ончились мирные дни! — входя в кабинет трибуна, громко сказал Чекко Манчини. — Джованни ди Вико бросил нам вызов. Бывший префект напал на отряд, посланный в Ветралла.

— Кто командовал нашими? — спросил Кола. — Я предупреждал, чтобы туда направили надежного капитана.

— Латников повел Паоло Буффа. Хорошо еще, столяр не растерялся. Ему удалось вовремя построить людей. В схватке пало лишь несколько солдат, остальные пробились назад.

— Неужели ди Вико решился выступить один? Или бароны успели сговориться?

— Вряд ли. Тогда мы не собрали бы с них денег, — отозвался художник. — Почти все гранды выполнили указ о замене подорожных сборов подымной податью в пользу республики. Только граф Гаэтани медлит с выплатой.

— Надо действовать, пока они не объединились. В последние дни префект часто наведывался к Колонна в Палестрину. Многие синьоры тайно бывают там.

— Не зря ты создал службу осведомителей, — заметил Чекко.

— Теперь, надеюсь, ты понимаешь, как полезен нам брат Андреа, — усмехнулся Кола. — К счастью, у Вико немало врагов. Да и у Колонна. Это поможет нам бить их порознь.

— Хочешь воспользоваться услугами Орсини?

— Несомненно! — кивнул трибун. — Только так можно справиться с баронами.

Он позвонил в серебряный колокольчик. Из соседнего зала явился дежуривший там кавалеротти.

— Немедленно отправь посыльных за Джордано и Никколо Орсини. А сейчас позови брата Андреа… — Итак, Джованни ди Вико, — задумчиво сказал он. — Полководец, имеющий богатый опыт и отличную армию. Что ж, начнем с него.

— В распоряжении префекта Витербо, Бьеда, Ветралла… А сколько еще городов, замков… В Лациуме, в Тоскане, — тихо произнес художник. — Если его поддержат соседи, мы будем отрезаны от Средней и Северной Италии.

— Постараемся, чтобы этого не случилось. А вот и брат Андреа. Ну, как? Справляешься с новым делом? От твоего усердия зависит теперь судьба Рима.

— Вы преувеличиваете мое значение, — смущенно опустил глаза монах. — Я лишь верный слуга господа и по воле небес скромный помощник вашей милости.

— Но в земных делах многое зависит и от нас, смертных. Удалось ли тебе связаться с тем старцем, о котором я говорил?

— Микеле ди Монте Анджело, глава иоахимитов, известный в народе под именем Волкано-ясновидца, обещал свою помощь. Правда, сам он не может явиться в Рим. Однако его люди будут доставлять сведения, полезные республике. Кое-что важное они уже сообщили.

— А как бывшие сенатские агенты-осведомители?

— Сначала пробовали водить меня за нос, — с усмешкой сказал Андреа. — После того, как я уличил их во лжи и припугнул, стали работать. Скоро нам будет известно все, о чем замышляют враги Рима.

— Молодец! Главное, не плати даром. Если же сведения ценные и доставлены вовремя — не скупись. Я велел казначею выдавать любую сумму по первому твоему требованию.

— Сейчас надо бы срочно выяснить, кто собирается поддержать выступление ди Вико, — сказал Чекко Манчини. — Особенно здесь, в городе.

— Составь список неблагонадежных грандов! — приказал Кола, обращаясь к монаху. — Вечером мне доложишь.

Францисканец, молча кивнув, быстро вышел из кабинета. В этот момент дежурный кавалеротти доложил о прибытии Джордано и Никколо Орсини. Кола ди Риенцо приказал впустить братьев.

— Очень хорошо, что вы уже здесь, — сказал он. — Мы должны обсудить важное дело.

— Располагайте нами, — ответил Джордано за обоих. — Будем рады служить республике.

— Прекрасно! Вы, конечно, знаете о выступлении ди Вико. Рим в опасности. Если быстро не разгромить префекта, его поддержат Колонна и другие. Нужен искусный полководец, чтобы повести наше войско против мятежника. — Кола пристально посмотрел на старшего Орсини. — Я решил просить об этом тебя.

— Меня? Вы хотите доверить мне командование римской армией? — Никколо растерянно взглянул на Джордано.

Тот похлопал его по плечу.

— Почему бы нет? Соглашайся, — подбадривающе сказал он брату. — Вико всегда был врагом нашей семьи. Тебе ведь приходилось уже с ним сражаться.

— Префект не раз выступал против вас на стороне Колонна, — подхватил Чекко Манчини. — Вам лучше, чем кому-либо, известно, в чем он силен, а в чем слаб как полководец.

— Встретиться с Джованни ди Вико в открытом бою я, пожалуй, бы мог, — нерешительно произнес рыцарь. — Но если он уклонится от сражения?

— Тогда организуем штурм его городов и замков, — уверенно сказал трибун.

— Витербо и остальные города префекта сильно укреплены. Для штурма понадобятся баллисты и много солдат, — заметил Никколо Орсини.

— У нас будут любые орудия и людей хватит. Римская республика найдет все необходимое. Если согласен, принимай командование. Джордано я назначаю твоим советником. Сейчас мы срочно соберем народное собрание и утвердим ваши полномочия. Ну, так как?

Поколебавшись еще несколько мгновений, рыцарь согласился.

* * *

Величественный и строгий зал «Удиенца» был полон сановниками апостолической курии. Почти весь папский двор собрался здесь, в южном крыле Авиньонского дворца, ожидая выхода Климента VI. Прелаты с любопытством посматривали в центр зала, где оживленно беседовал с Петраркой посол Колы ди Риенцо, только что прибывший из Рима. Глава итальянской партии кардинал Джованни Колонна стоял неподалеку, прислушиваясь к разговору.

— Теперь у республики большая армия и есть опытные полководцы, — рассказывал римский посол. — Префект, поднявший мятеж, не решился даже принять сражение. Все города и замки ди Вико в осаде.

— Из кого же состоит ваше войско? Чем вооружено? — с интересом расспрашивал поэт.

Солнечные блики из окна озаряли подвижное лицо и длинные седеющие волосы Петрарки. Его старая, грубая сутана темным пятном выделялась среди мраморной белизны колонн и ярких одеяний придворных.

— За исключением нескольких капитанов, у нас нет иностранных наемников, — с гордостью объяснял посол. — В армии только римские граждане. Их снабдили обмундированием и оружием. Конница тоже имеет все необходимое.

— И большое войско? — Франческо Петрарка быстрым движением привычно отбросил со лба свисавшую прядь.

— В распоряжении трибуна сейчас полторы тысячи всадников да тысяч семь пехоты. Пятьсот человек будут обслуживать осадные баллисты и катапульты. Скоро мы сможем штурмовать любые крепости.

— Правда ли, что многие итальянские города прислали вам солдат? — вмешался в разговор кардинал Джованни Колонна.

— Из Корнетто, Перуджии и Тоди уже прибыли отряды, — кивнул посол. — По просьбе Колы Флорентийская республика прислала сотню тосканских кавалеристов. Сиена и Нарни тоже обещают помощь войсками. Но мы обойдемся и своими силами. Трибун призвал всех римлян научиться владеть оружием. Он сам неплохо разбирается в военном деле и вместе с братьями Орсини успешно руководит боевыми действиями.

— Бывший трактирщик во главе многотысячной армии, — скривил губы стоявший рядом с кардиналом прелат в белоснежной мантии. — Сомневаюсь, чтобы из него вышел дельный полководец.

— Плохо вы знаете историю, — горячо возразил Петрарка. — Марий тоже не был рожден военным, однако именно он спас Рим от нашествия кивров и тевтонов.

— Кола ди Риенцо достаточно смышлен, — неожиданно поддержал порта Джованни Колонна. — К тому же с таким наставником, как Никколо Орсини, не трудно командовать любым войском.

— Ди Вико не менее опытный кондотьер, — негромко заметил прелат. — К нему могут присоединиться другие бароны. Неизвестно еще, чем кончится война.

— Если трибун не пойдет на поводу у черни и сумеет договориться с остальными грандами, как с братьями Орсини, все кончится миром, — многозначительно поглядывая на посла, сказал кардинал. — Для нас это было бы самым лучшим. Пока в Италии воюют, его святейшество не вернется в Рим.

Главный камерарий предупреждающе поднял руку. В сопровождении сановников из покоев появился Климент VI. Он не спеша прошествовал к находившемуся на возвышении трону.

Заняв свое место, Климент VI быстро обвел взглядом зал. Увидев молодого незнакомца, стоявшего между Петраркой и кардиналом Колонна, он жестом приказал ему приблизиться. Тот сделал несколько шагов по направлению к трону и опустился на колени перед мраморным подножием. Затем, согласно придворному этикету, юноша поцеловал расшитую серебром узконосую туфлю христианского владыки.

— Догадываюсь, откуда ты, — с улыбкой произнес папа. — Но все же назови свое имя и звание.

— Джованни Флорентинец, посол римского трибуна Колы ди Риенцо, — негромко ответил юноша, продолжая стоять на коленях.

— Встань и расскажи, с чем прислал тебя наш друг Кола, — кивнул Климент VI.

— Трибун велел передать вашему святейшеству письмо и заверить в своей преданности и почтении, — поднимаясь и с низким поклоном подавая небольшой свиток, сказал посол.

Папа развернул свиток. Затем он отдал его сановнику, ведавшему канцелярией, и распорядился принести из сокровищницы подарок, приготовленный для трибуна. Слуга вынес красивую шкатулку с инкрустациями из серебра. На крышке шкатулки были искусно изображены гербы римского народа, папы и Риенцо. Папа собственноручно вручил дар Джованни Флорентинцу.

— Это Коле в знак нашего благоволения, — сказал он. — Сегодня же выполню просьбу трибуна, издав буллу об отпущении всех его грехов. Когда вернешься в Рим, передай ему мое пожелание, чтобы в Италии как можно скорее воцарился мир. Пусть осторожность и благоразумие подскажут нашему другу путь для примирения с теми, кто так же, как и он, не является врагом нашего престола.

Папа милостиво благословил посла. Юноша вернулся к Петрарке, бережно неся перед собой шкатулку. Дворцовый прием продолжался.

Стоявший у белой мраморной колонны поэт весело взглянул на римского посла.

— Ты держался молодцом, — одобрительно шепнул он, рассматривая гербы на крышке шкатулки. — Главное — соблюдал церемониал и был краток. Это здесь ценят. Можно подумать, тебе доводилось уже бывать при дворе.

— Трибун научил меня, — улыбнулся юноша.

Франческо положил руку собеседнику на плечо:

— Когда ты собираешься отбыть из Авиньона?

— Как только получу буллу от его святейшества, — ответил Джованни Флорентинец.

— Перед отъездом загляни ко мне в Воклюз. Дорогу туда найти не трудно, — негромко произнес Петрарка. — Я работаю сейчас над канцоной в честь Колы ди Риенцо. Она уже почти готова. Мой друг обрадуется ей.

— Это будет лучшим подарком трибуну, — просияв, сказал римский посол.

* * *

— Немедленно штурмовать Ветралла? Вы требуете невозможного! — Никколо Орсини бросил на стол золоченый кондотьерский жезл и хмуро взглянул на Колу ди Риенцо. — В городе втрое больше солдат, чем у нас. Даже если ворвемся туда, надежды на победу нет.

— Надо ждать, пока подойдут отряды, осаждающие соседние замки, — поддержал рыцаря один из находившихся в палатке капитанов.

— Чекко Манчини и Паоло Буффа должны привести их утром. Тогда и начнем, — подхватил Джордано, поправляя толстую оплывшую свечу, что горела в походном подсвечнике.

— Подкоп готов. Его каждую минуту могут обнаружить. Придется все начинать заново и торчать здесь черт знает сколько, — возразил трибун. — Сейчас ночь. Никому не известно, какие у нас силы.

— Нам-то известно, — раздраженно заметил Никколо. — Идти на приступ с пятьюстами латниками против полуторатысячного гарнизона! Это несовместимо ни с логикой, ни с правилами воинской науки!

— Плевать мне на правила. Если боитесь — так и скажите!

— Как простой воин я готов сражаться один против пятерых, — твердо заявил Никколо Орсини. — Но как кондотьер не начну сражения, не имея шансов на успех. Поражение запятнает мою честь полководца.

— Хвала господу, у меня нет этого преимущества, — насмешливо произнес Кола ди Риенцо. — Не хочешь рисковать честью, храни ее на здоровье. Я беру ответственность на себя и сам поведу людей.

Капитаны смущенно переглянулись. Кола ди Риенцо взял золоченый жезл и вышел из палатки. Никколо Орсини, Джордано и другие военачальники молча поспешили за ним. Отдавая на ходу необходимые приказания, трибун уверенно направился к смутно видневшимся в темноте зубчатым стенам Ветралла. Вскоре он был уже во рву у того места, где начинался незаметно прокопанный под стеной невысокий лаз. Здесь толпились воины с лопатами.

— Их дозор только что делал обход. Теперь явятся минут через пять, — тихо доложил один из римских солдат.

— Пусть все, кто вызвался идти, следуют за мной, — сказал Кола. — Остальные будут ждать недалеко от ворот.

Он решительно заткнул за пояс кондотьерский жезл и первым пополз по узкому ходу. За ним тотчас двинулись Никколо Орсини и другие. Как только по ту сторону стены собралось несколько десятков бойцов, трибун повел их к ближайшим городским воротам, защищенным двумя полукруглыми башнями. Прежде чем караульные успели забить тревогу, римляне с криками «Рим!», «Да здравствует Рим!» атаковали обе башни.

Ночная темнота не позволяла судить о численности нападавших. Среди ветральских солдат началась паника. Трибун и Никколо Орсини ворвались в башню, где находилось подъемное устройство. Обратив в бегство охранявших его стражников, они с помощью блочного колеса быстро подняли тяжелую чугунную решетку ворот. Римские латники устремились в город.

Расчет Колы ди Риенцо оправдался. Внезапность и решительность принесли успех. Ветральцы почти не оказывали сопротивления. Лишь небольшая часть гарнизона, состоявшая из наемников, верных ди Вико, укрылась за высокими каменными стенами городского кремля.

Против них в тот же день были пущены в ход тяжелые катапульты и баллисты. Огромные камни и бревна стали разрушать укрепления. Одновременно по приказу трибуна были усилены боевые действия на других участках. Осажденные замки префекта Риспампано и Бьеда подверглись жесточайшему обстрелу. Это решило судьбу дела. Через две недели после начала операций римской армией Джованни ди Вико вынужден был запросить мира.

* * *

Одна из просторных тюремных камер в глубинах подвала Капитолийского дворца имела необычный вид. Вместо покрытых прелой соломой нар там находились настоящие кровати с чистым бельем и теплыми одеялами.

Семеро обитателей камеры, по виду настоящие гранды, тоже мало походили на узников. Трое из них мирно дремали на кроватях, остальные вполголоса беседовали у стола.

— Напрасно ты поспешил. Нас подвел и сам сюда попал. — Граф Бертольдо дель Ангвилера укоризненно взглянул на Джованни ди Вико, с мрачным видом цедившего вино из кубка.

— Теперь справиться с ними будет еще трудней, — заметил сидевший рядом барон Лукка Савелли. — Война пошла им на пользу. Кола создал крепкую армию.

— Стефано Колонна предупреждал. Сейчас не время выступать, — добавил бывший сенатор Пьетро Агабито. — Мы должны пока выжидать, собирая силы.

— Не будь вы трусами, все бы кончилось иначе, — сердито отозвался ди Вико.

— Храбрость без осмотрительности справедливо считают глупостью, — усмехнулся Лукка Савелли. — Ты убедился в этом на собственном опыте.

— Я убедился лишь в том, что зря полагался на вас, — возразил Джованни ди Вико.

— Не надо спорить. Расскажи лучше, почему ты все-таки надумал явиться в Рим? — примирительно спросил у префекта Пьетро Агабито.

— Что же мне оставалось? — пожал тот плечами. — Продолжать сопротивление после падения Ветралла? Жители моих городов не желают сражаться против римлян. С одними наемниками много не навоюешь.

— Но гарнизон ветральского кремля еще держится.

— Через день-два осадные баллисты разрушат их стены. Римляне ворвутся и туда. По крайней мере, я сохраню свои имения. Таковы были условия…

— Полагаешь, Риенцо сдержит обещание?

— Пока он не нарушал слова. У меня нет оснований не доверять ему.

— Правда ли, что ты каялся при всем народном собрании? — подливая себе вина, спросил Лукка Савелли.

— Я принес присягу, как и остальные. — Ди Вико косо взглянул на барона.

— И тем не менее попал сюда!

— Трибун обещал освободить меня, когда вернется с армией после взятия ветральского кремля.

— Связи Рима с Тосканой теперь усилятся, — нервно теребя аккуратно подстриженную клином бородку, сказал граф дель Ангвилера. — Мало кто осмелится здесь противиться трибуну. — Он с опаской оглянулся на дверь и, понизив голос, продолжал — Синьору ди Брачча пришлось бросить семью и бежать из собственного замка. Почти все города Римской области признали суверенную власть Рима. Их примеру последовало герцогство Сориано. Говорят, лишь Никколо Гаэтано граф Фонди отказался подчиниться новому правительству.

— Одному Гаэтано долго не продержаться, — задумчиво сказал Джованни ди Вико. — Хотя граф доблестный рыцарь и войск у него не мало.

— Хуже всего, что среди нас нет единства, — со вздохом согласился Бертольдо дель Ангвилера. — Особенно эти Орсини. Думают лишь о себе.

— Придет время, и они поймут, с кем им по пути, — поднимая кубок, уверенно произнес Лукка Савелли. — В Авиньоне тоже рано или поздно спохватятся.

Барон выпил вино и спокойно достал из стоявшей перед ним объемистой корзины румяно поджаренную курицу…

— Хорошо, хоть разрешили родственникам носить снедь, — вздохнул Пьетро Агабито. — Прошлый раз приходилось есть невесть что наравне с ворами.

— Э… Воры! Честные! Все перепуталось, — теребя бородку, пробормотал старый граф. — Теперь воры ходят в судейских тогах.

— Скоро все вернется на свои места, — сказал Лукка Савелли. — Сумасброд трактирщик неизбежно вызовет общее недовольство. Пока еще чернь живет мечтами. Ждет от него то, чего он дать не может.

— Полагаете, они покинут трибуна? — выразил сомнение бывший сенатор.

— Навоз останется навозом, чернь — чернью, — обгладывая куриную ножку, усмехнулся барон. — Эти собаки взбунтовались, потому что вообразили, что им недостает свободы. Но едва они окажутся на свободе, их тотчас потянет к хозяину.

— Однако они могут выбрать иного господина, — тихо произнес Джованни ди Вико. — Риенцо вполне подходит для такой роли. Из него получился отличный правитель.

— Из Колы вышел трибун, — возразил Лукка Савелли. — То есть тот, кто служит толпе и защищает ее интересы. Он может повести ее за собой, захватить замок, город, даже целую страну, но никогда из него не будет настоящего правителя.

— Это почему же? — удивленно поднял брови префект.

— Да именно потому, что правитель — это тот, кто правит другими, кто заставляет других служить себе, а не прислуживает сам. Чернь всегда следует за тем, кто ее соблазняет, кто ею пользуется и потом топчет. Если ей дают слишком большую волю, она тотчас начинает проявлять недовольство и ищет себе нового господина. Поэтому самый бесталанный из нас может быть лучшим государем, чем Кола.

Барон бросил на стол обглоданную кость и снова наполнил кубок вином. Разговор смолк. Слышалось только похрапывание одного из узников да мерные шаги караульного за дверью.

Осадные орудия