике рванулись строиться. Обычно, эта несложная процедура не вызывала никаких сложностей – все спокойно вставали на свои места. Но этот раз был необычным.

Все жутко торопились – пытаясь встать на свое место, врезались друг в друга, спотыкались и падали. В результате, построиться получилось только через несколько минут. В это время Сторак орал и обкладывал всех бранью, обещая отправить эдаких неучей на корм тварям.

Результатом построения оказался довольно кривой строй, в котором у нескольких курсантов была порвана одежда, у одного набухал синяк под глазом, а еще у одного кровоточила расцарапанная рука.

После того как все построились, Сторак начал обход. Он медленно шел, внимательно оглядывая каждого. Каждого оборванца он потрогал за порванную одежду. Потрогал поврежденную руку у курсанта с царапиной и тихо выругался. А когда увидел парня с синяком, то закатил глаза.

– Я, собственно, не понимаю! Зачем тварям убивать вас? – заявил Сторак после осмотра. – Вы прекрасно можете это сделать сами с собой.

– Твари, во время нападения, действуют как единый организм. Все их действия слажены. Никто никому не мешает.

– Чтобы выжить при столкновении с ними и победить мы должны уметь действовать также, и даже лучше.

Сторак оглядел жалкий строй еще раз.

– Я не собирался сразу нагружать вас практическими занятиями ведения боя с тварями. Думал вам еще рано. Сегодня планировалось теоретическое вводное занятие. Но теперь я понимаю, что вы, недоумки, и до этого еще не доросли. Так что сегодня будем учиться основам, как не убить самим себя.

– Эй, ты, – ткнул Сторак в парня с синяком. – Как твое имя?

– С-С-Стив, – еле выдавил из себя невезучий курсант.

– Как ты получил синяк под глазом?

– Я? Э-э-э, – запинался Стив. – Вы сказали строиться, я побежал. Мне кто-то поставил подножку. Я упал. А когда вставал, то кто-то ударил меня в глаз.

– Ух ты, – удивился Сторак. – У тебя кругом одни враги. Это ж надо, ты прям, через полосу препятствий пробирался, чтоб построиться. Сначала одного обошел, потом другого победил. И лишь слегка потрепанный, добрался до финиша. Да ты герой, парень.

– Эээ. Спасибо, сэр, – Стив, так нервничал, что не сразу понял сарказма.

Зато другие поняли. По группе прошла волна смеха. Да и сам Сторак не смог сдержать улыбки.

– Стив, ты идиот, – смеясь, констатировал он. – Ладно, будем учить тебя добираться до финиша совсем без потерь…

– У тебя я даже спрашивать ничего не буду, – махнул он рукой на расцарапанного и вернулся в середину строя.

– Кто может пояснить, почему вы, идиоты, так неудачно построились?

– Сэр. Мы запаниковали, – раздался голос из толпы.

– Это да! – подтвердил Сторак усмехаясь. – Паниковали вы еще как. А что еще? Или думаете только из-за этого?

Возражений от группы не последовало.

– Ну, хорошо. Давайте еще раз построимся. Теперь без паники. Пару минут перерыв, а потом построение по моей команде. Всем разойтись.

– Ты и ты, – Сторак ткнул в Стива и парня с расцарапанной рукой, – воспользуйтесь аптечкой. А те, у кого порвана одежда, переоденетесь. Только быстро.

Группа стала расходиться.

– Ну как тебе наш герой? – спросила Салли у Джона, кивнув в сторону нового тренера.

– Суров, – сказал Джон, рассматривая наполовину оторванный рукав на футболке. – Ты как, без потерь «добралась до финиша»?

– Почти. Я грохнулась в самом начале, и об меня споткнулось человек шесть.

– Ааа! Дак вот кто у нас самый славный саботажник, – улыбаясь, ответил Джон. – Ладно, во время второй попытки буду держаться от тебя…

– Эй, парень, а тебе не надо переодеться? Или это у тебя мода такая? – прервал их разговор Сторак, кивнув на рукав футболки, который Джон оторвал окончательно.

– Нет, сэр! – отчеканил Джон. – Я как раз шел переодеваться.

– Ну, так быстрей давай.

– А ты как? – обратился Сторак к Салли, после того как Джон убежал. – Бока не сильно поотбивала?

– Нет, сэр, – ответила Салли, покраснев. – Все в порядке.

– Ну, понятно, – подмигнул ей Сторак. – Только ты шнурки завяжи, все таки, получше. А то опять конфуз выйдет.

Салли опустила взгляд на обувь и увидела, что на одном ботинке у нее шнурки развязаны. Скорее всего, именно из-за этого она и упала. А Сторак, похоже, все это видел. Ей стало ужасно стыдно, она покраснела еще больше и бросилась завязывать шнурок.

– Спасибо, сэр и извините меня, – начала оправдывается она, после того как завязала шнурок. Но подняв взгляд, увидела, что тренера уже нет рядом. Он стоял на противоположном конце зала и разговаривал с Илоной Зельман, пятнадцатилетней рыжеволосой девочкой из их группы. Она тоже была вся красная от стыда, а ее большие красивые глаза поблескивали на свету, как будто вот-вот наполнятся слезами. Очевидно, она тоже получила свою порцию позора.

Когда вернулся Джон, в зале стояла неразбериха. Кто-то выяснял отношения, обвиняя друг друга в недавней неудаче. А кто-то просто стоял, уставившись в пол, переваривая сказанное Стораком.

– Ну что? – спросил Джон у Салли. – Все готовы к построению?

– А ты посмотри, – кивнула Салли в сторону зала.

– М-да, похоже, что нет.

Рядом с ними два парня из их группы спорили так активно, что еще немного и спор перерастет в драку. Это были Андрей Бударгин и Сэдрик Джохансон. Они были самые старшие и крупные ребята в группе. Им обоим было почти по шестнадцать лет. Андрей был высоким голубоглазым блондином. По росту он минимум на пол головы был выше других. Остальные курсанты, за глаза, над ним посмеивались, что ростом он компенсирует недостаток интеллекта. Сэдрик был темнокожим брюнетом, чуть пониже ростом, но шире в плечах и коренастее, чем Андрей. Обычно, они дружили, но сейчас, чего-то не поделили.

– Ты, придурок! – кричал Андрей. – Ты сам виноват, что грохнулся. Я тут причем? Я спокойно встал в строй один из первых.

– Да ты толкнул меня и побежал дальше, – орал в ответ Сэдрик. – Конечно, ты встал в строй раньше. Потому что растолкал всех на своем пути.

– А чего ты встал, как тварь оглушённая? – сопротивлялся Андрей. – Сказали же всем строиться. Надо было двигаться. А ты встал как вкопанный. Как было тебя обойти? Я лишь немного тебя подвинул.

– Ты, идиот! Я уже стоял на своем месте в строю. А ты меня так немного подвинул, что я на два метра отлетел и на ходу еще несколько человек сбил.

– Ну а я-то тут причем? Раз ты такой неуклюжий. Так что пошел ты знаешь куда, со своими претензиями…

– Ах ты, гад, – бросился в драку Сэдрик.

Джон и Салли разом подбежали к нему, хватая за руки.

– Ребята угомонитесь, – успокаивала драчунов Салли. – Сейчас новое построение. А мы опять не готовы. Вместо того чтобы выяснять, что было, лучше бы решили, что делать, чтобы такого больше не было.

И тут прозвучал голос Сторака.

– Итак, – сказал он. – Все в сборе. Стойте все там, где стоите. Успокойтесь, чтобы не было паники.

– Оглянитесь по сторонам. Оцените свою траекторию движения и траекторию движения ваших товарищей.

– Сейчас я начну счет. Ноль – это команда на старт. На счет десять вы должны быть построены.

Джон стоял и озирался по сторонам. Его место в строю было в двадцати метрах. Он прикинул, что по пути может столкнуться с Роджером Ризом и Сашей Каргаполовой, которые стоят в строю рядом с ним. Роджер был совсем чуть-чуть крупнее его, а Саша значительно меньше, но в любом случае столкновения с ними лучше было избежать.

– Отпустите меня, – услышал Джон, и понял, что они с Салли все еще держат Сэдрика.

– И этого борова остерегайтесь, – кивнул Сэдрик в сторону Андрея.

Джон не успел осмыслить предупреждение.

– Ноль, – отдал команду Сторак.

Джон бросился к линии построения и сразу же врезался в Андрея. Тот был в полтора раза крупнее, поэтому Джон просто отлетел в сторону и смачно грохнулся об пол. Тут же об него кто-то споткнулся. Джон поднялся и увидел распластавшегося перед ним Роджера Риза.

– Ну, хоть в чем-то угадал, – пробормотал Джон себе под нос.

А в это время Сторак вел свой счет.

– Пять. Шесть.

Джон вскочил на ноги и быстро оглянулся. Основная масса уже строилась. Но вокруг было еще несколько столкнувшихся групп. Роджер уже бежал в строй. Джон последовал за ним.

– Восемь.

Джон добежал до строя.

– Девять.

Джон встал в строй и выпрямился.

– Десять.

Несколько ребят еще только добегали до места построения.

– Одиннадцать.

И только на счет двенадцать строй был готов.

Но без жертв опять не обошлось. Джон чувствовал, как у него набухает синяк на скуле справа. Когда он падал, то стукнулся лицом об пол.

– Ну вот! – удовлетворенно сказал Сторак. – Без паники, оно конечно, гораздо лучше. Но как видите, далеко не идеально. Может кто-нибудь ответить? Чего вам еще не хватает?

– Некоторые у нас не смотрят куда прут, – ответил Сэдрик, глядя на Андрея.

– Ну, – протянул Сторак. – С одной стороны, правильно. А с другой. Если вокруг вас кишит рой тварей, то вам, собственно говоря, некогда смотреть, куда и как бегу ваши товарищи. Вам даже некогда думать, куда и как бежать вам. Вам надо следить за врагом. Все остальное должно делаться на рефлексах. Для этого, каждый, просто на просто, должен знать свое место. И это место должно быть таким, чтобы при движении не мешать другим.

Сторак подошел к шкафу с амуницией, достал оттуда шлем и высоко поднял его над головой.

– Это защитный шлем рядового состава ФМ-11. У него есть функция тактической карты, на которой нанесены вы и ваш отряд. Точки размещения членов отряда задает командир. При участи в операции нескольких групп, их точки размещения задает вышестоящее командование.

– В качестве подсказок на карте наносятся траектории движения всех бойцов участвующих в операции. Этим пользуются в основном только новички. Более опытные бойцы на уровне рефлексов воспринимают свое место. Но для молодых бойцов это незаменимо.

– Так вот! Благодаря этой карте вы можете спрогнозировать все ваши движения и двигаться правильно, даже в условиях постоянного изменения точек старта и финиша.

– А конкретно в сегодняшней ситуации, у вас есть четкая точка финиша. Точку старта я вам преднамеренно не задавал.

– Как бы глупо это не звучало, вы могли все заранее встать в строй и по моей команде ничего не делать. Таким образом, вы бы выполнили задание. Но суть, конечно, не в этом.

– Суть в том, что для успешного выполнения задания, вы должны всегда находиться в нужном месте.

– Ну а теперь давайте подтвердим на деле очевидные факты. Разойдитесь так, чтобы ваша траектория движения не пересекала ничью другую. Проще всего это сделать, разойдясь в форме лучей. Самый правый отходит вправо, следующий вправо и немного вперед, следующий вправо и немного назад и так далее. Аналогично расходятся те, кто слева. Кто в середине строя, отходят вперед и назад.

– Выполнять!

Группа разошлась.

– Ноль, – скомандовал Сторак, и все рванулись в строй.

– Один.

– Два.

Строй был построен.

– Вот видите, как все просто. Я понимаю, что показал вам сейчас очевидные и простые вещи, но залог успеха кроется в простоте. Чем сложнее операция, тем вероятнее, что что-то пойдет не так, как задумано.

– Теперь немного усложним. По порядку рассчитайсь.

Группа выполнила указание.

– И пусть каждый пятый пересечет траекторию своего соседа справа или слева.

Группа разошлась, но теперь фигура получилась немного другой.

– Теперь те, кто пересек чужие траектории, должны запомнить, что они следят за теми, чью траекторию пересекли и пропускают их вперед. Остальные двигаются как обычно.

– Ноль, – начал Сторак отчет, и группа рванулась к линии построения.

– Один.

– Два.

Строй снова был построен.

– Видите, – сказал Сторак, – не так уж и сложно.

– Теперь, траекторию пересекает каждый второй. Но обращайте внимание, что траекторию одного человека могут пересечь сразу двое. Например, если второй и четвертый пересечет траекторию третьего. В таком случае пересекающие пропускают сначала того, чью траекторию они пересекли, а затем тот, у кого порядковый номер больше, пропускает того, у кого он меньше.

– Ноль, – снова начал Сторак отчет.

– Один. Два.

Строй снова был построен.

– Ну вот. Если соблюдать очередность, то пересечение траекторий практически не влияет на скорость перемещения.

– Через несколько уроков мы начнем занятия с тактическим шлемом и будем развивать навыки, полученные сегодня.

– На сегодня урок окончен. В следующий раз будем изучать экипировку рядового состава. Разойтись.

* * *

– Ну как тебе урок?

Салли сидела на корточках и тщательно завязывала шнурки. С последнего занятия она вынесла для себя одно основное правило – надо все время хорошо завязывать шнурки и следить, чтобы они не развязались. А там всякие пересекающиеся траектории, шмяектории уже так, второстепенное что-то. Она была довольна уроком. Падение у нее было только одно и то из-за этих дурацких шнурков. Отбитые бока уже не болели. Так что она с удовольствием злорадствовала, глядя на здоровенный синяк Джона.

– Поучающе! – буркнул в ответ Джон, держа холодное полотенце на щеке. – Только можно было бы сначала дать теорию, а потом нас лбами бить с этим гравитанком Андреем.

Как будто услышав его слова, сзади появился Андрей Бударгин и, не останавливаясь, прошел практически сквозь Джона, сильно толкнув его плечом. Джон с трудом устоял на ногах. Следом шел Сэдрик Джохансон.

– А я говорил вам, что это чучело не смотрит куда прет, – сказал Сэдрик, улыбаясь во весь рот. – А вы мне не верили. Вот и расплачивайтесь.

Сэдрик коснулся синяка Джона, отчего тот зашипел от боли.

– Так тебе и надо, – издевательски протянул Сэдрик. – Я вот лично, первым делом позаботился о том, чтобы «моя траектория» не пересеклась вот с этим вот, – он кивнул в сторону удаляющегося Андрея. – Ну, давайте, неудачники, до завтра.

– Подожди, Сэд, – остановил его Джон. – О тебе спрашивал профессор Лоббитс. Ты будешь сегодня в лаборатории?

– Эээ, Джон, – замялся Сэдрик. – Мне как бы некогда. Можешь меня прикрыть. На следующей неделе буду обязательно.

– Сэд, – не унимался Джон, – нам дали разрешение на исследование этой крупной твари с антеннами. Мы же так долго этого ждали.

– Джон, ты же знаешь, что мне все это не очень интересно. Я выбрал старину Лоббитса только потому, что у него ничего не надо делать, в отличие от других мест трудовой повинности. Я буду на следующей неделе. Обязательно. Пока!

И Сэдрик зашагал в сторону выхода.

– Вот жук, – пробормотала Салли. – Все работают как проклятые, а он такой здоровый и отлынивает.

– Ага, – подтвердил Джон. – Ну, а у тебя как на отработке? Грибов еще не объелась?

– Нее. Но у нас прорыв. Мы вывели грибы со вкусом… этих… как они там называются… во – сарделек.

– А что такое… сардельки? – спросил удивленно Джон.

– Не знаю, – пожала плечами Салли. – Но Главная в восторге. Говорит, что это вкус из забытого детства.

– Ух ты, здорово, – порадовался Джон. – А нам, представляешь, передают информацию по той крупной твари. Работники Цитадели сами не могут разобраться и подключают профессора Лоббитса.

– Не могут разобраться? – удивилась Салли. – А я думала уже все понятно. И как вы ее будет исследовать? Она же стоит рядом с Цитаделью?

– Нее, в Цитадели стоит только ее чучело. Вернее даже не чучело, а копия. А тело твари находится в лагере, неподалеку от Городского купола. Оно сильно большое, чтобы его целиком пронести в лаборатории Цитадели внутри купола. Поэтому для него сделали отдельную лабораторию.

– Но ходят слухи, – Джон понизил голос. – Что тварь будут переправлять за пределы планеты и разместят на одном из кораблей, или отправят на какую-то секретную космическую лабораторию.

– Ух ты, Джон Пауэр, – усмехнулась Салли. – У тебя есть доступ к секретным данным.

– Смейся-смейся, – обиделся Джон.

– Да ладно, Джон, не обижайся. Нам, в свои четырнадцать лет, еще рано творить историю. Отец говорит, что раньше подростки нашего возраста еще считались детьми. И никто не доверял им серьезных поручений и уж тем более не посылал на боевые операции. А мы все, так или иначе, уже принимали в них участие. Через год у нас начнется стажировка с вылазками, а через два года это станет нашей профессией.

– Рано не рано, Салли, это не от нас зависит.

* * *

Профессор Корнелиус Лоббитс всю свою долгую жизнь был помешен на науке и имел несколько ученых степеней в разных областях. В прошлой эпохе он работал на одной из военных баз, уцелевших после нападения тварей. Он был старшим научным сотрудником в секретной лаборатории, изучающей влияние на живые организмы радиации, химического оружия и других опасных факторов.

После Заражения он изучал тварей. Искал их слабые места. Исследовал их поведение и способности. С его помощью была разработана методика ведения боя с тварями, которая частично используется до сих пор.

Также профессор Лоббитс занимался адаптацией технологий вульфондов для человека. Он был в группе ученых исследовавших аномалии и оружие.

После Исхода и основания колонии на Коридоре профессору была выделена своя лаборатория, в которой он продолжал изучать тварей. Но основной его задачей была подготовка человеческих прототипов оружия вульфондов.

Первые партии оружия успешно использовались бойцами Коридора уже более пяти лет. А сейчас профессор занимался уже четверной модификацией, которая ни в чем не уступала параметрам оригинального оружия вульфондов, а в чем-то была даже лучше, более приспособленной к человеческим потребностям.

Главной проблемой создания ружей было получение «умного» сплава, который самостоятельно адаптируется к различным условиям. Спустя пятнадцать лет исследований, профессор Лоббитс получил этот сплав. Ружья, сделанные из него, могли в незначительной степени менять свою форму и перераспределять массу. За счет этого свойства существенно расширился диапазон мощности выстрела. Получившаяся модель ружья РСЛ-4 (Ружье Световое Лобитса – 4), аналогично оригинальной вульфондовской модели ВФ (ВульФонд), может насквозь пробить стальной лист толщиной в пятьдесят сантиметров. Правда работа в таком режиме быстро приводит к износу и повреждению ружья.

Профессор Лоббитс нашел еще одно применение для умного сплава. Он предложил использовать его при имплантации конечностей. Умный сплав вступал в контакт с биополем человека и мог менять свою форму в достаточных пределах, чтобы качественно смоделировать движение ступни, кисти или другой конечности. Моделировать более точные и мелкие части тела, такие как пальцы, конечно, он не мог, но ведь отсутствие пальцев не так критично, как отсутствие всей руки или тем более ноги.

К сожалению, у таких имплантатов были и свои недостатки. Они идеально подходили и приживались, если их устанавливали сразу после потери конечности, так как в этом случае человек на подсознании двигает отсутствующей рукой или ногой и за счет этого имплантат правильно воспринимает команды – он становится полноценной частью тела. Но при установке такого имплантата тому, кто потерял конечность давно и уже привык жить без нее, процесс освоения растягивался на годы. Из шести бойцов, которым установили такие имплантаты через некоторое время после ранения, пятеро отказались от них в пользу механических аналогов, а один до сих пор мучается, но не сдается. Основная проблема в том, что имплантат начинает жить собственной жизнью. Он воспринимает любую мимолетную мысль за команду и действует.

Профессор Лоббитс уж было разочаровался в имплантатах из умного сплава, и хотел отказаться от дальнейшей работы с ними, но после нападения на Южный пост поступило девять раненых бойцов, которым установили последние образцы. И все они прижились без проблем. Сейчас все бойцы проходят курс реабилитации, на котором показывают прекрасные результаты. В скорейшем времени все они заступят на свои боевые посты.

В общем, профессор Лоббитс был довольно значимой личностью. Но были у него и недостатки. Он был неорганизованным, неконтролируемым, необязательным, не мог держать язык за зубами и соблюдать хоть какую-то секретность. В прошлой эпохе, на Земле, эта проблема решалась тем, что его просто на просто никуда не выпускали. На Коридоре это было затруднительно. Поэтому, профессор Лоббитс, как ненадежный человек не способный обеспечить секретный режим, не входил в состав работников Цитадели.

Центр информации и технологий аналитического департамента, а сокращённо ЦИТ АД, прозванный в народе Цитадель, был создан еще на Земле. И продолжил свое существование на Коридоре.

Работники Цитадели занимались исследованием тварей, техники и технологий вульфондов и снергов, разведывали местность на Коридоре и в ближайшем космическом пространстве. Вся их деятельность была засекречена. Подчинялась Цитадель только Совету объединенной федерации людей на Коридоре.

Но иногда, Цитадель все-таки привлекала профессора Лоббитса для решения своих вопросов.

Вот, например, сегодня он ждал первый образец и материалы исследования по загадочной крупной особи, которая по предположениям объединила в стаю несколько групп мелких и крупных тварей и заглушила все средства передачи информации в радиусе тридцати километров.

– А! Джон! Привет! – профессор Лоббитс стоял рядом с молекулярным расщепителем, всем своим весом наваливаясь на держатели, пытаясь их раздвинуть на максимальную ширину. Струйки пота стекали по его морщинистому лицу, а вечно неухоженные и растрепанные волосы с обильной проседью были измазаны универсальной смазкой. Он тяжело дышал от усталости. Похоже, что он уже довольно долго пытается сдвинуть держатель, но у него ничего не получается.

Оборудование в лаборатории было далеко не первой свежести, а весьма немолодой гений науки, был хоть и высок ростом, но к физическим нагрузкам абсолютно не приспособлен, поэтому держатели не поддавались.

Джон бросил вещи и поспешил наставнику на помощь.

– Профессор, чего это вы такое большое расщеплять собираетесь? – поинтересовался он, разглядывая концевые упоры. – Все. Держатели на максимуме. Дальше не раздвинуть.

– Так, Джон, – командовал профессор, не обращая внимания на вопросы. Ну, собственно, он всегда так себя вел, полностью погружаясь в работу и не замечая ничего и никого вокруг. Его глаза при этом постоянно бегали, не задерживаясь долго на одном и том же предмете, что вкупе с всклоченными седыми волосами придавало ему вид сумасшедшего профессора, кем он, по сути, и был большую часть времени. – Измерь, какое расстояние между держателями.

Джон взял измеритель и сделал замер.

– Два с половиной метра.

– Ох, мало, – сокрушался Лоббитс. – Так, Джон. Нам привезут трехметровый экземпляр иголки. Думай, как его закрепить. Причем закрепить надо именно в длину. В ширину уже пробовали, и расщепить не смогли. Только экземпляр испортили, недоумки.

– А как его закрепить-то? Переделать держатели я не смогу.

– Ну, придумай чего-нибудь. Ты парень толковый. У тебя полчаса. А я пошел встречать курьеров.

С этими словами профессор Лоббитс покинул лабораторию, а Джон остался стоять с открытым ртом не в силах высказать возмущение.

– Ну конечно! Возьми и сделай! – бормотал Джон себе под нос. – И у тебя целых полчаса есть! Это же так просто взять и переделать этот дремучий молекулярный расщепитель. Ну и ладно, я же толковый парень. Сейчас возьмем, вот эту треклятую тумбочку, подвинем ее к этому треклятому расщепителю и положим эту треклятую иголку на эту треклятую тумбочку.

Джон взял тумбочку и волоком потащил ее к расщепителю. Дотащив до нужного места, он развернул ее и установил точно напротив одного из держателей.

Осталось придумать, как это все закрепить.

– Тааак! Посмотрим что есть, – размышлял Джон. – Тумбочка какая-то неустойчивая, надо на нее что-то тяжелое поставить. А поставлю-ка я на нее вот этот контейнер из закалённого стекла. Только водой наполню для тяжести. Ну, а саму иглу просто клейкой лентой к тумбочке привяжу. И так сойдет. Ну а чего еще от меня ожидал профессор. Я же не треклятый механик. Моей толковости на большее не хватает.

С такими мыслями Джон установил контейнер на тумбочку и принялся наполнять его водой.

Как только Джон закончил и критически оглядел свой самодельный держатель, появился профессор Лоббитс. Он вел за собой курьеров, один из которых вез образцы в тележке, а двое других несли иглу.

Игла была длинной в три метра. В основании она была диаметром около пяти сантиметров, а оканчивалась тонким острием. Она прогибалась под своим весом и выглядела как тонкий металлический стержень темно-коричневого цвета, но на ощупь больше походила на кость или лакированное дерево.

Джон видел такие иголки на чучеле твари, но там они были гораздо больше.

– А почему она такая маленькая? – спросил он у профессора Лоббитса.

– Это одна из самых коротких, с кончика хвостовой части. Длинные в эту лабораторию целиком не доставить, а укоротить их не повредив не получается. Но мы и этому рады.

Профессор Лоббитс потирал руки в предвкушении.

– Ну, давай, Джон, устанавливай иглу, мне не терпится попробовать ее расщепить. А я пока посмотрю другие образцы.

– Ээээ, профессор, а посмотрите, что я сделал, – попытался выразить свое сомнение Джон. – Так можно закрепить иглу?

Но Лоббитс даже не посмотрел. Лишь отмахнулся от него, вроде сойдет и пошел к тележке.

Джон принялся за работу. Места крепления иглы он обработал специальным раствором для того, чтобы она не вступала в контакт с соприкасаемой поверхностью. Основание иглы он закрепил в держателе расщепителя, а окончание положил на свой импровизированный держатель и примотал клейкой лентой.

Курьеры уже ушли, а Лоббитс, тем временем, извлекал образцы из контейнеров.

– Так. Кусочки ткани, внутренних органов. Это я так понимаю глаз. А это зубы или когти? Ааа, какая разница, – бормотал он себе под нос.

– Профессор, – окликнул его Джон, – вроде все готово.

– Да-да, сейчас начнем. Иди, помоги мне разобрать тут все.

Джон подошел к телеге и вытащил нижний контейнер. Он был самым большим. Открыв его, Джон увидел там замороженное тело летуна. Он знал, как выглядит летун, даже препарировал несколько раз их тела. Но этот был какой-то маленький и недоразвитый. Джон взял бирку и прочитал содержимое.

– Профессор, здесь детеныш летуна.

– Вот его я и искал. Дай-ка посмотреть.

Лоббитс отодвинул Джона и стал разглядывать образец.

– Ну, собственно, ничего необычного. Выглядит действительно как детеныш. Недоразвитые конечности, слипшиеся веки на глазах. Интересно, какой у него возраст?

– В его карточке написано не более десяти дней, – сказал Джон. – А еще написано, что таких было семеро.

– А, ладно, – махнул рукой Лоббитс. – Потом им займемся. Иголку установил?

– Ну, так, – неуверенно ответил Джон. Он все еще сомневался в своей конструкции.

А профессор Лоббитс, не дождавшись ответа, уже бежал к пульту управления разщепителя.

– Я вот как думаю, Джон, – громко крича на всю лабораторию, рассуждал Лоббитс. – В Цитадели пробовали расщепить часть этой штуки, но она не поддавалась. Она каким-то образом экранировала излучение расщепителя и оно перераспределялось вдоль всей длины образца. В итоге, исследуемый участок не расщеплялся, а энергией постепенно насыщалась вся игла. И вот насыщалась она, насыщалась, пока не перенасытилась и не… ну, в общем, БУМ… и нет иголки.

– Так, вот! – продолжал Лоббитс. – Я думаю! Это произошло из-за сильно неравномерного направления энергии расщепления. Разделению эта иголка тоже не поддавалась. Ее не смогли распилить ни механической пилой, ни лазером. Она перераспределяет по себе любую энергию и не допускает частичного повреждения. То есть, повредить ее можно только целиком.

– Это меня и натолкнуло на мысль, что иголка сделана из чего-то похожего на умный сплав. Только, так сказать, еще умнее. Сплав тоже сопротивляется расщеплению, хоть и не так успешно. Но я заметил, что сплав гораздо проще расщепить целиком, чем по частям.

– Вот именно поэтому мы эту иголку будем расщеплять целиком. Я уже перенастроил фокусировку расщепителя. И сейчас проверим мою теорию.

– Ты установил иглу? – Лоббитс бросил беглый взгляд на держатели. – А да, вижу, все готово. Начинаем.

– Подождите, профессор, – не унимался Джон. – Может, все-таки посмотрите. Можно так закреплять?

Но Лоббитс, как обычно, не обращал ни на что внимания и продолжал свою работу. Поэтому Джон просто отошел в сторону и стал смотреть.

Линза расщепитяля засветилась. И начался процесс.

Обычно исследуемый объект под действием энергии расщепления разделяется на молекулы, атомы и частицы. При этом компьютер анализирует и составляет компьютерную модель исследуемого объекта, используя известные ему элементы и выделяя неизвестные. Если объект удавалось разделить на известные элементы, то его впоследствии можно было воссоздать. А если там были неизвестные составляющие, то для его воссоздания требовались дополнительные исследования. Со стороны этот процесс выглядит так, будто исследуемый объект разделяется на миллиарды мельчайших кусочков, которые повисают в воздухе.

В этот раз процесс выглядел иначе. Частички отделялись от иголки, но туту же возвращались обратно в нее. Иголка не давала себя расщепить и притягивала обратно свои частицы. Джон вспомнил, что видел подобное при расщеплении умного сплава. Только у него частички возвращались один-два раза, и после этого сплав расщеплялся. А у иголки шел процесс постоянного расщепления и возвращения частиц.

Процесс расщепления и возврата ускорялся и ускорялся. Иголка начала вибрировать. Амплитуда вибрации усиливалась, и острие иглы начало разрезать ленту, которая ее крепила к импровизированной тумбочке-держателю. Сантиметр за сантиметром продвигался разрез по ленте и через несколько секунд она окончательно порвалась. Иголка, закрепленная лишь с одного конца, начала плясать из стороны в сторону.

– Профессор! – закричал Джон. – Она вырвалась! Надо выключать!

– А, черт! – заругался Лоббитс, выглянув из-за пульта управления и увидев, что случилось. – Хорошо! Останавливаю!

Через несколько секунд Лоббитс снова вылез из пульта.

– Все, я отключил, – проговорил он.

Но процесс не прекращался. Иголка продолжала вибрировать. Джон посмотрел на линзу расщепителя. Она не светилась.

– Профессор, – Джон пытался перекричать шум вибрирующей иглы. – Расщепитель отключен, но процесс продолжается.

– Я вижу, – кричал ему Лоббитс в ответ. – Похоже, игла накопила в себе энергию. Процесс будет идти, пока она ее не израсходует.

– И что нам делать? Она же сейчас вырвется.

– Возьми длинный образец стали со стеллажа и прижми им иголку к тумбочке. Процесс идет только в игле, он не распространится на сторонний объект. А вибрация идет только за счет смены процессов, ее легко остановить. Просто прижми немного острие, и вибрация прекратится.

Джон бросился к стеллажу, схватил самый длинный стержень умного сплава и побежал к расщепителю. Подойдя на расстояние полутора метров к вибрирующему концу, он стал пытаться достать стержнем до иглы и прижать его. У него получилось дотянуться и он, с легкостью, прижал иглу к тумбочке.

– Я держу его, – крикнул Джон.

– Молодец, держи лучше. Я думаю, это будет длиться несколько минут.

Через пару минут руки Джона затекли от неудобной хватки. Он перехватил стержень поближе к игле. Держать было все равно неудобно. Он попытался ухватиться еще удобнее, но на секунду потерял контроль. Игла вырвалась и заскользила вдоль стержня к руке. Джон сразу среагировал и в последний момент отбил движущуюся к нему иглу. При этом ему показалось, что она задела палец – он почувствовал боль на мгновенье, но она сразу прошла. Джон не придал этому значение, и быстро прижал иглу снова. Теперь он был осторожнее, и больше хватку не ослаблял. Через несколько минут вибрация значительно уменьшилась, после чего процесс расщепления – возврата окончательно закончился, и игла спокойно повисла.

– Ну что же, – сказал Лоббитс. – Моя теория частично была верна. Игла действительно ведет себя как умный сплав. Но расщепить ее так и не получилось.

Лоббитс подошел к Джону, который стоял, уставившись в одну точку.

– Давай мы получше закрепим иглу и повторим опыт. Неси тиски. Установим на тумбу. Как ты вообще догадался закрепить острую иглу клейкой лентой?

Джон не реагировал.

– Эй? – повторно окликнул его Лоббитс. – Э-э-й???

Джон молчал, и все также смотрел в одну точку.

– Да куда ты смотришь?

Лоббитс перевел взгляд и увидел лежащий на полу, отрезанный палец.

– Это твой? – ошарашено спросил он.

Ответа не последовало.

Лоббитс схватил правую руку Джона и посмотрел. На ней все пальцы были на месте. Потом он схватил левую руку. На ней тоже все пальцы были на месте. Вот только один палец состоял не из человеческой плоти, а из темно-коричневого вещества очень похожего на иглу.

Джон автоматически перевел взгляд на свой новый палец, закатил глаза и рухнул на пол, потеряв сознание.